Динмухаммед КУНАЕВ: Я ВИДЕЛСЯ С АЛИХАНОМ

Дин­му­ха­мед Куна­ев, руко­во­див­ший Казах­ста­ном 26 лет в каче­стве 1‑го сек­ре­та­ря ЦК Ком­пар­тии рес­пуб­ли­ки и 7 лет в долж­но­сти пред­се­да­те­ля Сове­та мини­стров, за год до сво­ей кон­чи­ны в бесе­де с жур­на­ли­стом поде­лил­ся  тай­ной, кото­рую скры­вал почти 60 лет. Выяс­ни­лось, что он по рабо­те знал его сына Октая, близ­ко знал дру­гих вид­ных дея­те­лей Алаш – Сма­гу­ла Саду­а­ка­су­лы, Алим­ха­на Ерме­ку­лы, Жакы­па Акбай­у­лы, наизусть знал сти­хи Маг­жа­на Жумабайулы…

Али­хан Букей­хан (1866−1937), Дин­му­ха­мед Куна­ев (1912−1993)

Стань сей факт досто­я­ни­ем широ­кой обще­ствен­но­сти в  30‑е годы про­шло­го сто­ле­тия, Дин­му­хам­ме­ду Куна­е­ву едва ли уда­лось совер­шить гла­во­кру­жи­тель­ную науч­ную (в 1952–1955 гг. пре­зи­дент АН КазССР), слу­жеб­ную (в 1942–1952 гг. заме­сти­тель пред­се­да­те­ля Сове­та Народ­ных комис­са­ров Каз ССР; в 1955–1960 и 1962–1964 гг. пред­се­да­тель Сове­та мини­стров КазССР) и пар­тий­ную карье­ру (1960–1962, 1964–1986 гг. – 1‑й сек­ре­тарь ЦК Ком­пар­тии Казах­ста­на), но зато лег­ко мог уго­дить вслед за ала­шор­дин­ца­ми в жер­но­ва мас­со­вых репрес­сий, как пособ­ник «вра­гов наро­да», «контр­ре­во­лю­ци­о­не­ров» и «япон­ских шпи­о­нов». По всей веро­ят­но­сти, лишь спу­стя какое-то вре­мя после воз­вра­ще­ния в Казах­стан из уче­бы в Мос­ков­ском инсти­ту­те цвет­ных метал­лов и золо­та (1932–1936 гг.) он ясно осо­знал, что рис­ко­вал не толь­ко сво­бо­дой, но и жиз­нью, посе­тив про­цесс похо­рон Сма­гу­ла Саду­а­ка­су­лы (Сад­ва­ка­со­ва) и собо­лез­нуя его тестю, Али­ха­ну Букей­ха­ну – живой леген­де, осно­ва­те­лю и лиде­ру наци­о­наль­но­го дви­же­ния, пар­тии и Авто­ном­ной рес­пуб­ли­ки под еди­ным назва­ни­ем «Алаш», вра­га номер один для Совет­ской вла­сти в Казах­стане. К 1938 году, за исклю­че­ни­ем писа­те­ля Саби­та Мука­но­ва и его жены Мари­ям, вдо­вы Сма­гу­ла Саду­а­ка­су­лы и соб­ствен­но само­го сту­ден­та Дин­му­ха­ме­да Куна­е­ва, были рас­стре­ля­ны все глав­ные участ­ни­ки это­го про­цес­са – в сен­тяб­ре 1937 года в один и тот же день Али­хан Букей­хан и Ныгы­мет Нур­ма­ку­лы (Ниг­мет Нур­ма­ков), в 1938 году – Турар Рыс­ку­лу­лы (Рыс­ку­лов).

И, пре­рвав свое мол­ча­ние лишь 59 лет спу­стя, за год до сво­ей смер­ти в 1992 году, Димаш Ахме­до­вич в бесе­де с жур­на­ли­стом, редак­то­ром Акто­гай­ской рай­он­ной газе­ты Махму­том Жары­л­га­пом рас­ска­зал свою сокро­вен­ную тай­ну. Это его при­зна­ние М. Жары­л­гап вклю­чил в свою бро­шю­ру «Ала­штың Ақтоғайы» (букв. «Акто­гай Ала­ша»), выпу­щен­ную в 1998 году в Кара­ган­де тира­жом все­го в 500 экземпляров.

