После произошедшей трагедии 16 декабря 2011 года в городе Жанаозене Генпрокуратура РК сделала несколько заявлений. В том числе о том, что зачинщики беспорядков найдены и судебный процесс расставит все точки над «i», что применение оружия сотрудниками полиции признано правомерным, так как участники беспорядков якобы были вооружены огнестрельным оружием.
Однако первые сомнения, что тут что-то не так, появились, когда стало известно, что местом проведения суда почему-то выбран отдаленный район, фактически окраина города Актау – помещение реабилитационного центра оралманов, зал которого мог вместить не более 40 человек. Под давлением общественности буквально в последний день до судебного заседания было определено другое место для судебного процесса – здание молодежного центра. Почему власти пошли на столь нелогичный шаг, если все зачинщики жанаозенских «беспорядков» вроде бы установлены? Почему местом судебного процесса она не определила Жанаозен? Ответы на эти вопросы пришли позднее.
Общественные наблюдатели, в том числе международные, и журналисты отслеживали каждое заседание суда. Уголовное дело насчитывало 93 тома. Однако, как выяснилось в дальнейшем, материалы уголовного дела в отношении 37 подсудимых вместились лишь в 30 томов, в остальных же содержались копии приказов о принятии и увольнении посторонних лиц и т.д., не относящихся к факту расследуемого уголовного дела. То есть таким образом органы предварительного следствия, а потом государственного обвинения искусственно «утолстили» объем уголовного дела до 93 томов.
Сомнения стороны защиты и общественных наблюдателей стали усиливаться, когда прозвучало заявление предпринимательницы, которая отказалась от возмещения ущерба размером почти в 50 млн. тенге. Это было первое открытие «процесса 37-ми». Все, кто был в Жанаозене после событий 16 декабря, видели разграбленные и сожженные здания. Но когда частные предприниматели один за другим в суде начали отказываться от возмещения материального ущерба, соответственно, этот факт свидетельствовал лишь об одном: никто из них не поверил в виновность подсудимых, в их причастность к совершенному.
К слову, государственные СМИ после этих заявлений пострадавших сразу потеряли всякий интерес к дальнейшему освещению судебного процесса, который длился два месяца.
Далее мы стали свидетелями того, как «жанаозенское дело» стало разваливаться с каждым днем. Защитники подсудимых выявили массу процессуальных нарушений. Так, следователь Жандарбеков, 16 декабря признанный потерпевшим, тем не менее продолжал активно проводить допросы в роли дознавателя. Более того, прокуратура и суд Жанаозена удовлетворили его ходатайство об аресте Сактаганова и Досмагамбетова.
В суде подсудимые отказались от показаний, данных ими в ходе предварительного следствия, поскольку были вынуждены дать их под сильнейшим психологическим и физическим воздействием со стороны сотрудников полиции. В зале суда они рассказали о пытках, которыми органы дознания выбивали из них выгодные для следствия показания.
Самые распространенные методы – это удушение подследственного полиэтиленовыми пакетами, обливание холодной водой при температуре минус 20-30 градусов, подвешивание за волосы к потолку, как это было с Розой Тулетаевой. Заставляли стоять часами, спать на голом полу, даже на льду. Угрожали изнасиловать несовершеннолетних детей – со слов Танатара Калиева, Розы Тулетаевой. Боженко говорил нам, что его били прутьями, прыгали по его телу.
Жертвы следственного насилия называли фамилии тех, кто такими фашистскими способами издевался над ними. Причем изуверы не скрывали своих имен и принадлежности к силовым структурам. Это сотрудники систем МВД, КУИС, КНБ. Их имена и фамилии прозвучали в ходе судебного процесса, однако, несмотря на ходатайства адвокатов о привлечении их к ответственности, все они остались безнаказанными.
А ведь эти заявления были сделаны на фоне признания официальными органами факта смерти в ИВС города Жанаозена Базарбая Кенжебаева, который скончался от жестоких побоев полицейскими и сотрудниками учреждения.
Адвокаты подсудимых обратились к судье с ходатайством о проведении расследования заявлений о пытках нефтяников. Судья Аралбай Нагашибаев ответил: передам заявление в областную прокуратуру. Однако даже по истечении двух недель ответа на ходатайство не последовало. Уже после настойчивого требования стороны защиты судья ответил: прокуратура ответила, что факты пыток не подтвердились. Хуже того, сторона гособвинения заявила: подсудимые сказали о пытках, чтобы уйти от ответственности.
