Когда игра становится ловушкой: как понять и помочь подростку

Пси­хо­лог Сұлу­шаш Хабибол­лақы­зы в интер­вью Datinfo рас­ска­за­ла о том, как фор­ми­ру­ет­ся лудо­ма­ния у под­рост­ков, по каким при­зна­кам её мож­но рас­по­знать и как роди­те­лям вовре­мя помочь. В бесе­де под­ни­ма­ют­ся важ­ные вопро­сы про­фи­лак­ти­ки, дове­рия и поис­ка выхо­да из игро­вой зависимости.

– Сұлу­шаш Хабибол­лақы­зы, спа­си­бо, что согла­си­лись на этот раз­го­вор. Игро­вая зави­си­мость у под­рост­ков – тема, кото­рая пока еще зву­чит неча­сто, но вызы­ва­ет всё боль­ше тре­во­ги у роди­те­лей. Давай­те начнем с само­го нача­ла: что такое лудо­ма­ния и как она про­яв­ля­ет­ся у под­рост­ков?

– Да, вы пра­вы, эта тема толь­ко начи­на­ет зву­чать все­рьёз, а про­бле­ма уже суще­ству­ет в пол­ном мас­шта­бе. Лудо­ма­ния – это пато­ло­ги­че­ское стрем­ле­ние к азарт­ным играм. Но сего­дня это не толь­ко кази­но и став­ки на спорт. Для под­рост­ков азарт пря­чет­ся в «без­обид­ных» на вид циф­ро­вых играх – мобиль­ных при­ло­же­ни­ях, лут­бок­сах, игро­вых кей­сах, меха­ни­ках с «выиг­ры­шем». Всё это по сути – азарт­ные игры в новой упаковке.

Под­ро­сток, у кото­ро­го толь­ко фор­ми­ру­ет­ся само­кон­троль, лег­ко попа­да­ет в зави­си­мость. Осо­бен­но если он ищет спо­соб спра­вить­ся с тре­во­гой, неуве­рен­но­стью или нехват­кой при­зна­ния. А азарт даёт ему мгно­вен­ный отклик: риск, азарт, эмо­ции, эйфо­рия от выиг­ры­ша. Всё, что дела­ет мозг «счаст­ли­вым» – но ненадолго.

– То есть это не про день­ги, а ско­рее – про эмоции?

– Совер­шен­но вер­но. Осо­бен­но у под­рост­ков. Для них став­ка – не ради мате­ри­аль­ной выго­ды. Это ско­рее: «Я хочу почув­ство­вать, что что-то кон­тро­ли­рую. Что у меня полу­ча­ет­ся. Что я не пустое место».

Я вспо­ми­наю один слу­чай. Парень, А., 15 лет. Его мама при­шла ко мне очень встре­во­жен­ной: «Он стал отстра­нён­ным, посто­ян­но в теле­фоне. Про­сит день­ги – сна­ча­ла на обе­ды, потом стал в долг брать у дру­зей. Рез­ко стал раз­дра­жи­тель­ным. Я не узнаю его».

Когда мы нача­ли с ним гово­рить, всё рас­кры­лось. Сна­ча­ла – став­ки на кибер­спорт. Потом – игры с вир­ту­аль­ной монет­кой, где мож­но удво­ить сум­му. Он ска­зал тогда одну важ­ную вещь: «Я про­сто хотел один раз выиг­рать. Не день­ги – себя».

Он чув­ство­вал, что про­иг­ры­ва­ет всё в жиз­ни – в шко­ле, в отно­ше­ни­ях, даже в себе. А когда выиг­ры­вал – на секун­ду ощу­щал: «Вот я кто-то!».

С мамой мы тоже рабо­та­ли. Её реак­ция была очень чест­ной: сна­ча­ла злость, потом страх, потом рас­те­рян­ность. Но она не сда­лась. Мы вме­сте иска­ли путь – не через жёст­кие запре­ты, а через под­держ­ку и вос­ста­нов­ле­ние дове­рия. Сего­дня А. ходит в тех­но­парк, увлёк­ся робо­то­тех­ни­кой. И недав­но ска­зал мне: «А я думал, я про­пал. А ока­за­лось – про­сто был не там, где меня слышали».

– Это неве­ро­ят­но… И страш­но. Как роди­те­лям вовре­мя заме­тить, что что-то не так?