О суще­ство­ва­нии этой бро­шю­ры слу­чай­но вспом­нил 90-лет­ний акса­кал Ортай Абд­рах­ма­нов, вну­ча­тый пле­мян­ник Али­ха­на Букей­ха­на, био­лог, про­фес­сор Кара­ган­дин­ско­го госу­дар­ствен­но­го уни­вер­си­те­та им. Е. Буке­то­ва. Раз­го­вор этот состо­ял­ся 16 июля 2019 года по доро­ге из села Акто­гай в Кара­ган­ды. В этот день в сред­ней шко­ле им. А. Букей­ха­на, что нахо­дит­ся в селе Акто­гай, состо­я­лось тор­же­ствен­ное откры­тие одно­го из пер­вых музеев лиде­ра Алаш в Казах­стане (пер­вый музей открыл­ся в шко­ле-лицее № 76 в Нур-Сул­тане). Несмот­ря на свой пре­клон­ный 90-лет­ний воз­раст и сла­бое здо­ро­вье, акса­кал Ортай не смог про­пу­стить это тор­же­ство в честь сво­е­го леген­дар­но­го дяди. Но когда я услы­шал из его уст рас­сказ о памят­ной встре­че буду­ще­го пар­тий­но­го лиде­ра Казах­ста­на с наци­о­наль­ным лиде­ром, быв­шим гла­вой Рес­пуб­ли­ки Алаш, не мог до кон­ца пред­ста­вить себе ниче­го подоб­но­го, пока бро­шю­ра с при­зна­ни­ем не попа­ла в руки.

Хоте­лось бы осо­бо отме­тить, что глу­бо­ко­ува­жа­е­мый акса­кал Ортай Абд­рах­ма­нов, вну­ча­тый пле­мян­ник Али­ха­на Букей­ха­на, сра­зу по воз­вра­ще­нии из Акто­гая сно­ва слёг в боль­ни­цу с уже тре­тьим мик­ро­ин­фарк­том, от кото­ро­го так и не опра­вил­ся. 18 июля 2019 года его не стало.

Махмут Жары­л­гап в свою быт­ность редак­то­ром Акто­гай­ской рай­он­ной газе­ты летом 1992 года побы­вал в гостях у Дима­ша Куна­е­ва в его алма­тин­ской квар­ти­ре и запи­сал его рас­сказ о пер­вой и послед­ней встре­че с Али­ха­ном Букей­ха­ном в Москве, где лидер Алаш про­жи­вал с декаб­ря 1922 года вопре­ки сво­ей воле. Свой рас­сказ он начи­на­ет с кон­ста­та­ции выда­ю­щей­ся исто­ри­че­ской роли руко­во­ди­те­ля Алаш: «Али­хан Букей­хан являл­ся не толь­ко лиде­ром наци­о­наль­но-осво­бо­ди­тель­но­го дви­же­ния, он был покро­ви­те­лем, духов­ным вождём Алты Алаш. Это при­зна­ла сама исто­рия. Я чело­век, видев­ший­ся с Али­ха­ном один един­ствен­ный раз. И то был миг». В этом крат­ком сво­ём рас­ска­зе Д.А. Куна­ев немно­го оши­ба­ет­ся лишь в дета­лях собы­тий, про­изо­шед­ших 60 лет тому назад, кото­рым ниже будут даны соот­вет­ству­ю­щие ком­мен­та­рии. Всё осталь­ное потвер­жда­ет­ся исто­ри­че­ски­ми фак­та­ми и документами:

