«Общественная позиция»
(проект «DAT» №24 (388) от 22 июня 2017 г.
Повестка времени
Президент Казахстана Нурсултан Назарбаев поручил до 2025 года перейти с казахского алфавита на латинский. «К 2025 году мы должны перевести на латинский алфавит делопроизводство, периодическую печать, пособия. Уже сейчас необходимо начать эту работу», – заявил глава государства. Что же даст казахстанцам переход на латиницу? На эти и другие вопросы корреспондента портала Pergamen.kz ответил известный политолог Айдос Сарым.
– Айдос, вы сами сторонник или противник данной реформы?
– Я, безусловно, искренний и горячий сторонник данной инициативы. Именно поэтому я вошел в рабочую группу по латинице и пытаюсь по мере сил и возможностей пропагандировать данную языковую реформу.
– Ну и вдогонку, а почему? Наверняка и вас спрашивают: «Что это нам дает? Разве нет каких-то иных забот?»…
– Ну, это далеко не самые оригинальные вопросы. Причем данные вопросы обычно задают те, кто эту реформу не приемлет. У многих ведь даже духа не хватает сказать: я против, я не поддерживаю политику президента в этом вопросе. Отсюда начинается то, что казахи называют «күңкіл». То есть брюзжание.
– Но наверняка у вас есть аргументы и для этой категории граждан?
– Вагон и маленькая тележка! Обычно я отвечаю так: а что мешает делать все наряду и вместе? Разве прежде чем отдать своего ребенка в школу, вы ждете когда построят дорогу в школу, запустят автобусный маршрут, повысят зарплату учителям, назначат нобелевского лауреата завучем школы? Если вы будете сидеть и ждать, когда же настанет тот благостный четверг после дождичка, ждать, когда будут построены дороги и так далее, ваш ребенок попросту вырастет дебилом. Правильный подход, как мне кажется, заключается в том, чтобы учить своего ребенка, давать ему знания, но параллельно пытаться ставить вопросы, добиваться того, чтобы ремонтировали дороги, запустили автобусный маршрут, чтобы за рулем автобуса сидел трезвый, опытный водитель. Надо всем обществом бороться, чтобы учителя не чувствовали себя безмолвными рабами системы, чтобы у них была правильная миссия, хорошие зарплаты, появилось острое чувство собственного достоинства, самоуважение, без которых они попросту не могут сеять доброе и вечное. Надо добиваться позитивных изменений во всем, не ставя какие-то особые приоритеты.
Для нации, для государства нет второстепенных и малозначимых вопросов. Все важно! У нас, у казахской нации – государства попросту нет исторического времени решать все по очереди, посвящая каждому вопросу по десять или двадцать лет. Повторяю: все важно и все имеет значение…
– В своем интервью одному изданию Олжас Сулейменов сказал следующее: «Подражание узбекской, азербайджанской или туркменской латинице не приведет к прогрессу. В 1929 году мы пробовали перейти на латиницу, подражая Ататюрку. Проблема была в том, что латинский пришел без языка, а просто как механический набор знаков…». Ваше мнение?
– Знаете, я уже давно отношу себя к представителям той категории молодых граждан, для которых Олжас Сулейменов уже давно перестал быть авторитетом. Он и раньше не был истиной в последней инстанции, но после его многих заявлений и интервью, в которых он утверждает утопические проекты вроде «евразийства», «тюрко-славянского симбиоза» и прочую псевдонаучную, неоимперскую муть, он вообще потерял многих былых сторонников. Крушение вчерашних кумиров – это болезненный и неприятный процесс, это даже трагедия.
Еще большая трагедия, когда вчерашний кумир даже не замечает, что он с треском упал и лежит в руинах. Олжас Омарович, как мне думается, и не заметил своего падения. Говорю это с искренней болью, поскольку он и для меня когда-то был кумиром, я рос в диком восхищении его поэзией. И в этом смысле он для меня человек, который предал идеалы своей же собственной поэзии. Но это, еще раз, только мое личное мнение. По-человечески желаю ему долгих лет и крепкого здоровья! Но политические его воззрения я не приемлю. Как, впрочем, и многие лингвистические.
