ИСТОРИЯ ТРАВЛИ Ильяса Есенберлина

«Обще­ствен­ная позиция»

(про­ект «DAT» №13 (377) от 06 апре­ля 2017 г.

 

О казах­ских «тра­ди­ци­ях»

 

 

 

 

Дан­ная пуб­ли­ка­ция посвя­ща­ет­ся чело­ве­ку, кото­рый помог нам обре­сти свои кор­ни в то вре­мя, когда офи­ци­аль­ная про­па­ган­да пыта­лась от них вся­че­ски откре­стить­ся, сте­реть из памя­ти. Имя это­го чело­ве­ка – Ильяс Есен­бер­лин. Гор­ный инже­нер, писа­тель, фрон­то­вик и про­сто Граж­да­нин, для всех нас он явля­ет­ся при­ме­ром того, как мож­но быть и оста­вать­ся Чело­ве­ком даже в нече­ло­ве­че­ских усло­ви­ях, как мож­но выра­жать свою пози­цию и испол­нять свой граж­дан­ский долг даже тогда, когда это чре­ва­то гоне­ни­я­ми и риском, без вся­ких оправ­да­ний и ссы­лок на обсто­я­тель­ства. Имен­но он язы­ком геро­ев сво­их про­из­ве­де­ний пер­вым заго­во­рил о нашей бога­той исто­рии, поз­во­лив нам обре­сти свое наци­о­наль­ное досто­ин­ство и иден­тич­ность. Он был упря­мым, пря­мо­душ­ным чело­ве­ком, не тер­пя­щим неспра­вед­ли­во­сти. Он пуб­лич­но про­те­сто­вал про­тив без­дум­но­го осво­е­ния цели­ны и пере­да­чи земель в состав Узбе­ки­ста­на Юсуповым.

Ильяс Есен­бер­лин был пер­вым, по-насто­я­­ще­му, народ­ным писа­те­лем. Его само­дель­ные «сам­из­да­тов­ские» кни­ги зачи­ты­ва­лись до дыр, пере­да­ва­лись из рук в руки. Его три­ло­гия «Кочев­ни­ки» за 30 лет была изда­на более 50 раз общим тира­жом в 3 мил­ли­о­на экзем­пля­ров. Вся его жизнь – это бег с пре­пят­стви­я­ми, это борь­ба за сво­бо­ду выра­же­ния мысли.

Ниже вы може­те про­честь исто­рию трав­ли вели­ко­го писа­те­ля, рас­ска­зан­ную от лица одно­го из ее актив­ных участ­ни­ков – Беке­жа­на Тле­ге­но­ва (печа­тет­ся в сокра­ще­ни­ях – Ред.). В какой-то сте­пе­ни это – пока­ян­ная испо­ведь. Она не лише­на попыт­ки пере­ло­жить вину на дру­гих, но, тем не менее, умный чита­тель суме­ет отде­лить зер­на от плевел.

 

Обще­из­вест­но, что наша совре­мен­ная лите­ра­ту­ра делит­ся на два пери­о­да: до Ауэ­зо­ва и после Ауэ­зо­ва. Для постау­э­зов­ско­го пери­о­да харак­тер­ны­ми ста­ли такие нега­тив­ные явле­ния, как мел­ко­те­мье, изоби­лие мел­ких спо­ров, скан­да­лов, раз­об­ла­че­ний и т.д. Сдер­жи­ва­ние подоб­ной, дале­ко не твор­че­ской воз­ни вокруг лите­ра­ту­ры ста­ло непод­власт­ным после­до­ва­те­лям вели­ко­го писа­те­ля. Теперь все это ста­ло бес­кон­троль­ным полем бра­ни. И лите­ра­ту­ра нрав­ствен­но оси­ро­те­ла… К лите­ра­то­рам сред­не­го уров­ня при­мкну­лась вся­ко­го рода мел­ко­та, и они, почув­ство­вав воль­ность и все­доз­во­лен­ность, ста­ли искать себе место не столь­ко под солн­цем, сколь­ко в пер­вых рядах «цар­ства слова».

