На старости лет я понял, что никакими талантами никогда не обладал. Возможно, были какие-то задатки, которые так и не развились. Теперь я утешаю себя тем, что по крайне мере вреда от меня никому не было. И на том судьбе спасибо.
***
Пошла соседка устраивать своего внука – очень милого мальчугана из хорошей семьи – в школу. А с местами туго (с ремонтом не успели, потому учащихся распределяют по другим школам). Директор с ходу, в открытую заявляет: «Пять тысяч долларов!». Соседка обомлела: «Где их возьму?!» «Это ваша проблема!» – последовал ответ.
Такие ныне нравы.
Как хорошо, что я пошел в школу в далекое военное время – в 1944 году. Ни я, ни мои родители слово «доллар» тогда, не знали. Теперь же казахи не те. Деньги их неузнаваемо подменили. Деньги, боюсь, их надорвут и подорвут. От этой напасти спасу нет. Деньги страшнее, чем джунгары, чем имперское иго. Против этого искушения казахам не устоять. Чует мое сердце.
***
Ну, о чем тут говорить? Разумеется, я казахстанец. Убежденный. Давний. С 1941 года. Но это географически. И, пожалуй, по социально-психологическому складу – тоже. Но никак по национальности, ибо такой национальности в природе не существует.
Скептически отношусь и к внешнему подражанию Западу. Как-то неловко, когда казах тщится казаться американцем, французом, англичанином. Ни к чему это. И тяга к Востоку не очень-то корректна. Запад есть Запад, Восток есть Восток. .. Не я сказал. Я, например, этнически западный человек, но с детства больше тяготею к Востоку. Так сложилось. А с казахами, на мой взгляд, сложилось так, что они ни на Западе, ни на Востоке. Где-то посередине. От подлинного Востока ушли, до настоящего Запада не дошли. Тут нет ни вины, ни беды. Так исторически и географически получилось. И по политическому устройству Казахстан совершенно патриархальная страна. И еще долго таковой останется. Минус это или плюс – сказать не могу. Четкого ответа нет. Одно очевидно: демократия здесь и не ночевала. Даже запаха ее не слышно. И не надо по этому поводу лезть в бутылку. Что есть, то есть.
***
«Взятка выше наркома».
Интересно, когда и кто впервые проронил эту фразу?
Ныне можно сказать: «Взятка выше всякого закона» Точнее: она и есть высший закон.
***
У подростка Гете, увлекшегося французским театром, однажды сорвалась нечаянно с губ фраза, обращенная к наседавшей на него даме: « К чему этот шум? Сколько ни ликуешь, а смерти не минуешь» И дама опешила, растерялась, замолкла и удалилась прочь.
Иногда по разному поводу и мне хочется воскликнуть: «К чему этот шум,! Ликуй – не ликуй, а в конце-концов скажешь: «Фуй!» Это соответствует казахскому: «Ай, қап!, «Әттеген-ай!»
***
Бывают такие сумрачные моменты, когда мне мерещится, что в будущем казахи от родной речи отойдут на внушительную дистанцию.
Откуда тревога?
Вот несколько примеров. Рядом, на расстоянии брошенной палки, находится образцовая казахская школа. И ежедневно, уже многие годы подряд, я слышу, что ее учащиеся почти исключительно общаются между собой на русском языке. Так, видно, привычнее, удобнее. Знакомый писатель и бывший партийно-советский работник С.Т. живет в пятикомнатной квартире с шестью домочадцами. Он же – единственный носитель казахского языка в семье. Остальные говорят только по-русски. Вот он во время прогулки и отводит со мной душу: без устали плетет искусственные казахские речевые узоры. Признанный переводчик с русского на казахский А.Ж. общается со смышленым, бойким внуком только по-русски. Покойный мой друг Е.З. писал стихи на казахском, сын творит на русском, а внук и правнук, обосновавшиеся в США, сочиняют стишки на английском. Сосед мой, дипломат К.Т. окончил казахскую школу, в ладу с монгольским и немецким языками. Дети на бытовом уровне владеют казахским, но предпочитают изъясняться на русском. Внук же, можно сказать, и вовсе обрусел.
Таких фактов в моем окружении тьма. На тоях и свадьбах половина казахов произносят тосты по-русски или на жуткой мешанине.
О да, исключения, разумеется, есть. Таких примеров могу привести тоже немало.
Но чаще всего я слышу обедненную, примитивную казахскую речь. Синтаксис русский («Мен ойлаймын, что …»), интонация русская, произношение русской гортани, фразы предельно расхожие, адаптированные. Это только кажется, что имярек говорит по-казахски, на самом деле это воляпюк, қойыртпақ, каудервельшь.
Все реже мне кажется, что сдвиги за последние годы все-таки есть, что лед тронулся, государственному языку уделяется приоритетное внимание, что очевидны кое-какие успехи. Очень хочется так думать, но, боюсь, что не совсем так. Чаще всего то, что я слышу на улице, среди знакомых, даже с экрана ТВ, даже на официальном уровне, к исконному казахскому языку имеет весьма отдаленное отношение. Вот тогда-то мне и кажется, что будущее в овладении казахским языком – швах. Туманно. Зыбко. Во многих казахских семьях по-казахски вообще не читают. А дети-внуки самых рьяных национал-патриотов по-казахски и вовсе не кумекают. Отсюда и мой скепсис, мое маловерие.
