Остановиться… ОБЕРНУТЬСЯ.

«Обще­ствен­ная позиция»

(про­ект «DAT» №13 (330) от 31 мар­та 2016 г.

 

Вме­сто рецензии

 

 

Читая испо­ведь Сей­дах­ме­та Куттыкадама

 

«…Один из Послед­них истин­ных и про­сто­душ­ных Евразий­ских Кочев­ни­ков, уме­ю­щих с вар­вар­ской непо­сред­ствен­но­стью смот­реть в лицо фак­там и видеть их в наго­те и пом­ня­щих воин­ское искус­ство сво­их пред­ков, – осме­лил­ся напи­сать то, что написал…».

Напи­сал – кни­гу. Одно из ярчай­ших моих чита­тель­ских впе­чат­ле­ний послед­не­го вре­ме­ни. И загадочных.

Назы­ва­ет­ся: «Дао Алтая».

Что такое Алтай – объ­яс­нять не надо.

Что такое Дао – пожа­луй, надо (что­бы не увя­зать в китай­ской древ­но­сти): это – Пред­опре­де­ле­ние. Или Пред­на­зна­че­ние. Или Предпочтение.

Сверх­за­да­ча кни­ги – в под­за­го­лов­ке: «Исток чело­ве­че­ской цивилизации».

Три с поло­ви­ной сот­ни стра­ниц тек­ста, пол­но­го пред­по­ло­же­ний, гипо­тез, зага­док, отга­док. Еще трид­цать стра­ниц ссы­лок и при­ме­ча­ний. Автор Сей­дах­мет Кут­ты­ка­дам – лидер казах­ской пуб­ли­ци­сти­ки, спи­сок зва­ний зани­ма­ет еще целую стра­ни­цу. Мож­но ска­зать, ака­де­мик. (Редак­тор кни­ги Сер­гей Ключ­ни­ков – тоже ака­де­мик, российский).

Я еще не настоль­ко офо­на­рел, что­бы решить­ся рецен­зи­ро­вать изда­ние, непри­ступ­но ака­де­ми­че­ское по объ­е­му фак­тов и непри­ступ­но же необъ­ят­ное по заяв­лен­ной теме. Исток Чело­ве­че­ской Циви­ли­за­ции – ниче­го себе, замах! Алтай как исход­ная точ­ка этой Циви­ли­за­ции – ниче­го себе, отмаш­ка… Уче­ные, при­дер­жи­ва­ю­щи­е­ся дру­гих точек зре­ния, пусть рецен­зи­ру­ют эту.

Я поз­во­лю себе лишь несколь­ко сво­бод­ных рас­суж­де­ний по ходу чте­ния. Без вся­кой кате­го­рич­но­сти. В тек­сте кни­ги тоже ника­кой кате­го­рич­но­сти. Более того, сомне­ния лучат­ся из каж­до­го утвер­жде­ния или предположения.

Кста­ти. Вир­ту­оз­ное вла­де­ние инто­на­ци­я­ми тако­го раз­дум­чи­во­го скла­да рус­ской речи все-таки тре­бу­ет ком­мен­та­рия. Наш казах­ский друг писал кни­гу по-рус­ски, я дол­жен снять шля­пу перед его рус­ским язы­ком – так он им вла­де­ет. Что я и делаю. И при­сту­паю к диа­ло­гу с Сей­дах­ме­том Кут­ты­ка­да­мом по сво­бод­но изби­ра­е­мым мною вопросам.

Мой пер­вый вопрос: что мож­но ска­зать о нынеш­ней ситу­а­ции, имея в виду вза­и­мо­от­но­ше­ния наро­дов – в гло­баль­ном мас­шта­бе? То есть оста­вив в сто­роне казах­ско-рус­ские сюже­ты (сжа­то опи­сан­ные в послед­ней части кни­ги). Пере­жи­тый с неухо­дя­щей болью 1986 год, когда воль­ный тюрк­ский дух взбун­то­вал­ся про­тив тота­ли­та­риз­ма, бунт был подав­лен, но и совет­ская дер­жа­ва почув­ство­ва­ла ост­рые симп­то­мы рас­па­да. С той поры вза­и­мо­от­но­ше­ния Казах­ста­на и Рос­сии как суве­рен­ных госу­дарств вышли на новый каче­ствен­ный уро­вень. Мой собе­сед­ник этой тепе­реш­ней темы не каса­ет­ся, я – тоже.

