ОПАСЕНИЯ ШАЯХМЕТОВА

Мы с вели­ким при­скор­би­ем сооб­ща­ем, что на 82‑м году жиз­ни умер пуб­ли­цист с боль­шой бук­вы, пат­ри­от сво­е­го наро­да, почет­ный жур­на­лист Казах­ста­на Мадат Акко­зин. Мадат-ага, внук Ораз­бая – бра­та Абая, был при­рож­ден­ным интел­ли­ген­том, всю свою жизнь доби­вал­ся спра­вед­ли­во­сти, не про­хо­дил мимо нега­тив­ных фак­тов. Послед­ние два­дцать лет Мадат Акко­зин печа­тал­ся толь­ко в оппо­зи­ци­он­ных СМИ (ДАТ, Соз, Сол­ДАТ, Сво­бо­да Сло­ва, Прав­да Казах­ста­на и др.), так как его мате­ри­а­лы в поис­ках исти­ны часто заде­ва­ли госу­дар­ствен­ных мужей, начи­ная с само­го Назар­ба­е­ва. Отец Мада­та Акил­ба­е­ви­ча был репрес­си­ро­ван, в свя­зи с чем в свое вре­мя поки­нул пре­де­лы Казах­ста­на и вынуж­ден был скры­вать­ся в Киргизии.

Редак­ция нашей газе­ты глу­бо­ко скор­бит об ухо­де из жиз­ни Хоро­ше­го Чело­ве­ка и раз­де­ля­ет горе поте­ри с его род­ны­ми и близ­ки­ми. Может, там, в раю, ему будет немно­го лег­че, когда он не будет видеть всю мер­зость запу­сте­ния стра­ны, в кото­рой мы все боль­ше ока­зы­ва­ем­ся и кото­рую он все­ми сила­ми пытал­ся преодолеть.

Свет­лая память жур­на­ли­сту! Нашей данью ему будет его же очерк из послед­ней кни­ги «Вер­нуть из забвения».

Широ­ко­мас­штаб­ное осво­е­ние цели­ны с при­то­ком боль­шо­го коли­че­ства людей дру­гих наци­о­наль­но­стей мог­ло при­ве­сти к рас­тво­ре­нию каза­хов в их мас­се. И без того рез­ко сокра­тив­ший­ся их удель­ный вес в соста­ве насе­ле­ния рес­пуб­ли­ки после мас­со­во­го голо­да и бег­ства из стра­ны в пери­од кол­лек­ти­ви­за­ции дол­жен был еще боль­ше упасть. Эти свои опа­се­ния Шаях­ме­тов выска­зал Хру­ще­ву. Пре­одо­ле­вая тяже­лое для него вос­по­ми­на­ние, пере­нес­ший три опе­ра­ции на голов­ной мозг, Жуме­кен рас­ска­зал об откро­вен­ной бесе­де с Хру­ще­вым сво­е­му аул­ча­ни­ну Хаки­му Ахме­то­ву. Роди­те­ли аул­ча­ни­на семей­но дру­жи­ли с его роди­те­ля­ми, а он сам – с покой­ным бра­том Жума­бая. Хаким Ахме­тов про­ез­дом на курорт в Ессен­ту­ки оста­но­вил­ся в Москве, что­бы разыс­кать Шаях­ме­то­ва, пере­дать ему при­вет от зем­ля­ков и по их прось­бе узнать о его судь­бе, поче­му не пола­дил с ним Хрущев.

Поз­же и сам Хру­щев в сво­их вос­по­ми­на­ни­ях напи­шет: «Шаях­ме­тов пони­мал, что если уве­ли­чить пло­ща­ди под зер­но, то обра­бо­тать их каза­хи сами не смо­гут. В Казах­стане жило мно­го людей дру­гих наци­о­наль­но­стей, глав­ным обра­зом укра­ин­цев и рус­ских. Он пони­мал, и никто это­го и не скры­вал, что при­дет­ся звать на помощь доб­ро­воль­цев, жела­ю­щих поехать на осво­е­ние целин­ных земель… Мы-то были уве­ре­ны, что их най­дет­ся нуж­ное коли­че­ство, а он это­го вовсе не хотел, ибо тогда еще силь­нее сни­зит­ся удель­ный вес корен­но­го насе­ле­ния в Казах­стане». (Из выступ­ле­ния мини­стра куль­ту­ры, инфор­ма­ции и обще­ствен­но­го согла­сия М.Кул-Мухаммеда на науч­но-прак­ти­че­ской кон­фе­рен­ции, посвя­щен­ной 100-летию со дня рож­де­ния Жума­бая Шаях­ме­то­ва со ссыл­кой на 4‑й том вос­по­ми­на­ний Хру­ще­ва Н.С.)

