Жаугашты НАБИЕВ
Горжусь, что лучшая компания страны – «Казатомпром» создана с моим непосредственным участием. Так, после 1995 года я понял, что наша ассоциация, как внешнеторговая организация, с «помощи» МВЭС РК, себя исчерпала. Я стал оглядываться вокруг – где лучше применить свой потенциал. Пожалуй, я всегда был самоуверен: считал, новое направление деятельности себе я всегда найду. А честолюбие мое было иного свойства – оно не требовало высоких должностей и лавров «зачинателя нового дела». Поскольку в то время я был председателем совета директоров «Казкоммерцбанка», как-то ко мне за кредитом пришли представители холдинговой компании «КАТЭП», управляющие урановыми рудниками.
Как известно, в советские времена атомная отрасль была «государством в государстве», подчиненная Союзному Министерству среднего машиностроения. После развала СССР в 1993 году в Казахстане для управления предприятиами тяжелой промышленности, (прежде бывшими в союзном подчинении) создали холдинговые управляющие компании, в том числе Национальную акционерную компанию по атомной энергетике и промышленности (КАТЭП). В 1995–96 годах на уранодобывающих предприятиях, управляемых КАТЭП, сложилась трудная финансовая ситуация. Я, прежде чем принять решение, в это дело тщательно вник и понял, что просто кредитом здесь ничего не изменить.
Я подготовил премьер-министру Акежану Кажегельдину письмо с обоснованием необходимости создания национальной вертикально интегрированной компании. Меня поддержали все, от кого это зависело. Правда, согласовывалось все очень тяжело, надо было объединить нескольких самостоятельных горнорудных управления, которые в итоге должны были исчезнуть, как юридические лица, но зато появилось бы одно мощное предприятие.
В результате кропотливой совместной работы постановлением Правительства РК от 22 ноября 1996 года №1430 было создано АО «Казатомпром», преобразованное летом следующего года в соответствии с Указом Президента РК от 14 июля 1997г. №3593 в Национальную атомную компанию. Однако подписание постановление о создании «Казатомпрома» через Кабинет Министров оказалось очень непросто. Камнем преткновения оказалась моя кандидатура, предложенная на пост президента компании. Чтобы снять это мешающее делу напряжение, я согласился назначить номинальным президентом «Казатомпрома» генерального директора Усть-Каменогорского титаномагниевого комбината Шаяхметова Багдата, а самому стать его первым заместителем. На деле же Шаяхметов продолжал управлять своим предприятием в Усть-Каменогорске, а я – решать проблемы становления «Казатомпрома». Как обычно, я начал с ревизии всего, что было передано «Казатомпрому» в управление. Сегодня все знают, что почти 25 % запаса мирового урана находится в нашей стране – огромное богатство, по сути дела, брошенное после развала Союза. Я занимался приемом имущественных комплексов и гигантских территорий, принадлежащих Центральному и Степному рудоуправлениям в Южно-Казахстанской и рудоуправлению №6 Кзыл-Ординской областях, с собственными железнодорожными станциями, составами и городским хозяйством.
Битва за Инкай
И скоро обнаружил возмутительный факт: стремление некоторых чиновников, во что бы то ни стало передать уникальное Инкай-Мынкудукское рудное месторождение в Южном Казахстане германско-канадскому консорциуму. «Инкай» – месторождение уникальное, подобного нет во всем мире. Из всего урана Казахстана 2⁄3 доли находится в «Инкай». И вдруг это месторождение, тишком без проведения положенного по закону тендера, переходит в руки иностранцев!
В начале января 1997 года ко мне пришли два иностранца – представители германской фирмы «Уранэрз» и канадской – «Камеко». Они очень вежливо попросили документы на Инкай-Мынкудукское рудное месторождение и сообщили изумленному мне, что отныне это месторождение находится в их собственности, и что уже подписан контракт на недропользование и т.д. Но как такое могло случиться?
Выяснилось, что фирма «Уранэрз» спешно подала заявку в РГП «Казгеология» (С.Даукеев) еще в начале ноября. Прошла всего неделя и вот, в нарушение всех порядков и сроков, германская фирма уже получила лицензию на недропользование. Еще неделя – и Министерство энергетики (В. Храпунов) подписало контракт на проведение операций.
