«Общественная позиция»
(проект «DAT» №38 (309) от 05 ноября 2015 г.
Мое мнение
Нашей власти политически выгодна наша многонациональность, чтобы, демагогически и расчетливо балансируя и как бы консервируя традиции и этнокультурные устои, реализовать свою главную цель – не допускать формирования… гражданского общества.
Есть утверждение, что «национализм является естественным условием для перехода к индустриальному обществу», что он станет «условием модернизации государства».
В связи с этим вспоминаются слова одного казаха, который для возрождения «намыса» советовал аульному джигиту превзойти 10 российских русских. Что это, непонимание всей сложности, комплексности проблемы или новый «хрущевизм»?
Во-первых, для достижения даже той индустриализации, которая есть в крупных промышленных центрах России, нам, возможно, потребуются десятки лет. Причем, там практически сосредоточено все современное машино- и станкостроение. Хотя Россия и отстает от Запада технологически на десятилетия. В промышленных центрах России ввиду другого, чем у нас, уровня, технической и технологической грамотности и мышления, технической и общей культуры людей, интенсивность общения, обмен информацией, знаниями на порядок выше. Причем это не линейное развитие от низшего к высшему, а сложнейший и разносторонний длительный общественный процесс. Для наглядности сравните города и население промышленной зоны центра, востока и запада страны, в которых сравнительно простые производства: черная и цветная металлургия, добыча полезных ископаемых и энергетика, с городами и населением юга.
С учетом этого, во-вторых, даже «наш» русский (и, конечно, казах!) из промышленной зоны, не говоря о российском, технически несравнимо грамотнее нашего аульного джигита. Речь не о превосходстве русского в силу его русскости, а об общественной, экономической, технологической среде, в которой он вырос и которая является результатом длительного развития.
И призыв превзойти русского, японца, американца, живущих и работающих в других общественных условиях, – это издевательство и унижение бедного аульного джигита его бедностью и данной общественной средой.
Кстати, поучительный пример из недавней истории. После воссоединения Германии в 1989 году восточные немцы ринулись на запад в надежде заработать на тамошних предприятиях. И западный капитал зажегся более дешевой рабочей силой. Но очень быстро обнаружилась проблема, сорвавшая все расчеты без серьезной адаптации восточных немцев, работавших и живших в ГДР в два раза лучше, чем СССР, не выдерживающих теперь темпы и интенсивность производства Западной Германии. Думаю, технически и технологически грамотные казахи согласятся, что «намыс» здесь не при чем, что нужна реальная и глубокая работа по созданию своего производства, обучению людей, которая лишь с прохождением достаточного времени преобразует массовый казахский человеческий материал для современных технологий, приведет к необходимому уровню технической и общей культуры.
Конечно, национализм сыграл свою роль в немецком, японском, южнокорейском экономическом чуде, но им не нужно было вначале, как нам, преодолевать кризис сферы образования, повальную малограмотность или даже невежество, тяжелое, системное и тупое корыстолюбие власти сверху донизу. Потому наш национализм без решения многих тяжелых предпосылочных вопросов не может стать массовым, естественным условием индустриализации, хотя может подвигать отдельных казахов к выдающимся результатом.
«Модернизация государства» – на основе какого национализма? На основе этнического? Но у нас по составу сверху донизу практически моноэтническое государство. И все попытки его модернизировать изнутри разбиваются о кланово-коррумпированные и эластичные в охране своих интересов внутриэлитные отношения. Потому качество управления любой сферой жизни общества неизбежно только ухудшается.
«Модернизация» на основе гражданского национализма? Тогда надо кардинально менять положение и роль граждан в политической жизни страны, создать действенную правовую базу и обеспечить свободную и естественную селекцию кадров по интеллектуально-профессиональному рейтингу из представителей всех этносов страны с единственным требованием знания государственного языка.
Но данная власть допустить такое не может, потому что это будет началом неизбежного размыва ее авторитарных подпорок, постепенной потерей кланами государственных кормушек.
Полагаю, нашей власти политически выгодна наша многонациональность, чтобы, демагогически и расчетливо балансируя и как бы консервируя традиции и этнокультурные устои, реализовать свою главную цель – не допускать формирования из представителей различных этносов политического, социального и нравственно солидарного гражданского общества, способного поставить под контроль закона ее деятельность, имеющую слишком часто плохо пахнущую изнанку.
