Последний бой в Берлине

К вече­ру 1 Мая бои на ули­цах Бер­ли­на в основ­ном стих­ли. Мы, сол­да­ты, во вре­мя ужи­на отме­ти­ли двой­ной празд­ник – водру­же­ние Зна­ме­ни Побе­ды над Рейхс­та­гом и день 1 Мая. Было у нас чем отме­тить эти заме­ча­тель­ные собы­тия. Повер­жен­ный Бер­лин, сто­ли­ца фашист­ско­го рей­ха, куда сво­зи­лись богат­ства почти всей Евро­пы и окку­пи­ро­ван­ных обла­стей Совет­ско­го Сою­за, теперь нахо­дил­ся в руках совет­ско­го солдата.

В это вре­мя я зани­мал долж­ность коман­ди­ра отде­ле­ния мино­ис­кателей, одно­вре­мен­но рабо­тал неосво­бож­ден­ным комс­ор­гом нашей воин­ской части. Парт­ор­гом части был капи­тан Васи­лий Ива­нов из горо­да Лен­гер Шым­кент­ской обла­сти, хоро­шо знав­ший казах­ский язык. После ужи­на он забрал меня с собой ноче­вать на 5‑й этаж дома. Наша часть рас­по­ла­га­лась в мало­раз­ру­шен­ном рай­оне Бер­ли­на. Дома были целые. Почти не было вид­но сле­дов раз­ру­ше­ний и бом­бе­жек. На участ­ках вокруг домов были деко­ра­тив­ные и пло­до­вые деревья.

Парт­орг В. Ива­нов обла­дал заме­ча­тель­ным каче­ством – уме­ни­ем рас­по­ла­гать людей к себе, был вну­ши­тель­ным, доб­рым ко всем, а ко мне отно­сил­ся по-оте­че­ски, зем­ля­ку и как к помощ­ни­ку по рабо­те сре­ди моло­дых воинов.

Когда мы спа­ли, сре­ди ночи услы­ша­ли шум мото­ров и воз­буж­ден­ные голо­са людей. Посмот­рев в окно, мы уви­де­ли, что гру­зят­ся на маши­ны штаб­ные и склад­ские ящи­ки, люди тороп­ли­во воору­жа­ют­ся. Быст­ро одев­шись, мы спу­сти­лись вниз. Здесь были коман­ди­ры, штаб­ные и хозяй­ствен­ные работ­ни­ки и бой­цы под­раз­де­ле­ний нашей части. Нам сооб­щи­ли, что выры­ва­ют­ся из окру­же­ния какие-то груп­пы, в направ­ле­нии к нам идут тан­ки и маши­ны, надо быст­рее под­го­то­вить­ся к бою.

Ситу­а­ция для нас была неиз­вест­на. Кто идет и куда, сколь­ко их и какая сила – мы не зна­ли. Все это было неожи­дан­но, хотя на войне все­гда все совер­ша­ет­ся неожи­дан­но. Связь с дру­ги­ми частя­ми не смог­ли уста­но­вить. Все это тре­бо­ва­ло осо­бой осто­рож­но­сти и внимания. 

Изда­ли слы­ша­ли шум мото­ров и отдель­ные выстре­лы. В эти тре­вож­ные часы мы всю­ду виде­ли заме­сти­те­ля коман­ди­ра по полит­ча­сти май­о­ра Миха­и­ла Алек­се­е­ви­ча Шифа. Сво­им хлад­но­кро­ви­ем, твер­до­стью при­ни­ма­е­мых реше­ний он уве­рен­но руко­во­дил людь­ми. Каж­до­му ука­зал место для заня­тия обо­ро­ны. Маши­ны убрал с ули­цы, при­ка­зал доста­вить их в укры­тия за дома­ми. Он уме­ло орга­ни­зо­вал встре­чу иду­ще­го на нас вра­га. Когда наши силы были рас­сре­до­то­че­ны по местам, он вызвал меня к себе и при­ка­зал: «Стар­ший сер­жант Сеи­тов, возь­ми­те двух бой­цов, быст­ро и тихо раз­ве­дай­те уча­сток сле­ва», – и пока­зал мне направ­ле­ние разведки.