Таким образом, ровно через месяц после создания Казатомпрома, 25 декабря 1996 года Правительство республики по-воровски, не уведомляя руководство Казатомпрома, подписало Постановление № 1604. Где говорилось об исключении абзаца 4 пункта 1 из Постановления правительства РК «О мерах по углублению реформ и дальнейшему развитию урановой промышленности и атомной энергетики РК» от 22 ноября 1996 г. №1430, что означало беспрецедентную передачу неприватизируемой собственности государства частным иностранным компаниям. При этом само руководство «Казатомпрома», которое тогда занималось организационными мероприятиями в новой компании, даже в известность не поставили, что богатое месторождение передано иностранной фирме… Я узнал об этом уже в 1997‑м. Казалось бы, все – «поезд ушел», осталось только локти кусать. Естественно, я не смирился, начал борьбу и сумел привлечь на свою сторону С.С. Калмурзаева – председателя Госкомимущества РК, который тоже не был уведомлен об этой казуистикой. Благодаря этому, уже 10 февраля 1997 года правительство приняло новое постановление № 189 с формулировкой «Признать утратившим силу постановление Правительства РК от 25 декабря 1996 г. № 1604». Я тогда выдержал не одну стрессовую ситуацию, чтобы вернуть обратно месторождение.
После принятия нового постановления, как и планировалось, было создано совместное предприятие: немцы и канадцы начали работать на долевых началах, не владея месторождением.
Позже я вспоминал, что иностранцы, требуя документы, чувствовали себя неловко, смущенно. Они хорошо понимали в какую махинацию впутались с подачи Правительства. И, пожалуй, даже обрадовались, когда все стало на свои места. Самое скверное, по моему мнению, что за такие вещи виновных нужно было привлечь к ответственности, вплоть до уголовной. В советское время за подобные дела виновных лишили бы партбилета и освободили бы от занимаемой должности. Но в независимом Казахстане никаких оргвыводов сделано не было. Словно все происшедшее в порядке вещей и никакого предательства интересов страны не произошло.
Так я в очередной раз вызвал раздражение у госчиновников самого высокого ранга: министров и заместителей Премьер-министра, чьи личные интересы вступили в противоречия с интересами страны. С этого момента мне стали открыто чинить препятствия те, кто по долгу службы обязан был помогать…
Спасение Ульбинского металлургического завода
Казахстан – крупнейший в мире поставщик природного урана, обеспечивающий треть мировых потребностей в этом химическом элементе. А «Казатомпром» – национальный оператор Казахстана по импорту-экспорту урана и его соединений, ядерного топлива для атомных электрических станций, специального оборудования, технологий и материалов двойного назначения. Основу его металлургического потенциала составляет АО Ульбинский металлургический завод (УМЗ).
В 15 мая 1997 года по настоятельной просьбе Калмурзаева С.С. вытащить УМЗ из кризиса, я на короткий промежуток времени был назначен Доверенным управляющим директором АО «Ульбинский металлургический завод», оставаясь при этом, как и прежде, первым вице-президентом «Казатомпрома».
Я приехал на предприятие с командой из двух своих молодых менеджеров и в первую очередь провел там аудит. Проведя тщательный анализ деятельности «УМЗ» за несколько последних лет, я убедился, что экономически выгодное в перспективе предприятие было искусственно подготовлено к банкротству.
Финансовое состояние завода было плачевным: дебиторская задолженность порядка 2 миллиарда тенге, а кредиторская – около 3,5 миллиарда.
После того, как я со своей командой начали раскрывать схему искусственного банкротства предприятия – его преступные руководители (гендиректор – Скоз Е.Я., его заместитель по экономике – Богомолова А. и зам. главного инженера О. Дорохов и др.) в течение двух недель фактически сбежали из Казахстана, перебрались в Россию и устроились работать в АО «ТВЭЛ» Минатома Российской Федерации.
При ближайшем рассмотрении беды предприятия выглядели так: АО «Ульбинский металлургический завод» включает в себя три уникальных завода: урановый, бериллиевый и танталовый. (Кстати, в мире всего два бериллиевых завода – в США и в Казахстане.)
ГХК «Ульба» с израильской компанией «Баргаль» 3.10.1994 г. и с швейцарской фирмой «Сканбург» 24.11.1995 г. заключила Генеральные дистрибьюторские соглашения о назначении последних дистрюбьюторами по распространению металлов двойного назначениия на мировом рынке на срок 7 (семь) лет (комиссия не менее 5%). Одновременно былы подписаны Соглашения о том, что компания «Ульба» будет передавать для хранения на склады в Израиль, а также в Восточную Европу, металлы тантал и бериллий (более 400 тн) общей стоимостью до 250 млн. $, а «Баргаль» и «Скапбург» на имеющиеся в качестве залога металлы, обеспечат кредитными средствами в размере 40% от стоимости залоговых металлов.
