После того как курс казахстанской национальной валюты – тенге – в течение одного дня обвалился сразу на 26%, президент Казахстана Нурсултан Назарбаев поручил Национальному банку компенсировать вкладчикам потери – все срочные вклады как бы перевели в доллары по курсу, который был до обвала.
Во многих других странах такой шаг назвали бы популистским – мало где правительства «страхуют» население от скачков валютного курса. Но Нурсултан Назарбаев – не просто президент, а «Елбасы», то есть лидер нации, и для него характерно делать шаги, свойственные «отцам народов» – тем более, что сформированный из нефтяных сверхдоходов резервный финансовый фонд пока это позволяет. Хотя в падении курса президент точно не был виноват: просто главные торговые партнеры Казахстана – Россия и Китай – девальвировали свои валюты, и Казахстану не оставалось ничего другого, как выровнять дисбаланс и подстроиться под партнеров. Так что девальвация тенге, быть может, и не произвела бы столь тяжелого впечатления в самом Казахстане, если бы не произошла на фоне снижающихся темпов роста экономики. В 2014 г. прирост ВВП Казахстана составил 4,6% – это минимальный результат за 5 лет, а в нынешнем году темпы роста упали ниже 2%. Хотя и тут нет ничего удивительного: Казахстан зависит от нефти.
По мнению начальника аналитического департамента голландской инвестиционной компании Schildershoven Finance Владимира Малиновского, замедление темпов роста ВВП Казахстана стало следствием в первую очередь снижения цен на нефть, падения внутреннего спроса, а также сокращения спроса со стороны основных торговых партнеров – России и Китая. «Последствия глобального кризиса отразились на объемах экспорта казахской нефти, железной руды и металлопродукции в Китай и Россию. Снижение цен на нефть повлияло, с одной стороны, напрямую – на экспортные и бюджетные доходы, с другой стороны – косвенно отразилось на доверии инвесторов к Казахстану, что привело к сокращению роста инвестиций (с 6,3% в 2013 г. до 2% в 2014 г.)», – констатирует Владимир Малиновский. В инвестхолдинге «Финам» также отмечают, что ключевые факторы слабости экономики Казахстана – обвал мировых цен на энергоносители и слабость российской экономики. Эти два фактора оказывают значительное давление на экспортную составляющую ВВП страны, из-за чего мы и видим резкое замедление темпов роста – к концу года Казахстан вполне может опуститься до уровня в 0,5–1% роста, что будет лучше, чем у России и Бразилии, но хуже, чем у большинства развивающихся стран.
Хоть похоже на Россию…
Итак, Казахстан зависит от нефти. Вообще социальная, экономическая и политическая ситуация в Казахстане во многом напоминает российскую – но в более резком виде. За четверть века, прошедшую со времени распада СССР, на посту президента Украины успели побывать четыре человека, на постах главы России и Белоруссии – по двое, но Казахстан возглавляется одним и тем же бессменным лидером Нурсултаном Назарбаевым. Как и Россия, Казахстан богат полезными ископаемыми – нефтью, газом и цветными металлами, – и его зависимость от добычи сырья еще сильнее, чем у России. В структуре ВВП Казахстана в последние годы доля горно-добывающей промышленности колеблется на уровне 16–20%, в то время, как у России этот показатель – 8–9%. При этом зависимость экспорта и бюджета от сырья еще выше: в 2014 г. казахстанский экспорт на три четверти состоял из сырьевых товаров, причем главными его статьями были попутный газ, нефтепродукты и уран.
Казахстан – нефтяная держава в еще большей степени, чем Россия. В расчете на душу населения нефти в Казахстане добывается в 2,5 раза больше, чем в России – 28 против 12 баррелей в год.
