• Пожалуй, ни одна отрасль не волнует сегодня всех граждан Казахстана так, как положение дел в нашем сельском хозяйстве. Каков наш потенциал сегодня? Есть ли у нас ресурсность? С какими ожиданиями смотреть нам на горизонт ближайшего будущего? Если говорить одним словом, то какова продовольственная безопасность нашей страны в настоящее время? Эти раздумья определяются, в первую очередь, проблемами, которые возникли у нашего ближайшего соседа – России.
По данным института питания этой страны 43% продовольственной корзины россиян зависит от импорта. Порог национальной продовольственной безопасности определен в размере 30%. Наши северные соседи переступили его уже в 92–93 годах. Переходить эту черту непозволительно даже самым богатым по ресурсности странам. Однако, случилось то, что случилось. Санкции, введенные в отношении этой страны, коснулись прежде всего продовольствия.
Россия потребляет около 60% фруктов и 40% овощей от внешних производителей. Более 50% сыров, около 30% рыбной продукции, птицы и говядины имеют импортное происхождение. Эти цифры и определяют в основном то, что в классической экономике называют потерей национальной безопасности по продовольствию.
В самом начальном периоде своего постсоветского становления, недальновидные экономисты, во главе с премьер-министром России Е.Гайдаром, попросту махнули рукой на собственное сельское хозяйство, исходя из того обстоятельства, что производительность труда в этой отрасли отставала от соответствующих западных аналогов в 6–7 раз, что определяло его высокую себестоимость. Разумеется такой барский жест исходил из того обстоятельства, что минеральные ресурсы страны, в первую очередь, нефть, газ, алмазы и т.д., давили роскошью сиюминутного обогащения. Богатство недр страны стали попросту проедаться.
На постсоветском пространстве только три страны Прибалтики не только сохранили свое товарное, сельскохозяйственное производства, но и сумели органично интегрироваться в Европейское сообщество и нарастить возможности своих аграриев. Сохранила свое сельскохозяйственное производство и Белоруссия. Хорошие реформы для своих аграриев проводит сейчас Азербайджан. Там дают фермерам кредиты по 2% годовых.
Сегодня России приходится искать новых партнеров для того, чтобы удовлетворить свой продовольственной аппетит.
Только одна Бразилия, имеющая самое большое поголовье крупного рогатого скота в мире (около 90 млн. голов), заявила о поставках говядины на сумму 1,5 млрд. долларов, что составляет свыше 300 тыс. тонн.
Это порядка 13% годовой потребности России в этом продукте. Вот каковы сельскохозяйственные ресурсы только одной, этой не очень богатой, южноамериканской страны. ВВП Бразилии в 2013 году составила 11000 долларов на одного человека, что меньше чем в России и Казахстане.
Однако, вернемся к теме начатого разговора, а вернее к нашей стране. В этой ситуации сегодня, Казахстан заявил о поставках в России 10 тыс. тонн. и продекларировал экспорт 60 тыс.тонн. продукции говядины в 2016 году.
Поставка мяса в текущем году закроет всего 0,4% потребности наших северных соседей. Это мизерный объем. Хотя отметим, что качество нашей продукции элитное. Это скорее политическое решение. Экономики и разумности здесь мало. Во-первых, себестоимость нашего мяса почти в 1,5 раза превышает мировые аналоги. Во-вторых, мяса у нас не хватает для собственного потребления.
Поговорим об этом на примере анализа цифр.
Наша страна исторически считалась развитой в сельскохозяйственном отношении. Еще в 1913 году, после последовательных и системных реформ премьер-министра Российской империи П.Столыпина (1906−1911 гг.), животноводство, в современных границах Казахстана практически удвоилось, по сравнению с 1905 годом.
П.Столыпин по специальности агроном и юрист. Прошел блестящую школу низовой работы в уезде (Ковно) и губернии (Самара). В результате проведенных им реформ в сельском хозяйстве, численность скота нашего края (овец, КРС и лошадей), если перевести на одну условную овцу, составили 69,8 млн. голов, при населении 4,8 млн. человек (см. таблицу)
№ Наименование Ед. изм. 1913 год 1990 год 2014 год
1 Численность населения млн. челов 4,8 16,7 17,2
2 Численность поголовья скота (овцы, КРС, лошади) в условных овцах млн.гол.