Так вот, деньги за бериллий, проданный, якобы, «потерялись». А израильская компания «Баргаль», получившая танталовой продукции, так и не расплатилась с заводом.
В советские времена АО «УМЗ», являвшийся крупнейшим заводом в составе ядерно-топливного цикла СССР по переработке уранового сырья, имел складские запасы ядерно-топливных материалов в большом количестве. До 1995 года Ульбинский завод, был в числе других семи предприятий, работающих с российским топливным концерном «ТВЭЛ» – производителем ядерного топлива. В этот период Ульбинский завод не имел возможности самостоятельно устанавливать цены на конечную продукцию. Это значит, что сложившаяся внутрисистемная низкая учетная цена складских запасов не пересматривалась – не подвергалась переоценке ни в связи с бешеной инфляцией рубля, ни в связи с вводом национальной валюты Казахстана – тенге. Таким образом, гексафторид урана, лежавший на складах Ульбинского завода стоил в десятки раз(!) дешевле аналогичного российского сырья. Когда мы пересчитали все складские остатки ядерных материалов по действующим российским и рыночным ценам, оказалось, что стоимость их была занижена в 68 раз! Этим пользовался концерн «ТВЭЛ», проводивший крупные финансовые «операции» во взаиморасчетах с Ульбинским заводом.
Но для налоговых органов существовала только эта цена. Они не знали, что аналогичные российские материалы стоят в сотни раз дороже. В результате налогооблагаемая прибыль была настолько завышенной, что Ульбинский завод постоянно оставался в долгу перед бюджетом, причем средняя задолженность в год превышала миллиард тенге. Предприятие сотрясали стачки рабочих, не получавших зарплату по полгода. Для меня стало очевидным, если не принять срочных мер, государству будет нанесен непоправимый урон: перспективное предприятие объявят банкротом и продадут его за бесценок тем частным компаниям, которые целенаправленно готовили это искусственное разорение в течение нескольких лет.
Я решил не допустить этого. Я составил расчеты, собрал необходимые документы, подготовил проект решения Правительства РК и 9 февраля 1998 года обратился к премьер-министру страны Балгимбаеву Н.У., к министру финансов Мынбаеву С. и к председателю налогового комитета Минфина Казахстана Таджиякову. Предложил переоценить складские запасы ядерно-топливных материалов Ульбинского завода и разрешить перерасчет результатов финансово-хозяйственной деятельности (налогооблагаемого дохода) за период с 1995 по 1997 годы, чтобы устранить искажения бухгалтерской и финансовой отчетности. Это значило, что сумма дооценки себестоимости материалов будет включена в необлагаемый налогами доход, и направлена на увеличение оборотных средств завода. Предложения мои были приняты. Стратегически важное для государства предприятие удалось спасти от искусственного банкротства. У меня есть все основания гордиться проделанной работой по сохранению этой компании в собственности государства. Польза для страны очевидна. Сегодня Ульбинский завод – один из признанных мировых лидеров по производству топливных таблеток из диоксида урана для атомных электростанций и продукции, содержащей бериллий, тантал и ниобий. Он является гордостью Казахстана, и многие экономически развитые страны (такие как США и Япония) проявляют немалый интерес к нему и предлагают выгодные варианты сотрудничества в деле эффективного использования потенциала этого предприятия.
Кому интересно хитроумные детали вывоза за границу 205 тонн бериллия технического в слитках и 180 тонн тантала металлического в слитках может ознакомиться в книге Өмірзақ Акжігіт «Жауғашты Нәбиев – Істің адамы» — Алматы: «Эксклюзив», 2015 (Приложение №8 Прометей прикованный, или Как был обескровлен гигант индустрии).