Я взял с собой сво­е­го дру­га, рядо­во­го Алек­сандра Соко­ло­ва, и еще одно­го сол­да­та, фами­лию кото­ро­го сей­час забыл, и мы быст­ро побе­жа­ли в ука­зан­ном направлении. 

Нача­ло све­тать. Мы пошли по садам. Чув­ство­ва­лось осо­бое напря­же­ние, тре­вож­ная тиши­на. Шли мед­лен­но, мас­ки­ру­ясь за дере­вья­ми, огля­ды­ва­ясь по сто­ро­нам. Прой­дя 150–200 мет­ров в направ­ле­нии к цен­тру Бер­ли­на, мы заме­ти­ли нем­цев. Их было очень мно­го, не было вре­ме­ни их счи­тать. Мы быст­ро повер­ну­ли назад, бегом, соблю­дая предо­сто­рож­но­сти, что­бы нем­цы не заме­ти­ли, вер­ну­лись к месту рас­по­ло­же­ния части. Я сра­зу же доло­жил май­о­ру Шифу об уви­ден­ном. Миха­ил Алек­се­е­вич дал коман­ду занять обо­ро­ну и при­го­то­вить­ся к бою.

Шум мото­ров при­бли­жал­ся. Изда­ли по ули­це, где мы сто­я­ли, выри­со­вал­ся силу­эт тан­ка, иду­ще­го тихим ходом без зажжен­ных фар. К сча­стью, у нас было про­ти­во­тан­ко­вое ружье (ПТР), сохра­нив­ше­е­ся со вре­мен Ста­лин­град­ской бит­вы. Под Ста­лин­гра­дом наша часть была истре­би­те­лем танков.

Капи­тан Вла­сен­ко, имя и отче­ство его сей­час не пом­ню, началь­ник бое­во­го пита­ния части, быст­ро взял ПТР, нахо­див­ше­е­ся на машине, уста­но­вил по сере­дине ули­цы, по кото­рой шел танк. Взо­ры всех были устрем­ле­ны на капи­та­на Вла­сен­ко с ПТР. Вла­сен­ко, не спе­ша, но уве­рен­но ждал, когда танк при­бли­зит­ся на допу­сти­мое рас­сто­я­ние. Когда немец­кий танк стал хоро­шо виден, пря­мой навод­кой выстре­лил по нему. Танк сра­зу оста­но­вил­ся, заго­ро­див ули­цу. Так был подо­рван иду­щий впе­ре­ди груп­пы немец­кий танк. За ним шли маши­ны и пехо­та. После это­го слыш­ны были взры­вы, шум, кри­ки, испу­ган­ные немец­кие речи. За тан­ком тво­ри­лась какая-то пани­ка. Нем­цы, иду­щие меж­ду дома­ми, всту­пи­ли с нами в бой, но, встре­тив упор­ное сопро­тив­ле­ние, быст­ро раз­бе­жа­лись по домам.

В этом неболь­шом и очень важ­ном бою геро­и­че­ски и муже­ствен­но, в пол­ном смыс­ле этих слов, вели себя май­ор Шиф и капи­тан Вла­сен­ко. Шиф был геро­ем леген­дар­ной Ста­лин­град­ской бит­вы, участ­ник смер­тель­ных схва­ток с немец­ко-фашист­ски­ми захват­чи­ка­ми на Мама­е­вом Кур­гане. В то вре­мя он был воен­ным комис­са­ром 28-го отде­ле­ния отря­да истре­би­те­лей тан­ков, вхо­див­ше­го в состав 62‑й армии гене­ра­ла В. И. Чуй­ко­ва. Он поль­зо­вал­ся боль­шой любо­вью у всех нас. Осо­бен­но люби­ли его сол­да­ты и сер­жан­ты за забо­ту о них, прин­ци­пи­аль­ность в реше­нии вопро­сов и спра­вед­ли­вость тре­бо­ва­ний. Мы назы­ва­ли его душев­но и воз­вы­шен­но – «Наш комис­сар». В боях он все­гда нахо­дил­ся рядом с нами.