Вопрос, на кото­рый я хочу най­ти ответ, каса­ет­ся гло­баль­ной, все­мир­ной, все­че­ло­ве­че­ской реаль­но­сти. Как она мыслится?

Мыс­лит­ся так:

«Ситу­а­ция все более напо­ми­на­ет гло­баль­ный пир во вре­мя все­лен­ской чумы…» «Чело­ве­че­ство заблу­ди­лось в дебрях соб­ствен­ных бес­по­лез­ных изоб­ре­те­ний…» «Весь мир рас­те­рян, не зна­ет, что делать…»

При всей эмо­ци­о­наль­но­сти этих опре­де­ле­ний – они после­до­ва­тель­ны и бьют в одну точ­ку. И в этой точ­ке я абсо­лют­но схо­жусь с Сей­дах­ме­том Кут­ты­ка­да­мом. У меня такое же ощу­ще­ние. Чело­ве­че­ство дошло до чер­ты, за кото­рой – неве­до­мое буду­щее, если оно есть.

К пере­чис­ля­е­мым при этом при­зна­кам гло­баль­но­го кри­зи­са (оргия потре­би­тель­ства, аван­тю­ризм пра­ви­те­лей, без­от­вет­ствен­ность чинов­ни­ков, само­заб­вен­но-бес­смыс­лен­ные СМИ, без­удерж­ный в без­на­ка­зан­но­сти Интер­нет…) я бы при­ба­вил агрес­сив­ность моло­де­жи, не зна­ю­щей, куда деть энер­гию. Эпи­де­мия немо­ти­ви­ро­ван­ных убийств… Тыся­чи ново­бран­цев, хлы­нув­ших в Ислам­ское Госу­дар­ство в надеж­де най­ти оправ­да­ние ско­пив­шей­ся без­ад­рес­ной зло­бе… Оче­редь само­убийц, гото­вых к испол­не­нию любо­го теракта…

В мои вре­ме­на целые поко­ле­ния гото­вы были уме­реть за свое буду­щее; теперь – ни буду­ще­го, ни про­шло­го: жизнь ров­но ниче­го не сто­ит, ни своя, ни чужая…

Пах­нет кон­цом све­та? Имен­но мысль о кон­це побуж­да­ет про­ни­ца­тель­ных людей во всех кон­цах све­та заду­мы­вать­ся о нача­ле… Мой собе­сед­ник один из них.

Воз­вра­ща­ясь мыс­лью к Нача­лу, упи­ра­юсь в немед­лен­ный «дет­ский» вопрос: исток чело­ве­че­ской циви­ли­за­ции – не знал дру­гих вари­ан­тов? То есть: были ли и дру­гие воз­мож­ные исто­ки чело­ве­че­ства или толь­ко один. Тут, кажет­ся, мы рас­хо­дим­ся с ува­жа­е­мым оппо­нен­том: он инту­и­тив­но тянет­ся к осо­зна­нию уни­каль­но­сти, а я так же инту­и­тив­но – к пред­по­ло­же­нию, что вари­ан­тов зем­но­го осу­ществ­ле­ния было несколь­ко и, может быть, иные про­сто отбро­ше­ны. Это не зна­чит, что упу­щен рай на зем­ле – рай невоз­мо­жен! – но воз­мож­ны дру­гие вари­ан­ты Бытия, такие же тра­ги­че­ские, как наш… Поче­му-то мне лег­че, если они есть.

А если реа­лен в Исто­рии Все­лен­ной толь­ко один вари­ант (наш), зна­чит… он и исчер­па­ет­ся до кон­ца. И будет конец. Конец того, что мож­но осмыс­лить, конец того, кто может осмыс­лять. Не хочу!

Веря в этот един­ствен­ный вари­ант, Сей­дах­мет Кут­ты­ка­дам ищет исток чело­ве­че­ской циви­ли­за­ции. Это – Алтай. Точ­ка, от кото­рой на про­тя­же­нии тысяч и тысяч лет ухо­ди­ли на все четы­ре сто­ро­ны све­та пле­ме­на, пом­ня­щие или забыв­шие, кто они и отку­да. Конеч­но, это гипо­те­за. Дру­гие гипо­те­зы ста­вят в такую точ­ку исхо­да Гима­лаи, Памир, Кав­каз, Аль­пы, Карпаты…

Кан­ди­да­ту­ра Алтая под­креп­ле­на десят­ка­ми тысяч арте­фак­тов, най­ден­ных за послед­ние деся­ти­ле­тия в долине реки Ануй на севе­ро-запа­де Алтая. Два­дцать два куль­тур­ных слоя воз­рас­том в две­сти тысяч лет. Плюс вера в эту гипотезу.

