«Общественная позиция»
(проект «DAT» №44 (315) от 17 декабря 2015 г.
Дат-диалог
Две недели назад мы сообщили своим читателям о том, как через судебные органы страны мать убитого 28 мая 2012 года на погранпосту «Арканкерген» рядового военнослужащего Дениса Рей – Татьяна не может добиться возмещения морального ущерба за гибель сына.
Определением от 27.11.2015 года судья Есильского районного суда г. Астаны Бахыт Батталова отказала в принятии искового заявления Татьяны Рей к Республике Казахстан в лице первого президента Нурсултана Назарбаева о взыскании компенсации морального вреда.
За комментарием наше издание обратилось к известному адвокату Серику САРСЕНОВУ.
– Насколько помнится, исковое требование Татьяна Рей адресовала не лично к президенту Казахстана и лидеру нации Нурсултану Назарбаеву и ответчиком в заявлении определила не его, а государство. Другими словами, в исковом заявлении речь идет о гражданско-правовой ответственности именно государства, истица не ставит вопрос о персональной ответственности президента. Тем не менее, судья Батталова мотивировала свой отказ тем, что лидер нации не может быть привлечен к ответственности. Вам не кажется, что тем самым судья произвела подмену понятий? Ведь понятия «государство Казахстан» и «президент-лидер нации» не тождественны. Совершенно абсурдно проводить аналогию между президентом Назарбаевым и королем Франции Людовиком XIV, заявившим депутатам: «Вы думаете, господа, что государство – это вы? Ошибаетесь! Государство – это я!», потому что Казахстан, по Конституции, – демократическое, светское государство, а не монархия, и не вправе всяк толковать Конституцию так, как ему заблагорассудится.
– Чтобы ответить на ваш вопрос, прежде всего, сошлюсь на конкретные нормы Конституции и законодательства, которые нельзя интерпретировать как вздумается каждому. Так вот, согласно п.1,4 ст.48 ГПК, ответчиком являются граждане и юридические лица, к которым предъявлено исковое требование. Стороной в гражданском процессе может быть и государство.
А согласно п.1 ст.40 Конституции РК, только президент правомочен представлять Казахстан внутри страны. Если судья не согласна с этим конституционным положением, то она должна была дать толкование нормы действующего права и указать, какое другое должностное лицо либо орган может также представлять государство внутри страны. Поэтому считаю, что ссылки судьи на положения ст. 47 Конституции РК и ст. 3 конституционного закона РК «О Первом Президенте Республики Казахстан – Лидере Нации» в качестве мотивов для отказа юридически ничтожны.
Впрочем, решение судьи не стало для нас неожиданностью. Если помните, в иске мы рассматривали разные варианты, по которым суд может отказать или принять исковое заявление.
Но что интересно: вывод судьи о том, что иск не подлежит рассмотрению в порядке гражданского судопроизводства, – это невозможно было предвидеть здравым умом. В этом плане он был для меня неожиданным.
Совершенно вы правильно поняли, что судья подменила понятия – «государство» и «президент». И это не случайно. В исковом заявлении о возмещении компенсации за гибель сына при исполнении воинской службы Татьяна Рей написала, чтобы имя Назарбаева никак не фигурировало в судебном процессе. Естественно, мы знали, что сам Назарбаев не будет представлять государство в процессе. Для этого у него есть весь госаппарат, масса подчиненных, в том числе юристов, которые от его имени могут представлять государство.
И «шедевр» судьи Батталовой, вероятней всего, найдет полную и безоговорочную поддержку апелляционной инстанции суда г.Астаны при рассмотрении нашей частной жалобы, которую я уже туда отправил. Я не сомневаюсь, что в ее удовлетворении нам тоже будет отказано.
Причем это будет сделано как всегда – без каких-либо проблесков мыслительной деятельности по опровержению доводов, которые изложены в частной жалобе. Это будет сделано простым переписыванием мотивов, которыми руководствовалась судья Батталова. Попросту говоря, вышестоящий суд узаконит незаконный судебный акт нижестоящего суда. И это я считаю самым ужасным в нашей судебной практике.