условных овец 69,8 94,8 56,5
3 Численность условных овец в расчете на 1 человека условн. овец 14,5 5,7 3,28
4 В процентах к 1913 году % 100 39 22,6
5 Численность условных овец в расчете на 1 человека с учетом свинопоголовья условн. голов – 6,1 3,4
Как видно из приведенных цифр, в расчете на одного человека это составляло 14,5 условных голов овцы. Это очень хороший показатель для отрасли животноводства, даже в современном восприятии. Сделаем пояснение. В животноводстве понятие условной овцы используется для общего анализа. При этом пересчете КРС равен 5, лошадь – 6, свинья – 2 условным головам овец.
Автор статьи родом из Мойынкумского района, Джамбульской области.
В период сельскохозяйственных реформ, проводимых П.Столыпиным, в наш район переехал из России купец Гуляев. Он основал здесь село Гуляевку (ныне районный центр). Произвел крупные по тем временам мелиоративные работы. Построил канал и ввел системное лиманное орошение (Радаевские заливные луга). Поставил маслобойню.
Завез из России высокопородных коров мясной и молочной линии. Все это определило хороший подъем Мойынкумского района в те годы. Старожилы села хорошо помнили обстоятельства этой большой работы, проведенной в 1906–1911 годах. Эта система лиманного орошения нормально прослужила вплоть до 1990 года. Однако, сейчас она пришла в упадок. Наша экскурсность в данный эпизод, приведена для того, чтобы на этом частном примере показать, какие работы проводились в нашем крае сто лет тому назад.
Наиболее системно и продуманно сельское хозяйство Казахстана начало развиваться в период исполнения знаменитой Продовольственной программы страны, начиная с 80‑х годов. Большая работа, развернутая Министерством сельского хозяйства, начатая министром М.Г.Моторика, в прошлом директор целинного совхоза, в период руководства республикой Д.А.Кунаева, позволила этой отрасли выйти на передовые рубежи в целом по СССР. Наша Республика стала крупным поставщиком мяса, зерна и овощей, в частности, в северные регионы России.
Например, в 80‑е годы Казахстан поставлял около 350 тыс. тонн мяса для внешних потребителей (вспомните цифру по Бразилии). Семипалатинский и Уштобинский мясокомбинаты обеспечивали своей продукцией все военные округа Сибири и Дальнего Востока. Каратальский район, Талдыкурганской области отгружал от 5 до 7 тыс. тонн овощей (в основном, лука), в районы Сибири и Крайнего Севера.
В эти годы в республике практически удвоились площади орошаемого земледелия, что позволило значительно расширить кормовую базу для животноводства. Все это позволило к 1990 году довести общее поголовье овец, КРС и лошадей до 94,8 млн. условных голов овец. С учетом свинопоголовья их общее число составило 101,2 млн. голов. Это было время наивысшего уровня развития животноводства советского Казахстана.
Однако, начиная с 90‑х годов, сельское хозяйство страны было пущено на самотек. Наибольший кризис села пришелся на 1995–1999 гг. В особо катастрофичной зоне оказалось животноводство страны. Вдумайтесь только в эти цифры. В 90-ом году продукция сельского хозяйства составляла в ВВП страны около 35%, а с 2000 года снизилось до 5–6%.
А ведь за этой мизерной цифрой в доле ВВП, проживает около 7,5 млн. нашего населения. Однако, начиная с 2000 года, когда в стране появились финансовые ресурсы, положение дел в сельском хозяйстве стало поправляться, правда, крайне медленно. По различным государственным целевым программам стали строиться объекты сельского водоснабжения, дороги, восстанавливаться оросительные системы и т.д. Правда, значительная часть финансовых ресурсов, выделенных аграриям, расхищалась в ходе ее реализации. Сегодня, например, только по программе «Агробизнес-2020», планируется инвестировать в сельское хозяйство 3,1 трил. тенге.