По дан­ным Дин­му­ха­ме­да Куна­е­ва, «толь­ко в пер­вые два года при­бы­ло в рес­пуб­ли­ку 360 тысяч меха­ни­за­то­ров, спе­ци­а­ли­стов сель­ско­го хозяй­ства». У мно­гих из них ведь еще были чле­ны семьи. А вот какие дан­ные сооб­ща­ет жур­на­лист Борис Сам­со­нов в сво­ей кни­ге о Куна­е­ве и его вре­ме­ни «Бре­мя вели­чия» («Тай­ны и заку­ли­сья: реа­лии и мифы«): «Цели­ну ничем не обде­ля­ли, более того, сверх необ­хо­ди­мых потреб­но­стей сюда дви­ну­ли тех­ни­ку в ущерб дру­гим зер­но­вым реги­о­нам. Не хва­та­ло меха­ни­за­то­ров. Пом­ню, в «Ленин­ской смене» мы бро­си­ли клич: «Девуш­ки, на трак­тор!» Не пото­му, что пар­ней не хва­та­ло, а трак­то­ров ока­за­лось боль­ше рас­че­та. У меня сохра­ни­лись дан­ные. В Целин­ном крае во вре­мя убор­ки про­ста­и­ва­ло 15 тысяч трак­то­ров и 10 тысяч ком­бай­нов. Но мы об этом ниче­го не зна­ли. Из 650 тысяч чело­век, при­е­хав­ших в Север­ный Казах­стан за пер­вые два года, меха­ни­за­то­ров, дей­стви­тель­но нуж­ных целине, было все­го 130 тысяч».

На цели­ну про­дол­жа­ли при­бы­вать ее поко­ри­те­ли и в по­следующие годы. Еха­ли сюда пар­тий­ные, совет­ские и ком­со­моль­ские работ­ни­ки всех зве­ньев. Всех при­ни­ма­ла цели­на. Люди без спе­ци­аль­но­стей при­об­ре­та­ли здесь спе­ци­аль­но­сти, моло­дые холо­стые ребя­та нахо­ди­ли невест сре­ди деву­шек, при­е­хав­ших по зову ком­со­мо­ла из рос­сий­ских реги­о­нов, где был избы­ток жен­щин. Госу­дар­ство не ску­пи­лось на созда­ние усло­вий для нор­маль­ной жиз­ни. Толь­ко бы хлеб дава­ли и поболь­ше. Цели­на мно­го раз радо­ва­ла стра­ну мил­ли­ар­да­ми, а в неко­то­рые годы зна­чи­тель­но пере­кры­ва­ла и этот рубеж. Казах­стан про­сла­вил­ся жит­ни­цей Совет­ско­го Сою­за, герои ее цели­ны вошли в чис­ло самых про­слав­лен­ных людей стра­ны. Кры­ла­тым стал лозунг, бро­шен­ный вто­рым после Хру­ще­ва, глав­ным целин­ни­ком Лео­ни­дом Ильи­чем Бреж­не­вым: «Будет хлеб – будет и песня».