Если же далее рассуждать по поводу определения судьи Батталовой, то я с горечью в очередной раз вынужден признать, что ее отказ в принятии искового заявления Татьяны Рей – это еще один пример того, что в Казахстане давно отсутствует правосудие, что судебная власть порочна и не исполняет своего конституционного назначения по защите прав, свобод и законных интересов граждан, по обеспечению исполнения Конституции, законов и международных обязательств республики.
Вы помните, президент предложил План нации – 100 конкретных шагов по пяти институциональным реформам, одна из которых – обеспечение верховенства закона. Вы согласны со мной, что президент не случайно акцентирует внимание на обеспечении верховенства закона? Видимо, он тоже озабочен тем, что закон у нас не работает. Хотя можно поспорить по реформе, которая изложена в Плане. Там чувствуется рука тех людей, которые, по сути, не хотят этого. Но Президент же не юрист, он не может знать тонкостей юриспруденции. Что ему предложат, то он озвучивает и проводит.
– Он не может знать всех тонкостей нашего реального судопроизводства…
– Естественно. А судьи заинтересованы ли в том, чтобы рубить сук, на котором сидят? Я полагаю, своим далеким от верховенства закона определением судья Батталова не только дискредитирует проводимую лидером нации политику, но показывает свое презрение к Нурсултану Абишевичу как гаранту государственной власти, прав и свобод граждан.
– Может быть, не презрение, скорее, страх?
– Нет, в первую очередь, высказывает презрение. Президент требует верховенства закона, а она своим надуманным решением делает обратное. Возможно, вы правы – от страха, потому что, видимо, как только увидела в иске фамилию президента, ее начало трясти. Я могу привести массу примеров вот такого отправления правосудия.
Могу образно сказать, что судебная власть ныне превратила нашу бедную, несчастную Конституцию в оплеванную половую тряпку, о которую каждый судья может безбоязненно вытирать ноги, что они делают повсеместно и повседневно.
Вероятнее всего, апологеты нынешней судебной власти, когда прочитают эти строки, могут сказать, что Сарсенов, как всегда, сгущает краски, обобщает частный случай, охаивает судебную власть. На это я могу лишь сослаться на высказывание Фридриха Ницше, который в своей работе «Взгляд на государство» писал: «Полезно описывать общественное зло в преувеличенном виде». Хотя я не намного преувеличиваю, говоря о нашей судебной системе.
Вот вы затронули вопрос о Конституции. Пользуясь случаем, я хотел бы поговорить об одном аспекте казахстанского института конституционализма и сказать всему народу, как его объегорили.
Если вы помните, первая Конституция суверенного Казахстана была принята в 1993 году – после Конституции 1978 года Казахской ССР. Была принята Верховным Советом РК. Согласно той Конституции, высшим органом судебной власти по защите Конституции являлся Конституционный суд, деятельность которого определялась законом. В соответствии с законом о конституционном судопроизводстве в РК, граждане имели право непосредственного, подчеркиваю это слово, обращения в Конституционный суд по вопросам, затрагивающим их конституционные права. Это очень важно. Вы, наверное, понимаете?
– Я понимаю, к чему вы клоните …
– Так вот, я освежу память наших граждан. В августе 1995 года на референдуме была принята новая Конституция, в которой вместо Конституционного суда появился Конституционный совет. «Собака зарыта» здесь. В чем она заключается – эта собака?
Конституционный суд входил в систему судебной власти. А Конституционный совет не входит в эту систему. В Конституционный суд могли обращаться граждане напрямую, а по новой Конституции в Конституционный совет могут обращаться только президент, председатели сената и мажилиса, не менее одной пятой части от общего числа депутатов парламента, премьер-министр, ну еще суды. И когда выйдет ваша статья, они могут сказать: вот через эти субъекты граждане могут обращаться. А я скажу следующее. В конце 2014 года, когда активно обсуждались проекты новых Уголовного и Уголовно-процессуального кодексов, ради эксперимента я со своим учеником – одним молодым адвокатом обратился к президенту, потому что в этих законопроектах нашел массу статей, которые ограничивают конституционные права граждан. Я выбрал парочку статей, и мы написали письмо президенту. И что вы думаете, какая реакция была?