Или вот еще. Переводят (да еще а спешном порядке скорее, для показухи, для понта) сложные для осмысления вычурные по форме произведения, скажем, Борхеса, Маркеса, Сартра, Кафки, Камю, Коэльо, на казахский язык. Переводят (перекладывают, в смысле аудармайды – қотарады) поверхностно, не вникая в смысл, в философскую суть, в мифологический подтекст, в технику живописания, по наитию, приблизительно, разумеется, не с оригинала, а с русского аналога. То есть озвучивают не оригинальный текст, не первоисточник, а нечто вторичное, создавая нечто третичное. Ну, и кто это читает? Кто хоть что-то поймет? Эти неудобоваримые варианты подвергаются разносной критике имено по части казахского. Да я и сам убедился: эти, с позволения сказать, переводы просто немыслимы, невозможны, ни в какие ворота. Порой получается диковинная заумь вроде хлебниковского «ничикако, никако». Тот искушенный читатель, который в состоянии воспринять вышеназванных мировых классиков, прочтет их – если не в оригинале, то на русском. Так что казахский переклад с русского подобных писателей – пустой выстрел. Существуют, конечно, прекрасные переводы с русского на казахский (есть опыт, есть школа, есть кадры),достойные восхищения, но иностранные, иноязычные литераторы, переведенные опосредованно через русский, чаще всего – недоразумение во всех смыслах. Проблема очень серьезная. И мы, на мой взгляд, до такого эстетического и философского уровня просто-напросто не доросли. И не дорастем в ближайшие годы. Понадобится длительная подготовка. А пока что разумнее протягивать ножки по одежке и реально, адекватно относиться к своему интеллектуальному уровню. Амбиции наши чаще всего не соответствуют амуниции. И мы просто пускаем пыль в глаза. Обманываем самих себя, захламляя библиотеки изданиями, которые никто в руки не берет.
***
Гете в своей «Dichtung und Wahzheit» (книга четвертая) признается, что с детства имел привычку заучивать наизусть начала книг или отдельные части сочинения. Так он поступил и с Золотой буллой, выдав такую максиму: «Всякое государство, в котором царит несогласие, должно погибнуть, ибо князья его стали пособниками разбойников.»
Фразу эту юный Гете произнес на латыни.
Я прочел эту сентенцию и подумал о Казахстане. Слава богу, что у нас все стабильно, несогласие не царит, хотя кое-кто из князей и снюхался с разбойниками всех мастей.
***
В день Конституции звоню одной умной даме: «Ну, как? Живешь по Конституции?». Она, не задумываясь, отвечает: «По Конституции не живет никто. Даже сам ее гарант».
***
Знакомая немка Дагмар Шрайбер рассказала мне про одного немца из Берлина по имени Ганс. Он большой любитель книг и обладает огромной библиотекой. При этом он часто обретает новинки в двух экземплярах. Жена говорит ему: «Ганс, раздай лишние экземпляры, не то я их выброшу на твою могилу». И он раздаривает книги, замечая: «Во избежание угрозы жены шлю вам эту книгу, дабы облегчить груз, если вдруг мне захочется встать из могилы».
По той же причине и я решил заблаговременно раздать часть своих книг библиотекам и университетам, архивам и музеям, фондам, друзьям и близким, дабы их потом не выбросили на свалку. А ведь такое случается сплошь и рядом, чему я частый свидетель.
***
В своих «Плетеньях чепухи» а ведь менее всего обличитель, а больше всего просветитель. Именно так я понимаю свою публицистическую задачу.
***
Веровать и воровать – не одно и то же. В Казахстане эти понятия сплошь и рядом путают. Первое слово от «веры» – оно у нас не в чести. А второе от «вор» – оно у нас в почете. Вор стал синонимом «доблестного джигита», «удальца», «ловкача». Самые крупные воры сидят у нас во власти.
***
Что меня особенно угнетает? То, что живу в мире суррогата и начинаю к этому привыкать. И газеты, и ТВ, и радио, и политические оракулы – все пичкают меня суррогатом. Да и то, что я ем и пью, – сплошная суррогат. И литература превращается в суррогат. Живая кровь жизни подменена сывороткой. Ал, не істейсің?
***
Я с детства не терпел делать что-либо наполовину. Полагал: если что-нибудь делаешь – делай профессионально. К этому, по крайней мере, следует стремиться. Допускаю, что это спорно. Отец мой умел все и брался за все с энтузиазмом. Убежденно считал: не боги горшки обжигают. Теперь я понимаю: многое уметь хотя бы на уровне хобби – тоже благо. Настоящие профи – очень часто, по-немецки говоря, Fachldioten. Любители – любопытные люди. Только не стоит изображать из себя профи. Можно, конечно, и рисовать, и музыку писать, стихи сочинять, сады разводить, дома строить, пахать, сеять, скот пасти, но это не значит, что ты профессионал.
