История наша начинается с великого Тюркского каганата, с 551 года, когда это государство официально признали сасаниды Ирана и Византийская империя. Большая часть Западно-Тюркского каганата потом стала называться Дешт-и-Кипчак (около 85%). Хотя многие сегодня пишут нашу куцую историю с чингизидов. Но не с монголов начиналась летопись нашего народа. В VI веке мы имели и государственность, и письменность.
Ильдегиз не был похож на своих сверстников. Он мог часами думать о чем-то своем, пропуская нехитрые степные игры близких друзей. Подолгу и внимательно слушал он рассказы старых дервишей. Там, показывали они жестом на юг, идет другая жизнь, большие города, диковинные звери и многое другое. Он всему этому внимал и еще дальше уходил в степь мечтать и смотреть на звезды и небо.
Ночью он видел за ними мерцающий мрак, а днем бездонную голубизну. И в том, и в другом он пытался разглядеть лик Тенгри. Его мир кочевников общался с богом-космосом напрямую, без посредников, без пророков, о которых он слышал. А земля в его краях была немеренная, широкая и опасная. Степь Дешт‑и Кипчак, раскинувшаяся от Алтая до Дона, была неспокойной, неустоявшейся. Великий Тюркский каганат, разместившийся на ее просторах из двенадцати стрел-племен, в VI-VIII веках рассыпался на удельные земли. Самым большим народом на этом огромном пространстве были кипчаки.
Ильдегиз – сын этой земли, был пылинкой, которую судьба могла закинуть куда угодно. Больше всего он любил излучину небольшой степной реки. Именно здесь стоял большой караван-сарай. Жадно слушал он рассказы о других народах, их нравах. Обычно эти разговоры происходили там, где варилась нехитрая степная еда, куда он нанимался за маленькую плату помогать повару по кухне.
Именно здесь, у реки, старая тропа караванщиков-работорговцев делались на два направления. Одна дорога уходила далеко на Запад, до серединного моря, через которую продавали рабов в страну Миср (Египет).
Другая резко сворачивала на юг и по западному берегу Хазарского моря (Каспия), терялась в далекой стране персов. С Ильдегизом случилось то, что случалось со многими его сверстниками в то неспокойное 12-столетие.
Половцы, аланы, булгары и другие занимались работорговлей, поставляя их тем, кто еще со времен знаменитых купцов-рахдонитов освоил это жестокое ремесло. По устоявшему правилу тех лет, за покупку партии рабов в 20 человек полагалась премия в виде бесплатного дополнительного раба.
В 1127 году купцу, направлявшемуся в Западный Иран и купившему живой товар, предложили премию – худого и невысокого мальчика. Это был кипчак Ильдегиз, затерявшийся по своему обыкновению в степи и схваченного там промышлявшими людьми.
Купец рассмеялся и отказался от бонуса. Но Ильдегиз просительно настоял на том, чтобы его взяли как раба, так как караван шел из донских степей в далекий и загадочный для него Иран. «Возьми меня, и я тебе пригожусь», – сказал он купцу. Предстоял длинный путь от источника к источнику. Ильдегиз занимался кухней. После одного из переходов молодой раб-повар заснул на телеге и свалился на мягкий и теплый песок. Проснувшись, Ильдегиз увидел себя в открытой пустыне и только свежий след каравана уходил далеко на юг. Долгое время шел настырный раб по следу и увидел вскоре ночной огонь караванщиков. Купец крайне удивился, увидев у ночного костра Ильдегиза, и велел его накормить. В южном Азербайджане купец выгодно продал молодых половцев-кипчаков визирю этой страны Сумайрами. Однако он отказался покупать последнего непроданного раба. «О, величайший господин, – взмолился Ильдегиз, – купи меня, и я пригожусь». Его приобрели за медные гроши.
Так началась служба раба во дворце визиря. Его определили на кухню помощником главного повара и виночерпия.
Год 1136‑й был успешным для правящего дома, и визирь Сумайрами планировал дать большой новогодний пир-угощение своему владыке, престарелому султану Тогрылу II. Однако главный повар сильно заболел. Ильдегиз явился перед своим хозяином и сказал свои обычные слова: «Я не подведу. Я вам пригожусь».