• «Москва. 1930 год. Сту­ден­че­ская пора. Это был день тра­у­ра по слу­чаю смер­ти вид­но­го казах­ско­го госу­дар­ствен­но­го дея­те­ля Сма­гу­ла Сад­ва­ка­со­ва. Казах­ская моло­дежь, про­жи­ва­ю­щая и обу­ча­ю­ща­я­ся в Москве, собра­лась на Раз­гу­ля­ев­ском клад­би­ще. Попра­щать­ся с покой­ным собра­лось очень мно­го людей. Отдель­но от них сто­я­ла неболь­шая груп­па. Ред­кие про­хо­жие под­хо­ди­ли к ним, что­бы поздо­ро­вать­ся,  и шли даль­ше. День был мороз­ным. Прой­дя сквозь собрав­ших­ся, я тоже подо­шел побли­же к этой груп­пе. В гла­за сра­зу попа­лись Турар Рыс­ку­лов и Ныг­мет Нур­ма­ков, зани­ма­ю­щие в Москве высо­кие посты. В цен­тре, под­дер­жи­вая под руку  моло­дую жен­щи­ну, сто­ял акса­кал с посе­дев­ши­ми уса­ми, узкой бород­кой, устав­шим, несколь­ко исху­да­лым лицом. Моло­дую жен­щи­ну спра­ва так­же под руку дер­жал Турар. Спра­ва от акса­ка­ла сто­ял Ныгы­мет. Он же все вре­мя шепо­том что-то гово­рит акса­ка­лу. Тот в ответ лишь слег­ка кивал голо­вой. Посе­ти­те­ли в первую оче­редь под­хо­ди­ли к акса­ка­лу выра­зить собо­лез­но­ва­ние, затем толь­ко шли к осталь­ным по оче­ред­но­сти. Какой-то чело­век рус­ской наци­о­наль­но­сти, сред­не­го воз­рас­та, дол­го дер­жа руки акса­ка­ла, выра­жал собо­лез­но­ва­ние. В этот момент я, стоя сре­ди плот­но собрав­шей­ся тол­пы, обра­тил­ся к моло­до­му чело­ве­ку при­мер­но мое­го воз­рас­та с вопро­сом: «Кто это?». «Ты не зна­ешь? – уди­вил­ся он, гово­ря шепо­том: – Он же леген­дар­ный Али­хан Букей­хан. Рядом с ним его дочь Ели­за­ве­та, супру­га покой­но­го Сма­гу­ла».

А.Н. Букей­хан в мос­ков­ской ком­му­наль­ной квар­ти­ре, Боль­шой Кис­лов­ский пере­улок, дом 4, кв. 15. Москва, 1937 г.

Далее Д.А. Куна­ев так­же рас­ска­зал, как был хоро­шо зна­ком с покой­ным С. Саду­а­ка­су­лы, а глав­ное – как выра­зил собо­лез­но­ва­ние лиде­ру Алаш, поте­ряв­ше­му един­ствен­но­го зятя, рано ушед­ше­го из жиз­ни слов­но про­мельк­нув­ший яркий метеор:

• «Я хоро­шо знал Сма­гу­ла Саду­а­ка­со­ва. Дочь Ели­за­ве­та, слег­ка при­сло­нив голо­ву к отцов­ско­му пле­чу, сто­я­ла в глу­бо­ком горе. Я тоже спер­ва попри­вет­ство­вал Али­ха­на за руку, затем выра­зил собо­лез­но­ва­ние. В ответ Али­хан сле­га кив­нул голо­вой со сло­ва­ми «Алла жары­лқа­сын!» (?). Такой и сохра­ни­лась в моей памя­ти моя пер­вая и послед­няя встре­ча с Али­ха­ном».

Сма­гул Саду­а­ка­су­лы (1900−1933), Зей­неп (Ели­за­ве­та) Али­хан­кы­зы Саду­а­кас (1903−1971)

По при­зна­нию Д. Куна­е­ва, он был зна­ком по рабо­те с сыном лиде­ра Алаш. «От Али­ха­на остал­ся сын по име­ни Октай (в рус­ской тран­скрип­ции Уге­дей. – С.А.), – отме­ча­ет быв­ший ком­му­ни­сти­че­ский лидер Казах­ста­на, – С потом­ком лиде­ра нации обща­лись по рабо­те. Внешне смуг­ло­ват, чем очень напо­ми­нал сво­е­го отца, креп­ко сло­жен­ный, неве­ро­ят­но вынос­ли­вый. По про­фес­сии был гео­ло­гом. В свое вре­мя наря­ду с Каны­шем Сат­па­е­вым внес весо­мую леп­ту в осво­е­ние Жез­каз­ган­ско­го место­рож­де­ния.. За год до реа­би­ли­та­ции отца Али­ха­на умер на зем­ле Каре­лии, где жил. Там же похо­ро­нен. Пом­ню сло­ва Каны­ша (Сат­па­е­ва), выска­зан­ные им с сожа­ле­ни­ем: «Он ведь был потом­ком вели­кой лич­но­сти. Ему тоже не суж­де­но было най­ти веч­ный покой на казах­ской зем­ле». Так вот от Октая тоже есть пото­мок. Как мне гово­рил Хай­дар Айры­стан­бек, он вро­де живёт в Москве. В целом, по доно­сив­шим­ся до меня слу­хам, этот ваш аға близ­ко общал­ся с потом­ка­ми Жакы­па (Акбай­у­лы – Акпа­е­ва) и Али­ха­на…».