Теперь давайте рассмотрим его аргументацию. Надеюсь, что Олжас Омарович имеет возможность сесть за компьютер и попросту проверить свои же слова, заняться минимально необходимым фактчекингом. Вот я, например, в трех предложениях вижу как минимум три ошибки и даже сознательного передергивания…
– Например?
– Начнем с «подражания Ататюрку». Ну, смотрите сами, тюркские республики бывшего СССР перешли на латиницу не потому что хотели, а потому что их заставили. Например, многие казахские зиялы были против латинизации на тот момент. Великий, выдающийся лингвист, деятель Алашорды Ахмет Байтурсынов резко выступал против реформы графики. Но это было понятно и оправданно. Советская власть в тот период начала большую репрессивную кампанию против казахской духовности и культуры, была развернута невиданная атеистическая кампания, подверглись гонениям представители мусульманского духовенства. Все понимали, что реформа алфавита затеяна только для того, чтобы лишить казахов религии, проводить политику русификации языка.
Между тем советские республики начали переходить на латиницу гораздо раньше Турции, еще в начале 1920-х. Азербайджан осуществил это в 1922 году. Тогда же, кстати, советские руководители во главе с Луначарским хотели осуществить даже перевод русского алфавита на латиницу. И кто знает, не умри Ленин в 1924 году и не приди Сталин, быть может, мы сейчас все – и русские, и казахи, писали бы на латинице! Одним словом, тюрские республики начали переход на латиницу раньше Ататюрка.
Более того, одним из пионеров этого дела был выдающийся азербайджанский деятель Мирза Фатали Ахундов! Он еще в 60-е годы ХІХ века предлагал перейти на латиницу, разработал свою версию и даже предлагал Турции перейти на него. Ататюрк лишь следовал в этом смысле тенденциям, которые уже полным ходом шли в тюрском мире. И одним из его аргументов было: мы не должны отрываться и отставать от других тюрских народов! Это первое.
Второе. Когда Сулейменов говорит о латинице и языке, я считаю, что это смысловое искажение и введение в заблуждение. Мы не меняем язык. Он как был, так и остается казахским. Мы меняем алфавит, графику! С латиницей не придет иной язык. Это не предусматривается. Это такой риторический прием усиления, рассчитанный на консервативные, испуганные массы. Мол, смотрите, ойбай, Назарбаев пытается поменять язык! Повторяюсь, речь идет о смене алфавита. Говорить же мы будем по-казахски, писать тоже по-казахски, но на иной графике.
Третье. Переходя на латиницу, мы решаем свои собственные, суверенные задачи, решаем свои собственные проблемы. Речь не идет о следовании моде, подражании Азербайджану, Узбекистану или Туркменистану. Мы не собираемся автоматически перенимать их графику. Это тоже передергивание. Стоит следующая задача: построить на базе латиницы собственную письменность. В этой связи надо сказать и другое. Есть ряд наших современников, которые считают, что новый алфавит должен базироваться на английском алфавите и на английской же QWERTY-клавиатуре. Дескать, с точки зрения современных технологий надо оставаться только в этом регистре, а иначе все не имеет смысле.
Забегая вперед скажу, что я лично против таких механистических подходов. Хочу особо отметить, мы не собираемся переходить на английский язык или алфавит! Мы хотим, используя латинскую графику, изобрести свой собственный казахский национальный алфавит и дать новую жизнь казахскому же языку, повысить его конкурентоспособность, его иммунитет, его творческую силу, способную принимать и ассимилировать любые иностранные термины и слова, без нарушения собственного речестроя. Стоит задача изобрести такой алфавит, который бы позволил соблюсти и обеспечить все закономерности языка, сохранить его природу, душу. Сохранить звуки и буквы, которые делают казахский язык именно казахским языком, а не каким-то иным… Переход на латиницу – это вопрос здорового национального эгоизма! Мы решаем прежде всего свои собственные проблемы, исходим из своих собственных национальных интересов. Иного нет и не должно быть. Как в смысле за, так и против. Алфавит меняется не только потому, что мы хотим убежать от мифического, утопического «русского мира», а потому что это нужно нам самим. Это тоже аргумент не первого ряда. Но он есть и он тоже важен.
