Айгуль Забирова, главный научный сотрудник КИСИ,
доктор социологических наук, профессор
Социологический анализ состояния социальных связей в Казахстане показывает, что, несмотря на сохранение у значительной части населения плотных социальных отношений, фиксируются тревожные признаки их сужения и ослабления. Так, по данным социологического опроса, проведенного по заказу КИСИ, структура близких родственных связей среди казахстанцев характеризуется следующим образом: около трети респондентов поддерживают тесные отношения с родственниками до 10 человек; пятая часть имеет сеть из 5–9 родственников; ещё треть поддерживает активные связи с 3–4 родственниками и, наконец, 10% опрошенных ограничены лишь одним или не имеют вообще ни одного близкого родственника, с которыми он(а) мог(ла) бы поддерживать близкие отношения.
У родственных связей особая роль – это прочные «якори», которые формируются в семье и сохраняют своё влияние на протяжении всей жизни. Именно в кругу близких родственников человек получает первые модели эмпатии, доверия и способности к регулированию своих эмоций, все это важнейшие факторы профилактики ментальных расстройств. Сегодня, по данным ВОЗ, психические расстройства составляют примерно одну шестую часть всех лет жизни, утраченных из-за нетрудоспособности, а люди с тяжёлыми формами заболеваний живут на 10–20 лет меньше среднего показателя по популяции. Исследования последних лет указывают и на стремительный рост уровня депрессии, тревожности и суицидальных настроений среди 10–24-летних: на их долю приходится около 45% всей нагрузки болезней в этой возрастной группе. Это все о том, насколько цифровизация и социальная изоляция усугубили эти тенденции, особенно в условиях постковидного мира.
В социологическом опросе, проведенном по заказу КИСИ[i] в апреле т.г., был задан вопрос: «Сколько у Вас есть родственников, с которыми Вы поддерживаете тесные отношения и можете поговорить о важных для Вас вещах?» со следующими вариантами ответов:
- 10 и более человек (29,9% респондентов)
- 5–9 человек (21,3% респондентов)
- 3–4 человека (28,2% респондентов)
- 2 человека (10,3% респондентов)
- 1 человек (5,3% респондентов)
- 0 – нет таких (5,0% респондентов).
Анализ социальных связей будет осуществлен с позиции набирающей популярность в Казахстане психологической теории «кругов Данбара» (Robin Dunbar)[ii]. Согласно Данбару, у каждого человека есть несколько слоёв близости в социальных связях, но человек способен устойчиво поддерживать лишь ограниченное число «тёплых» взаимоотношений. Почему? В первую очередь, наши когнитивные способности имеют свои лимиты. На основе сравнительного анализа объёма неокортекса у приматов и размера их социальных групп Данбар вывел широко известное сегодня «число Данбара» – это примерно 150 устойчивых отношений, в которых мы способны регулярно поддерживать контакт и узнавать психологическое состояние другого. Внутри этого общего лимита социальные связи организованы в несколько концентрических «кругов», где каждый следующий вдвое шире предыдущего, а эмоциональная близость – примерно вдвое ниже:
- Круг 1 (до 5 человек) – «опорная группа» (support clique). Это самые близкие, те, кто поможет в любой критической ситуации.
- Круг 2 (до 15 человек) – это друзья, с которыми мы регулярно проводим время и обсуждаем важные темы, но не настолько близки, чтобы делиться всем до мельчайших деталей.
- Круг 3 (до 50 человек) – «ближний круг» друзей. Люди, с которыми мы поддерживаем дружеские отношения, периодически встречаясь, не каждый день.
- Круг 4 (до 150 человек) – это все те, кого мы можем назвать по имени, с кем нас связывают эпизодические дружеские связи.
- Круг 5 (до 500 человек) – «широкий круг знакомых». Люди, которых мы узнаём в лицо, но отношения с ними поверхностны.
- Круг 6 (до 1 500 человек) – «сеть пассивного восприятия», те, чьё имя или лицо вам знакомо, но контактов не было или они очень редки.
Итак, первую группу составляет треть казахстанцев с 10 и более близкими родственниками, с которыми они поддерживают тесные связи. Конечно, это является хорошим показателем психического здоровья и меньшего риска поведенческих проблем, особенно среди молодёжи, поскольку именно близкие родственники становятся «первой линией» поддержки и контроля, замечая ухудшение состояния раньше посторонних. Очевидно и другое: стабильность и долговременность родственных связей составляет отличительную черту нашей культуры, где человек «вплетён» в сеть обязательств и обязанностей перед близкими, то есть здесь нельзя рассчитывать на «игру в одни ворота», здесь есть не только ожидание поддержки, но и обязанности оказать эту поддержку, эта «вплетённость» у трети респондентов указывает именно на коллективистский уклад. В целом это мощный социальный капитал, действующий по принципу «мы – для нас»: в таких группах члены могут рассчитывать на взаимопомощь, оперативный обмен информацией и ресурсы «из первых рук». Больше всего к этой группе принадлежит население Кызылординской, Мангистауской, Туркестанской и Жамбылской областей.