Нель­зя исклю­чить, что в гря­ду­щие деся­ти­ле­тия у архео­ло­гов дой­дут руки, и не менее весо­мые аргу­мен­ты будут рас­ко­па­ны… в пес­ках Саха­ры, в дебрях Ама­зон­ки, в истоп­тан­ных могиль­ни­ках Китая… И будут дру­гие гипо­те­зы. И откро­ет­ся Исти­на в новых коор­ди­на­тах. А смысл изме­нит­ся? – спра­ши­ваю я.

Меня вооду­шев­ля­ет то обсто­я­тель­ство, что мой собе­сед­ник ищет Исти­ну, вду­мы­ва­ясь не столь­ко в зам­ше­лые леген­ды и про­дув­ные про­по­ве­ди интел­лек­ту­а­лов, сколь­ко в непре­лож­ные сви­де­тель­ства При­ро­ды. Три вели­кие рели­гии Еди­но­бо­жия спо­рят меж­ду собой о том, чей Бог истин­нее; о том же спо­рят рас­ко­лов­ши­е­ся вер­сии этих рели­гий. А мой казах­ский собе­сед­ник, отме­тив, что на Алтае три глав­ные рели­гии изна­чаль­но смы­ка­ют­ся, рису­ет пей­заж. В кого дол­жен верить кочев­ник, в оди­но­че­стве пере­се­ка­ю­щий бес­край­нюю степь? В Един­ствен­но­го Собе­сед­ни­ка посре­ди этой пусто­ты. Имен­но в Одно­го, интим­но реального…

«Вели­чай­шие про­ро­ки Еди­но­бо­жия: Зара­ту­ст­ра, Мои­сей и Мухам­мед были кочев­ни­ка­ми, да и Иисус коче­вал почти всю свою жизнь». Меня этот пси­хо­ло­ги­че­ский этюд убеж­да­ет боль­ше бого­слов­ских шту­дий. Еди­но­бо­жие – ответ чело­ве­ка коче­вью. Ответ оди­но­че­ству. В усло­ви­ях Пра-Дерев­ни или, тем более, Пра-Горо­да сонм Богов будет и мно­го­чис­лен­нее, и невнят­нее. А тут – При­ро­да: степь, сол­ныш­ко над сте­пью… И Един Бог.

А если сол­ныш­ка ста­нет слиш­ком мно­го? Это отра­зит­ся на ликах все­че­ло­ве­че­ской циви­ли­за­ции? Еще как отра­зит­ся! Неот­вра­ти­мо и непред­ска­зу­е­мо. Вот еще один вос­хи­тив­ший меня фраг­мент пра­ал­тай­ско­го миро­опи­са­ния. Сол­ныш­ка ста­ло боль­ше; тра­ва высы­ха­ет. Ско­ту мало кор­ма. Для про­кор­ма тре­бу­ет­ся все боль­ше места. Арии из осед­ло­го пле­ме­ни все даль­ше уда­ля­ют­ся от места посто­ян­но­го про­жи­ва­ния и из осед­лых жите­лей ста­но­вят­ся кочев­ни­ка­ми. То есть пору­чив себя Еди­но­му Богу, выра­ба­ты­ва­ют на слу­чай стыч­ки с сосе­дя­ми желез­ную дис­ци­пли­ну и агрес­сив­ную крутость.

Этот харак­тер посте­пен­но про­сла­вил­ся на все чело­ве­че­ство: воз­ник­ла арий­ская раса – непре­клон­ная и целе­устрем­лен­ная; арий­ский сим­вол уда­чи – сва­сти­ка – ста­ла пере­хва­ты­вать­ся дру­ги­ми пре­тен­ден­та­ми на арий­ский образ.