Даже тяже­лые дни Ста­лин­град­ской бит­вы, при штур­ме стан­ции Зим­нов­ни­ки, в памят­ных боях на Миуе – реке и дру­гих сра­же­ни­ях нико­му не поз­во­лял без надоб­но­сти бро­сать людей в ата­ку, он их обе­ре­гал. С коман­ди­ром части стре­мил­ся с малой кро­вью доби­вать­ся без­услов­но­го выпол­не­ния постав­лен­ной бое­вой задачи.

Миха­ил Алек­се­е­вич был образ­цом того воен­но­го комис­са­ра, кото­ро­го при­ня­то назы­вать душой сол­да­та. При­ро­да щед­ро ода­ри­ла его и внеш­но­стью, и умом. Высо­ко­го роста, про­пор­ци­о­наль­но­го тело­сло­же­ния со спор­тив­ной и воен­ной под­тя­ну­то­стью, он замет­но выде­лял­ся сре­ди дру­гих. Откры­тое и доб­ро­же­ла­тель­ное его лицо все­гда при­тя­ги­ва­ло людей к нему, рас­по­ла­га­ло к заду­шев­но­му раз­го­во­ру. Его ров­ная речь с при­ят­ной бар­хат­ной дик­ци­ей отли­ча­лась желез­ной логи­кой. В наро­де гово­рят, что гла­за – зер­ка­ло души чело­ве­ка. Его сине­ва­тые гла­за испус­ка­ли лучи доб­ро­ты и обво­ра­жи­ва­ли окру­жа­ю­щих искренностью.

Миха­ил Алек­се­е­вич – корен­ной моск­вич. Скон­чал­ся в воз­расте 90 лет. В Москве сей­час живут его дочь Але­на, зять Алек­сандр и внук Миша. Почти все одно­пол­чане пере­пи­сы­ва­лись с ним, быва­ли у него в гостях. Он, как и в воен­ные годы, про­яв­лял тро­га­тель­ную забо­ту о фрон­то­ви­ках- одно­пол­ча­нах, все­гда помо­гал нам сове­том и вниманием.

А капи­тан Вла­сен­ко был тихий, дело­вой и воле­вой началь­ник бое­во­го пита­ния части. Гово­ри­ли, что до при­хо­да к нам он был в стрел­ко­вых частях. На вид он казал­ся нелю­ди­мым. А при близ­ком сопри­кос­но­ве­нии и раз­го­во­ре он был милей­ший чело­век. Недю­жин­ное муже­ство содер­жа­лось в нем, кото­рое про­яви­лось в реша­ю­щую мину­ту. Под­бив фашист­ский танк, он пре­гра­дил путь выры­ва­ю­щей­ся из окру­же­ния боль­шой груп­пе отъ­яв­лен­ных эсэсов­цев и наци­стов, руко­во­ди­мой одним из гла­ва­рей рей­ха. Это при­ве­ло к пол­но­му рас­строй­ству их пла­на, они раз­бе­жа­лись кто куда, скры­лись в домах, пере­одев­шись в граж­дан­скую одежду.

А Соко­лов, кото­рый ходил со мной в раз­вед­ку, родом был из стан­ции Бер­ды Челя­бин­ской обла­сти. Погиб при раз­ми­ни­ро­ва­нии мин­ных полей око­ло г.Бад-Фрайнвальд в июне 1945 года.

2 мая нам ста­ло извест­но, что Бер­лин­ский гар­ни­зон гит­ле­ров­ских войск капи­ту­ли­ро­вал перед совет­ски­ми вой­ска­ми. Отъ­яв­лен­ные наци­сты реши­ли вырвать­ся из окру­жен­но­го Бер­ли­на через линию совет­ско­го фрон­та на Запад и сдать­ся аме­ри­кан­ским или англий­ским вой­скам. Поэто­му они в сопро­вож­де­нии тан­ка, кто на маши­нах, кто пеш­ком, реши­ли ночью вырвать­ся из горо­да. Гово­ри­ли, что в этой вра­же­ской груп­пе нахо­дил­ся то ли Гимм­лер, то ли дру­гой из фашист­ских вождей. Выры­ва­ю­ща­я­ся груп­па по пути сле­до­ва­ния уби­ва­ла остав­ших­ся в домах наших сол­дат и офи­це­ров. Так был заре­зан наш повар Соков, потом его спас­ли врачи.