Что самое поразительное: Когда все эти материалы я собрал, прежде чем доложить Правительству РК, я зашел к акиму Восточно-Казахстанской области (ВКО) Виталию Метте, которого я знал хорошо еще в Советское время (Он бывший генеральный директор УМЗ, затем около полутора года был первым Вице-Премьер-министром РК и в 1998 год вернулся акимом ВКО). Я ему рассказал о своих открытиях про УМЗ и решил, как положено, доложить до предоставления материала Правительству РК. Он абсолютно спокойно выслушал меня, что меня поразило окончательно. И сказал, что мы друг друга давно знаем, я к вам отношусь очень хорошо. Вы полностью правы в своих суждениях. Вы думаете, что там, кому Вы хотите доложить, они не знают о вашем открытии. Они прекрасно знают обо всем, вы себе только сделаете плохо. Я предостерегаю Ж.Ж., как друг, что быть очень осторожным, можешь нарваться на неприятности. Я его понял и доложил обо всем только Калмурзаеву С.С.
«Казатомпром» против КАТЭП
После того, как Я отвоевал «Инкай» и спас Ульбинский завод от банкротства мне стали всячески мешать в проведении ревизии госимущества, доверенного в управление «Казатомпрому». КАТЭП уклонялась от уступки контрактов и паспортов сделки «Казатомпрому», намеренно затягивая процесс передачи полномочий, хотя все меры на переоформление контрактов и лицензий на «Казатомпром» были приняты. КАТЭП продлевала и получала лицензии, заключала сепаратные договоры на предмет переработки и продажи урана, хотя не имела права делать это. Но, несмотря на многочисленные препоны, мне все же удалось произвести внутреннюю аудиторскую проверку достоверности всех видов взаиморасчетов между КАТЭП и рудоуправлениями, а также проанализировать финансово-экономическую деятельность КАТЭП за 1996–97 годы. И что же? Выяснилось, что КАТЭП, пользуясь тем, что получала на свой банковский счет платежи за экспортную продукцию, удерживала из выручки рудоуправлений – поставщиков урановой продукции – неоправданно завышенную долю. То есть попросту обкрадывала производителей. Я отлично понимал, к чему это ведет. Поэтому 30 января 1998 года я написал письмо на имя Премьер-министра страны Балгимбаева и поставил его в известность, что действия КАТЭП, направленные на самообогащение за счет рудоуправлений, приведут к срыву контрактных обязательств, потере валютной выручки, увеличению долгов и сильному социальному напряжению в коллективах.
Это письмо, буквально, взбесило всесильных акционеров КАТЭП. Тем не менее, я своего добился. В феврале 1998-го постановление Правительства вернуло «Казатомпрому» всю валютную выручку – ни много ни мало $10 миллионов. А также ЛЭП-35 протяженностью 60 км, ТП 35/10кв мощностью 1000 кв и технологический автотранспорт МАЗ (7 единиц), КАТЭП незаконно сдавала в аренду рудоуправлениям, которые были куплены за их финансовых средств.
Разумеется, те, чьи финансовые интересы затронул этот «нехороший, неуживчивый, скандальный человек, которому непонятно что нужно…» задумались о том, что Набиев должен уйти из «Казатомпрома». В это время «свадебного» президента «Казатомпрома» Шаяхметова освободили от должности. Я же, который в течение двух лет с 1996 по 1998‑й фактически был первым руководителем, продолжал работать. Я наладил финансирование «Казатомпрома» и подписал долгосрочные кредитные договоры с тремя банками: «КазКоммерцБанк», «БанкТуранАлем» и «Народный Банк». Занялся налаживанием долгосрочных отношений с «Росатомпромом» и с партнерами дальнего зарубежья. Вопрос о том, кто же возглавит «Казатомпром» оставался пока открытым, однако, делу это не мешало – ведь настоящий руководитель все это время оставался у руля. Но в марте 1998 года все закончилось: Нам министр энергетики Асыгат Жабагин представили нового президента НАК Кадыра Байкенова, а меня фактически вытеснили из «Казатомпрома».
За неполных два года работы в «Казатомпроме» я сделал все, что мог: отстоял интересы государства, вернув в «казну» ценнейшее месторождение и уникальный завод. Я привлек к финансированию производства $67,5 миллионов, подписав в 1997 году генеральное соглашение о финансировании с «КазКоммерцБанком». (К слову, КАТЭП за предыдущие пять лет сумела оформить кредит всего на $5 миллионов). Я мог бы по праву гордиться всем этим. Я сожалел, что сановные бюрократы помешали мне сделать больше.
6. Павлодарский химический завод – конверсия по-нашему…
Павлодарский химический завод (ПХЗ) во времена СССР был крупнейшим химическим предприятием, обеспечивал потребности в химической продукции всего среднеазиатского региона и имел оборонное значение. Стратегическое значение ПХЗ в экономике страны было таково, что завод входил в так называемую «Группу 100», т.е. в число 100 предприятий, определявших промышленную политику и национальную безопасность СССР. После того, как программа создания новых видов химического оружия была свернута (в результате подписания договора по ОСВ‑2), на предприятии начались работы по конверсии.
