Александр Хорошев, доктор географических наук (МГУ): НА КОКЖАЙЛАУ ЗАКЛАДЫВАЕТСЯ МИНА ЗАМЕДЛЕННОГО ДЕЙСТВИЯ

И она будет тикать до пер­во­го ката­стро­фи­че­ско­го лив­ня. А потом рванёт…

---

Завер­шаю пуб­ли­ка­цию интер­вью с док­то­ром гео­гра­фи­че­ских наук Алек­сан­дром Хоро­ше­вым, доцен­том по кафед­ре физи­че­ской гео­гра­фии и ланд­шаф­то­ве­де­ния гео­гра­фи­че­ско­го факуль­те­та МГУ име­ни М. В. Ломоносова.

См. пер­вые части беседы:
«Искус­ствен­ное озе­ро на Кок­жай­лау будет рас­по­ло­же­но на тек­то­ни­че­ском раз­ло­ме», 3 октября
https://www.facebook.com/vadim.boreiko/posts/1738305946296921
«Шлаг­баум для бра­тьев наших мень­ших», 5 октября
https://www.facebook.com/vadim.boreiko/posts/1740429509417898

С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ ТУРИСТА, ПРИЕХАВШЕГО ИЗДАЛЕКА

В. Б.: Алек­сандр Вла­ди­ми­ро­вич, пока я услы­шал ваши заме­ча­ния и пре­тен­зии толь­ко к доку­мен­ту – пре­дО­ВОС (пред­ва­ри­тель­ной оцен­ке воз­дей­ствия на окру­жа­ю­щую сре­ду, см.: https://www.kokjailau.kz/about/pred). Хоти­те ска­зать, что, если они будут учте­ны в окон­ча­тель­ном вари­ан­те, ОВОС, вы бла­го­сло­ви­те стро­и­тель­ство курорта?

А. Х.: Это сле­ду­ю­щий сюжет. Может, с него надо было начать. Но мы ста­ли об пре­дО­ВО­Се гово­рить. Это­му доку­мен­ту поло­же­но под­вер­гать­ся экс­пер­ти­зе, поэто­му я и рас­ска­зы­ваю, что спро­сил бы у раз­ра­бот­чи­ков на обще­ствен­ных слушаниях.

Но совсем дру­гое дело: пра­во­мер­на ли вооб­ще поста­нов­ка тако­го вопроса?

В. Б.: Како­го – допу­сти­мо ли на Кок­жай­лау строительство?

А. Х.: Да. Во-пер­вых, я ска­жу с про­фес­си­о­наль­ной точ­ки зре­ния – как спе­ци­а­лист по ланд­шафт­но-эко­ло­ги­че­ско­му пла­ни­ро­ва­нию. Во-вто­рых – как турист. Я клас­си­че­ский эко­ту­рист, кото­рый любит при­ро­ду и все­гда про­во­дит на при­ро­де отпуск, часто в горах. Отды­хал у вас в про­шлом году, ходил на Кок­жай­лау со сво­и­ми быв­ши­ми студентками.

Что мы име­ем здесь? Боль­шой город с раз­ны­ми груп­па­ми насе­ле­ния, у кото­рых раз­ные дохо­ды и раз­ные инте­ре­сы. Доволь­но боль­шое коли­че­ство при­ез­жих. Им, преж­де все­го, хочет­ся под­нять­ся повы­ше. Я сей­час о себе гово­рю: мне инте­рес­ны 3000 м, 4000 м. Напри­мер, в про­шлом году мы с удо­воль­стви­ем про­шли от Чим­бу­ла­ка до лед­ни­ка Туюк­су и даже немнож­ко выше. Где-то на 3400 м мы под­ня­лись и свер­ху мог­ли смот­реть на лед­ник. Гран­ди­оз­но, кста­ти. На Кав­ка­зе ниче­го подоб­но­го я не видел.