– Если говорить об аргументах сторонников. Какие из них вы считаете наиболее важными?
– Смена алфавита – это как выбор судьбы. Говорю без всякого пафоса. Это очень важный символический переход, своего рода лингвистическая хиджра, которая призвана продемонстрировать наш цивилизационный и культурный выбор.
Можно ли это считать политикой? Да, поскольку любое изменение символического – это чистой воды политика. Вся политика существует и может существовать только в символическом пространстве. Если мы вспомним многие популярные ныне философские и лингвистические теории, то можно говорить о реформе мировоззрения.
Можно вспомнить многие теории, например, лингвистической относительности Сепира-Уорфа, лингвистический поворот Витгенштейна, Рорти, популярные теории Чомского, других семиотиков… Многие мыслители вчера и сегодня переосмысливали соотношение языка и мышления. Очень многое говорит за то, что не мышление формирует язык, а даже наоборот, язык формирует мышление.
Можно с этим соглашаться или не соглашаться, спорить и доказывать, но очевидно, что во всем этом есть большой смысл. К сожалению, с прискорбием можно отметить, что философское осмысление данного перехода и вообще статьи президента «Путь в будущее» оставляют желать лучшего. Наши философы пока, к сожалению, не подошли к этому или же не имеют каких-то серьезных интеллектуальных притязаний…
Вообще говоря, здесь надо сказать и другое. Программная статья президента – это результат долгих, непростых размышлений. Это своего рода большой, универсальный ответ на очень многие вопросы, попытка изменить вектор и характер общественных дискуссий, политического дискурса. Это, если хотите, некий ответ на прошлогодние земельные митинги, которые группировали вокруг себя все казахское недовольство всем происходящим. Как человек, который имеет некоторое отношение к политике, могу сказать, что это был довольно сильный ход…
– Означает ли это, что земельный вопрос и земельные протесты исчерпаны?
– Нет, конечно! Земельный вопрос не решен, он отодвинут. Он остается на повестке дня. Другое дело, что протест сейчас трансформируется, недовольные и лидеры протестных настроений ищут и находят новые темы. Даже так, скорее сама власть эти темы подбрасывает.
– К примеру?
– Привычная, подогреваемая изнутри и извне китаефобия. Посмотрите, что происходит в последние дни в интернете, соцсетях и мессенджерах. Большое количество ивентов, связанных с Китаем, визитами, Димашем Кудайбергеновым, только подогрело спящие фобии. Возникли новые спекуляции о массовой, оптовой продаже родины, 51-м китайском предприятии и так далее. Я вот, например, совершенно не понимаю, почему правительство делает секрет из этих предприятий? Почему четко не назовет обьемы инвестиций, регионы, где их намерены открыть? Известна информация только о трех или четырех из них. Если они будут открываться, то зачем из этого делать секрет?
– Да, согласен с вами. Но давайте все же вернемся к нашей изначальной теме. Мы говорили об аргументах…
– Хорошо, давайте об аргументах. Но прежде чем перечислять, хотел бы обратить ваше внимание на то, что введение латиницы нельзя рассматривать в отрыве от всего контекста. Латиница – это часть программы модернизации, в том числе модернизации сознания. И одно без другого, наверное, теперь трудно представить. А вы помните, какие первые реформы затеяла советская власть? Какие декреты были первыми?
На самом деле, многие первые декреты советской власти касались символического пространства. Им крайне важно было показать: мы – другие, мы – уже не те. Отсюда и крайняя степень активности большевиков в первые дни своего правления. Решения касались всего – семьи, церкви, брака, школы. Но одним из ключевых и интересных решений был Декрет Народного комиссариата просвещения «О введении нового правописания» от 23 декабря 1917 года (5 января 1918 года), который предписывал «всем правительственным и государственным изданиям» печататься по новому правописанию с 1 января 1918 года. Вот казалось бы, в стране идет крах, назревает гражданская война, хлеба нет, голод, немцы наступают. А правительство затевает реформу правописания, заставляет убирать «ять» и «еръ»! Ведь революция, которая свершилась сто лет назад, это коренной слом, огромный сдвиг смыслов. И вот большевики пытались все это закрепить даже на уровне знаков.