Были так­же дру­гие сви­де­те­ли про­цес­са кре­ма­ции тела покой­но­го С. Саду­а­ка­су­лы. Ими, напри­мер, были таже казах­ско-совет­ский писатель-«батрак», как сам не без гор­до­сти назы­вал себя, Сабит Мука­нов и его жена Мари­ям, из кото­рых лишь супруг посмел подой­ти и выра­зить собо­лез­но­ва­ние лиде­ру Алаш и его дочери…

Теперь о неко­то­рых дета­лях в вос­по­ми­на­ни­ях Д.А. Куна­е­ва. С. Саду­а­ка­су­лы, после зага­доч­ной смер­ти (его супру­га, Ели­за­ве­та-Зей­неп Саду­а­кас, в деви­че­стве Букей­хан, была не без вес­ко­го осно­ва­ния убеж­де­на, что он убит по ука­за­нию свер­ху. – С.А.) в крем­лёв­ской боль­ни­це не в 1930‑м, а в декаб­ре 1933 года, был кре­ми­ро­ван не в Раз­гу­ля­ев­ке, а на Дон­ском клад­би­ще, где его прах и нахо­дил­ся вплоть до 2011 года. Важ­но заме­тить, что прах С. Саду­а­ка­су­лы впер­вые розыс­кал в авгу­сте 1991 года тогда начи­на­ю­щий моло­дой учё­ный, выпуск­ник Алма­тин­ско­го педа­го­ги­че­ско­го инсти­ту­та, ныне Наци­о­наль­но­го педа­го­ги­че­ско­го уни­вер­си­те­та им. Абая Дихан Кам­за­бе­ку­лы. В 2011 году ныне ака­де­мик Д. Кам­за­бе­ку­лы орга­ни­зо­вал достав­ку пра­ха Сма­гу­ла в Аста­ну, где он был пере­за­хо­ро­нен в клад­би­ще «Баба­лар қоры­мы» (мик­ро­рай­он «Моло­дёж­ный»).

Н. Нур­ма­ку­лы (Нур­ма­ков) и Т. Рыс­ку­лу­лы (Рыс­ку­лов), как отме­ча­ет Д.А. Куна­ев, в 30‑г годы дей­стви­тель­но зани­ма­ли в Москве высо­кие пар­тий­но-пра­ви­тель­ствен­ные посты. Пер­вый из них в 1931–1937 годах рабо­тал заме­сти­те­лем сек­ре­та­ря Все­рос­сий­ско­го Цен­траль­но­го Испол­ни­тель­но­го Коми­те­та (ВЦИК), заве­ду­ю­щим отде­лом по делам наци­о­наль­но­стей Пре­зи­ди­у­ма ВЦИК, вто­рой – в 1926–1937 годах – заме­сти­те­лем пред­се­да­те­ля Сове­та Народ­ных Комис­са­ров РСФСР.

Сын Али­ха­на Букей­ха­на – Октай-Сер­гей. Москва, 1952 г.

Не менее любо­пый факт – по вос­по­ми­на­ни­ям Ану­а­ра Ипма­гам­бе­ту­лы (Ипма­гам­бе­то­ва), про­ци­ти­ро­ван­ным в ста­тье Жыл­кы­бая Жары­л­га­пу­лы ««Тір­шілік­тен» тамыр тар­тқан тұлға­лар», два моло­дых чело­ве­ка, Ану­ар Ипма­гам­бе­ту­лы и Димаш Куна­ев, при­е­хав­шие в Моск­ву с наме­ре­ни­ем посту­пить в вуз, про­жи­ли в квар­ти­ре Тура­ра Рыс­ку­лу­лы боль­ше меся­ца, пока не посту­пи­ли в Мос­ков­ский инсти­тут цвет­ных метал­лов и золо­та и не полу­чи­ли места в обще­жи­тии. По дан­ным авто­ра мате­ри­а­ла Ж. Жары­л­га­пу­лы, Ану­ар и Димаш были дру­зья­ми с дет­ства и сокурс­ни­ка­ми по мос­ков­ско­му вузу. Из вос­по­ми­на­ний А. Импа­гам­бе­ту­лы сле­ду­ет, что они при­е­ха­ли в Моск­ву в момент, когда мно­го­мил­ли­о­ный казах­ский народ ещё не опра­вил­ся от послед­ствий не име­ю­ще­го ана­ло­гов голо­да, искус­ствен­но орга­ни­зо­ван­но­го Совет­ской вла­стью, хотя назы­ва­ет датой сво­е­го при­ез­да в Моск­ву 1930 год (под­строч­ный пере­вод мой. – С.А.).