– Предполагаю: или никакой, или вам сказали, что изложенное вами – бред сивой кобылы..
– Вообще никакого ответа не пришло! Они не могут сказать, что это бред сивой кобылы, потому что, чтобы опровергнуть очевидное, нужно иметь извращенные способности. У нас вообще в практике, да и не только в судах – во всех госорганах, если они не могут ответить, то вообще не отвечают.
Так вот, этот пример я привел к тому, что граждане реально не могут оспорить те или иные нормы, которые, на их взгляд, противоречат Конституции и закрепленным в ней их конституционным правам. Гражданин не может собрать и мобилизовать одну пятую части депутатов парламента. А обратившись к спикерам парламента, становятся, как дырка в бублике: им ответят так же, как мне ответил аппарат президента.
Смотрите, ст.13 Конституции гарантирует право граждан на судебную защиту своих прав и свобод. А что придумали авторы Конституции 1995 года? Когда они вывели Конституционный совет из системы судебной власти, то в отношении него ст.13 перестала работать. То есть мы не можем, сославшись на ст.13, обжаловать право граждан непосредственно в Конституционном совете.
И еще один очень интересный момент. Я обращался к знакомым ученым-юристам: к какой ветви власти относится Конституционный совет? У нас же три ветви по Конституции – законодательная, исполнительная и судебная. И ни один из них мне не смог ответить. Говорят: «Ну, по идее, он должен относиться к судебной». Это – по идее, а по Конституции – ни к какой. Вот что они натворили.
Если вы ради интереса посмотрите ежегодные отчеты Конституционного совета, они по сути пустые, на 3-4 страничках приводятся примеры, какие они вопросы рассмотрели. В год наш Конституционный совет рассматривает порядка 10-13 вопросов. Это целым аппаратом! У них какая-то великолепная жизнь! Они, видимо, сидят там и мечтают о чем-то великом и большом, рассуждают о благе народа.
Для сравнения посмотрите, сколько дел в год рассматривает Конституционный суд России. Свыше тысячи. Разницу улавливаете? По российскому законодательству и Конституции, граждане имеют право обращаться в Конституционный суд, они и реализуют это право. А у нас граждан убрали, чтобы жить спокойно, припеваючи, с хорошей зарплатой и воздух пинать.
В прошлом году я обратился в Конституционный совет. Потому что по их отчетам нельзя сделать какой-либо анализ об их деятельности. В соответствии с нашими законами, для всех органов государственной власти предусмотрена отчетность о проделанной работе. Я отправил запрос: сообщите, предусмотрена ли какая-либо государственная отчетность Конституционного совета, кроме ежегодного отчета. Мне пришел ответ: читайте наш отчет. Но практически никакой отчетности об их деятельности нет, статистический учет не ведется, чтобы граждане могли посмотреть и дать оценку деятельности Конституционного совета.
– То есть своим ответом Конституционный совет ткнул вас мордой в пустую миску большого медведя?
– Да-да. Из нее практически ничего нельзя почерпнуть.
Для того, чтобы изменить такое положение в отношении Конституционного совета, не требуется каких-либо больших усилий, даже изменения не надо вносить в Конституцию. Достаточно утвердить нормы, в соответствии с которыми судьи обязаны были бы обратиться в Конституционный совет, если участниками судебного процесса ставится вопрос о несоответствии тех или иных судебных актов нормам Конституции. В связи с этим возникает вопрос: а нужно ли это вообще казахстанской власти? Ответ, думаю, очевиден. Поэтому я считаю, что закрепленное в ст.1 Конституции РК утверждение Казахстана правовым государством, высшими ценностями которого являются человек, его жизнь, права и свободы, носит во многом декларативный характер.
И я не думаю, что судья Батталова задумывалась над этим, когда выносила определение. То, что она отождествила государство с президентом, – это однозначно. Ваш вывод, что «государство – это я», тоже отчасти можно применить.
– В определении судья ссылается на нормы ГПК и делает другой вывод: исковое заявление Татьяны Рей не подлежит рассмотрению в порядке гражданского судопроизводства. А в каком порядке подлежит – уголовном, административном? Ответа нет, следовательно, можно ли считать вывод судьи в этой части состоятельным?
