Выступление депутата Ирака Елекеева на пленарном заседании мажилиса в прошлую среду буквально «взорвало» информационное пространство. Проблемы, поднятые в нем, стали самыми обсуждаемыми за последнее время.
Вот вкратце содержание выступления мажилисмена:
«Я считал необходимым узнать причины, почему так произошло на Хоргосе, почему миллиарды тенге не поступили в бюджет страны.
И я считаю, что именно мы должны быть пожарной командой, когда это касается увода миллиардов долларов из бюджета. Мы должны быть пожарной командой, когда речь идет о насущных проблемах и законных правах многих тысяч и миллионов наших избирателей, о системной коррупции и бездействии чиновников.
Выполняем ли мы (депутаты парламента – Ред.) те функции, на которые имеем право и должны делать по закону? Оправдываем ли мы чаяния и надежды наших избирателей? Если мы не способны на это, то надо уступить это право другим, кто способен это сделать.
Я не понимаю, почему мы вместо того, чтобы вскрывать эти язвы, помогать следственным органам раскрыть весь преступный синдикат, сами того не понимая или понимая, лоббируем интересы взяточников и казнокрадов.
Если бы парламент и его депутаты были принципиальными, то не отбывали бы наказание в местах лишения свободы наши министры, а сколько заместителей министров находятся в местах не столь отдаленных? Некоторые бывшие акимы не находились бы за рубежом с толстыми кошельками. Если бы мы были принципиальными, мы бы сказали: «Эй, уважаемый министр, прекрати создавать ТОО и прокручивать через него государственные деньги или на каком основании Вы открыли банк на имя своего сына, откуда деньги взяли? Но чтобы так говорить, мы должны быть сами примером для всех».
Сегодня на вопросы «ДАТа» отвечает Ирак Елекеев.
– Ирак Касымович, нельзя ли более подробнее о том, что так возмущает Вас в размеренном течении жизни мажилиса?
– Если Вы помните, до этого я делал депутатский запрос на имя премьер-министра после того, как принимал избирателей в партию «Нур Отан». На прием люди пришли возмущенные. До этого они были у других депутатов. Однако их обращения не нашли отражения в их депутатских запросах. Но я не из той категории людей.
Пришла бабушка, ей 99 лет. Говорит: хочу помочь своим детям с жильем. Пришли преподаватели Евразийского университета. У одной пятеро детей, у другой трое. Всем дали по однокомнатной квартире. Я хочу понять: может быть, были нарушения, когда, например, три семьи заселили в одну трехкомнатную квартиру. Я хотел обратить внимание правительства, что мы не должны быть безучастными к жалобам граждан. Естественно, попросил, чтобы спикер как-то обратил свое внимание. Я полагал, что спикер поддержит меня. Но в ответ услышал такую реакцию со стороны спикера: парламент – не пожарная команда, чтобы сегодня Хоргос отдельно обсуждать, завтра – проблему дольщиков и «Шанырака». Я посчитал это не совсем корректным со стороны спикера мажилиса. И это меня в какой-то степени возмутило.
А вообще, пусть не обижаются на меня мои коллеги. Мы, депутаты, недостаточно знаем свои права. Хоть один депутатский запрос был с приглашением министров? Нет, не было. Хоть один отчет мы услышали от министров об исполнении своих должностных обязанностей? Об исполнении того или иного закона? Нет, ни одного отчета.
Думаю, теперь спикер из моего вступления должен сделать какие-то выводы. Но я не хочу выглядеть злодеем. Нет. Я хочу помочь ему. Давайте пригласим кого-то из акимов области, какого-то министра, заслушаем их отчет об исполнении бюджета того года. А то у нас сплошной формализм при этом. На пленарке, как правило, какой-то вице-министр зачитает отчет монотонно, несколько вопросов к нему – и все. Мне даже стыдно: вице-министр читает на казахском языке и сам не понимает, что читает.
Вы посмотрите, что творится. Четыре месяца урна с прахом видного государственного деятеля, стоявшего у истоков казахской государственности, Смагула Садвакасова, которую доставили в Астану из Москвы, находилась в мечети. Понадобилось обращение 40 депутатов парламента к главе государства, а потом его личное вмешательство, чтобы предать прах земле. Это же нонсенс! И когда говорят, что Токаев стал заместителем председателя ООН, Марченко выдвигают на должность председателя МВФ – это что, такие сильные личности? Да ничего подобного! Это только авторитет главы государства.