Посколь­ку, при­е­хав изда­ле­ка, я буду стре­мить­ся попасть мак­си­маль­но высо­ко, то мне вполне под­хо­дит Чим­бу­лак. Там я посе­люсь (как, соб­ствен­но, и сде­лал), там есть канат­ная доро­га, есть доро­га по долине, куда мож­но прой­ти пеш­ком: все эти воз­мож­но­сти я исполь­зо­вал. Осмот­рел всё что мог. Если бы там предо­став­ля­лись услу­ги по кон­ным про­гул­кам, я бы вос­поль­зо­вал­ся, пото­му что это поз­во­ли­ло бы уви­деть боль­ше. Очень стран­но, что там такой услу­ги нет.

Я турист изда­ле­ка. Веро­ят­но, так же рас­суж­да­ют нем­цы, аме­ри­кан­цы, китай­цы, кото­рые туда при­е­ха­ли. Для них это очень дале­кий и высо­кий реги­он в глу­бине кон­ти­нен­та, с высо­та­ми, кото­рых в Аль­пах, напри­мер, нет. То есть это реаль­ная экзотика.

Если мы гово­рим, что нас, кро­ме этой кате­го­рии тури­стов с день­га­ми и изда­ле­ка, никто не инте­ре­су­ет, — ну, тогда гро­моз­дим как мож­но боль­ше канат­ных дорог везде.

В. Б.: На таких и был ори­ен­ти­ро­ван ста­рый про­ект КЖ.

КОКЖАЙЛАУ – ПРИНЦИПИАЛЬНО ДРУГОЙ ВИД ОТДЫХА, НЕЖЕЛИ ЧИМБУЛАК

А. Х.: Да, на безум­ное коли­че­ство людей. Теперь что каса­ет­ся Кок­жай­лау. Сей­час это прин­ци­пи­аль­но дру­гой вид отды­ха. Он ниче­го не сто­ит, кро­ме 80 тен­ге на авто­бус. Это близ­ко. Это доступ­но. И это­му, как я понял из раз­го­во­ров с теми, с кем общал­ся, нет аль­тер­на­ти­вы. То есть Чим­бу­лак для них – собы­тие, раз год, да и то с гостя­ми. Алма-Ата ходит на Кок­жай­лау в силу доступ­но­сти, бес­плат­но­сти и во всех отно­ше­ни­ях благодатности.

В. Б.: В чер­те горо­да это дей­стви­тель­но, пожа­луй, едва ли не един­ствен­ное место в горах, где не наткнешь­ся на забор, шлаг­баум, част­ную территорию.

А. Х.: Я в этот при­езд под­ни­мал­ся на пла­то со сто­ро­ны Боль­шой Алма­тин­ки, и пер­вое, на что обра­тил вни­ма­ние, — это тиши­на. Какая-то осо­бая. Лоша­ди пасут­ся, пре­крас­ный пей­заж, кото­рый для город­ско­го жите­ля – баль­зам на душу. И такое место долж­но быть! Поток людей туда уве­ли­чи­ва­ет­ся, оно ста­но­вит­ся очень популярным.

Для рекре­а­ции око­ло боль­шо­го горо­да хоро­шо раз­но­об­ра­зие воз­мож­но­стей. То есть Чим­бу­лак – это одна ниша. Кок­жай­лау – прин­ци­пи­аль­но дру­гая. Если на пла­то создать вто­рой Чим­бу­лак – это зна­чит, что боль­шая часть жите­лей Алма-Аты, пред­по­чи­та­ю­щих бес­плат­ный, пеший, с физи­че­ски­ми нагруз­ка­ми (что тоже важ­но) туризм, будет лише­на при­выч­ной тропы.