В Государственной программе конверсии оборонной промышленности, утвержденной Указом Президента от 19.06.96г. №3045, планировалось создание на ПХЗ новых видов производств с использованием местного сырья на основе конверсионных площадей и неиспользуемого оборудования. В числе приоритетов были виды продукции, не имевшие аналогов в РК: моторные масла, различные виды присадок для моторных масел, флотореагенты для нужд горно-металлургической промышленности, экологически чистое производство хлора и каустической соды мембранным методом и т.д.
В силу разных обстоятельств эта программа конверсии, к сожалению, не была выполнена.
Однако производство этих видов продукции актуально и в настоящее время, поскольку позволяет решить ряд важнейших проблем развития экономики республики: импортозамещение, повышение занятости населения, экономия валютных резервов и, наконец, главное – обеспечение экономической независимости страны.
С этой точки зрения ПХЗ имеет первостепенное общегосударственное значение. В течение 2000 года Правительством РК была проведена большая работа по запуску проектных мощностей завода для создания производства хлора и каустической соды мембранным методом – экологически чистым, в отличие прежнего ртутного метода.
Я, как представитель ЗАО «Республиканский инновационный фонд», дважды присутствовал на совещаниях у заместителя премьер-министра Ахметова Д.К., который поручил нам решить вопросы финансирования без предоставления государственной гарантии со стороны Правительства РК, и обеспечить получение лицензии на применение мембранной технологии японской компании «Канемацу Корпорейшн».
Вопросы, конечно, были непростые, тем не менее, мы их решили. В частности, организовали финансирование за счет кредита Банка «Гезельшафт Берлин» под страховое покрытие экспортно-кредитного агентства «Гермес» без предоставления государственной гарантии со стороны Правительства РК. Правда, при этом нам мне пришлось использовать лимиты агентства «Гермес» трех наших банков: «Казкоммерцбанка», «Банка Туран Алем» и «Народного банка».
Мною, опять же, был подготовлен проект постановления Правительства РК «О неотложных мерах по организации хлор-щелочного производства в Республике Казахстан». Его рассмотрели и согласовали на заседании у Ахметова 20 ноября 2000 года.
Под новый год я сдал проект постановления со всеми визами министров и ответственных работников правительства на подпись премьер-министру Токаеву. Опять не подписано!
Тут подсуетились работники Акимата Павлодарской области. Они активизировавали свои усилия по возврату ПХЗ в коммунальную собственность, не имея при этом конкретной программы вывода завода из кризиса. Более того, завод до июля 1999 года уже находился в коммунальной собственности. За тот период со стороны Акимата не было принято никаких решений по заводу. Причина, по которой был сорван этот выгодный проект, по слухам, состояла в том, что заинтересованные лица не успели вывести на металлолом все обшивки цехов из нержавеющей стали.
7. Кто виноват, что сера застыла?
В те годы экологи на Тенгизе били тревогу по поводу огромных скоплений серы. При разработке Тенгизского месторождения нефти из недр попутно извлекается сера, объемы которой в 2000 году составляли четыре миллиона тонн, а в настоящее время, по моим расчетам достигли более десяти миллионов тонн. Эта сера складируется на отдельных площадях, в результате чего происходит ухудшение экологической обстановки в регионе. С учетом прогнозируемого увеличения объемов добычи нефти на Тенгизском и других месторождениях нефти Каспийского региона проблема утилизации неликвидных запасов серы может приобрести для Казахстана глобальный характер.
Летом 2000 года я, помогая ЗАО «Республиканский Инновационный Фонд», пригласил в Алматы из Канады доктора Алана Врума, являющегося автором технологии производства серного бетона и основателем компании «STARcreteTechnologiesInk».
В результате демонстрационных экспериментов на одном из асфальтобетонных заводов Алматы и лабораторных испытаний по анализу свойств произведенного серного бетона, были получены обнадеживающие результаты по его широкомасштабному использованию для строительства дорожных покрытий (в качестве заменителя нефтебитума), производства различных строительных конструкций и промышленных изделий (например, железнодорожных шпал).