Посколь­ку груп­па фаши­стов жесто­ко рас­прав­ля­лась в этой ночи с остав­ши­ми­ся наши­ми бой­ца­ми и не сда­лась совет­ским вой­скам, не при­няв капи­ту­ля­цию, нам был дан при­каз обыс­кать все дома по пути сле­до­ва­ния и задер­жать всех подо­зри­тель­ных. Каж­до­му взво­ду и отде­ле­нию были ука­за­ны кон­крет­ные участ­ки, дома для про­вер­ки. Почти в каж­дой квар­ти­ре мы нахо­ди­ли пере­одетых в граж­дан­скую одеж­ду гит­ле­ров­ских вояк. Они име­ли страш­ный и жал­кий вид: оброс­шие, худые, блед­ные, гла­за мут­ные. Недав­ние гроз­ные эсэсов­цы, хлад­но­кров­ные убий­цы и сади­сты, уви­дев нас, ста­но­ви­лись веж­ли­вы­ми до при­тор­но­сти, покор­ны­ми как руч­ная соба­ка. Наша рота после обе­да 2 мая выло­ви­ла око­ло 100 таких фашистов.

После­во­ен­ные иссле­до­ва­ния пока­за­ли, что в этой про­ры­ва­ю­щей­ся груп­пе был Мар­тин Бор­ман, заме­сти­тель Гит­ле­ра по пар­тии. После раз­гро­ма груп­пы Бор­ман покон­чил жизнь само­убий­ством на ули­це Бер­ли­на, при­няв циа­ни­стый калий. В под­твер­жде­ние ска­зан­но­го при­ве­ду выдерж­ки из опуб­ли­ко­ван­ных мате­ри­а­лов послед­них лет.

Как пишет в сво­ей кни­ге совет­ский писа­тель-исто­рик Лев Безы­мен­ский «По сле­дам Мар­ти­на Бор­ма­на» (вто­рое допол­нен­ное изда­ние, М. 1965), когда коман­ду­ю­щий обо­ро­ной Бер­ли­на гене­рал Вей­длинг объ­явил оби­та­те­лям бун­ке­ра, что отда­ет при­каз пре­кра­тить бес­смыс­лен­ное сопро­тив­ле­ние и о капи­ту­ля­ции, остав­ши­е­ся в живых выс­шие чины гит­ле­ров­ско­го окру­же­ния, их охра­на и слу­ги реши­ли про­ры­вать­ся на Запад, раз­бив­шись на несколь­ко групп. Груп­па была зна­чи­тель­ной, око­ло 400 чело­век. В груп­пе были Мар­тин Бор­ман, Артур Акс­ман, импер­ский руко­во­ди­тель моло­де­жи, Нау­ман, заме­сти­тель Геб­бель­са гене­рал Мон­ке, адъ­ютан­ты и вра­чи Гит­ле­ра и Геб­бель­са, ряд высо­ко­по­став­лен­ных чинов СС, остат­ки сол­дат и офи­це­ров эсэсов­ских тан­ко­вых, авиа­ци­он­ных диви­зий и другие.

Лев Безы­мен­ский при­во­дит выдерж­ку из кни­ги Кемп­ке, шофе­ра Гит­ле­ра, кото­рый был в про­ры­ва­ю­щей­ся груп­пе с Бор­ма­ном: «Мы шли впе­ред с тан­ка­ми, слов­но чер­ные тени. Бор­ман и док­тор Нау­ман шли почти вро­вень с баш­ней с левой сто­ро­ны от тан­ка. Док­тор Штумп­фе­гер и я шли поза­ди них… Вне­зап­но про­тив­ник открыл силь­ный огонь. Через секун­ду огром­ное пла­мя неожи­дан­но вырва­лось из наше­го тан­ка. Бор­ман и док­тор Нау­ман, шед­шие впе­ре­ди меня, были отбро­ше­ны взрыв­ной волной».

