Сегодня даже далекие от экономики люди говорят о девальвации тенге. Ослабление национальной валюты – прелюдия новой волны кризиса. Этот кризис будет отличаться от своего аналога 2008 года. Причем с этим кризисом произойдут изменения не в экономике, а в обществе. Февральская девальвация озлобила людей и похоронила доверие к властям. Очередное обесценивание тенге, сдобренное кризисом, способно вывести массы на площадь в худших традициях «арабской весны». В качестве превентивных мер противодействия «цветным революциям» власти затевают информационную чистку.
Запоздалый тенге
Падение цен на нефть несет вниз, как авто без тормозов по горному серпантину, экономику стран, подобных нашей: стоимость за баррель упала на 44% и достигла 60 долларов. Российская валюта содрогнулась от скорости ценового регресса барреля: рубль неожиданно девальвировал на 70%. Когда стоимость нефтяной бочки завершит свое падение, неизвестно. На днях ОПЕК заявил, что сохранит текущие объемы добычи даже при стоимости в 40 долларов за баррель. На фоне такой непоколебимой уверенности арабских нефтяных королей любые прогнозы – все равно, что гадание на ромашке.
Тенге, как и его российский «товарищ», привязан к баррелю, словно цепной пес к своей будке. Однако если рубль копирует траекторию нефти, то тенге взирает на эти кульбиты соседа с равнодушием прожженного циника. Правда, многие воспринимают высокомерное спокойствие Астаны, придерживающейся курса национальной валюты, как временное явление. Держать тенге в условиях падающих цен на нефть и курса рубля – означает находиться в состоянии прогрессирующей деградации. То есть сжечь золотовалютные резервы на поддержание национальной валюты плюс похоронить остатки собственного производства. Выходит, что невыгодно что-либо делать в Казахстане, когда аналогичный продукт российского производства будет дешевле из-за разницы в обменном курсе.
По канонам экономики тенге вот-вот должен отчалить от пристани 185 плюс-минус 5 тенге за доллар. На какой отметке будет следующая стоянка? Если взять те же 70%, на которые обесценился рубль, то можно предположить, что доллар должен стоить 300 или около того тенге. Хотя здесь, как и в случае с нефтью, любой прогноз по обменному курсу – гадание на кофейной гуще. Почему же медлит Нацбанк? В октябре Кайрат Келимбетов, отвечая на вопрос о возможности новой девальвации, заявил: «Два раза в год никто не делает (девальвацию – Ред.), нет такой мировой практики». Казахстан не хочет быть пионером. Но нажать на кнопку «повтор» все же придется. Возможно, сразу после Нового года или, как обычно, в феврале, когда компании-экспортеры нефти меняют доллары на тенге, чтобы заплатить налоги в бюджет.
Непреодолимый кризис
Предчувствие скорой девальвации тенге, как ветер перед бурей. Ослабление валюты – один из обязательных элементов антикризисных мер. А в том, что на Казахстан накатила новая волна экономического кризиса, никто не сомневается, включая президента. В ноябре в ходе экстренного послания на политсовете партии «Нур Отан» Нурсултан Назарбаев заявил: «Я из своего опыта большого просто предчувствую, что ближайшие годы станут временами глобальных испытаний в мире и для нас тоже».
Искры предстоящих проблем уже подпортили иллюзию экономической стабильности в Казахстане – девальвация в начале года, сокращение бюджетных расходов. Далее все может пойти по сценарию 2008 года: заморозка зарплаты, остановка предприятий, рост безработицы. Чтобы хоть как-то защититься от ударов судьбы, власти приняли новую экономическую политику под красивым названием «Нурлы жол». Президент поручил с 2015 по 2017 годы выделять из Национального фонда «до 3 миллиардов долларов ежегодно». Опять же никаких инноваций – эксгумация опыта антикризисной программы пятилетней давности, когда впервые распечатали Нацфонд. Однако, забегая вперед, скажем, что инновации все же есть.
Задача властей состоит в том, чтобы не просто пройти зону экономической турбулентности, как это было в прошлый кризис. Текущий момент для Казахстана отягощен, во-первых, тупиком в собственной экономике, во-вторых – острой геополитической ситуацией, в‑третьих – потребностью в смене власти.
По первому пункту. Бюджет сокращают второй раз за два года, будет вторая девальвация, но в несколько этапов, скорее всего, в течение 12 месяцев, а все попытки вырваться из нефтяной кабалы обречены на поражение уже на старте.