Я видел на пла­то до сот­ни людей. Они же не на Чим­бу­лак поеха­ли, а сюда. Для них это уни­каль­ное место. И вла­сти горо­да обя­за­ны обес­пе­чить рекре­а­ци­он­ные воз­мож­но­сти для всех кате­го­рий. Для мест­ных и для при­ез­жих. Для бога­тых и менее бога­тых. Для тех, кому нужен абсо­лют­ный ком­форт, с ресто­ра­на­ми, кра­си­вы­ми лесен­ка­ми, кар­тин­ка­ми и мага­зи­на­ми. И долж­но быть что-то для тех, кто не хочет ниче­го это­го видеть. Это город­ские жите­ли, кото­рые уста­ли от смо­га, зда­ний, асфаль­та и хотят видеть тра­ву и дере­вья, слу­шать птиц.

На мой взгляд, это самая прин­ци­пи­аль­ная вещь – город дол­жен дать раз­ные рекре­а­ци­он­ные воз­мож­но­сти раз­ным кате­го­ри­ям людей.

СКАЗКИ ПРО ОПРОСЫ ОСТАВИМ В ПОКОЕ

В. Б.: На пре­зен­та­ции про­ек­та КЖ гово­ри­лось, что посе­ти­те­ля­ми курор­та будут: 60% алма­а­тин­цев, 20% дру­гих казах­стан­цев, 20% иностранцев.

А. Х.: Надо посчи­тать, сколь­ко алма­а­тин­цев хотят потра­тить на отдых мини­мум вре­ме­ни и денег и уви­деть на сво­ем пути мини­мум домов и машин. Судя по тому, что я видел и вы гово­ри­те, это мно­гие тысячи.

В. Б.: Опро­сы на тему «Вы за или про­тив стро­и­тель­ства курор­та на Кок­жай­лау?» пока­зы­ва­ли совер­шен­но про­ти­во­по­лож­ные резуль­та­ты. В зави­си­мо­сти от того, кто их про­во­дил — сто­рон­ни­ки или про­тив­ни­ки проекта.

А. Х.: Нужен абсо­лют­но уни­вер­саль­ный и науч­ный опрос с репре­зен­та­тив­ной выбор­кой, кото­рый учтет все воз­раст­ные кате­го­рии, уро­вень обра­зо­ва­ния, муж­чи­ны-жен­щи­ны, ну, как поло­же­но. Даже пусть это будет опрос анга­жи­ро­ван­ный, людей же не кале­ным желе­зом ста­нут пытать, что­бы они такой ответ дали.

В. Б.: Алек­сандр Вла­ди­ми­ро­вич, ну мы же с вами в похо­жих стра­нах живем. У нас гово­рят: не важ­но, как голо­су­ют, — важ­но, кто голо­са счи­та­ет. Так что давай­те не рас­ска­зы­вать друг дру­гу сказ­ки про опросы.

А. Х.: (Сме­ет­ся.) Ну, конеч­но, я сей­час с иде­а­ли­сти­че­ских пози­ций под­хо­жу. Если это реаль­но тыся­чи людей, они име­ют право…

В. Б.: По край­ней мере, их не мень­ше, чем лыжников.

ВСЁ УНИКАЛЬНОЕ ЗАСЛУЖИВАЕТ ОХРАНЫ

А. Х.: Если воз­вра­щать­ся к ланд­шафт­но­му пла­ни­ро­ва­нию, в нем есть серия клю­че­вых пра­вил. И одно из них зву­чит так: всё ред­кое и уни­каль­ное заслу­жи­ва­ет как мини­мум щадя­ще­го режи­ма, а как мак­си­мум – охраны.

Если мы выби­ра­ем место, где необ­хо­ди­мы ради­каль­ные нару­ше­ния ланд­шаф­та, это дол­жен быть ланд­шафт типич­ный и широ­ко распространенный.

Быва­ют, прав­да, ситу­а­ции, когда наи­бо­лее при­вле­ка­тель­ным местом явля­ет­ся уни­каль­ный ланд­шафт. И люди едут спе­ци­аль­но, что­бы им полю­бо­вать­ся. Тут дилем­ма: как его одно­вре­мен­но и сохра­нить, и показать.