И Казахстан очень эффективно разрабатывает свои природные богатства. Как отмечает директор Центра исследований постиндустриального общества Владислав Иноземцев, пока в России годы проходили под привычные рассуждения о необходимости «слезания с сырьевой иглы», Казахстан сосредоточился на росте добычи сырья: в 2014 г. в стране добыли в 2,4 раза больше цветных металлов, в 3 раза больше газа, в 3,3 раза больше нефти и в 15 раз больше урана, чем в 1990 г. В России рост добычи нефти за эти годы составил 3,5%, а добыча газа сократилась на 2,1%. Средний прирост ВВП в Казахстане за последние 11 лет составлял 6,7%, тогда как в России он был 3,8%. Не удивительно, что в этом году Казахстан догнал Россию по уровню ВВП на душу населения.
Серьезный прирост добычи полезных ископаемых в Казахстане был достигнут во многом за счет того, что Казахстан – и здесь, пожалуй, начинается отличие от России – активно приглашал в свой сырьевой сектор иностранных инвесторов. Пионером стал Chevron, который еще в 1993 г. пришел разрабатывать крупнейшее в стране Тенгизское нефтяное месторождение. Следом пришли практически все крупнейшие нефтяные корпорации планеты – Glencore, ExxonMobil, Total Fina Elf, Amoco, British Petroleum, Phillips Petroleum, TWG и другие. Но, как и в России, доминирует в нефтегазовом секторе государственная корпорация – «Казмунайгаз». Она часто действует через партнерство с иностранцами: например, добычу нефти на Тенгизском месторождении осуществляет СП, хозяевами которого являются «Казмунайгаз», Chevron и ExxonMobil.
Как и Россия, Казахстан пускает свои нефтяные сверхдоходы на снижение госдолга и крупные проекты, примером чего стало строительство Астаны.
Как и в России (и во многих других «сырьевых» странах), государство имеет очень большое значение в экономике страны, однако и тут у Казахстана есть некоторые особенности, в России, пожалуй, немыслимые: все государственные компании и принадлежащие государству бизнес-активы сведены под управление одного суперхолдинга «Фонд национального благосостояния «Самрук-Казына». На фоне этой суперкорпорации частный бизнес Казахстана выглядит карликовым. «Я бы не говорил о каких-то полноценных кланах в казахстанской экономике, – рассказал «Ко» заместитель главного редактора делового еженедельника «Эксперт Казахстан» Сергей Домнин. – Есть достаточно влиятельные бизнесмены – их имена и состояния можно почерпнуть в списке Forbes. Только преувеличивать их влияние на отечественную экономику не стоит. Отмечу другое: в Казахстане все бизнес-активы, принадлежащие государству, объединены в Фонд национального благосостояния «Самрук-Казына». Этот госхолдинг дает около 60% ВВП».
«Самрук-Казына» управляет «Казмунайгазом», казахскими железными дорогами, авиаперевозками, атомной и военной промышленностью, почтой и т. д.
Кроме того, в Казахстане в 2006–2007 гг. создан еще один, очень странный и не имеющий аналогов в России институт – так называемые социально-предпринимательские корпорации. Это региональные многопрофильные холдинги, которые, с одной стороны, управляют местными госпредприятиями, вступают в партнерство с бизнесом, а с другой стороны, будучи некоммерческими структурами, обязаны вкладывать вырученную от бизнес-проектов прибыль в социальное развитие региона.
Комментируя создание этих структур, казахстанский экономист и футуролог Виталий Клещев отмечает: «Все это лишь укрепило власть, сделало ее более вертикальной и фундаментальной – эдакая пирамида. На первый взгляд, модель устойчивая, но при отсутствии здоровой оппозиции, низкой развитости демократических институтов, гражданского общества эта пирамида в крайнем сценарии может просто вмиг вывернуться на 180 градусов, чего я бы очень не хотел. Это и к вопросу об элитах – на поверхности в стране один элитный клан с одним человеком наверху».