Начиная с 2013 года, финансовые вложения в наш аул составят около 400 млрд. тенге ежегодно. Каково же положение дел сегодня? По данным Агентства РК по статистике на 01.01.2014 года, общее поголовье, в переводе на одну условную овцу, составляет 56,5 млн., а с учетом свинопоголовья 58,4 млн. условных голов овец (см. строку 2, 3 и 5 таблицы). Если исходить из первого показателя, то это составляет 3,28 условных овец, а с учетом свинопоголовья эта цифра равна 3,4 условных овец на одного человека.
Из общего анализа приведенных цифр видно, что к началу текущего года мы не восстановили количественные показатели животноводства даже столетней давности. Мы отстали от показателей 1913 года на 20%. Но если исходить из расчетов цифр на одного человека, то это снижение составляет 4,5 раза (см. строку 4 таблицы). Если сравнивать с показателями 1990 года, то количественное отставание современного животноводства практически двукратное.
Словом, говоря о том, что положение дел в нашем животноводстве катастрофическое, мы не просто сгущаем краски, а определяем черту, ниже которой уже падать некуда. Добавим к этому то обстоятельство, что продуктивность нашего современного животноводства одна из самых низких в мире. Например, молочный гурт нашей страны дает в 4 раза меньше продукции, в расчете на одну дойную корову. Сравните 2,2 тонны у нас и около 8,0 тонны молока в год с одной коровы в США и Канаде. Аналогичное положение дел в мясном животноводстве. По весовым показателям на одну голову мы отстаем от мировых аналогов в 1,5−2 раза.
Одна из самых продуктивных в нашей стране была казахская белоголовая мясная порода коров. Выход его элитного мяса составлял 65–68% от живого веса, сдаваемого на мясокомбинат по 400 кг и более.
Количество этой породы коров в 1990 году составляло 1,2 млн. голов. В настоящее время ее поголовье сократилось до 115 тысяч или уменьшилось в 10 раз.
Аналогичные параллели можно привести и по молочному гурту. Мы существенно потеряли высокопродуктивную, черно-пеструю линию дойных коров, с большим трудом полученную в период работ по Продовольственной программе в 80‑х гг. Еще в большей мере сократились работы и продукция в птицеводстве, свиноводстве и прудовых хозяйствах.
Все это привело к тому, что сельское хозяйство перестало полноценно обеспечивать продуктовую корзину нашей страны. Вдумайтесь внимательно в эти цифры. Доля импорта в потреблении отдельных продуктов достигла немыслимых размеров:
– рыба и ее продукция – 76%;
– молоко и сливки сгущенные – 74%;
– плодоовощные консервы – 70%;
– кондитерские изделия – 67;
– сыры и творог – 58%;
– колбасные изделия – 45%;
– растительные масла – 48%.
Настоящим позором для нашей страны стал факт завоза масла сливочного – 33%, мяса и мясопродуктов – 19% и даже картофеля – 6%. Все эти цифры взяты из программы «Агробизнес-2020». Однако, даже при таком уровне внешнего заимствования, например, потребления мяса в Казахстане составляет, по оценкам экспертов, в пределах 65 кг на одного человека в год. Для сравнения, в 1990‑х гг. население употребляло 75 кг в год. Отметим для информации, что потребление мяса в развитых странах составляет свыше 100 кг на одного человека в год (США, Голландия и др.). Такой высокий уровень потребления мяса в регионах СНГ имеется только в двух городах Москве и Санкт-Петербурге.
По словам министра сельского хозяйства Асылжана Мамытбекова, в настоящее время завоз основных продуктов питания составляет более 60% от всего объема импорта. Иными словами, мы проедаем 60% наших импортных ресурсов, тем самым работая на карман сельхозпроизводителей других стран.
В тоже время наш родной аул потерял свой былой социальный облик. Положение дел в нашем селе многие авторы называют нищенским и убогим.
Директор крупнейшего в прошлом совхоза «Газета Правда», в Каратальском районе Юн С.Г., посетив свое хозяйство по случаю, получил очередной микроинфаркт сердца. Объекты социальной инфраструктуры совхоза были попросту в развалинах, не говоря уже о молочных комплексах и откормочных площадках. Таких примеров можно привести по каждому району страны сотнями. И как печальный итог приведенных выше цифр и фактов, наша страна переступила критическую черту своей продовольственной безопасности. В международных стандартах, как мы говорили, эта цифра определяется порогом 30%.