Нача­лось сорев­но­ва­ние не талан­тов, а тще­сла­вия. У них появи­лось огром­ное жела­ние стать «вели­ки­ми» за счет искус­ствен­ных зва­ний, титу­лов, наград и высо­ких покро­ви­те­лей. В их боль­ном вооб­ра­же­нии вакант­ным ока­зал­ся «трон» Ауэ­зо­ва. И лави­на хлы­ну­ла туда же. Мно­гие непри­гляд­ные вещи, сует­ли­вая спеш­ка к завет­ной высо­те, зача­стую пусты­ми рука­ми и гнус­ны­ми помыс­ла­ми, есте­ствен­но, сни­жа­ли уро­вень лите­ра­тур­но­го мастер­ства недав­них про­шлых лет – вре­мен М. Ауэзова.

Неко­то­рые писа­те­ли созда­ли груп­пи­ров­ки и ста­ли допус­кать оскор­би­тель­ные выпа­ды в адрес более удач­ли­вых кол­лег. В ито­ге лите­ра­то­ры ста­ли терять былое вза­и­мо­ува­же­ние, ока­за­ние поче­стей по заслу­гам, спра­вед­ли­вую оцен­ку твор­че­ства дру­гих. Полу­чи­лась срав­ни­мая с 1937 годом, бес­по­щад­ная, неспра­вед­ли­вая, раз­нуз­дан­ная ата­ка на казах­скую лите­ра­ту­ру и куль­ту­ру изнутри.

На все это было две при­чи­ны. Пер­вая, любой ценою, без твор­че­ских мук, адско­го тру­да, тяже­лых поис­ков, но, мешая и уни­жая дру­гих, самым крат­чай­шим путем занять достой­ное место в пер­вом эше­лоне и стать обла­да­те­лем самых гром­ких званий.

Вто­рая при­чи­на – все, что делал Н. Хру­щев в нача­ле 60‑х годов в Москве в сфе­ре лите­ра­ту­ры и искус­ства, эхом отда­ва­лось в Алма­ты. Дей­ствия гла­вы дер­жа­вы тогда раз­вя­за­ли руки кое-кому и на местах. В резуль­та­те нали­цо аван­тю­ризм, левац­кие заско­ки, неком­пе­тент­ное вме­ша­тель­ство в лите­ра­ту­ру, кото­рая явля­лась опо­рой идео­ло­гии. Отсю­да пошло жела­ние нака­зать наи­бо­лее ярких лич­но­стей функ­ци­о­не­ра­ми. А серость рья­но вклю­чи­лась в эту кам­па­нию от зави­сти и зло­бы. Что­бы мстить.

Про­тив казах­ской наци­о­наль­ной тра­ди­ции, искус­ства с целью ее фор­си­ро­ван­ной под­ме­ны евро­пей­ской куль­ту­рой наи­бо­лее актив­но и откры­то высту­пи­ли Исма­ил Юсу­пов и Нурум­бек Жан­диль­дин. Они рез­ко кри­ти­ко­ва­ли Олжа­са Сулей­ме­но­ва, Аби­ша Кекиль­ба­е­ва, Жусу­па Кады­ро­ва и О. Сар­сен­ба­е­ва. После это­го А. Кекиль­ба­ев и О. Сар­сен­ба­ев пере­ста­ли писать сти­хи! От них силь­но постра­дал Ахмет Жуба­нов за раз­ви­тие казах­ской наци­о­наль­ной музы­ки. Они были искренне убеж­де­ны в том, что наци­о­наль­ное искус­ство, лите­ра­ту­ра, куль­ту­ра совер­шен­но не соот­вет­ству­ют тре­бо­ва­ни­ям союз­но­го уров­ня. От неве­же­ства и малограмотности.

 

С 1969 года я рабо­тал в отде­ле куль­ту­ры ЦК КП Казах­ста­на, кото­рый имел два сек­то­ра: лите­ра­ту­ры и искус­ства. Я кури­ро­вал казах­скую худо­же­ствен­ную лите­ра­ту­ру, А Вла­ди­слав Вла­ди­ми­ров – рус­скую. Отде­лом заве­до­вал Миха­ил Исиналиев.

Изна­чаль­но отдел созда­вал­ся ради ока­за­ния помо­щи твор­че­ским орга­ни­за­ци­ям. Но, к сожа­ле­нию, на прак­ти­ке все полу­ча­лось наобо­рот и глав­ной зада­чей кура­то­ров ста­ло быть на стра­же идей­ной бди­тель­но­сти. Бес­спор­но, то, что на нас воз­ло­жи­ли важ­ное и ответ­ствен­ное дело, так как в усло­ви­ях поли­ти­че­ско­го про­ти­во­сто­я­ния сверх­дер­жав лите­ра­ту­ра и искус­ство ста­ли испы­та­тель­ным полигоном.