По второму пункту. Экономическая и политическая конфронтация между Россией и Западом будет углубляться. Последуют не только новые экономические санкции, но и военные ультиматумы. Они рикошетом коснутся и интересов Казахстана. Мы тоже можем попасть в этот геополитический мешок.
По третьему пункту. Страной более 20 лет бессменно правит один и тот же президент. Эпоха Нурсултана Назарбаева все равно проходит – не только физически, но политически и морально. Его система власти не выдержит всего этого прессинга и не сможет подстроиться под новые вызовы. Причем закат назарбаевской власти будет проходить в условиях информационного бума и шума. С каждым годом проблема преемника крепчает, словно астанинские морозы, получая все новые условия. Отсутствие маршрутов дальнейшего транзита власти в Казахстане повышает политические риски. Зарубежные инвесторы уже сторонятся республики, предвидя «стрессы переходного периода». Оба эти условия критически проявились в Египте, Ливии, Сирии. Чем такой транзит там закончился – дело известное. Чтобы «арабская весна» не пришла в Казахстан раньше календарного срока, потребуется найти чудо-средство от надвигающегося кризиса. Однако лекарство это слишком дорогостоящее, на такие жертвы правящая элита не пойдет.
Огни протеста
Не раз опытным путем было доказано, что рядовые обыватели Казахстана на защиту демократии и прочих идейных ценностей не пойдут. Это удел тонкой прослойки общества. Большинство же встречает политические события гробовым молчанием. Другое дело, когда государство претендует на скудные тенговые сбережения людей, на старенькие «праворульки» или на саманный домик, незаконно построенный где-нибудь в Шаныраке. Только тогда люди бегут на баррикады. Но повторимся: возводить эти самые баррикады, скажем, против фальсификаций на выборах не будут.
Курс тенге/доллар как раз входит в тот самый «шкурный» набор гражданина, из-за падения которого он встанет с дивана и пойдет на митинг. За примерами далеко ходить не надо: февральское ослабление тенге спровоцировало массовые выступления в Алматы, Уральске, Атырау. Кстати, тогда девальвацию провели под лозунгом «Это полезно для экономики», сейчас оправдаться на обмане и иллюзиях не получилось, а новое ослабление (скорее, обвал) валюты не за горами. Повторения февральского шока не будет: народ подготовился и перевел тенговые депозиты в долларовые. То есть накопления свои люди могут сохранить, но новая девальвация приведет к резкому и почти катастрофическому росту цен как минимум на 30%. Но этого, как в Киргизии в 2005 году, большинство казахстанцев не выдержит. Это вызовет урезание покупательской способности, умножит бедность. И девальвация послужит тем самым детонатором социального взрыва в стране. Доверие общества к власти лопнет, как мыльный пузырь. Сначала появятся протестные огоньки, потом костры, а пламя может разыграться до астанинских небес.
Стратегия 2015
Описанная выше ситуация вполне ожидаема властями. Не помогут дежурные меры борьбы с кризисом, списанные с предыдущей антикризисной программы. Но реакцию большей части населения уже нельзя будет так контролировать. Слишком безнадежно. Поэтому первым делом уничтожили системную оппозицию, которая могла встать во главе этих уже предначертанных протестов и придать им грамотный ход.
Вторая задача – нейтрализация информационного поля, на котором независимые СМИ стали даже влиятельнее (а потому опаснее) политических партий. Тираж у таких изданий всегда стабильный и востребованный, контент более ориентирован на мыслящую и граждански активную часть общества, здесь происходит накопление заряда национального сознания, критически настроенного на действия властей.
Закрытие таких изданий, как журнал ADAM bol, и есть часть стратегической задачи по нейтрализации ожидаемых со страхом «негативных социальных последствий», которые вполне могут вспыхнуть в результате очевидного провала государственной политики в Казахстане. Роль и значение независимых СМИ, как и социальных сетей, ставших отдушиной вольнодумства, наконец-то, по-настоящему оценены властями. Власти признают, что влияние и доверие к таким источникам информации на порядок выше внимания аудитории к официальной пропаганде, которая круглосуточно, но бесполезно льется буквально из всех информационных дыр. Они всерьез боятся, что сейчас свободные медиа и соцсети станут реальным катализатором организованных массовых протестов в стране, к которым неминуемо подключится и здоровая часть национальной буржуазии.
Улугбек ЕРМЕКОВ