Но эти тех­но­ло­гии хоро­шо извест­ны. Вос­поль­зу­юсь при­ме­ром Курш­ской косы (узкая полос­ка суши шири­ной от 400 м до 3 км и дли­ной око­ло 100 км, раз­де­ля­ет Бал­тий­ское море и Курш­ский залив, одна поло­ви­на косы рас­по­ло­же­на в Кали­нин­град­ской обла­сти, вто­рая в Лит­ве. – В. Б.). Она вхо­дит во Все­мир­ное куль­тур­ное насле­дие ЮНЕСКО, я там рабо­тал. Уни­каль­ность заклю­ча­ет­ся в гигант­ских дюнах. Там сде­ла­ны дорож­ки – настил дере­вян­ный, смот­ро­вая пло­щад­ка на краю этой дюны – и эта дюна пока­зы­ва­ет­ся с краю. Мы ей любу­ем­ся, но мы ее не нарушаем.

Надо ска­зать, что в новом пре­дО­ВОС как-то об этом дума­ли. И раз­ра­бот­чик вер­но сде­лал, раз­ме­стив построй­ки стро­го с краю пла­то. Не так, как в преды­ду­щем про­ек­те: там была застро­е­на вся доли­на. А сей­час нару­ша­ет­ся мини­маль­ная пло­щадь. В прин­ци­пе, это правильно.

Но это после того, как мы решим прин­ци­пи­аль­ный вопрос, мож­но ли уни­каль­ное уро­чи­ще осваивать.

ИЗ-ЗА КУРОРТА СВЯЩЕННОЕ МЕСТО ИСЧЕЗНЕТ

А. Х.: На мой взгляд, это уни­каль­ный рекре­а­ци­он­ный ресурс для боль­шой груп­пы людей, кото­рый, кро­ме тури­сти­че­ско­го, име­ет для них еще и огром­ное духов­ное, даже сакраль­ное зна­че­ние. Уро­чи­ще в их пони­ма­нии — свя­щен­ное место, при­чем не в рели­ги­оз­ном смыс­ле, а в повседневном.

А если здесь созда­ет­ся вто­рой Чим­бу­лак – этот ресурс исчезает.

Как я понял, тут аль­тер­на­ти­вы [подоб­но­му уро­чи­щу] нет. И если Кок­жай­лау будет застра­и­вать­ся, эта груп­па людей, ско­рее все­го, про­сто пере­ста­нет ходить в горы. Или будет это делать реже.

Если на пла­то про­тя­нут лег­ко­до­ступ­ную канат­ную доро­гу, часть людей пере­ста­нет уро­чи­щем поль­зо­вать­ся: тол­па им и в горо­де надоела.

По-мое­му, на Курш­ской косе я видел сло­ган – «Рос­кошь уеди­не­ния». На Кок­жай­лау, конеч­но, не совсем уеди­не­ние. Но там уеди­нить­ся мож­но – есть где.

СКОЛЬКО БУДЕТ ТИКАТЬ БОМБА?

В. Б.: Вы же сле­ди­те за тем, что про­ис­хо­дит с при­ро­дой вокруг Сочи после Олим­пи­а­ды, с кото­рой мину­ло уже боль­ше четы­рех с поло­ви­ной лет. Попро­буй­те спро­еци­ро­вать те послед­ствия на Кок­жай­лау: что на пла­то может случиться?

А. Х.: Пер­вое – это, конеч­но, акти­ви­за­ция селе­вых про­цес­сов, о кото­рых при про­ек­ти­ро­ва­нии дума­ли доста­точ­но мало. В Крас­ной Поляне скло­ны сло­же­ны из неустой­чи­вых оса­доч­ных пород, поэто­му осы­пи и сели воз­ни­ка­ют там очень легко.

Здесь, во-пер­вых, дру­гое гео­ло­ги­че­ское стро­е­ние, но скло­ны очень кру­тые, поэто­му осып­ные про­цес­сы воз­ни­ка­ют так же легко.