Если страна ввозит извне, на свое продовольственное содержание свыше 30% проедаемой корзинки, то она становится зависимой. Любые форс-мажорные обстоятельства: санкции по торговле, резкое падение цены на бюджетообразующие минеральные ресурсы, прямо или косвенно ударят по тому месту, через которые мы едим.
Наши казахстанские холодильники, особенно у пенсионеров и сельских жителей, давно уже почувствовали режим санкций и недоедания. В публикациях авторы и эксперты называют разные цифры нашей продуктовой зависимости извне. В России, как мы отмечали в начале статьи, эта цифра равна 43%.
В нашей стране оценивают этот показатель от 40 до 50%. Мы считаем, что цифра казахстанской продуктовой зависимости определяется в пределах 35–40%, в зависимости от региона. Самый большой этот показатель в Астане, Алматы и Актау. Не случайно то, что в этих регионах статистика регистрирует самые высокие цены на продуктовую корзину. Например, цена на куриное мясо взлетело в Алматы, в августе месяце до 1000 тенге за килограмм или на 25%. Если добавить в ряд этих анализов нашу зависимость по другим, косвенным для нашего сельского хозяйства товарам, то картина получится еще более удручающая.
Аграрный сектор производит шерсть, хлопок и кожу. Сегодня, пожалуй, трудно найти человека, который носит шерстяной костюм, рубашку из хлопка и обувь из кожи с брендом «Сделано в Казахстане».
И если нарисовать общую потребительскую картину казахстанцев, то, разумеется, нашу зависимость надо удваивать до 80%.
Наша сельскохозяйственная продукция неконкурентна, и сегодня по цене, которая определяется низкой производительностью труда и высокими тарифами на логистику и энергоносителям. Например, та же электроэнергия в Белоруссии стоит на 13% дешевле, чем у нас. Хотя потенциал нашей энергетики гораздо выше и дешевле чем в этой стране. У нас огромные расстояния, наши аграрии больше чем в других странах, зависимы от логистики, в частности, от цены на бензин. Однако и в этом случае мы зависимы. Страна, имеющая 3,2 % мировых запасов нефти, только на 60; закрывает свои потребности в ее продукции, а остальные 40% завозит. Что говорить об остальном? Повышение цены на бензин только усилит негативный сценарий наших аграриев. Конечно, это разговор для другого анализа, но тем, кто выводит нашу нефть на экспорт, возвращают налог на добавленную стоимость. То есть тем, кто вывозит нефть, льготируют из бюджета. А если он решит продавать это на нашем рынке в виде бензина и масел, наоборот, облагают НДС-ом. Какой дурак, владелец скважины, пойдет на такие дополнительные производственные головные боли, даже если ему светит дополнительная прибыль от ее глубокой переработки.
Как видно из анализа приведенных цифр, Казахстан сегодня все еще остается в глубоком кризисе своего аграрного сектора. Розовощекие и некомплектные выступления отдельных чиновников о том, что мы поможем нашим северным соседям и освоим их рынок продовольствия, вызывают только недоумения. Неужели у нас такие безграмотные государственные топ-менеджеры в сельскохозяйственной отрасли?
Мы, вместе с Россией, болеем одной голландской болезнью, вытекающей из нашего сырьевого сценария экономики. Отсюда исходит системный тренд нашего по существу банкротства в аграрном секторе.
Разумеется, мы должны помогать друг другу в лихую санкционную годину, мы партнеры по союзу. Но размеры этой поддержки нашему близкому северному соседу скорее помощь, нежели рыночные отношения. Минимизированные ее размеры определяются возможностями слабосильного и атрофированного состояния нашего аграрного сектора.
О настоящем завоевании действительно огромного рынка продовольствия России, можно будет говорить только через 3–4 года. Именно столько времени нужно для восстановления нашего животноводства, чтобы реанимировать ее экспортные возможности. Для этого нужна специальная, программная и системная работа, рассчитанная на ближайшие 1–3 года, но этого мы не наблюдаем.
Сегодня Минсельхоз Казахстана усиленно пиарит свою программу «Агробизнес-2020», определяя ее как спасительную панацею от ухода нашей страны от зоны опасной продуктовой зависимости. Вместе с тем ряд экономистов отмечает слабость этого документа, особенно в части результативности поставленный целей.