Карьера зятя
В момент создания фонда «Самрук-Казына» в 2008 г. председателем его правления был назначен Тимур Кулибаев – сын бывшего министра строительства республики Аскара Кулибаева, зять президента Нурсултана Назарбаева, муж его средней дочери Динары и к тому же миллиардер. Как и многие представители казахской элиты, Кулибаев получил образование в Москве, в советское время работал в казахском Госплане, а женитьба на дочери президента открыла перед ним возможности и в бизнесе, и на государственной службе: он одно время возглавлял «Казтрансойл» – госкомпанию, управляющую магистральными нефтепроводами. В последнем рейтинге казахстанского Forbes Тимур Кулибаев с состоянием $1,3 млрд занимает третье место, но это только потому, что все его активы поделены пополам с женой Динарой – если считать супругов одной бизнес-единицей, они были бы на первом месте рейтинга. Вместе на паритетных началах супруги Кулибаевы контролируют крупнейшую кредитную организацию страны – «Народный банк Казахстана» – бывший Республиканский банк Сбербанка СССР.
Одним из важнейших достижений Тимура Кулибаева на посту руководителя «Самрук-Казыны» считается то, что он вернул государству часть национальных богатств: госфонд вошел в капитал Карачаганакского проекта, на который приходится 48% казахстанского газа и 18% нефти. Исходно проект разрабатывал консорциум в составе British Gas, Eni, ChevronTexaco и «Лукойла», но после двух лет переговоров в капитал СП вошло и государство – 5% акций консорциума Казахстан получил в обмен на урегулирование претензий по налогам и таможенным пошлинам, а другие 5% «Казмунайгаз» купил по рыночной цене за $1 млрд – но при этом на кредит, выданный участниками консорциума. Иностранным инвесторам всегда приходится делиться.
Однако блистательная карьера Тимура Кулибаева была во многом подорвана из-за получившей международный резонанс стачки нефтяников в 2011 г. Пиком конфликта стало столкновение рабочих с полицией в городе Жанаозене, после чего Нурсултан Назарбаев уволил и Тимура Кулибаева, и главу «Казмунайгаза», и акима (губернатора) – Мангистауской области. Сегодня Тимур Кулибаев возглавляет все важнейшие бизнес-ассоциации республики, включая Национальную палату предпринимателей Казахстана (аналог российской Торгово-промышленной палаты), НЭПК «Союз «Атамекен» («Отечество», аналог Российского союза промышленников и предпринимателей), а заодно является и независимым директором российского «Газпрома».
«Конечно, Тимура Кулибаева лично в последнее время сильно отодвигают, но влиятельность свою внутри бизнес-среды он не потерял, – утверждает генеральный директор Центрально-Азиатского фонда развития демократии Толганай Умбеталиева. – Сейчас Национальная палата «Атамекен» пытается объединять вокруг себя представителей малого и среднего бизнеса, а также защищать их интересы перед государством. На мой взгляд, довольно успешно это у нее получается. Пытается показывать свою самостоятельность, мягко и осторожно высказывает критические замечания по экономической политике, проводимой правительством».
Родные люди
Тимур Кулибаев – самый процветающий представитель семейного клана президента Казахстана. Другие родственники президента больших успехов в бизнесе не сделали. Старшая его дочь Дарига была замужем за Рахатом Алиевым, врачом, позже занимавшим высокие должности в силовых и дипломатических структурах, но в итоге обвиненном прокуратурой в похищении людей – по словам самого Алиева, из-за того, что он вознамерился баллотироваться в президенты. Казахстан добивался экстрадиции Алиева из Австрии, и в итоге бывший зять Назарбаева был найден повесившимся в венской тюрьме. До смерти он успел «слить» прессе немало компрометирующей информации о тесте – например, что глава республики держит в подвалах золото и наличные деньги на миллиарды долларов и что он в качестве «входного билета» в Казахстан берет с иностранных инвесторов чеки на предъявителя с шестизначными суммами.
