«Общественная позиция»
(проект «DAT» №19 (383) от 19 мая 2017 г.
О чем шумят в социальных сетях?
Рано-рано утром, где-то в 5 часов, меня разбудил звонок в дверь. Я настороженно открыл и увидел нашего Акима. Он был один, выглядел осунувшимся, одетый в длинный плащ офицерского типа (плащ палатка) с накинутым на голову капюшоном. Дорогущие брюки были запачканы внизу коварными брызгами уличной грязи. Он был совсем один. Без свиты и софитов прикормленной прессы. Даже помощника не было рядом. Я глянул за плечо Акима и не увидел машины – за его спиной была лишь безлюдная и туманная тишина. Значит, он пришёл пешком.
– Как дела? – осторожно спросил Аким.
– Смотря о чём вы… – проявил невежливость я.
– Я тут… город обхожу… У вас все нормально?
– Да вроде не жалуюсь… А может, вы пройдёте? – смягчился я.
– С удовольствием, – сказал Аким грустно, и я понял, что правильно сделал, пригласив его. – Я уже весь город обошел, вот ваш дом по плану последний на сегодня. Я очень устал.
Дома я угостил его чаем и наскоро приготовленной яичницей.
– А почём нынче яйца и чай? – вдруг спросил Аким, сделав долгий и шумный глоток.
– Не начинайте, а? Отдохните просто.
– Хорошо-хорошо… – видно было, что Акиму самому стало неудобно.
Немного помявшись, он все равно попытался продолжить:
– Ну, вы же должны быть хоть чем-то недовольны? Тарифы, безработица, нет возможности на самовыражение, полиция лютует, а? Ну, хотя бы, воспользовавшись случаем, подсуньте мне заявление на митинг.
В лице Акима светилась слабая и какая-то обреченная надежда.
– Не стану я вам ничего подсовывать. Я просто вас чаем угощаю.
– А есть у вас немного коньячку? – вдруг выпалил Аким и сам испугался своих слов.
– Утром? В 5 утра? – автоматически удивился я.
– Вы знаете, … с этим режимом утренних обходов я совсем выбился из естественных ритмов. Я и забыл, что сейчас утро. Ведь к этому времени я устал, как в конце недели.
Мне вдруг стало его жаль, и я налил ему добрую порцию коньяка.
– Эээ… у меня только такой… Дешёвый… Вы, наверное, такой уже давно даже и не видели, – мне действительно было стыдно. В дом пришел Аким, а я угостить его даже толком не могу. Но вспомнив, что то, что обычно пьет он, я тоже давно не видел, успокоился.
Но Аким даже не обратил внимания на мои слова. Глаза его как-то загорелись, а руки нетерпеливо потянулись к рюмке.
– Ничего… ничего… пойдет.. ой, то есть, спасибо, в самый раз.. – когда он глотал коньяк, губы его дрожали.
Выпив напиток, Аким молча поднялся из-за стола, снова натянул свой плащ и направился к выходу. Было видно, что коньяк его «зацепил» сильно, Акима даже стало немного пошатывать.
Я проводил гостя до двери и проследил, чтобы он не упал, надевая стильную, дорогую и неприспособленную под дождь, обувь.
– А вы… можете никому… ну, это… не говорить… – совсем нерешительно замямлил Аким, остановившись в дверях.
Я успокаивающе поднял ладони вверх, как бы говоря «никому, клянусь». Аким кивнул, резко выдохнул коньячно-яичным запахом и вдруг… порывисто обнял меня, искренне и немного надрывно бормоча «спасибо, спасибо, братан!».
Через секунду, его крепкое объятие стало казаться каким-то затянувшимся. Но в неискренность его было трудно поверить.
Я вначале замер с поднятыми руками, боясь ответить ему таким же объятием. Но потом подумал и, обняв, похлопал его по плечу. Я решил, что иначе Аким распознает мое крайнее недоумение, а мне почему-то очень не хотелось его расстраивать.
Аким криво нахлобучил капюшон и, резко выдохнув уже сформировавшимся перегаром, шагнул в туман алматинской улицы. Через секунду его одинокая фигура, растворяясь в рваных клубах тумана, исчезла из виду насовсем.
Я вернулся в дом. Сна как не бывало. Через некоторое время, я вдруг решил записать эту историю на память. Записал. В конце решил добавить «Я встал и распахнул настежь окно. И яркий, могучий и многоцветный рассвет осветил каждый уголок моей комнаты».
Но потом я вспомнил, что такую фразу уже написал другой писатель. Я снял с себя одежду и банально лег досыпать, как обыкновенный гражданин, которому необязательно слушать и делать так, как взбредёт в голову дяденькам из телевизора.
За секунду до того, чтобы погрузиться в сон, я вдруг ярко осознал, что эта маленькая рюмочка коньяка утром превратилось в некое восстание человека. Но мой отключающийся мозг уже отказывался понять, начало ли это восстания или одновременно и его конец.
Дастан КАДЫРЖАНОВ