То есть что хочу сказать? Нельзя всю ответственность перекладывать на главу государства, особенно приближенным к нему должностным людям. Каждый человек на своем месте должен выполнять свои обязанности и нести ответственность за них. Я хочу так же, как и президент, нести ответственность. А не так, как другие. Так легче, комфортнее жить – за спиной президента, снимать с себя ответственность. А я так не хочу жить.
– Как Вы думаете, какой объем бюджета уходит в карманы коррупционеров? Есть ли примерный расчет?
– Я не могу ответить на Ваш вопрос, но, думаю, очень много. Вряд ли кто назовет хотя бы приблизительную цифру.
– Есть негласная информация, что 10% госзаказа оседает в Астане, еще 10% – в регионах, пока выделенные из бюджета средства дойдут до конкретного исполнителя работ. Вы с этим согласны?
– Об этом только дурак не говорит. СМИ только и пишут: там больница рухнула, тут крыша школы провалилась. И это о новых объектах! А что мы хотим? 20% отдали, значит, на 20% недопоступило цемента, кирпича и т.д. Когда этот вопрос будет рассматриваться в мажилисе, я хочу предложить обсудить его не так, как раньше – все на бегу, ни во что не вникаем, а за хищения, разбазаривание бюджетных средств, выделенных на госзаказ, министры, вице-министры сидят. А почему? Давайте в корень будем лезть.
Мы сначала должны поднять вопрос: какова собираемость налогов? Когда мы рассматривали Таможенный союз, были такие факты. Я скажу о них, чтобы наши избиратели знали.
Так вот, за 9 лет недопоступило в бюджет от таможни 27 млрд. долларов. Только за прошлый год недополучили 5 млрд. долларов. Наши говорят: якобы неправильно учитывается китайской стороной. Но, извините, сегодня этот вопрос поднимают Россия и Белоруссия, потому что мы договорились, что из общей таможенной казны будут делиться соответственно таможенные пошлины. Таможенный бюджет уже контролируется и другими государствами. Каждый будет считать свои деньги. Между прочим, этот вопрос был поднят китайской стороной на встрече со спикером мажилиса Уралом Мухамеджановым. Но почему он этот вопрос не поднимет? В конце концов, мы же хотим, чтобы наш Казахстан процветал. Поэтому любой вопрос должен не в кулуарах витать, а предметно обсуждаться в мажилисе. Кроме того, считаю, в стране должен быть какой-то телевизионный канал, откуда избиратели получали бы всю полноту информации. Может быть, это будет парламентское телевидение. А то некоторые наши телевизионщики выхватывают фразу из контекста, а смысл-то сказанного депутатом искажается.
– Зачем парламентское ТВ? Обществу нужно Общественное телевидение. Кстати, недавно официальный представитель финансовой полиции заявил, что, оказывается, по делу таможенников проходят и депутаты мажилиса. Могли бы назвать их фамилии, коль решили насмерть биться с коррупцией?
– Нет, мне это неизвестно, но слышал, что сын одного то ли бывшего, то ли действующего депутата мажилиса замешан. Но я уверен, там много должностных лиц. Там и пожарники, ветеринария, подразделения МВД, КНБ. Ну, представьте себе, если в прошлом году недопоступило в бюджет 5 млрд. долларов, какие деньги крутятся на таможне! Повторяю: я не сомневаюсь в том, что там замешаны очень большие люди.
– Тема коррупции не «слезает» со страниц нашей газеты. Есть мнение, что еще немного – и государство, изнутри взорванное коррупцией, может рухнуть. Но почему так аморфны Ваши коллеги? Сказать, что они недопонимают всю опасность, было бы наивным.
– Именно об аморфности депутатов я говорил в своем выступлении, хотел обратить внимание на опасность ситуации. Другие цели не преследовал. Ведь не зря у нас чиновники стали продажными. Недавно был случай.