Во вторую группу входит пятая часть казахстанцев, у них есть от 5 до 9 близких родственников (21,3% респондентов), с которыми они поддерживают тесные связи и могут поговорить о важных для них вещах. Когда у человека насчитывается 5–9 близких родственников, с которыми сохраняются тёплые и регулярные контакты, это можно трактовать как наличие устойчивой средней «сети поддержки», плотные, доверительные связи, обеспечивающие эмоциональный комфорт и оперативную помощь. Эта группа менее обременительна обязанностями и ожиданиями, чем более крупная (10+), что снижает риск «социальной перегрузки». Важно, что умеренно широкий круг родственных связей позволяет сохранять прочные семейные узы и создавать иные капиталы за счёт дружеских и профессиональных контактов вне семьи. Все это характеризует Казахстан как переходное общество, где молодёжь, образованные сочетают традиционное семейное взаимодействие и открытость новым социальным связям. Добавим, что подобный размер семейной сети оптимален для поддержания ментального здоровья и социального благополучия. В этой группе больше всего жителей мегаполисов – Астаны, Шымкента, Алматы и области Абай.
Третью группу составляют респонденты, у которых круг близких ограничен 3–4 родственниками (28,2%), что означает наличие узкой и глубоко сплочённой опорной группы. Помним, что, по Данбару, оптимальный размер «первого круга» – около 5±2 человека. Если у вас только 3–4 человека, значит, вы находитесь ниже этой средней «ёмкости». Возможно, это говорит о компактности сети поддержки, например, каждый из этих родственников занимает в вашей жизни исключительное место, то есть к ним вы обращаетесь по самым личным и критическим вопросам. Сегодня Казахстан переживает бурный процесс урбанизации, многие семьи мигрируют в пределах страны либо за её пределы, что и привело к сжатию семьи до ядра из самых близких. Как правило, круг из 3–4 человек складывается у тех, кто живёт в другом городе или стране относительно остальных родственников, тогда «первый круг» составляют только те, кто всегда рядом и доступен физически или эмоционально.
Данная группа в контексте ментального здоровья уже потенциально уязвима. Малая «ёмкость» «первого круга» повышает риск дефицита поддержки, если один из этих людей сам оказывается в затруднительном положении или уезжает. В социологии это понимают как узость социального капитала: сеть надёжная, но неустойчивая к одновременным потрясениям сразу нескольких «узлов». Поэтому для этой данной группы казахстанцев важно развивать дружеские и соседские связи, с коллегами по работе, поскольку родственные ресурсы ограничены. В третьей группе больше всего жителей Костанайской, Акмолинской областей, городов Астаны и Алматы.
Когда в «первом круге» у человека остаётся всего 2 близких родственника (10,3% респондентов), это указывает на особый тип социальной структуры, что несёт с собой как сильные стороны (как правило, это связи супруг – супруга или единственный родитель – ребёнок), так и серьёзные уязвимости. Помним, что, согласно «кругам Данбара», «ёмкость» первого круга оптимальна при 5±2, а снижение ниже трёх резко увеличивает риск социальной изоляции. При двух родственниках отсутствует «страховка»: если один из них сам переживает кризис или утрачивает ресурсную способность, в распоряжении остаётся лишь один человек. Но, надо признать, наличие только двоих в «первом круге» может быть и индикатором сильной индивидуализации социальных связей, когда человек селективно сохраняет лишь самых надёжных, жертвуя шириной ради глубины, что типично для горожан, у которых большая часть родственников находится физически далеко или с ними прерываются контакты. Стоит всё же признать социальную «хрупкость» в таком типе социальных связей – человек может оказаться не защищённым при внезапных «шоках» (болезнь или переезд). Поэтому для этой группы столь же важно развивать связи с друзьями, соседями, коллегами), создавая тем самым дополнительную опору. К этой группе принадлежит более всего жителей таких областей, как Акмолинская, Карагандинская и Восточно-Казахстанская.