Изделия и дорожные покрытия из серного бетона, изготовленные по технологии компании STARcrete обладают уникальными свойствами: крайне высокой коррозионной устойчивостью в агрессивной среде, высокой механической прочностью, низкой водопроницаемостью, весьма большим сроком службы. Эти свойства обусловлены добавлением небольшого количества серного полимерного модификатора, являющегося «ноу-хау» компании STARcrete, который предотвращает образование монокристаллов серы.
Вдохновленные результатом испытания, мы создали консорциум «Серобетон» для реализации проекта «Использование неликвидных запасов серы для производства серного бетона и изделий из них». Консорциум «Серобетон» создавался без образования юридического лица. В него вошли: Республиканский Инновационный Фонд, бывшие головные институты министерств стройматериалов и автодорог: НИИстромпроекта и КаздорНИИ и частный Институт естественных наук (химиков).
Как известно, в Казахстане реализовывалась очень важная программа по реабилитации и развитию национальных транспортных систем, в т.ч. автодорожных трасс: Алматы – Астана (1200км), Бишкек – Алматы – Хоргос (600км), Атырау –Уральск (500км), Актобе – Карабутак – Аральск (500км) и др. В случае использования серы по технологии STARcrete, взамен традиционного нефтебитума, для реконструкции вышеуказанных километров автодороги мы могли бы «зарыть в землю» около 1 миллиона тонн серы.
Присоединение Казахстана к Соглашению о международном транспортном коридоре Север – Юг, соединяющем Индию, Иран и Россию, освоение новых транспортных коридоров в направлении Китая и Европы, участие в динамично развивающемся современном международном транзите обещало большие притоки инвестиций для строительства транспортных систем, в т.ч. автомобильных дорог на огромные расстояния.
Для отработки технологии применения серобетона в дорожном строительстве и проведения комплексных исследований по адаптации серобетона к окружающей среде, а также для разработки необходимой нормативно-правовой базы по его применению, я составил проект постановления Правительства РК о включении этой темы в отраслевую программу инновационного развития Минтранскома РК. Этот проект постановления был согласован абсолютно со всеми органами и вместе с пояснительной запиской, подписанной Министром энергетики и минеральных ресурсов РК Школьником В.С. и Министром транспорта и коммуникаций РК Масимовым К.М. представлен в Правительство Токаева К.К.. Этот документ, как Вы уже догадались, не был подписан из-за амбиций отдельных членов Правительства. Вопрос утилизации серы сегодня стоит еще острее. Здоровью жителей региона наносится непоправимый вред.
Заключение
Сегодня кое-кто из моих ровесников еще уповает на что-то, ностальгирует о советских временах, а я сожалею об упущенных возможностях для нашей страны. Казахстан мог бы находиться на абсолютно ином витке развития, если бы сохранили то, что имели к концу 80‑х годов ХХ века и нарастить мощь с помощью тех грандиозных проектов, некоторые сами плыли нам в руки. Мы упустили шанс стать лучше, стать лучшими среди равных советских республик.
Я уверен, что все вышеперечисленные проекты осуществились бы в Советское время. В чем дело? В чем причина неудачи, разгадкой которой я задумывался постоянно. Я по окончанию института в 1965 году 10 лет проработал на промышленном предприятии, от рядового инженера пройдя по штатным ступеням до заместителя генерального директора; 7лет начальником Главного управления Министерства местной промышленности и 7 лет заведующим отдела внешних связей и выставок Управления делами Совета Министров республики. За эти 25 лет я оказывается из 153 служебных командировок 97 раз был в командировках в Москве. Как известно, в Москву командируют тех, которые успешно решают вопросы. Не знаю по какой причине, но я веду дневник в служебных командировках, начиная же с первой командировки в начале января 1967 года в Москву. В моей книге «Я, Набиев Служение делу» (Москва: Спецкнига, 2014) приведен список 446 командировок с изложением отдельных поучительных моментов, случившихся в беседе с началствующимися асами и дотошными исполнителями, работающих в серьёзных союзных органах, начиная от Госплана и Госснаба СССР. Когда ты докажешь значимость рассматриваемого вопроса для народного хозяйства страны, они старались найти положительное решение, при необходимости, вносив необходимые изменения даже в текущие народнохозяйственные планы. Это соответствовало общенациональной государственной идеологии. Всякая болтовня и какие-то намеки только испортят отношения.
А у нас, к великому сожалению, полное отсутствие национальной идеи, государственной идеологии, планового ведения экономики, а только инстинкт наживы и чьи-то финансовые интересы.
Жаугашты Набиев