Но ведь адвокаты приводили конкретные факты. В частности, они ходатайствовали о судебно-криминалистической экспертизе волос Розы Тулетаевой, за которые ее подвешивали к потолку, однако в этом суд отказал им. Кстати, через своих родных Розе удалось передать этот клок своих волос российским экспертам, которые признали факт того, что волосы были вырваны с ее головы насильственным образом.
Максат Досмагамбетов оказался единственным среди подсудимых нефтяников, кто, будучи в СИЗО, сумел каким-то чудом своими жалобами достучаться до прокуратуры, которая установила факты его побоев и перелома ребер в следственном изоляторе.
По сценарию следователей, доказательством вины нефтяников должны были послужить показания полицейских. Выступая в суде, они начали конкретизировать: задержали именно этих 37 человек, потому что свидетели опознали их по ксерокопиям фотографий. Это вызвало недоумение: люди не были в бегах.
Многие из них сами добровольно явились по первому требованию сотрудников полиции, но потом были помещены в ИВС Жанаозена. Что тогда мешало следователям провести очную ставку и официально все оформить?
Момент существенный. Далее. Следствие и обвинение использовали запрещенный прием: они представили суду показания зашифрованных свидетелей. Однако добровольно рассекретившиеся свидетели Ерлан Жайлыханов (псевдоним Алмаз Оразбаев) и Александр Боженко (псевдоним Кайрат Алпысбаев) в суде под присягой подробно раскрыли весь незаконный механизм формирования следователями подобного рода свидетелей.
Так, по показаниям Боженко, 18 декабря он вышел на улицу, но его тут же задержали омоновцы, побили, повезли на площадь, поставили на колени, били, привезли в гараж ГОВД, отобрали обувь, стоял четыре часа на холодном полу босиком. Потом его опять били, сломали кисть руки (есть рентген снимок), потом отпустили. Потом опять поймали, привезли в прокуратуру, сказали: покажи на Жаната Муринбаева.
Из показаний Ерлана Жайлыханова. «Меня забрали в полицию 27 декабря, угрожали, били (талқан қылды). Отпустили в 3 часа ночи. Я дрожал от холода и страха. Спрашивал у следователей, куда я сейчас пойду? Ведь комендантский час объявлен. Пока добирался до дома, поймали солдаты. Закрыли. Опять били люди в масках, утром отпустили. Через день опять из дома забрали, заставили подписать какие-то две бумаги, грозили: если не подпишу, то меня посадят».
В ходе всего судебного процесса выявилась несостоятельность утверждения Генпрокуратуры об обоснованности применения огнестрельного оружия сотрудниками полиции.
Так, один из прокуроров, участвующий в качестве гособвинителя на «процессе 37 нефтяников», который чуть позже выступил на процессе по «делу пяти полицейских», признался, что 16 декабря в Жанаозене у полицейских не было причин стрелять в людей, так как со стороны нефтяников не было активного сопротивления правоохранительным органам.
Тем не менее судья Аралбай Нагашибаев вынес обвинительный приговор в отношении жанаозенских нефтяников. Верховный суд Казахстана оставил этот совершенно абсурдный и жестокий вердикт в силе. Международная миссия по мониторингу гражданской солидарности в своем предварительном отчете пришла к выводу: судебные процессы в Жанаозене не могут считаться соответствующими стандартам справедливого судебного разбирательства; расследование событий, произошедших в декабре 2011 года, было неполным и субъективным по ряду причин.
В частности, обвиняемые и некоторые из свидетелей стали жертвами нарушения их прав в ходе досудебного разбирательства, включая предполагаемое применение пыток, отказ в доступе к адвокату, запугивание и фальсификацию доказательств.
Показания, которые давали подсудимые в ходе процессов, касающиеся жестокого обращения и пыток во время содержания под стражей, не были расследованы в полном объеме, беспристрастно и тщательно.
Следует сказать, 7 октября 2012 года Александр Боженко, свидетель трагических событий в Жанаозене, был убит. Есть вопрос? Конечно.
Кроме того, в июле 2012 года Верховный комиссар ООН по правам человека Нави Пиллей после своего двухдневного визита в Казахстан призвала власти нашей страны разрешить проведение независимого международного расследования событий в Жанаозене, их причин и последствий. Однако ее призыв остался не услышанным. Поэтому, я думаю, у демократической общественности Казахстана ничего не остается, кроме как апеллировать к международному сообществу с просьбой оказать должное содействие в проведении международного расследования жанаозенской трагедии. Если высшая власть Казахстана не пожелала дать объективную оценку им, то это должны сделать те международные демократические институты, соглашения и конвенции в области прав и свобод человека с которыми ратифицировал Казахстан.
Ерлан КАЛИЕВ,
правозащитник