– В своем служебном рвении оградить первого президента Республики Казахстан даже от его упоминания в гражданском процессе и оплодотворить судебную практику новым юридическим опусом судья Батталова пришла к нелепому выводу о том, что исковое заявление не подлежит рассмотрению в порядке гражданского судопроизводства в силу ст. 153 ГПК. Но не дала своего толкования статей 9, 141 ГК РК, приведенным нами в исковом заявлении в качестве норм материального права, которые являются основаниями для рассмотрения возникших правовых отношений в порядке гражданского судопроизводства.
Видимо, увлекшись полетом творческой мысли об отказе в принятии искового заявления, судья нарушила требования п.2 ст.153 ГПК и не указала, в какой орган следует обратиться истцу, если дело не подлежит рассмотрению и разрешению в порядке гражданского судопроизводства. Как тут не вспомнить сатирика, который писал: «Вот истинный страж закона – он так тщательно его охраняет, что никто не может им воспользоваться».
Она просто взяла да тупо отказала. Но если ты считаешь, что исковое заявление не должно рассматриваться в порядке гражданского судопроизводства, то ты укажи, в каком порядке следует, либо скажи, что этот вопрос вообще неподсуден и надо обращаться к таким-то должностным лицам, в такие-то госорганы.
– Может, сразу в Страсбург?
– Нет, туда мы не можем. Мы можем только в Комитет по правам человека ООН. И тот факт, что судья не указала, куда следует обратиться, является подтверждением того, что она вынесла заведомо неправосудный судебный акт. То есть совершила преступление. А у нас в УК предусмотрена уголовная ответственность за это. Поэтому в своей апелляционной жалобе мы ставим вопрос об ответственности судьи Батталовой за умышленное нарушение законности при рассмотрении искового заявления Рей.
– В Казахстане были прецеденты привлечения судей к уголовной ответственности за вынесение заведомо неправосудных судебных актов? На нашей памяти лишь случай с судьей Кульпаш Утемисовой, да и то он вызывает большие сомнения.
– Я не раз обращался в органы о возбуждении уголовного дела за вынесение заведомо неправосудных судебных актов. Но ни разу Генеральная прокуратура не рассмотрела мои обращения и вообще не дала ответы. В частности, мы обращались, когда было дело Челаха, по другим делам. Но видите ли, в чем парадокс?
У нас ведь вышестоящие суды, как правило, оставляют в силе решения нижестоящих. Хотя они нередко заведомо неправосудны.
У нас есть понятие «преюдиция», что в переводе с латыни означает «относящийся к предыдущему судебному решению» или «налагаемый на основании предыдущего решения», а короче говоря – предрешение. Вообще под преюдициальностью принято понимать обязательность для всех судов, рассматривающих дело, принять без проверки и доказательств факты, ранее установленные вступившим в законную силу судебным решением или приговором по другому делу. Кстати, в российском законодательстве этого понятия нет.
Так вот, пользуясь этим понятием, у нас узаконивают незаконные акты. И до тех пор, пока эти акты не будут отменены, невозможно привлечь судей к ответственности. Пример с той же самой Утемисовой. Когда судебной власти это нужно было, они вынесли частное постановление о том, что она нарушила нормы. Хотя она не нарушила, я участвовал в ее защите. Они никак не опровергли мои доводы, а тупо осудили ее. В новом Уголовном кодексе есть ст. 418 – «Вынесение заведомо неправосудных приговора, решения или иного судебного акта». Она очень суровая – лишение свободы от 2 и до 6-10 лет, права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до 5 и 10 лет. Но практически это мертвая статья. Она была и в предыдущем УК.
Хотя если провести ревизию всех приговоров и судебных решений, гарантию даю, как минимум 30% из них следует отменить как заведомо неправосудные и привлечь судей к уголовной ответственности. Но никто же этого не делает. И не будет делать. Поэтому я заранее уверен, в апелляционной и последующих судебных инстанциях мы снова получим отказы, и нам придется доходить до Комитета по правам человека ООН.
– Спасибо.
Владимир ХАРЧЕНКО,
«D»