Видимо, также власть расчетливо провоцирует часть казахской интеллигенции, дразня ее намеренным неупотреблением родного языка первыми лицами государства. (Речь лидера нации в ООН на казахском языке, боюсь, другой выверт той же линии). Возможно, среди самой интеллигенции есть «посвященные», на которых возложена работа по разжиганию страстей. Но, главное, по существу антинациональная цель достигается: повинные в положении казахского языка обозначены. О гражданском обществе, в котором граждане, за исключением государственных служащих, обязанных знать казахский язык, свободны говорить хоть на марсианском, любить родину или не любить, при этом неукоснительно соблюдая ее законы и свято исполняя свой гражданский долг, верить во что угодно или верить, – уже можно не говорить.
В частности, вы испытываете естественное для любого нормального человека неприятие людей иной сексуальной ориентации. Но, исходя из общегуманной позиции, говорить, что это больные и несчастные люди, что общество должно помогать им, ведь каждая человеческая особь приходит в этот мир для счастья, понимаемого только им, в обществе, находящемся подспудно в условиях политико-духовного манипулирования власти, бесполезно. Даже среди образованных, умных и честных казахов найдется кому упрекнуть вас в излишней и даже вредной для нашей нации толерантности, за которой прозрачно угадывается неприятие слишком терпимого отношения к людям других этносов. Так власть разными способами и каналами добивается своей наиглавнейшей цели: не допустить формирования представителей всех этносов в сограждан, обладающих общим правосознанием, общим пониманием справедливости, солидарных в противостоянии лжи, коррупции, беззаконию, безответственности.
В наших условиях не только русским, но и всем неказахам необходимо преодолеть в себе оставшиеся с советских времен предубеждения к казахской нации, к ее способности вместе и наравне с ними строить демократическое, равноправное государство и свободное общество. Казахи же, учитывая весь политико-психологический комплекс неказахов, должны говорить ответственно всегда и везде только о совместном строительстве гражданского общества и государства, а не национального государства.
Национальное государство, если оно установится в стране, изначально, по определению и под давлением казахов, как самого многочисленного и государствообразующего этноса, имеющего худшие по сравнению с остальными этносами социально-экономические показатели, тем более под влиянием уже свободной от правды и ответственности националистической пропаганды новой власти, вынуждено будет вести политику, содержанием которой станет этнический национализм.
Но что он даст реально в улучшении жизни казахов, если они, имеющие сейчас практически моноэтнический состав всех ветвей, структур власти, пребывая в своем этнокультурном мире, продолжают оставаться на уровне обыденного сознания, беспомощными в острой и плодотворной постановке кардинальных общественных вопросов, проблем национальной культуры – эстрады, театра, кино, литературы, религиозной и иной духовности; общечеловеческих вопросов о честности, справедливости, человеколюбии, отрицании лжи, пошлости, защиты истины, нравственности, совести.
Следовательно, вопрос совсем в другом, в том, что, во-первых, необходимо изменение менталитета образованной части казахов от традиционно национального, перегруженного полуфеодальными пережитками на критический, европеизированный разум и мышление.
Во-вторых, необходимо честно, в интересах развития нации выяснить, насколько может быть общественно, политически, духовно, нравственно полезен и плодотворен такой, получивший государственный статус, этнический национализм.
В‑третьих, национальное государство не сможет перешагнуть через свою природу, имеющую исторические корни, потому, не будучи по факту прогрессивным, помимо желания отдельных продвинутых деятелей, в целях поиска социальной опоры и по требованию определенных сил, законсервирует данный социальный расклад общества на богатых и бедных.
В противоположность национальному государству только демократия позволит способным и талантливым из бедных слоев подняться по социальной, политической, экономической, научной лестнице наверх и во много раз усилит креативный потенциал нации.
В‑четвертых, по внутреннему состоянию национальной жизни сейчас понятно: самый тяжелый, реакционный результат будет в том, что национальное государство обречет казахов на откат назад в условия родо-жузовского разделения, восстановление полуфеодальных отношений во всех видах общественной деятельности, которое проявляется часто в беспредельном, разнузданном нарушении прав человека казахами – бастыками во всех сферах, особенно в правоохранительных структурах и исправительных учреждениях. С полуфеодальными отношениями легко столкнетесь в сфере образования, культуры, литературы и др., если попытаетесь дать просто честную оценку какому-нибудь «выдающемуся» деятелю. Возглас: «Әй, сен кімсің?!» («Эй, кто ты такой?!») откроет перед вами лик ограниченного и напыщенного феодала.
Алимхан НУРЕКЕЕВ
(Продолжение следует)