– Обра­ти­те вни­ма­ние, если под­ро­сток стал закры­тым, раз­дра­жи­тель­ным, пере­стал инте­ре­со­вать­ся тем, что рань­ше радо­ва­ло. Если про­сит день­ги и не может объ­яс­нить зачем. Если появ­ля­ет­ся жёст­кая при­вя­зан­ность к экра­ну, осо­бен­но к опре­де­лён­ным при­ло­же­ни­ям. И, конеч­но, если заме­ча­е­те, что он стал пря­тать актив­ность или играть по ночам. Но глав­ное – не впа­дать в пани­ку и не начи­нать с крика.

– А как тогда гово­рить об этом?

– С забо­ты. С пози­ции: «Я рядом, и я вижу, что тебе нелег­ко. Я не хочу нака­зы­вать, я хочу понять».

Даже если ребё­нок закро­ет­ся, это посла­ние оста­нет­ся. Не бой­тесь пока­зы­вать чув­ства. Не бой­тесь гово­рить: «Я вол­ну­юсь, пото­му что люб­лю тебя». Это не сла­бость – это родительство.

– Сұлу­шаш Хабибол­лақы­зы, часто ли роди­те­ли винят себя, когда стал­ки­ва­ют­ся с этим?

– Очень часто. Осо­бен­но мамы. Они гово­рят: «Я упу­сти­ла. Я не про­кон­тро­ли­ро­ва­ла. Это моя вина». Но зна­е­те, в этих сло­вах уже зало­же­на сила – пото­му что, если чело­век пере­жи­ва­ет, он готов что-то менять. Важ­но пони­мать: никто не застра­хо­ван. Мы не можем дер­жать детей под стек­лом. Но мы можем быть рядом, когда они оступаются.

– Вы гово­ри­ли, что жёст­кие запре­ты – не выход. А что тогда делать на практике?

– Преж­де все­го – не вое­вать, а раз­би­рать­ся. Не бло­ки­ро­вать всё сра­зу, а начать диа­лог. Попро­бо­вать понять, что за этим сто­ит. Воз­мож­но, игра – это не про­бле­ма, а симп­том. Может, ребе­нок не чув­ству­ет себя нуж­ным или у него нет про­стран­ства, где он может само­ре­а­ли­зо­вать­ся. Очень важ­но под­клю­чать спе­ци­а­ли­стов: пси­хо­ло­га, ино­гда – педа­го­га, если про­бле­ма затра­ги­ва­ет и шко­лу. И обя­за­тель­но – рабо­тать вме­сте с роди­те­ля­ми. Без них никак.

– Мож­но ли вооб­ще избе­жать этой ситуации?

– Сто­про­цент­ной гаран­тии нет. Но мож­но создать такую сре­ду, в кото­рой ребе­нок не будет искать спа­се­ния в игре. Это – теп­лые отно­ше­ния в семье, живое обще­ние, инте­ре­сы вне экра­на. И, конеч­но, инфор­ми­ро­ван­ность. Под­рост­ки долж­ны знать, что такое азарт­ные меха­ни­ки, как они рабо­та­ют, поче­му они могут затя­нуть. Мы долж­ны гово­рить с ними об этом – откры­то, спо­кой­но, без табу.

– Сұлу­шаш Хабибол­лақы­зы, спа­си­бо вам за чест­ность и теп­ло в этом раз­го­во­ре! Что бы вы ска­за­ли роди­те­лям, кото­рые сей­час узна­ли себя в этом интервью?

– Ска­за­ла бы вот что: вы не пло­хие роди­те­ли, и ваш ребе­нок – не без­на­дё­жен. Если вы сей­час чув­ству­е­те страх, рас­те­рян­ность, вину – это зна­чит, что вам не всё рав­но. А это уже очень мно­гое. Нач­ни­те с мало­го. Не кри­чи­те – слу­шай­те. Не запре­щай­те – выяс­ни­те, зачем он туда ухо­дит. Ино­гда один откры­тый, чест­ный раз­го­вор может изме­нить направ­ле­ние жиз­ни. Глав­ное – быть рядом. Даже если вы пока не зна­е­те, как помочь. Про­сто будь­те. Это­го уже доста­точ­но, что­бы нача­лось что-то новое.

Айгуль ТАКИРОВА