«В Евро­пе они рас­тво­ри­лись сре­ди древ­них кельт­ских, гер­ман­ских и запад­ных сла­вян­ских пле­мен, оста­вив язык, мифы и тре­вож­ную память о сво­их побе­дах», – пишет Сей­дах­мет Кут­ты­ка­дам и завер­ша­ет свой этюд фра­зой: – Наци­сты, про­слы­шав о том, что «череп и кости» име­ют арий­ское про­ис­хож­де­ние, пере­ня­ли их. Но при­да­ли зло­ве­щий харак­тер, сде­лав отли­чи­тель­ным зна­ком без­жа­лост­ных и кро­ва­вых слу­жи­те­лей смер­ти – «эсэсов­цев». И в завер­ше­ние: «Сей­час истол­ко­ва­ние двух этих сим­во­лов ста­ло носить непри­лич­ный харак­тер, и, навер­ное, прой­дет не один век преж­де, чем будет вос­ста­нов­лен их истин­ный смысл».

Я бы доба­вил: сей­час, когда реван­ши­сты демон­стра­тив­но пере­смат­ри­ва­ют ход и ито­ги Вто­рой миро­вой вой­ны, эти сим­во­лы в гит­ле­ров­ской окрас­ке опять гуля­ют по евро­пей­ским сто­ли­цам… А в небе по-преж­не­му гуля­ет сол­ныш­ко?.. На мое созна­ние такие вира­жи все­че­ло­ве­че­ской циви­ли­за­ции накла­ды­ва­ют­ся ощу­ще­ни­ем какой-то горь­кой безысходности.

В исто­ке чело­ве­че­ской циви­ли­за­ции Сей­дах­мет Кут­ты­ка­дам выстра­и­ва­ет гипо­те­ти­че­скую кар­ти­ну, схва­чен­ную желез­ной логи­кой и воле­вым импуль­сом преемства.

Но поверх этой мускуль­но-проч­ной гипо­те­зы сте­лет­ся отблеск непред­ска­зу­е­мо­сти, отда­ю­щий обре­чен­но­стью. Кар­ти­на эпи­че­ско­го раз­во­ро­та миро­вой циви­ли­за­ции по ходу раз­во­ро­та вширь начи­на­ет напо­ми­нать кар­ти­ну рас­трат и утрат. Куда исче­за­ют пле­ме­на и наро­ды? Жест­кий ответ: они исче­за­ют под копы­та­ми сосе­дей-заво­е­ва­те­лей. Если сопротивляются.

И все?! А если иные исче­за­ют доб­ро­воль­но, при­няв чужую систе­му цен­но­стей: забыв свое имя, язык, тра­ди­ции? Сколь­ко угод­но! Исчез­но­ве­ние под­сте­ре­га­ет все пле­ме­на и госу­дар­ства: и мел­кие, круп­ные. Вклю­чая и таких гиган­тов, как империи.

«Пер­вая миро­вая вой­на сокру­ши­ла четы­ре импе­рии», – под­счи­тал мой собе­сед­ник. Вслед за ним я под­счи­ты­ваю, сколь­ко вто­рая поста­ви­ла под вопрос: две? … больше?

Да все импе­рии смерт­ны! Как я дол­жен отне­стись к это­му фаталь­но­му ходу собы­тий? Уте­шать­ся тем, что в ХХІ веке оста­нет­ся вели­ким толь­ко Китай? Меня такое пред­ска­за­ние мало уте­ша­ет: я родил­ся и вырос не в Китае, а в Рос­сии, в Совет­ском Сою­зе — в одной из миро­вых импе­рий ХХ века. И я не про­сто при­нял факт сво­ей наци­о­наль­ной «про­пис­ки», я ее созна­тель­но выбрал. Это мое лич­ное реше­ние: я – рус­ский. Если исчез­нет Рос­сия (Мос­ко­вия, Русь), смысл моей лич­но­сти утра­тит­ся. Лич­ность жива, пока жива ее духов­ная иден­тич­ность. Моя меч­та – что­бы Рос­сия не исчезла.

И вот в угол­ке этой моей веры в Рос­сию скре­бет­ся мысль о том, что когда-нибудь и она исчезнет!

Да что ж делать, если чело­ве­че­ская циви­ли­за­ция, так вдох­но­вен­но воз­ве­ден­ная к Еди­но­му Исто­ку в кни­ге потом­ствен­но­го кочев­ни­ка, неуклон­но­го наслед­ни­ка тюрок, – идет по пути рас­па­да? И никак нель­зя предот­вра­тить такую перспективу…

Или попро­бо­вать?