Без согласия матери отец вывез ребенка в Турцию. Жена звонит: как ты смог? Он: а я за 300 долларов купил пограничника, таможенника, всех. То есть я хочу сказать, за деньги мы можем Родину продать. Вот в чем дело. Мы забываем о главной ценности – о своем государстве. Я съездил в Малайзию. Так там о нашей молодежи очень плохо говорят. В Китае тоже. Они похабно, нехорошо себя ведут.
Мне кажется, депутаты нашего парламента привыкли к такому положению вещей, все общество заражено вирусом коррупции. Поэтому мы должны эти вопросы поднимать очень серьезно.
– Спасать надо государство от коррупции…
– Да. У нас же ничего не решается без звонка. Такая психология: не подмажешь – не поедешь. Это говорит о серьезной болезни общества. Вот журналисты пишут о коррупции, не боясь, будто у них есть гарантии. Но у них их нет, как у депутатов, у которых есть закон о статусе. А мы, депутаты, молчим, как будто у нас все хорошо.
Если бы мы потребовали от министров опубликовать декларации о своих доходах, эта информация стала бы достоянием гласности всего общества, и ваши читатели в открытую сказали бы, о каких других доходах он умолчал. Тогда этот министр задумался бы: я должен жить по тем нормам, которые установлены в этом обществе. То есть власть и чиновников надо лечить и предупреждать общественной гласностью. И я хочу, чтобы так было, и это нужно зародить в парламенте. Раз президент взялся за это, мы должны продолжить. Уже вся страна после моего вступления знает, что я имею, кто моя жена. Пусть пишут. Это нормально, потому что когда я шел в публичную политику, знал, что буду под прицелом общественности.
Я буду закладывать такую норму отношений. Пусть меня ругают, ненавидят – все, что хотят. Но я хочу такой принцип заложить: коль не согласен, не хочешь быть прозрачным, – уходи, потому что ты не отвечаешь требованиям. Или отвечай, как положено. Зато люди будут знать, что за ним числится, что не числится. Какие деньги он имеет и за счет чего. Помните, когда Артыкбаева (экс-руководитель Алматинской областной таможни. – Ред.) поймали с 2 миллионами долларов, ведь никто открыто не задался вопросом: откуда у государственного служащего столько денег?
– Некоторые восприняли Ваше выступление в парламенте сигналом к роспуску парламента, сравнивают Вас с экс-депутатом Нурбахом Рустемовым…
– Это говорят те, кто не знает мой характер. Если завтра мне дадут команду, я никогда не подпишусь первым. Почему? Потому что в свое время свое заявление сделал. Но я уверен в одном: если из Акорды дадут команду, эти все (депутаты мажилиса – ред.) оттолкнут меня локтями и первыми подпишутся. Потому что каждому хочется отличиться. Показать, что вот он выполняет команду Акорды. Я подпишусь, но первым – никогда. Я никакой команды, ничей заказ не выполнял, сказал, что наболело: как вытравить эту язву – коррупцию – из организма государства и общества. Я хочу, чтобы все делалось в соответствии с Конституцией и законами.
Я хотел бы быть выслушанным, чтобы мои слова были проанализированы в последующем. Пусть теперь спикер делает выводы: а правильно ли мы идем, что мы делаем. Я предложил идеи, как нужно делать, сказал: если мы не можем, давайте самораспустимся. Пусть придут новые люди, с новыми, свежими идеями. А мне журналисты задают вопрос: почему Вы пример не покажете и не уйдете добровольно в отставку? Ответил им: я уйду, но кто после меня об этом скажет? Будет еще хуже.
– А Вы не боитесь оказаться «белой вороной», если президент не поддержит Вас?
– Нет.
– Скажите честно, как Ваши коллеги отнеслись к Вашему выступлению? Хотя бы в кулуарах Вас поддержал кто?
– Многие поддержали. Мое выступление состояло из двух позиций. Одна – когда я говорил о коррупции, аморфности депутатов, другая – о самороспуске. По коррупции, принципиальности позиции депутатов поддержали многие, а по самороспуску поддержали два-три человека. Дело в том, что перед пленаркой я поставил в известность обоих спикеров, коллег. У меня было два варианта: включить обращение в повестку дня, но тогда бы оно не прошло, поэтому записался на депутатский запрос и вышел к трибуне.