Если в «первом круге» остаётся всего один человек (5,3% респондентов), это говорит о предельно концентрированном и одновременно очень уязвимом типе социальной поддержки. Социологически это означает, что вся эмоциональная и практическая поддержка сосредоточена в руках этого человека (обычно это супруг(а), родитель или очень близкий друг). Связь с этим человеком, вероятно, чрезвычайно близка и доверительна, но отсутствие альтернативных «узлов» делает человека полностью зависимым от состояния и возможностей именно этого единственного человека. Уменьшение числа «якорей» до одного приводит к резкому росту социальной изоляции, то есть если этот единственный человек оказывается недоступен – болезнь, срочный отъезд или собственный кризис – то вы остаётесь без оперативной поддержки, что усугубляет стресс и обостряет психоэмоциональные трудности. Здесь мало компенсировать уязвимость не только за счет развития дружеских связей, участия в группах по интересам, волонтёрских сообществах; здесь насущны контакты с институтами власти, профессиональными объединениями, психологическими и социальными службами. По результатам опроса таких жителей больше всего в Карагандинской, Восточно-Казахстанской областях и области Абай.
Наконец, когда в «первом круге» нет ни одного близкого человека (5,0% респондентов, или 398 человек из национальной выборки в 8 001 респондент), – это очень серьёзная ситуация, её социология трактует особым образом: состояние социальной изоляции. Отсутствие даже одного надёжного человека в «support clique» (по модели Данбара) означает полную потерю личной сети немедленной эмоциональной поддержки. Это состояние считается одним из важнейших факторов риска для ментального здоровья: одиночество связано с повышением тревожности, депрессии и ростом сердечно-сосудистых заболеваний. Это не просто «я один» эмоционально. Это социальная пустота в структуре связей: нет тех, кто бы пришёл на помощь без раздумий. В таком случае человек может оставаться внешне социально активным (коллеги, знакомые), но в критический момент оказывается без реальной опоры. Причины могут быть разными: утрата близких, переезд, семейные конфликты, разочарование в людях, сознательная изоляция после травмирующего опыта. Социология подчёркивает: это не «вина» человека, это результат длительного взаимодействия индивидуальных и социальных факторов.
Что можно и нужно делать? Важно спокойно признать свою ситуацию без обвинений себя. Это не приговор, а отправная точка. Начинать с самых маленьких шагов: участие в кружках, клубах по интересам, курсах, волонтёрских проектах. Наконец, обращение к психотерапевту или консультанту. Таким людям действительно очень тяжело – ведь базовая человеческая потребность в принадлежности, безопасности и принятии оказывается без естественной опоры. Это глубокая боль, о которой часто стесняются говорить, но именно поэтому так важно видеть её с уважением и теплом. Таких казахстанцев больше всего в областях Жетысу, Улытау, Восточно-Казахстанской и Костанайской.
В этой группе обращает на себя внимание другая особенность. Как правило, сужение родственных связей объясняется урбанизацией, изменением семейных моделей и ростом индивидуалистических установок. Но в нашей выборке 40% респондентов, у которых нет ни одного близкого родственника, с которыми бы он(а) поддерживал(а) бы тесные отношения и мог поговорить о важных вещах, это СЕЛЬСКИЕ жители. Социальная изоляция наблюдается на юге (области Жетысу, Жамбылская и Туркестанская) и западе страны (области Атырауская, Актюбинская и ЗКО). Демографический отток, слабая сельская инфраструктура, особенно транспортная, в отдаленных и горных районах, слабые медицина и образование – всё это снижает возможности для социальных контактов и усиливает чувство социальной оторванности. Иначе говоря, сельскую социальную изоляцию не стоит понимать как личностную или психологическую проблему, это последствия экономических и демографических трансформаций, происходящих на фоне общей урбанизации и глобализации.
Таким образом, плотные социальные связи остаются важнейшим ресурсом ментального здоровья казахстанцев, многочисленные и качественные связи с родственниками значительно снижают риски депрессии, тревожных расстройств и социальной изоляции. Общая картина социального капитала в Казахстане остаётся относительно благополучной, но при этом демонстрирует признаки социальной фрагментации, особенно в условиях урбанизации, миграции и роста индивидуалистических ценностей. Наблюдаемое сужение, ослабление числа близких связей означает уязвимость отдельных групп казахстанцев, что требует внимания как со стороны государства, так и общества в целом. Необходимы меры, направленные на поддержку социальных связей, развитие местных сообществ и формирование новых форм социальной солидарности в условиях изменяющегося Казахстана.
[i] Социологический опрос проведен по заказу КИСИ в период с 20 марта по 20 апреля 2025 г. Объем выборочной совокупности – 8 001 респондент. В опросе принимали участие респонденты старше 18 лет из 17 областей и 3 городов республиканского значения – Астаны, Алматы и Шымкента.
[ii] Данбар описывает все виды социальных связей, в нашем анализе речь идет только о родственных связях.