Общий анализ этой программы, данный экспертом А. Сарматовым, заключается в формулировке «Движение – все, цель ничто!». Я не оппозиционер. Не принадлежу и не состоя, ни в какой партии и движениях. Для меня важно, чтобы огромные деньги, выделяемые для наших аграриев, полученные с таким трудом от богатств наших недр, не ушли опять в песок. У нас уже нет ни ресурсов, ни времени на решение этих вопросов. Я стою на стороне болеющего за дело налогоплательщика и с этой позиции смотрю на задачи, поставленные перед нашим сельским хозяйством.
Действительно, программа не имеет привязки и разбивки даже в разрезе областей. Она расписана в размытом виде на 8 лет. Вместе с тем, жесткие реалии сегодняшнего дня требует более динамичного по этапам и конкретизированного по деяниям документа для наших аграриев. По ее прочтению создается впечатление, что это бизнес-план для некоего ТОО, с названием «Минсельхоз», главной целью которого является получение денег на финансирование. В этом документе не обозначено и главное. Как, когда и за счет чего их возвращать нам, налогоплательщикам.
Нельзя даже в очень близоруком состоянии сравнивать этот документ с Продовольственной программой республики тридцатилетней давности, которая по своим просчетам и целям была доведена до областных и районных уровней. Этот документ корреспондированная с развитием перерабатывающей и пищевой промышленности. Кроме того, имел значительную социальную составляющую, с тем, чтобы уменьшить различие уровней жизни между городом и селом.
Но самое главное в программе «Агробизнес-2020» нет четкого экономического инструментария, по которому в современных условиях государству надо работать с отечественным сельхозпроизводителем. Проходит уже второй год ее реализации, однако, знают ли о ее существовании простые фермеры на местах.
При такой медлительности все это действительно затянется до 2020 года. Вместе с тем результативность, по отдельным позициям, необходимо уже в ближайшие 2–3 года.
К сожалению, такого понимания и новых сжатых правил игры мы не видим в работе нашего Минсельхоза. Министр А. Мамытбеков, не имеющий сельскохозяйственного образования, никогда не работавший в реальном производстве аграрного сектора, на наш взгляд не в состоянии провести преобразования, необходимого сегодня для нашего сельского товаропроизводителя. Он, очевидно, единственный в мире юрист по образованию, который руководит сельскохозяйственной отраслью.
Кроме того А. Мамытбеков никогда не работал в системе сельского хозяйства районного и областного уровней. И как видно из программы «Агробизнес-2020», и первых шагов его продвижения, министерство не в состоянии увязать вертикаль его исполнения и распределять уровень решения поставленных вопросов, а главное, выделить первоочередной этап.
В то же время Минсельхоз упустил свои возможность, при принятии новых законов экономического блока правительства. Например, при принятии закона о легализации, надо было предусмотреть специальные мотивационные инструментарии, с тем, чтобы поступившие средства в приоритетном и льготном порядке направлялись в аграрный сектор. С этой целью сроки возврата легализованных средств, направленных в аграрный сектор, можно было бы сократить до 3–4 лет, вместо 5 по закону.
Аналогичный финансово-кредитный инструментарий надо было предусмотреть и при принятии новых дополнений к закону об инвестициях. Например, в части инвестиционного субсидирования, для объектов аграрного сектора, надо было четко оговорить 30% норму возврата денежных и кредитных средств, вложенных инвесторами в первоочередные сельскохозяйственные объекты, через механизм государственного партнерства.
И первый, и второй вопрос, обозначенный выше, необходимо сделать и реализовать сегодня, в рамках развития закона, через специальное постановление правительства
Однако, и в этом случае Минсельхоз проявил безынициативность и инерцию, которую можно назвать одним слово – некомпетентность. Правда, последнее, в большей мере относится непосредственно к министру А. Мамытбекову. Только в одном Минсельхоз страны не упускает свой скандальный рейтинг. В последнее годы он прочно занимает лидирующие позиции в коррупции, что неоднократно отмечалось прокуратурой республики, а также во всех критических статьях по этому вопросу. Аналогичная коррупционная составляющая имеется и в других министерствах.