Однако опала Рахата Алиева не помешала успехам его сына, внука президента Нурали Алиева – этот тридцатилетний бизнесмен чуть ли не ежегодно менял руководящие должности в разных компаниях и банках, а недавно был назначен заместителем акима, то есть вице-мэром казахстанской столицы. В рейтинге Forbes от 2013 г. Нурали Алиев с состоянием $200 млн был на 32‑м месте, однако в нынешнем году он в рейтинге не упомянут – видимо, потому что стал чиновником. Достоин упоминания еще родной брат президента Болат Назарбаев, хотя крупных компаний с его именем не связано, – он акционер одного из банков, владеет сетью ресторанов, автобусным парком, а кроме того, на казахстанских ресурсах можно встретить публикации, утверждающие что родственник главы государства якобы удачно «отжимает» различные объекты недвижимости у других бизнесменов.
Политологи говорят, что в высшем эшелоне казахской элиты есть две главные группировки – родственники президента Назарбаева и его давние соратники. Ну а бизнес в стране тесно связан с государством. Достаточно сказать, что, согласно последнему рейтингу Forbes, самым богатым человеком страны является Булат Утемуратов, еще недавно занимавший высокие должности в президентской администрации, – он был помощником президента по внешнеполитическим вопросам, секретарем Совета безопасности Казахстана и управляющим делами президента. Однако государственная служба не мешала ему быть успешным банкиром и предпринимателем. В частности, он создал в конце 90‑х АТФБанк, который в 2007 г. приобрела итальянская группа UniCredit за $2 млрд. Кстати, позже, в 2013 г., UniCredit была вынуждена продать этот банк за $0,5 млрд казахстанскому банку, принадлежащему зятю акима города Алматы. А Булат Утемуратов сегодня возглавляет фонд прямых инвестиций «Верный капитал», чьи интересы простираются от добычи золота и нефти до телевидения и казахского отделения «Билайна». При этом в прошлом году госхолдинг «Самрук-Казына» продал Утемуратову Темирбанк, некогда принадлежавший Мухтару Аблязову.
«Младотюрки»
С именем Мухтара Аблязова связан третий эшелон казахской элиты, который называют «младотюрками» или «технократами». Это сравнительно молодые люди, не входившие в «старую гвардию» Назарбаева, закончившие лучшие московские вузы и делавшие карьеру прежде всего в частном бизнесе. В недавнем прошлом главным выразителем политических взглядов «младотюрков» считалась партия «Демократический выбор Казахстана» (ДВК), спонсором которой был банкир Мухтар Аблязов. На первую половину нулевых годов пришелся пик политической активности «младотюрков», в это время они были допущены президентом Назарбаевым ко многим ведущим должностям. В частности, в число «младотюрков» включали бывшего главу Казахстанской межбанковской валютной биржи Зейнуллу Какимжанова, назначенного министром финансов, или бизнесмена Еркина Калиева, ставшего главой национальной авиакомпании «Эйр Казахстан». Однако затем руководство Казахстана посчитало, что «младотюрки» слишком активны. Партия «Демократический выбор Казахстана» была лишена регистрации, ее лидер, бывший аким Павлодарской области Галымжан Жакиянов попал на 7 лет в тюрьму, многие «технократы» – например, Какимжанов и Калиев – ушли с государственной службы. Мухтар Аблязов, опасаясь уголовного преследования, покинул страну, его банки были приватизированы, и один из этих банков в итоге достался бывшему управделами президента.
Правда, остался один влиятельный «младотюрк» – банкир Нуржан Субханбердин, владелец второго по величине банка Казахстана – «Казкоммерцбанка». Субханбердин входит в демократическую партию «Ак жол», в 2002 г. отколовшуюся от «Демократического выбора Казахстана». В рейтинге Forbes Нуржан Субханбердин занимает 6‑е место с состоянием в $980 млн. В мае этого года Субханбердин почему-то вышел из совета директоров своего банка. «Была так называемая группа «Казкоммерцбанка», но после официального подписания меморандума в 2005 г. о том, что она не будет участвовать в политической деятельности, группа ушла в тень, про нее мало что было слышно, – рассказывает Толганай Умбеталиева. – Но в последнее время в банке произошли кадровые изменения, практически полностью сменилось руководство, что позволило говорить об изменении расклада сил среди бизнес-элиты. Возникают и довольно радикальные предположения о том, не появится ли в ближайшем будущем новый Мухтар Аблязов в лице Субханбердина».