• «В 1930 году мы с Дима­шем в поис­ках обра­зо­ва­ния отпра­ви­лись в Моск­ву. Это был тяже­лый пери­од, когда голод ещё про­дол­жал­ся. Про­дук­тов почти не было. Обняв две котом­ки, наби­ты­ми кур­том и тво­ро­гом, мы вышли из поез­да на Казан­ском вок­за­ле. Вок­зал был полон вора­ми-кар­ман­ни­ка­ми, бежен­ца­ми-гра­би­те­ля­ми. Глу­бо­кой ночью, не зная куда идти, мы кое-как усе­лись на осво­бо­див­шу­ю­ся ска­мей­ку. Взяв весь наш багаж – две котом­ки – в сере­ди­ну, мы усло­ви­лись не спать. Неиз­вест­но, сколь­ко мы так про­си­де­ли, но сами не заме­ти­ли, как усну­ли, устав­шие от дол­гой доро­ги. Когда же я открыл гла­за, то уви­дел над собой чело­ве­ка в пенсне с длин­ным шнур­ком, без­упреч­но оде­то­го, с неболь­шим уси­ком под носом и свер­ля­ще­го нас гла­за­ми. От стра­ха у меня воло­сы дыбом вста­ли. Тут же раз­бу­дил Дима­ша. Он тоже испу­гал­ся все­рьез. Дума­ли-гада­ли, какое же дело это­го «япон­ца» до двух казах­ских детей, оде­тых в теп­лые тулу­пы и мала­хаи, чем и выде­ля­лись из мно­го­люд­ной тол­пы на Казан­ском вок­за­ле? Вдруг он на чистом казах­ском спро­сил нас: «Вы дети каза­хов?». Мы без­мер­но обра­до­ва­лись и оба заго­го­та­ли. Им ока­зал­ся извест­ный Нар­ком Турар Рыс­ку­лу­лы (Рыс­ку­лов). По его сло­вам, он при­е­хал на вок­зал, что­бы про­во­дить ино­стран­ную деле­га­цию. Уви­дев у выхо­да спав­ших в обним­ку двух моло­дых людей в мала­ха­ях из нату­раль­но­го меха, повер­нул к нам. Несмот­ря на все наши воз­ра­же­ния, Турар-аға поса­дил нас в свой авто­мо­биль «ЗИМ», сто­яв­шей перед вок­за­лом, и увез домой. В этом доме мы вдво­ём оста­ва­лись боль­ше меся­ца, пока не были при­ня­ты на учё­бу и не полу­чи­ли обще­жи­тие».

Ныг­мет Нур­ма­ку­лы (1895−1937),  Турар Рыс­ку­лу­лы (1894−1938)

Тот «моло­дой чело­век» из рас­ска­за Дин­му­хам­ме­да Куна­е­ва, к кото­ро­му он во вре­мя похо­рон обра­тил­ся с вопро­сом «кто этот чело­век?», был не кто иной, как друг дет­ства Ану­ар Ипма­гам­бе­ту­лы, по про­ис­хож­де­нию чин­ги­зид. Его отец Нур­га­ли Ипма­гам­бе­ту­лы являл­ся одним из пер­вых казах­ских вра­чей, во вре­мя Пер­вой миро­вой вой­ны руко­во­дил воен­ным гос­пи­та­лем, а после Фев­раль­ской рево­лю­ции 1917 года вме­сте с Хале­лом и Жахан­шой Досму­ха­ме­ду­лы стал актив­ным чле­ном пар­тии Алаш в Ураль­ске. В 1919 году погиб от рук казаков.

Из вос­по­ми­на­ний Д.А. Куна­е­ва сле­ду­ет, что в ответ на его собо­лез­но­ва­ние А.Н. Букей­хан ска­зал «Алла жары­лқа­сын!». Лидер Алаш, как и все его близ­кие сорат­ни­ки, обык­но­вен­но гово­рил «Тәңірі жары­лқа­сын!» (букв. «Пусть бла­го­сла­вит Тен­гри!»).

(Про­дол­же­ние следует).

Сул­тан Хан АККУЛЫ