В безрезультатном по своим деяниям правительстве, во главе с премьер-министром К. Масимовым, нельзя не заметить вялотекущий отрицательный тренд развития экономики, с ее растущей инфляцией, девальвацией и сомнительной легализацией.
К слову сказать, и в новом реорганизованном правительстве, можно назвать еще 2–3 персоны, которые не имеют профильного образования и опыта, не работали в реальном секторе производства, а также в соответствующих областных и районных звеньях. Хотя во всех странах в критические годы прибегают к услугам «технического правительства». Среди членов правительства нет ни одного человека, кто имел бы сельскохозяйственное образование. Из приведенных цифр и анализа видно, что даже П. Столыпин, сто лет тому назад, во времена империи сделал для нашего края больше, чем К. Масимов и А. Мамытбеков вместе взятые.
Когда-нибудь время работы нынешнего премьер-министра, назовут временем некомпетентных министров, временем пустопорожних деяний дилетантов, словом, временем упущенных возможностей. Очень хорошо о таких министрах высказался Г. Бергер «Человек работающий в любой иерархической системе, повышается в должности до тех пор, пока не окажется некомпетентным. Они поднимаются… пока их дилетантизм не становится известным всем. То есть эти люди так и не нашли своей миссии. Они оказались чересчур заурядными».
Еще лучше об этом написал И. Крылов в басне «Щука и Кот» (1813 г.).
Беда, коль пироги начнет печи сапожник
А сапоги тачать пирожник,
И дело не пойдет на лад
Да и примечено сто крат
Что кто за ремесло чужое браться любит,
Тот завсегда других упрямей и вздорней:
Он лучше дело все погубит.
…………………….
Возвращаясь к теме нашей статьи, отметим еще раз. Аграрный сектор сегодня опустился ниже черты продовольственной безопасности. В первую очередь нам необходимо в приоритетном порядке уходить от мясо-молочной зависимости. Восстановительно-расширительное становление скотопоголовья невозможно без сопровождающего этот процесс корреспондирующего и первоочередного развития скороспелой отрасли (свиноводство и птицеводства).
Во-первых, эти направления дают конечный результат уже в течении одного года. Во-вторых, привес мяса обеспечивается меньшим расходом кормовых единиц на тонну готовой продукции (почти в два-три раза). В‑третьих, это позволяет не снижать уровень потребления мясных продуктов при корреспондирующем росте поголовья овец, КРС и лошадей. Численность поголовья скота, в условных овцах, должна достигнуть отметки 75–80 млн. голов. Для этого нынешнее поголовье необходимо увеличить на 40%. Любой зоотехник-экономист скажет, что для того, чтобы обеспечить такой прирост по расчетам баланса 24 формы, необходимо минимум 3–4 года напряженной целепологающей работы.
Одновременно с этим нам необходимо предусмотреть специальные мероприятия по повышению продуктивности нашего животноводства. Например, Белоруссия имеет сопоставимое с нашим поголовьем стадо, однако, экспортирует и в Россию, и в Казахстан мясо, колбасные изделия и сыры.
Во всех, районах нашей страны необходимо создать современные специализированные центры по ветеринарному обслуживанию и искусственному осеменению. При этом в пригородной зоне эти центры должны обеспечивать осеменение и воспроизводство молочных, а в удаленных местах мясных пород КРС, исходя из задач логистики. В первую очередь значительный векторный прорыв должен быть направлен на восстановление уже зарекомендовавшей себя молочный черно-пестрой и мясной казахской белоголовой пород.
Разумеется, две вышеназванные задачи должны сопровождаться кардинальном изменениям нашего отношения к кормопроизводству. Кормовой клин нашей страны сократился за последние 20 лет в 4,5 раз, а производство комбикормов упало почти в 10 раз.
В этих потерях главная причина снижения продуктивности скота и упадка скороспелой отрасли. Для любого специалиста сельского хозяйства приведенные цифры обозначают только одно. Мы скатились с рельсов интенсивного ведения животноводства на экстенсивные. Грубо говоря, мы вернулись к пастбищным методам кочевничества. А ведь в мировом животноводстве, напротив, наблюдается обратный тренд.