Казахстанский политолог, директор Группы оценки рисков Досым Сатпаев констатирует: «Что касается расклада сил внутри казахстанской политической элиты, то она условно делится на три группы: члены семьи президента, «старая гвардия» и new generation, представители которых пока обкатываются на разных должностях в качестве государственных управленцев или топ-менеджеров в национальных компаниях под кураторством «серых кардиналов». При этом основой баланс сил внутри элиты составляют первые две группы, а центром их притяжения является действующий президент».
Что мешает реформам
В течение последних 20 лет казахские власти провели некоторые прогрессивные реформы, которые особенно удались в финансовом секторе – тут все отмечают заслуги реформатора Григория Марченко, с перерывами трижды заступавшего на пост главы Национального банка Казахстана.
«Действительно, такие экономические реформы, как реформа ЖКХ, пенсионной и налоговой систем были проведены в Казахстане правительством Акежана Кажегельдина еще в середине 1990‑х, – вспоминает эксперт по Центральной Азии, политолог Аркадий Дубнов. – Впрочем, налоговое законодательство с тех пор претерпело новые изменения, когда государство решило увеличить свою долю в нефтяной отрасли, в которой доминирующая доля акций принадлежала западным нефтяным компаниям. Сегодня речь идет о необходимости реформировать государственный аппарат, системы правосудия и образования, что выглядит труднее и амбициознее ранее проведенных реформ».
Клановое, жестко вертикальное, построенное на родственных связях и знакомствах казахстанское государство, как и государство российское, не смогло привлечь серьезных инвесторов в несырьевые сектора. Как рассказал «Ко» Сергей Домнин, казахстанские власти с начала 2000‑х демонстрируют многочисленные попытки уйти от сырьевой модели экономики, переключить инвестиционный поток на обрабатывающую промышленность. Но пока все ограничивается дирижистскими мерами, эффективность которых, по мнению Сергея Домнина, сомнительна. Например, происходит распределение кредитов с субсидированными или относительно низкими ставками для проектов в приоритетных отраслях экономики (обрабатывающие, транспорт, связь), выдача субсидированных лизинговых продуктов. В последнее время к этим мерам добавилось еще и экспортное финансирование. Реализовать ключевой запрос экономики – на длинные дешевые деньги – пока так и не удалось. Доля обрабатывающего сектора в ВВП по итогам первой пятилетки инновационной индустриализации оказалась еще ниже, чем до ее начала – 11,8% в 2008 г. против 10,3% в 2014‑м.
По словам Досыма Сатпаева, «принятая руководством Казахстана программа индустриально-инновационного развития страны больших успехов не демонстрирует. Зависимость страны от внешних факторов, и особенно от ценовой конъюнктуры на мировом рынке нефти говорит о том, что инновационную экономику мы еще не создали, хотя потратили на это уже немало времени и ресурсов, в том числе из Национального фонда».
«Мы не смогли создать критическую массу успешных индустриальных проектов, основанных на инновациях, современных технологиях, таких проектов, которые бы послужили стартовой площадкой для индустриальной революции», – сказал сам Нурсултан Назарбаев в прошлом году.