Если в Москве отдел куль­ту­ры ЦК КПСС устро­ил гоне­ния Алек­сан­дру Твар­дов­ско­му, то и мы на местах долж­ны были под­ра­жать Цен­тру. Так и полу­чи­лось. Нака­за­ли жур­на­лы «Про­стор» за повесть Алек­сандра Сол­же­ни­цы­на, «Жул­дыз» за роман о голо­де 30‑х годов и др.

Види­мо, слу­чай­но, но, тем не менее, выход рома­на И. Есен­бер­ли­на «Хан Кене» сов­пал с появ­ле­ни­ем наше­го отде­ла. Вокруг это­го рома­на воз­ник­ло мно­го нешу­точ­ных раз­го­во­ров, спо­ров. Сти­хи О. Сулей­ме­но­ва в сбор­ни­ке «Гли­ня­ная кни­га» о Ерма­ке тоже пока­за­лись подо­зри­тель­ны­ми. И мы ста­ли искать идей­ных вра­гов – «вол­ков в ове­чьей шку­ре». Жест­кой кри­ти­ке под­верг­ли про­фес­со­ра Х. Махму­до­ва за попыт­ку реа­би­ли­та­ции Шака­ри­ма и Маг­жа­на Жума­ба­е­ва. Наш отдел имел доступ к архи­вам КГБ. И мы зна­ко­ми­лись с их мате­ри­а­ла­ми. Чита­ли о Жусу­п­бе­ке Аймау­то­ве. Но нас потряс­ла запис­ка чеки­ста А. Кара­сар­то­ва, кото­рый с гор­до­стью заяв­лял о том, как он без­жа­лост­но рас­стре­ли­вал вели­ко­го сына казах­ско­го наро­да – Шакарима.

Мы посто­ян­но гото­ви­ли сек­ре­та­рю ЦК по идео­ло­гии отче­ты. С наше­го отде­ла тре­бо­ва­ли не хва­леб­ные, а кри­ти­че­ские мате­ри­а­лы. По ним затем писа­ли докла­ды для сек­ре­та­ря. Мало­из­вест­ные и сред­не­го уров­ня писа­те­ли их не интересовали.

Я знал, что если писа­те­ля кри­ти­ку­ют с высо­кой три­бу­ны ЦК, то его кни­ги впредь не будут изда­вать­ся. Для писа­те­ля это самая страш­ная тра­ге­дия. Лич­ная дра­ма. Мои началь­ни­ки тре­бо­ва­ли не про­сто объ­ек­тив­ную оцен­ку, а оскор­би­тель­ную, уни­что­жа­ю­щую кри­ти­ку и убий­ствен­ные при­ме­ры твор­че­ской неуда­чи, апо­ли­тич­но­сти. Когда доклад­чик изде­вал­ся над кем-то, толь­ко тогда полу­сон­ный зал начи­нал шеве­лить­ся, ста­но­ви­лось весе­лее, сме­я­лись, даже хохо­та­ли. В этом заклю­ча­лась цен­ность докла­да. Сам доклад­чик тогда выгля­дел как прин­ци­пи­аль­ный, чест­ный, наблю­да­тель­ный и под­ко­ван­ный идео­лог. Ради амби­ций сек­ре­та­ря ЦК и его фаль­ши­во­го авто­ри­те­та мно­гие писа­те­ли ста­ли жерт­вой – опо­зо­рен­ны­ми и униженными.

Как ни пара­док­саль­но, боль­шая часть нега­тив­ной инфор­ма­ции была добы­та не нами, она посту­па­ла извне. То есть отри­ца­тель­ные отзы­вы предо­став­лял Союз писа­те­лей, нас пич­ка­ли ими отдель­ные писа­те­ли. При­чем наи­бо­лее извест­ные и вли­я­тель­ные писа­те­ли шли мимо нас пря­ми­ком к сек­ре­та­рю ЦК, и там, с пеной у рта руга­ли тех сво­их кол­лег, кого они не люби­ли. Мы зна­ли, что у них гнус­ные пла­ны и низ­мен­ные моти­вы, и их гло­жет зависть.