Офи­цер шта­ба 5‑й удар­ной армии пол­ков­ник А. Синя­ев, впо­след­ствии рас­ска­зал Льву Безы­мен­ско­му: «Да, это был прак­ти­че­ски послед­ний бой на участ­ке армии. Разу­ме­ет­ся, нем­цы исполь­зо­ва­ли зна­ние мест­но­сти, все­воз­мож­ные про­ход­ные дво­ры, что­бы про­ры­вать­ся через бое­вые поряд­ки наших войск».
Член Воен­но­го сове­та 5‑й УА гене­рал Ф. Боков сооб­щил писа­те­лю сле­ду­ю­щее: «2 мая после боя на участ­ке одно­го из пол­ков обна­ру­жи­ли под­би­тый немец­кий танк. Воз­ле тан­ка лежал уби­тый в кожа­ном паль­то. При осмот­ре тру­па ника­ких доку­мен­тов не обна­ру­жи­ли, а в кар­мане паль­то нашли запис­ную книж­ку. На титуль­ном листе книж­ки были напи­са­ны фами­лия, адрес и теле­фо­ны вла­дель­ца книж­ки – Мар­ти­на Бормана».

Мари­ан Под­ко­винь­ский, поль­ский писа­тель, в сво­ей кни­ге «В окру­же­нии Гит­ле­ра» (М., 1981) пишет, что «в декаб­ре 1971 года в ходе зем­ля­ных работ в запад­но-бер­лин­ском рай­оне Моабит на тер­ри­то­рии, где рань­ше устра­и­ва­лись выстав­ки, был обна­ру­жен ске­лет Бор­ма­на. Остан­ки Бор­ма­на и кости дру­го­го чело­ве­ка сло­жи­ли в спе­ци­аль­ный мешок и отпра­ви­ли в поли­цей­ский морг». Инсти­тут судеб­ной меди­ци­ны, про­ве­дя экс­пер­ти­зу, уста­но­вил: да, это остан­ки Бормана».

Далее М. Под­ко­винь­ский отме­ча­ет, что «Выво­ды в поль­зу того, что най­ден ске­лет Бор­ма­на, осно­вы­ва­лись так­же и на дру­гих фак­тах. В обо­их чере­пах были обна­ру­же­ны оскол­ки стек­лян­ных кап­сул из-под циа­ни­сто­го калия, с помо­щью кото­ро­го Бор­ман и Штумп­фе­гер покон­чи­ли с собой». 

Из пока­за­ний сви­де­те­лей по делу Бор­ма­на, кото­рые про­ры­ва­лись из окру­же­ния, было извест­но, что во вре­мя бег­ства из Бер­ли­на в ночь с 1 на 2 мая 1945 года Бор­ман погиб и был похо­ро­нен вме­сте с лич­ным вра­чом Гит­ле­ра JI. Штумп­фе­ге­ром неда­ле­ко от вок­за­ла Летер Бан­хоф, на тер­ри­то­рии выста­вок. Их ске­ле­ты были обна­ру­же­ны на том же месте в декаб­ре 1971 года при про­из­вод­стве зем­ля­ных работ. Их лич­но­сти были иден­ти­фи­ци­ро­ва­ны судеб­но-меди­цин­ской экс­пер­ти­зой по зубам чере­па в сопо­став­ле­нии с дан­ны­ми в их лечеб­ной карточке.

Так бес­слав­но закон­чил­ся поход гит­ле­ров­ской армии. 

А для нас, совет­ских сол­дат, этот послед­ний бой за Бер­лин был нача­лом ско­ро­го воз­вра­ще­ния на род­ную зем­лю, к самым доро­гим и близ­ким людям, к тем, кто ждал нас все эти труд­ные годы, к тем, кто сво­им геро­и­че­ским тру­дом в тылу помог нам при­бли­зить День Победы.

Воин­ские соеди­не­ния, воин­ские части, отдель­ные вои­ны, отли­чив­ши­е­ся при взя­тии и штур­ме Бер­ли­на награж­да­лись орде­на­ми и меда­ля­ми и поощ­ря­лись объ­яв­ле­ни­ем бла­го­дар­но­сти Вер­хов­но­го Глав­но­ко­ман­ду­ю­ще­го. У меня хра­нят­ся две такие благодарности.