Мой собе­сед­ник ссы­ла­ет­ся на совре­мен­но­го аме­ри­кан­ско­го футу­ро­ло­га Эдви­на Тоф­фле­ра: вслед за тре­мя вол­на­ми циви­ли­за­ции аграр­ной, инду­стри­аль­ной и инфор­ма­ци­он­ной – долж­на прий­ти Духов­ная. Ого­ва­ри­ва­ет­ся: подоб­ное пред­по­ло­же­ние может пока­зать­ся немыс­ли­мой уто­пи­ей и вызвать откро­вен­ную иронию.

От иро­нии я далек, но неко­то­рые сомне­ния меня посе­ща­ют. В рай на Зем­ле я не верю. Раз­ве что такой рай будет весе­лить душу как пред­мет вожде­ле­ния (мор­ков­ка перед мор­дой запря­жен­ной лоша­ди). Да и мой собе­сед­ник повто­ря­ет за муд­ре­ца­ми про­шло­го: зем­но­го рая нет и нико­гда не будет, но если к нему не стре­мить­ся, неиз­беж­но паде­ние в ад.

Адские дета­ли наше­го нынеш­не­го бытия, навер­ное, под­да­ют­ся выправ­ле­нию. Укро­тить оргию потреб­ле­ния, унять рекла­му удо­воль­ствий… Дать моло­дым идеи и цели, спо­соб­ные вытес­нить бес­пред­мет­ную агрес­сив­ность, ищу­щую цели где угод­но. Унять безум­ных лиде­ров агрес­сии. И еще по тому же Тоф­фле­ру: «Кор­по­ра­ции долж­ны усту­пить место уни­вер­си­те­там, а биз­не­сме­ны – ученым».

Да, так! По кон­крет­ным пара­мет­рам мож­но попы­тать­ся уме­рить безу­мие стер­ве­не­ю­щей реаль­но­сти, но как изме­нить изна­чаль­ную при­ро­ду чело­ве­че­ства, кото­рое неве­до­мо как осед­ла­ло зем­ной шарик, неве­до­мо как уце­лев­ший в пред­став­ле­нии кос­ми­че­ских миров?

Толь­ко если каким-то нево­об­ра­зи­мым обра­зом при­ро­да Бытия пере­жи­вет каче­ствен­ный ска­чок, подоб­ный тому, кото­рый ее когда-то поро­дил. Рая и в этом слу­чае не будет. Чело­ве­че­ство про­дол­жит веч­ную и непо­сти­жи­мую тяж­бу Добра и Зла. Не знаю, мыс­ли­мо ли это.

Рас­ста­юсь с моим казах­ским собе­сед­ни­ком, бла­го­дар­ный ему за вели­ко­леп­ную кни­гу, порож­да­ю­щую столь немыс­ли­мые эмо­ции, и завер­шу диа­лог чем-то вро­де эмо­ци­о­наль­но­го самоанализа.

Итак, Ави­цен­на или Декарт? То есть: «Совесть болит, когда она здо­ро­ва»? Или: «Мыс­лю – зна­чит, существую»?

Я скло­нен к пер­во­му вари­ан­ту. Но не пото­му, что Восток мне бли­же, чем Запад. А пото­му, что рус­ская душа не может окон­ча­тель­но решить, где она. По извеч­ной ситу­а­ции Рос­сия меж­ду несхо­дя­щи­ми­ся кра­я­ми. Меж­ду Восто­ком и Запа­дом. Меж­ду Севе­ром и Югом. Меж­ду зако­ном и бла­го­да­тью. Меж­ду режи­мом и бун­том. Меж­ду все­мир­ным ком­му­низ­мом и кро­ва­вой пла­той за него…

Ни к како­му краю при­бить­ся не можем, но и соеди­нить края, сопрячь, сце­пить – не полу­ча­ет­ся. Всем сочув­ству­ем, нико­го не осчаст­ли­ви­ли. Совесть болит, но не пото­му, что здо­ро­ва, а пото­му, что боль­на. В том вари­ан­те, как у Досто­ев­ско­го: боль­ная наша совесть — обрат­ная сто­ро­на нашей всеотзывчивости.

Так все-таки: Декарт мне милей или Ави­цен­на? Декарт – что­бы мысль раз­ре­шить. Не как само­цель, а как путь к Истине. В Истине – смысл. Выс­ший Смысл! Его ищу. А кон­крет­ный смысл наше­го диа­ло­га точ­но опре­де­лил на сего­дня мой собеседник:

– Рус­ские и каза­хи хоро­шо ладят меж­ду собой.

Имен­но!

Лев АННИНСКИЙ,

Жур­нал «Друж­ба народов»,

№2, 2016 г.

г. Москва