– Можно ли сказать в контексте Вашего выступления, что интересы партии «Нур Отан» оказались выше интересов целесообразности?
– В отношении партии я ничего против не имею, а вот некоторые мои коллеги… . Когда высказываешь полярные мнения, они считают, что это якобы не мнение «Нур Отана». Но «Нур Отан»-то за правду, в ее принципы заложены интересы общества. Но дело в том, что в мажилисе и спикер, и руководитель фракции – в одном лице. Считаю, что такое совместительство нежелательно.
– Не могу не спросить и о шестерых Ваших бывших коллегах по Верховному суду, которых недавно отстранили от работы, а двоих из них заключили под стражу. Как такое стало возможным в самой последней правоохранительной инстанции? Ведь в глазах рядового гражданина судья Верховного суда – воплощение непорочности.
– У нас неправильно налажена работа судебной системы. В свое время мы создали специальный комитет при Верховном суде, чтобы судебные органы не были зависимы ни от кого. Все денежные потоки, весь аппарат ВС не подчиняются председателю ВС. Они напрямую подчиняются председателю комитета и административным судам областей. Что Алимбеков (экс-председатель ВС. – ред.) поставил во главу угла?
Комитет он ликвидировал, все вопросы отдал на откуп руководителю аппарата ВС. Если раньше у руководителя аппарата было 100 человек, теперь – 8 тысяч. Это первая ошибка.
Когда заместителя заведующего отделом ВС задержали с 22 тысячами долларов, никакой реакции не было. Это два.
В-третьих, я хочу сказать, что Верховный суд не должен заниматься подбором кадров. Его задача – правильно ли вынесено решение нижестоящим судом. Все.
А сегодня на него возложили весь подбор кадров. Это неправильно. Сегодня идет другой перекос – не отменять решение, потому что упадет показатель качества рассмотренных дел. Мы должны избавиться от этого.
Недавно я встречался с американским судьей Питером Холлом. Он бывший прокурор, бывший адвокат. Прежде чем его назначить, его интервьюировали свыше 80 должностных лиц. Они узнали о нем все, только потом назначили.
Если судья выносит решение сердцем и головой, соблюдая законы, пусть отменяют его вердикт хоть 10 раз. Главное – он ни в чем не замаран. Но у нас за каждой отменой начинается спрос: куда ты смотрел. У нас все, кому не лень, вмешиваются в судебную систему. Поэтому судья должен быть наделен высокими гарантиями собственной безопасности. Прежде всего, это невмешательство в его профессиональную деятельность. Кроме того, с ним завтра может что угодно случиться, особенно когда будут рассматриваться дела, связанные с религиозным экстремизмом, а там фанатиков очень много.
ЧП, которое случилось с шестью судьями, подрывает авторитет всей судебной системы. Теперь судьями будет командовать не прокуратура, а финансовая полиция, потому что она стала дамокловым мечом.
Я бы поставил перед главой государства вопрос об отзыве, отставке председателя Высшего судебного совета. Он тоже замешан в этом деле. Он осуществлял подбор всех кадров.
Далее. Если бы у меня была такая возможность, я бы сказал Нурсултану Абишевичу: давайте вначале приостановим деятельность этих судей. Я знаю, что Марзия Балтабай вообще ни при каких делах там. Но завтра, даже если она будет оправдана за отсутствием состава преступления в ее действиях, она не будет восстановлена на работе. Мой ученик, председатель Актюбинского областного суда, был оправдан, но не восстановлен. И мы ничего не можем поделать. Указом президента не оправдываются.
Если бы Алимбеков и Жумабеков были принципиальными, они бы доказали президенту: надо приостановить их полномочия. Если выйдет обвинительный приговор – освобождайте.
Судья представляет ветвь государственной власти, он защищает права и интересы граждан, общества, государства. Поэтому к судьям особый подход должен быть. Все остальные органы – и финансовая полиция, и МВД – все должны работать на судебную систему, на справедливый вердикт. А у нас все наоборот получилось. Пирамида перевернулась.
– Спасибо Вам за интервью. Удачи.
Жумабике ЖУНУСОВА