«Корифеи» против реформ
Причина неудачи «инновационной индустриализации» в Казахстане – это, конечно, обилие сырьевых ресурсов, и кроме того – низкое качество государства. Старший инвестиционный консультант компании Schildershoven Finance Алексей Бизин, отвечая на вопрос «Ко», что мешает иностранным инвестициям в Казахстане, кроме прочего, отметил «относительно низкий уровень корпоративного управления и специфику работы с государственными органами в условиях мягкого авторитарного режима». Вот характерный пример. Когда Тимур Кулибаев ушел от руководства холдинга «Самрук-Казына», пришедший ему на смену бывший вице-премьер Умирзак Шукеев провел сравнение фонда и его дочерних компаний с зарубежными аналогами. Было выявлено, что международные компании-аналоги получают больше прибыли на тот же уровень вложенного капитала. Новый председатель правления госхолдинга сказал, что старые кадры зачастую никуда не годятся. «В некоторых наших компаниях, особенно добычных, самооценка у людей очень высокая. На самом деле они ничего не представляют собой. Например, вот взяли мы Хопкинсона (первый заместитель председателя «Казмунайгаза» Кристофер Хопкинсон. – Прим. «Ко») в «Казмунайгаз», проводит он техническое совещание. Таким специалистам, которые считают себя корифеями, задает вопрос – на элементарные вопросы не могут ответить. Он говорит: я провожу совещание, 6–7 технических перерывов делаю, посылаю людей, они начинают звонить на скважину, потом приходят, продолжают. Это что такое? Позорище! Вот качество наших кадров. Это те кадры, которые считают себя великими».
По мнению Досыма Сатпаева, проблемой номер один, тормозящей эффективную реализацию любых реформ в Казахстане, является не очень эффективный бюрократический аппарат. «То есть в Казахстане создали классический бюрократический корпоративизм, где чиновник стал главной фигурой на фоне большого количества государственных и квазигосударственных «зонтичных» структур, контролирующих те или иные экономические сферы. С другой стороны, власть все время пытается провести очередную реформу только силами самих чиновников или при поддержке аффилированных с властью структур. Но любой бюрократический аппарат изначально очень консервативен, и ждать от него каких-то серьезных реформ не стоит, если нет стимула извне», – констатирует политолог.
Кстати, президент Назарбаев вполне понимает эту проблему и осторожно пытается разбавлять свою элиту «новыми людьми» – тихий бунт «младотюрков» в середине 2000‑х был одним из последствий этой политики. Для создания элиты нового типа в 1993 г.президентом Казахстана была учреждена знаменитая стипендия «Болашак» («Будущее»), позволяющая гражданам Казахстана учиться и стажироваться на Западе. Сегодня «болашакеры» составляют сплоченную группу внутри казахского общества, и на нее вполне резонно смотрят как на главного проводника модернизации в стране. «Президент Назарбаев вводит небольшое количество новых лиц в высший элитный эшелон на замену выбывающим по естественным причинам, – рассказывает Сергей Домнин. – Пытается сбалансировать состав гос- и квазигосменеджеров, передвигая с позиции на позицию опытных управленцев и выдвигая одного за другим молодых функционеров с западным образованием, «болашакеров», как их называют в Казахстане».
Однако высших должностей они пока не занимают, «старая гвардия» остается непоколебимой и бесконтрольной.
В мае этого года президент Нурсултан Назарбаев выдвинул сверхамбициозную программу реформ, которая предполагает полное изменение принципов формирования госаппарата. Ради привлечения иностранного капитала он намерен создать в Астане государство в государстве – финансовый центр с собственной юрисдикцией на английском языке и с независимыми судами. Среди ключевых целей «100 шагов» – компактный, компетентный и удобный для граждан госаппарат, при этом коренным обрзом меняются принципы набора людей на государственную службу.
Глава Сбербанка России Герман Греф, оценивая новую программу Назарбаева, сказал: «Когда я прочитал этот документ, я испытал культурный шок. Это потрясающая программа на пути к эффективному государству. Казахстан стартовал с одной из самых амбициозных программ в мире. Когда я читал эту программу, у меня было ощущение, что я читаю программу правительства Сингапура. Я думаю, что этой программе многие европейские правительства могут позавидовать». Однако изложенные в программе принципы комплектования госаппарата несовместимы с всевластием назарбаевской «старой гвардии», несовместимы и с традициями переплетения власти и бизнеса. Поэтому очень трудно сказать, удастся ли Казахстану пройти запланированные 100 шагов.
Ko.ru, 28.08.2015