Зул­хар­най СЕИТОВ,
участ­ник и инва­лид Вто­рой миро­вой войны

КАЗАХИ «харь­ков­ско­го кот­ла» 1942 ГОДА

Харь­ков не зря про­зва­ли «про­кля­тым местом Крас­ной Армии». Во вре­мя Вели­кой Оте­че­ствен­ной вой­ны тяже­лей­шие бои за этот город сто­и­ли нам огром­ных жертв, совет­ские вой­ска два­жды тер­пе­ли здесь серьез­ные поражения.

В мае 1942 года не­удачное наступ­ле­ние РККА завер­ши­лось «Харь­ков­ской ката­стро­фой», что при­ве­ло к обру­ше­нию Юго-Запад­но­го фрон­та и про­ры­ву нем­цев к Ста­лин­гра­ду и Кав­ка­зу. Послед­ствия это­го раз­гро­ма были настоль­ко тра­гич­ны, а поте­ри в живой силе и тех­ни­ке настоль­ко вели­ки, что Ста­лин ска­зал, обра­ща­ясь к глав­ным винов­ни­кам про­ва­ла Тимо­шен­ко и Хру­ще­ву: «Если бы мы сооб­щи­ли стране во всей пол­но­те о той ката­стро­фе, кото­рую пере­жил фронт, то я боюсь, что с вами посту­пи­ли бы круто…»

Год спу­стя про­тив­ник вновь нанес нам под Харь­ко­вым чув­стви­тель­ное пора­же­ние – в резуль­та­те контр­уда­ра отбор­ных тан­ко­вых соеди­не­ний СС совет­ские вой­ска были выби­ты из горо­да с боль­ши­ми потерями.

И лишь в авгу­сте 1943 года, уже в ходе Кур­ской бит­вы, Харь­ков был, нако­нец, осво­бож­ден окон­ча­тель­но. Четы­ре­жды пере­хо­див­ший из рук в руки город пре­вра­тил­ся в руи­ны. Посе­тив­ший его в 1943 году Алек­сей Тол­стой писал: «Я видел Харь­ков. Таким был, навер­ное, Рим, когда в пятом веке через него про­ка­ти­лись орды гер­ман­ских вар­ва­ров. Огром­ное кладбище…».

(ист. В. Аба­ту­ров, Р. Португальский.Харьков про­кля­тое место Крас­ной Армии)

Инте­рес казах­стан­цев к «харь­ков­ской ката­стро­фе» мая 1942 года самый, что ни на есть кров­ный – там погиб­ло и про­па­ло без вести боль­шое коли­че­ство вои­нов нашей стра­ны. Собы­тия тех дале­ких дней до сих пор ждут иссле­до­ва­те­лей, хотя такие иссле­до­ва­ния и про­во­ди­лись ранее, начи­ная с кон­ца 50‑х годов про­шло­го сто­ле­тия инсти­ту­том исто­рии Ака­де­мии наук Казах­ста­на. Мно­го изда­но моно­гра­фий и защи­ще­но науч­ных работ. Воз­мож­но­стей в наше вре­мя ста­ло боль­ше: мно­гие архив­ные фон­ды ста­ли доступ­ны, к при­ме­ру, в Рос­сии, чем никак не может «хва­лить­ся» Казах­стан – архив­ные фон­ды, отно­ся­щие к Вели­кой Оте­че­ствен­ной войне, до сих пор име­ют гриф «Совер­шен­но сек­рет­но» и когда решат­ся его снять, неиз­вест­но. По край­ней мере, мно­го­чис­лен­ные обра­ще­ния про­сто тонут и где-то про­па­да­ют в без­дне Мини­стер­ства куль­ту­ры и инфор­ма­ции РК. Понят­ное дело, изу­чать наци­о­наль­ную исто­рию Казах­ста­на без архи­вов очень слож­но, а пото­му рож­да­ют­ся мифы, в част­но­сти так мно­го мифов и небы­лиц, свя­зан­ных с уча­сти­ем 106‑й наци­о­наль­ной кава­ле­рий­ской диви­зии в «харь­ков­ском кот­ле» 1942 года.

А реаль­ность тако­ва, что есть нема­ло живу­щих потом­ков тех кава­ле­ри­стов, кото­рые уже более 70 лет ищут сво­их так и не вер­нув­ших­ся с той вой­ны отцов, дедов и прадедов.