Решение этого вопроса крайне затруднительно в реалиях сегодняшнего дня, кормовой клин пахотных земель распродан и мелкотоварен. На наш взгляд он должен решаться через инструментарий налогового и ценового льготирования в рамках государственного партнерства.
Например, цены на электроэнергию в комбикормовой отрасли должны быть снижены до уровня себестоимости. Необходимо освободить само кормопроизводство и комбикорма от уплаты НДС. Сегодня цены на комбикорма делают их недосягаемыми для целей отечественного животноводства. Минсельхоз с удовольствием рапортует о продаже зерна на внешний рынок.
При этом мы, налогоплательщики, возвращаем экспортерам зерна налог на добавленную стоимость. Получается, что опять льготируем животноводство соседних стран. Это абсурдно в условиях нашей зависимости по мясу и молоку. Старая и советская методика расчета исходила из того, что страна должна производить одну тонну зерна на одного человека. С тем, чтобы обеспечить хлебом население и кормовым фуражом скотопоголовье. Следовательно, только для того, чтобы закрыть эти позиции, мы должны собирать 17 млн. тонн зерна на внутреннее потребление.
Однако сегодня, даже вырастив зерно объеме 12–15 млн. тонн, мы рапортуем о продаже ее на экспорт в количестве 2–5 млн. тонн. При таком подходе мы уроним продуктивность нашего молочного гурта до уровня коз, не говорят уже о привесах в мясной линии. Положение дел здесь надо поправлять незамедлительно уже в 2014 году.
Современное кормопроизводство немыслимо без существенного приращения площадей под сою, сафлор и рапс. Не случайно наш вочточный сосед Китай, нацеливается на ее производство, на землях Алматинской и Восточно-Казахстанской областей и уже интенсивно скупает весь урожай текущих лет.
Масло этих растений широко используется в современной пищевой промышленности, а отходы в интенсивном животноводстве. Почему же не предусмотреть в программе Минсельхозе немедленное строительство 10–15 заводов по переработке семян этих культур. Ведь в Казахстане был опыт по возделыванию сои с хорошей урожайностью в 25–30 центнеров с гектара. Все это можно было решить уже в 2013–2014 гг. Производство этих культур также необходимо освободить от уплаты НДС, для внутренних потребителей. Полумерами здесь не обойтись. Весь кормовой пахотный клин необходимо освободить от уплаты налога на землю, начиная уже с 2015 года.
Решение по льготированию в таком случае, должно приниматься на районном уровне. Правоприменение осуществляется после соответствующей проверки. Однако Минсельхоз опять проявляет удивительную сонливость и инерцию. Мы привели только три первоочередных проблем, которые надо было решить уже вчера.
В сопряжении с экономическими законами о легализации и дополнениям по инвестированию, о которых мы говорили выше, они должны были заработать на позитив в нашем аграрном секторе. Однако, опять потеряно время, которое сегодня жестко играет против нас.
Сон, в который погрузился Минсельхоз нашей страны, удивителен и необъясним. Он, по своей причудливости, сравним с аналогичным явлениям по сонливости в нашумевшем селе Калачи, в Акмолинской области. Но неужели их некому разбудить.
Что у нас нет депутатов-аграриев, которые могли бы призвать их к ответу, через свои инструментарии спроса? Почему молчит наш сельский товаропроизводитель, в первую очередь животноводы страны? Почему мы продолжаем радоваться глубоко замороженным мясным продуктам, с истекающим сроком хранения, с затоваренных холодильников богатых стран?
Ведь они сбрасывают эту продукцию в неразвитые третьи страны, сами закупают для своего потребления элитное охлажденное мясо. Мы что, казахстанцы, стали людьми третьего сорта?
Почему мы устраиваем похороны завезенным племенным буренкам, по цене 5–7 тыс. долларов за голову, когда вполне способны вырастить свою элитную породу? Таких вопросов у рядовых потребителей накопилось много. И только Минсельхоз бодро рапортует о своих долгосрочных программах, забывая о том, что кушать народу надо сегодня и желательно от своего процветающего аульного товаропроизводителя. Ведь там наши корни.
А пока, уровень зависимости страны от внешнего сельхозпроизводителя, можно назвать позорной чертой нашей продовольственной безопасности.
Айдар Сеит-кожа СЕЙДАЛИЕВ, «D»
[email protected]