Все это было бы пре­крас­но, если бы ради бле­стя­ще­го рапор­та не допус­ка­лись откро­вен­ные при­укра­ши­ва­ния цифр. Был толь­ко тихий ропот руко­во­ди­те­лей кол­хо­зов и сов­хо­зов, что они вынуж­ден­но сда­ют госу­дар­ству фураж­ное зер­но, а потом пишут прось­бы помочь кор­ма­ми для ско­та и, рас­кла­ни­ва­ясь в бла­го­дар­но­сти, выку­па­ют назад свое же ранее сдан­ное фураж­ное зер­но. Но уже по более высо­кой цене и тра­тясь еще на транс­порт­ные рас­хо­ды. Ропот не рас­про­стра­нял­ся выше тет-а-тет. Но одна­жды я был сви­де­те­лем такой сцен­ки. Как заме­сти­тель заве­ду­ю­ще­го отде­лом про­па­ган­ды и аги­та­ции обко­ма пар­тии, а затем началь­ник облу­прав­ле­ния по радио­ве­ща­нию и началь­ник обл­по­ли­гра­физ­да­та при­ни­мал уча­стие во всех област­ных меро­при­я­ти­ях. Часто в них при­ни­мал уча­стие Дин­му­ха­мед Ахме­то­вич Куна­ев. После завер­ше­ния регла­мен­та на бесе­ду остав­ля­лись пер­вые руко­во­ди­те­ли рай­о­нов и началь­ни­ки област­ных управ­ле­ний. Одна такая бесе­да была посвя­ще­на зер­но­во­му балан­су. Как все­гда, пер­вым на три­бу­ну вышел пер­вый сек­ре­тарь Жам­был­ско­го рай­ко­ма пар­тии Айму­ха­мед Мансуров.Он рас­ска­зал, сколь­ко было посе­я­но зер­но­вых, какая уро­жай­ность с гек­та­ра, сколь­ко все­го собра­но и про­да­но госу­дар­ству, остав­ле­но на семе­на, т.е. дал пол­ную кар­ти­ну с урожаем.

Но ника­кой, даже сла­бо види­мой реак­ции со сто­ро­ны Куна­е­ва. Он сно­ва повто­рил свой рас­сказ, види­мо, счи­тая, что Куна­ев что-то про­слу­шал. И опять нет реак­ции, как буд­то Манс­уров все рас­ска­зы­вал сам себе. Тогда он говорит:

– Под­счи­тав свои воз­мож­но­сти, мы реши­ли про­дать госу­дар­ству допол­ни­тель­но столь­ко-то тысяч пудов.

Появи­лось лег­кое ожив­ле­ние на лице Куна­е­ва. Вслед за Манс­уро­вым все высту­пав­шие руко­во­ди­те­ли гово­ри­ли, сколь­ко хле­ба сда­дут допол­ни­тель­но госу­дар­ству. Не пом­ню, какой это был год. Но оче­вид­но – один из тех, когда сло­жи­лось напря­жен­ное поло­же­ние с боль­шим хле­бом, ожи­да­е­мым от Казах­ста­на. Когда рас­хо­ди­лись, тихо под­толк­нув сза­ди, спро­сил Мансурова:

– Аяке, отку­да вдруг взял­ся у вас допол­ни­тель­ный хлеб?

Он, руба­нув пока­ле­чен­ной на фрон­те рукой воз­дух, с доса­дой про­го­во­рил, перей­дя на казахский:

– Фураж кет­ты гой! ( Фураж ушел).

Из запис­ной книжки

Не дели­те нераздельных

Шаях­ме­то­ву при­нес­ли на утвер­жде­ние указ о при­сво­е­нии высо­ких зва­ний люби­мым наро­дом пев­цам бра­тьям Рина­ту и Мусли­му Абдул­ли­ным. Один пред­став­лял­ся к зва­нию народ­ный артист Казах­ста­на, вто­рой – заслу­жен­ный артист Казах­ста­на. Шаях­ме­тов удивился:

– Их при­ро­да даже не осме­ли­лась раз­де­лить, и в один день роди­ла на свет. А вы, умни­ки, реши­ли ото­рвать друг от дру­га и посе­ять меж­ду ними недомолвки.

Оба Абдул­ли­ных ста­ли народ­ны­ми арти­ста­ми Казахстана.

Жам­был решил жениться

В писа­тель­ской сре­де ходи­ли раз­го­во­ры о жела­нии женить­ся Жам­бы­ла на моло­дой. С такой прось­бой он при­хо­дил и к Шаях­ме­то­ву: «Ай, сары бала (блон­дин)! Ты когда мне моло­ду­ху сосватаешь?»

Одна­жды в раз­го­во­ре со Ста­ли­ным Шаях­ме­тов выска­зал это поже­ла­ние ста­ро­го акы­на. Ста­лин, немно­го поду­мав, говорит:

– Зачем лиш­ние шут­ки порож­дать вокруг сто­лет­не­го, ува­жа­е­мо­го в наро­де акы­на? Ска­жи луч­ше, что он еще любит?

– Он нерав­но­ду­шен к ска­ку­нам и хоро­шим тканям.

– Ну и пода­ри­те ему ска­ку­на и несколь­ко отрезов. 

Полу­чив подар­ки, Жам­был забыл про свои дру­гие слабости.