Во-вто­рых, здесь покров лёс­со­вых отло­же­ний (оса­доч­ная гор­ная поро­да, нес­ло­и­стая, одно­род­ная извест­ко­ви­стая, сугли­ни­сто-супес­ча­ная), и в горах до 2000 м они очень лег­ко раз­ве­и­ва­ют­ся и раз­мы­ва­ют­ся. При подъ­еме на Кок­жай­лау со сто­ро­ны Боль­шой Алма­тин­ки эро­зи­он­ные фор­мы в лёс­сах отлич­но вид­ны, и уве­ли­че­ние нагруз­ки эту эро­зию про­во­ци­ру­ет доволь­но силь­но. А этот мате­ри­ал дол­жен куда-то посту­пать: всё, что смы­ва­ет­ся, где-то нако­пит­ся. А нако­пит­ся, есте­ствен­но, в долине какой-то реки. И даль­ше это мате­ри­ал для селе­вых процессов.

Раз­ра­бот­чи­ки сей­час педа­ли­ру­ют, что в про­ек­те мини­мум дорог и тем самым сни­жа­ет­ся нагруз­ка. С одной сто­ро­ны, это так. А с дру­гой, как я уже гово­рил, ниче­го не ска­за­но про тех­но­ло­ги­че­ские доро­ги для стро­и­тель­ства канат­ки дли­ной 5,4 км. Вряд ли без них мож­но будет обойтись.

Так­же не ска­за­но, в верх­ней или в ниж­ней части скло­на будут пло­щад­ки для стро­и­тель­ства опор. Если в ниж­ней, бли­же к реке, — зна­чит, осыпь, ско­рее все­го, гаран­ти­ро­ван­но дости­га­ет рус­ла. Если выше – риск помень­ше, но осы­пи ниже доро­ги, как пока­зы­ва­ет сочин­ский опыт, не закреп­ля­ют­ся совер­шен­но. А они очень быст­ро раз­ви­ва­ют­ся и уве­ли­чи­ва­ют­ся в размерах.

Здесь, с уче­том общей селео­пас­ной обста­нов­ки, закла­ды­ва­ет­ся мина замед­лен­но­го дей­ствия, кото­рая будет тикать до ката­стро­фи­че­ско­го лив­ня образ­ца 1999 года.

В. Б.: А в Сочи были сели?

А. Х.: Во вре­мя стро­и­тель­ства были нере­гу­ляр­ные сели – из-за пере­мен­чи­во­го суб­тро­пи­че­ско­го кли­ма­та и нару­ше­ний на объ­ек­тах, осо­бен­но в 2011 и 2012 годах, вплоть до про­блем для стро­и­те­лей: гря­зе­ка­мен­ную мас­су при­хо­ди­лось раз­гре­бать. Но глав­ное – до сих пор не исче­за­ют пред­по­сыл­ки для селей: сей­час там рас­ши­ря­ют курорт, стро­и­тель­ство дорог про­дол­жа­ет­ся. Олим­пи­а­да была пред­ло­гом, что­бы постро­ить огром­ный курорт­ный район.

ЗАЧЕМ СТРОИТЬ «УЛИЦУ ПАНФИЛОВА» ТАМ, ГДЕ ЛЮДИ ХОТЯТ НАСЛАЖДАТЬСЯ ПРИРОДОЙ?

В. Б.: Похо­же, у нас тоже не соби­ра­ют­ся оста­нав­ли­вать­ся на достиг­ну­том. Наиль Нуров, ген­ди­рек­тор ком­па­нии, управ­ля­ю­щей про­ек­том курор­та, писал фран­цуз­ским парт­не­рам: «У наше­го про­ек­та очень боль­шая пер­спек­ти­ва раз­ви­тия. Мы не зря сохра­ни­ли очень боль­шой запас энер­го­мощ­но­стей. Сей­час идет раз­го­вор о сохра­не­нии всех ком­му­наль­ных ресур­сов, но на пер­вом эта­пе мы долж­ны отка­зать­ся от таких реше­ний, как спа, спе­ци­аль­ные VIP-зоны. Всё это появит­ся позже».