Уро­же­нец Семи­па­ла­тин­ской обла­сти Токен Юсу­пов (на фото) закон­чил в 30‑е годы Семи­па­ла­тин­ский педа­го­ги­че­ский инсти­тут, рабо­тал учи­те­лем мате­ма­ти­ки, затем дирек­то­ром шко­лы, пре­по­да­вал на раб­фа­ке. Ему дове­лось рабо­тать в долж­но­сти заве­ду­ю­ще­го Иртыш­ско­го и Лебя­жье­го рай­о­нов Пав­ло­дар­ской обла­сти. До при­зы­ва в Крас­ную Армию в 1938 году его пере­ве­ли в Пав­ло­дар­ский обком пар­тии. В те вре­ме­на типич­ный путь про­фес­си­о­наль­но­го роста для смыш­ле­но­го паренька-сироты.

Млад­ший полит­рук Юсу­пов Токен, 1913 года, казах, был при­зван из запа­са Пав­ло­дар­ско­го област­но­го воен­ко­ма­та в нача­ле декаб­ря 1941 года. Назна­чен комис­са­ром мино­мет­ной бата­реи 288-го кава­ле­рий­ско­го пол­ка 106‑й кава­ле­рий­ской диви­зии. Это все, что пока о нем известно. 

В «харь­ков­ском кот­ле» 1942 года коли­че­ство погиб­ших очень вели­ко, попа­ло толь­ко в плен око­ло 240 тысяч вои­нов Крас­ной Армии, мно­гие из кото­рых из пле­на суме­ли сбе­жать, есть сре­ди них погиб­шие в конц­ла­ге­рях. Было нема­ло тех, кто сумел вер­нуть­ся живым в род­ной Казахстан. 

Жена Юсу­по­ва Асия суме­ла добрать­ся до Акмо­лы и побыть перед отправ­кой на фронт с мужем. Она вспо­ми­на­ла, что встре­тил он ее на вок­за­ле, на белом коне. Мно­гие фото­гра­фии, сде­лан­ные в то вре­мя с ним, его дру­зья­ми, были уте­ря­ны – на обрат­ном пути в поез­де у нее укра­ли чемо­дан, где они нахо­ди­лись. Оста­лось толь­ко одна фото­гра­фия в воен­ной фор­ме – Асия дер­жа­ла ее при себе. Даже это­го одно­го фото ока­за­лось доста­точ­но, что­бы най­ти на мно­гих фото­гра­фи­ях воен­но­го 1942 года полит­ру­ка Юсу­по­ва Токена.

В сере­дине 50‑х годов к ним в семью при­шел одно­пол­ча­нин Токе­на. Прой­дя все ужа­сы пле­на, отси­дев в совет­ских лаге­рях, он при­шел к ним с надеж­дой, что Токен жив и помо­жет ему реа­би­ли­ти­ро­вать­ся. Асия, жена Токе­на, будет ждать его до самой смерти.

На одну из моих пуб­ли­ка­ций о вои­нах 106‑й кава­ле­рий­ской диви­зии отклик­ну­лись род­ствен­ни­ки – они при­зва­ли на фото Каир­жа­на Бейсекеева.

Соглас­но дан­ным архи­ва Мини­стер­ства обо­ро­ны России:

Бей­се­ке­ев Каир­жан, воин­ское зва­ние – млад­ший полит­рук. Послед­нее место служ­бы – 106‑я КД. При­чи­на выбы­тия – про­пал без вести. Дата выбы­тия – 05.1942 года (ист. ЦАМО Номер фон­да источ­ни­ка инфор­ма­ции 33. Номер опи­си источ­ни­ка инфор­ма­ции 11458. Номер дела источ­ни­ка инфор­ма­ции 664 http:// www.obd-memorial.ru/Image2/getimage?id=74766562)

Бей­се­ке­ев Каир­жан Бей­се­ке­е­вич, 1912 года, казах, в Крас­ной Армии с 1941 года, был при­зван по Акмо­лин­ско­му област­но­му воен­ко­ма­ту. Инструк­тор поли­ти­че­ско­го отде­ла 106‑й КД. Пока это все, что извест­но о нем.

Поис­ки продолжаются.
Дина ИГСАТОВА