– Вы думаете, у нас этот опыт пытаются повторить?
– Если честно, то за редкими исключениями, наши чиновники не знают историю и 25 лет Независимости. Что уж говорить о мировой истории, столетней истории своей страны. Но если совсем серьезно, то большинство модернизационных реформ в мире сопровождались реформой алфавитов или языков. Мы, по всей видимости, не будем исключением. Это особенно важно, если учесть, что большинство смыслов и слов в русском языке (а правящая элита у нас все же русскоязычная) попросту обессмыслены и дискредитированы. Нет ни одного сущностного понятия или слова, которую бы не дискредитировали постсоветские элиты. Фактически очень многие слова, например, реформы, модернизация, свобода, выборы и так далее, профанированы и стали синонимами абсурда или коррупции.
А как делать реформы без слова «реформа»? В нашем случае введение латиницы должно сопровождаться и реальным переходом на государственный язык! Он менее дискредитирован и на нем еще можно выработать единый ценностный вокабуляр. Но, возможно, что это предмет другого интервью.
– Такой вопрос. Не станет ли переход на латиницу усилением чемоданных настроений русскоязычного населения и ростом эмиграции из страны?
– А кто может знать, как наше слово отзовется? В нынешнем виде, говорю как на духу, введение нового алфавита касается только казахов, а также тех наших граждан, которые владеют государственным языком. Тех же, кто его не знает, он мало коснется. Ну разве что глаза будут какое-то время привыкать к другим вывескам, газетам, шрифтам. Другое дело, что все большие системные изменения ставят вопросы идентичности, своего отношения к ним.
И в этом смысле всем гражданам еще придется делать свой нравственный, гражданский, если хотите, государственный выбор. Нынешняя идентификационная каша в головах многих русскоязычных граждан опасна даже с медицинской точки зрения, не говоря уже о политических и геополитических аспектах. Миграция европейских этносов происходит в силу как объективных, так и субъективных причин. Происходят серьезные этнодемографические сдвиги, меняются статусные роли различных этносов. Кто-то это легче переносит, кто-то попросту не способен это перенести.
Этнодемографические тенденции в стране начались далеко не вчера, не в начале девяностых, а еще раньше. Первые массовые потоки славян из страны начались в середине семидесятых, начале восьмидесятых. Тогда и началось этнодемографическое давление коренного населения на города, на предприятия. В тот период уехало обратно в Россию без малого миллион человек. Девяностые эти процессы лишь выпятили и кристаллизовали. Это – во-первых.
Во-вторых, давайте не будем забывать, что мы типичная постколониальная страна. Не лучше, не хуже многих стран Азии и Африки, которые подобные процессы пережили в прошлом веке, а некоторые и до сих пор. В начале девяностых нам предстояло сделать сразу четыре перехода: перейти от плановой к рыночной модели; в институциональном плане – произвести десоветизацию, декоммунизацию и детоталитаризацию; в политической жизни – демократизацию всех сфер жизни; а в культуре и духовной жизни – деколонизацию. Из этих четырех выборов мы с грехом пополам осуществили только один переход.
Остальные нам еще предстоят, они уже идут, пусть и очень медленно. Такая ситуация, очевидно, неприятна для многих наших сограждан, особенно тех, кто смотрит имперское телевидение и грезит о пробковом шлеме и черном мундире. Быть может, допуская, что для закрепления каких-то процессов, для демонстрации их неотвратимости или безоткатности и следует проводить языковые реформы именно сейчас. Но очевидно, что в скором времени за парты сядут все: и нагыз казахи, и шала казахи (если такое деление все еще актуально и имеет смысл). Это в какой-то степени тоже какое-то обнуление и уравнивание, за которым должны последовать новые смыслы и выборы.
– Вы думаете, что латиница станет символической короной нынешних реформ?
– Хочу в это верить. Другое дело, что корона – вещь хоть и дорогая, декоративная, она не защищает от ударов, как шлем. Теперь мяч на стороне власти. Посмотрим.
– И как вы относитесь к данному переходу путем народного референдума?
– Это не предмет референдума. Есть уже определенные уровни компетенций и принятия решений. Их достаточно.
Руслан КОСАНОВ,
Pergamen.kz