А. Х.: Под­стан­ция, кото­рую я видел на Кок­жай­лау, по раз­ме­рам и зани­ма­е­мой пло­ща­ди сопо­ста­ви­ма с теми, кото­рые стро­и­ли под Сочин­скую Олим­пи­а­ду. А там совер­шен­но дру­гие мас­шта­бы: постро­и­ли фак­ти­че­ски город.

Кста­ти, появ­ле­ние город­ской сре­ды там, куда люди вооб­ще-то за при­ро­дой едут, на мой взгляд, было ошиб­кой: теперь там в самых доро­гих гости­ни­цах окна выхо­дят или на такие же оте­ли, или на пар­ков­ку, а не на горы.

В. Б.: А у нас таким урба­низ­мом в горах гор­дят­ся. Буду­щий курорт «Кок­жай­лау» тот же ген­ди­рек­тор на всех углах назы­ва­ет «ули­цей Пан­фи­ло­ва на высо­те 2300 метров».

А. Х.: В про­ек­те 2014 года раз­ра­бот­чи­ки под­чер­ки­ва­ли даже: урба­ни­сти­че­ский ланд­шафт, новей­шие тех­но­ло­гии дизай­на, кра­си­вый газон и аль­пий­ские гор­ки и т. д.

В. Б.: Мы с вами мно­го гово­ри­ли про общие чер­ты ста­ро­го ОВОС и ново­го пре­дО­ВОС. А какие еще раз­ли­чия вы заме­ти­ли, как пози­тив­ные, так и негативные?

А. Х.: Поми­мо чисто тех­ни­че­ских пара­мет­ров, кото­рые каса­ют­ся сокра­ще­ния раз­ме­ров курор­та, без­услов­но, новый про­ект – гораз­до более эко­ло­гич­ный, луч­ше впи­сы­ва­ет­ся в ланд­шафт: построй­ки с кра­еш­ка доли­ны, обе­ща­ния мак­си­маль­но сохра­нить рас­ти­тель­ный покров и т. д. Сло­во «урба­ни­сти­че­ский» при­ме­ни­тель­но к ланд­шаф­ту – оно исчез­ло. Наобо­рот, они дела­ют упор: мы мини­маль­но нару­ша­ем и мак­си­маль­но сохраняем.

В. Б.: Дей­стви­тель­но, про эко­ло­гич­ность про­ек­та сей­час мно­го раз­го­во­ров. Но я вос­при­ни­маю это так: мы вам не десять паль­цев отру­бим, а девять, и ска­жи­те спасибо.

А. Х.: Про­ект сам по себе, я бы даже ска­зал, кра­си­вый. Но, повто­рюсь, любой про­ект дол­жен быть в кон­тек­сте. А кон­текст, кото­рый тут суще­ству­ет, я думаю, всё-таки это вто­рой Чим­бу­лак. Если бы это было на каком-то склоне где-нибудь в Австрии, где всё искус­ствен­но, саже­но-пере­са­же­но, осво­е­но и вез­де доро­ги, — то ради бога. Это про­ект для рай­о­на, кото­рый уже не жалко.

ЛУЧШЕ НАРУШАТЬ УЖЕ НАРУШЕННОЕ

А. Х.: Кста­ти, одно из пра­вил ланд­шафт­но­го пла­ни­ро­ва­ния: если есть воз­мож­ность нару­шать уже нару­шен­ное, то луч­ше делать так, а не нару­шать дикую природу.