 

В то вре­мя, когда я кури­ро­вал казах­скую лите­ра­ту­ру в ЦК, наи­бо­лее коло­рит­ной жерт­вой бес­по­щад­ной трав­ли стал, преж­де все­го и глав­ным обра­зом, Ильяс Есен­бер­лин. Каж­дый раз, когда выхо­ди­ли его кни­ги, в ЦК при­хо­дил кара­ван недо­воль­ных жалоб­щи­ков. При­чем их коли­че­ство рос­ло из года в год. Надо ска­зать прав­ду о том, что ответ­ствен­ные работ­ни­ки идео­ло­ги­че­ско­го отде­ла ЦК не ста­ли защи­щать И. Есен­бер­ли­на. Напро­тив, ответ­ствен­ные работ­ни­ки ЦК сами при­мкну­ли к этой груп­пи­ров­ке. У них не было наме­ре­ния пожа­леть Илья­са. Они были гото­вы его сте­реть с лица зем­ли. Без­жа­лост­но. Димаш Куна­ев прак­ти­че­ски спас И. Есен­бер­ли­на от дико­го, ярост­но­го про­из­во­ла его современников.

Они с доно­са­ми ходи­ли и к мое­му началь­ни­ку, и сек­ре­та­рю по идео­ло­гии, и даже к само­му Д. Куна­е­ву. Наи­бо­лее непри­ят­ным для нас делом был сбор инфор­ма­ции, т.к. вер­хи, в лице Сат­та­ра Има­ше­ва при­да­ва­ли зна­че­ние слу­хам, домыс­лам и кри­во­тол­кам, исхо­дя­щих от раз­лич­ных груп­пи­ро­вок. Я, нако­нец, понял зна­чи­мость обыч­ных, без­обид­ных на пер­вый взгляд спле­тен и их убой­ную силу. Не думал, что сплет­ни настоль­ко ковар­ны, раз­ру­ши­тель­ны и опас­ны для адре­са­та, похле­ще официоза.

Боль­ше всех раз­го­во­ров было вокруг Ади Шари­по­ва, И. Есен­бер­ли­на, О. Сулей­ме­но­ва, Каб­ды­ка­ри­ма Идри­со­ва. Има­шев их недо­люб­ли­вал. Недо­воль­ство боль­шин­ства писа­те­лей ими было неспро­ста. Напри­мер, А. Шари­пов был пер­вым сек­ре­та­рем Сою­за писа­те­лей, и его, как и его пред­ше­ствен­ни­ков Саби­та Мука­но­ва, Габи­та Мусре­по­ва и Габи­де­на Муста­фи­на, про­ти­во­бор­ству­ю­щие груп­пи­ров­ки пыта­лись сва­лить с пре­стиж­ной долж­но­сти в надеж­де на ее захват.

А Есен­бер­ли­на, Сулей­ме­но­ва и дру­гих пре­зи­ра­ли за их твор­че­скую уда­чу, кото­рую они ква­ли­фи­ци­ро­ва­ли как про­стое везе­ние, слу­чай­ную фор­ту­ну, но никак не про­яв­ле­ни­ем при­род­но­го даро­ва­ния. Точ­нее, не хоте­ли при­зна­вать. В этих усло­ви­ях, ока­зы­ва­ет­ся, Ильяс Есен­бер­лин не сидел сло­жа руки, а по уши погряз в «гре­хах». Каким-то обра­зом стал дирек­то­ром един­ствен­но­го в рес­пуб­ли­ке изда­тель­ства худо­же­ствен­ной лите­ра­ту­ры «Жазу­шы», где выхо­ди­ли кни­ги всех наших писа­те­лей. Коме­дия заклю­ча­лась в том, что до это­го момен­та он в писа­тель­ской сре­де был никем. Его посту­пок похо­ро­нил надеж­ды всех мно­го­чис­лен­ных пре­тен­ден­тов на дан­ный клю­че­вой пост на зна­чи­тель­ный пери­од вре­ме­ни. Ведь подоб­ную оби­ду никто нико­гда не про­стит. Осо­бен­но не про­стил ему С. Имашев.

 

(Про­дол­же­ние следует)

 

Беке­жан ТЛЕГЕНОВ

По прось­бе авто­ра пере­во­да его фами­лия не указывается.

Источ­ник – http://blogbasta.kz