В. Б.: В 2012 году был под­го­тов­лен «Систем­ный план раз­ви­тия курор­тов Алма­тин­ской агло­ме­ра­ции». Канад­ская ком­па­ния Ecоsign иссле­до­ва­ла десять лока­ций. Луч­ших реко­мен­да­ций удо­сто­и­лась пло­щад­ка «Кас­ке­лен Южный», где мож­но было постро­ить курорт с про­пуск­ной спо­соб­но­стью 30 тыс. чело­век в день (на Кок­жай­лау — 3900) и дерев­ней на 28 тыс. кой­ко-мест. И то уще­лье как раз уже подыспор­че­но хозяй­ствен­ной дея­тель­но­стью. Но под курорт в ито­ге выбра­ли самый негод­ный – и с эко­ло­ги­че­ской, и с гор­но­лыж­ной, и с эко­но­ми­че­ской точ­ки зре­ния — уча­сток, кото­рый в 2015 году зару­би­ла даже комис­сия МОК как место для олим­пий­ской дерев­ни. И толь­ко пото­му, что он в чер­те мега­по­ли­са, а город не хотел отда­вать обла­сти этот мега­про­ект и свя­зан­ное с ним финан­си­ро­ва­ние. А бли­зость уро­чи­ща к горо­ду – это не пре­иму­ще­ство Кок­жай­лау, а его тра­ге­дия: во всем мире от круп­но­го горо­да к гор­но­му курор­ту нуж­но ехать часа два, а не 15 минут на такси.

ПРИВЛЕКАТЕЛЬНОСТЬ ПРОЕКТА ВЫГЛЯДИТ СОМНИТЕЛЬНОЙ

А. Х.: В нача­ле бесе­ды я упо­тре­бил сло­во «иерар­хия». То есть если мы посмот­рим на окру­же­ние пла­то, на весь кон­текст, то при­вле­ка­тель­ность это­го про­ек­та (а там дей­стви­тель­но мно­го инте­рес­но­го при­ду­ма­но) выгля­дит сомнительной.

В. Б.: Ваши реко­мен­да­ции – что сто­ит сде­лать на Кокжайлау?

А. Х.: Во-пер­вых, тро­пу со сто­ро­ны Малой Алма­тин­ки надо бла­го­устра­и­вать: она опас­на про­сто, осо­бен­но в непо­го­ду. Где-то лест­ни­ца нуж­на, где-то пери­ла, пло­щад­ка для отды­ха, урны для мусо­ра. Это миро­вой стан­дарт и совсем неболь­ших денег стоит.

Что каса­ет­ся поля­ны, то я весь день думал и с ребя­та­ми обсуж­дал: надо ли там что-то делать, как, ска­жем, в Австрии? Там есть такие же раз­дол­бан­ные тро­пы, люди идут по ним с удо­воль­стви­ем, дохо­дят до вер­шин­ки – и там неболь­шое кафе с тре­мя-четырь­мя номе­ра­ми для ночевки.

Может, было бы и непло­хо, но есть угро­за, что даль­ше всё это будет рас­пол­зать­ся. (Хоро­шев име­ет в виду, что сто­ит толь­ко поста­вить там даже малень­кую кафеш­ку, как это ста­нет сиг­на­лом для воз­ве­де­ния дру­гих объ­ек­тов. — В. Б.)

Мне озву­чи­ли более при­ем­ле­мую идею: сто­ят несколь­ко юрт, пасут­ся лоша­ди, цен­тра­ли­зо­ван­но выво­зит­ся мусор.

В общем, это долж­на быть эко­ло­ги­че­ская тро­па, кото­рая мини­маль­но бла­го­устро­е­на, исклю­ча­ет капи­таль­ные построй­ки, воз­мож­но, со смот­ро­вой пло­щад­кой на гребне – эле­мен­тар­но что­бы мень­ше вытап­ты­вать травы.

Но вот лас­ко­вые лоша­ди, кото­рые там пас­лись, — это для меня, город­ско­го чело­ве­ка изда­ле­ка, про­сто колос­саль­ное наслаждение!