Новогодний пир 1137 года удался на славу. В самый ее разгар Ильдегиз подал блюдо, напоминавшее плов. Сверху он положил длинные, тонкие казы, приготовленные по древнему кипчакскому рецепту из молочного жеребенка.
Никогда в жизни не ел престарелый султан ничего более волшебного. Он тут же вызвал к себе повара и спросил его о поданном блюде. После чего сказал, что отныне Ильдегиз будет служить в его дворце. Он велел отнести часть этого угощения на женскую половину дворца.
Ильдегиз подал широкое блюдо молодой султанше Момын-Карима-хатун. Он слышал, что она была из очень знатного рода ходжей Шамси-Сейид Береке (кожа Сейиды). А мать ее была из семьи кипчакского визиря. Привезли Момын-Карима-хатун из далекой страны Хорезмшахов. Слишком низко наклонился Ильдегиз хозяйке стола, ниже, чем требовал восточный этикет. Тихо, чтобы никто не слышал, он прошептал: «Это блюдо моего кипчакского народа. Помоги мне обустроиться во дворце султана. Я вам пригожусь!». Когда Ильдегиз пришел забирать пустое блюдо, то увидел на нем зеленый платочек султанши. В центре ее был вышит родовой знак сейидов, а по краям знаки кипчакского орнамента. Утром он сам подал большую свежеиспеченную лепешку молодой Момын-Карима-хатун. Так полагалось делать на Новый год.
Рука, принявшая блюдо, вздрогнула. На румянной еще теплой лепешке был изображен старинный родовой знак кипчаков (два ножа). Язык знаков на Востоке особый. Момын-Карима-хатун сделала несколько движений рукой. Когда все женщины вышли, она подняла свою зеленую густую вуаль.
Ильдегиз посмотрел в ее открытость и вспомнил что-то родное. Белое округленное луноподобное лицо и черные глаза, уходящие в пропасть и еще дальше.
Молодая султанша бросила перед ним свое ожерелье: «Сегодня в первую новогоднюю ночь я буду здесь одна… ждать. Давай зажжем наши звезды». Такой знак с ожерельем и слова означали на Востоке неотступность решения женщины. Она сама проявила инициативу свидания. Ильдегиз помнил слова матери: «Прими в свой дом не ту женщину, которую ты полюбишь, а ту, которая тебя полюбит. Это надежнее».
Служба на новом месте началась для Ильдегиза с больших хлопот. Слишком много новогодних гостей приехали с Ирана, Курдистана и даже с государств Хорезмшахов и Египта. Очень подружился Ильдегиз с молодым султаном Масудом. Они были одногодки и гармонично друг другу подходили.
Однако случилась и беда. Умер старый султан Тогрыл II. На Востоке владетели умирали всегда, когда это очень нужно было. Его сменил молодой султан Масуд ибн Мухаммад. Юный и умный султан Масуд хорошо относился к Ильдегизу и знал его смекалку и расторопность. В 1137 году он сделал бывшего раба гулямом и направил его правителем Аррана. Султан Масуд не мог не понимать отношений, возникших между Ильдегизом и своей мачехой, ставшей вдовой Момын-Карима-хатун. Слишком быстро стала она округляться. Зачем в правящем доме нужен скандал. Он женил Ильдегиза на вдове усопшего султана Тогрыла II.
Постепенно Ильдегиз подчинил себе мелких соседних владетелей. Вскоре он поставил под свой контроль весь Азербайджан и Западный Иран и стал править самостоятельно. Так основалась кипчакская династия атабеков, во главе которой стоял мудрый правитель, бывший раб и повар Шамсаддин Ильдегиз (по кипчакски Эль-Дениз).
Его жена Момын-Карима-хатун родила ему двух сыновей: Джихан-Пахлавана и Кызыл-Арслана. Глаза этого мудрого правителя последний раз видели мир в 1175 году. Он исполнил для себя все, о чем мечтал у ночного костра вместе с дервишем в далеких степях Дешт‑и Кипчак.
В последствии его сыновья унаследовали деяния отца.
Джихан-Пахлаван во многом преумножил свои владения. Стал главой Иракско-Сельджукского султаната. Однако сменивший его брат Кызыл-Арслан предался разгулу и пьянству, и султанат начал потихоньку разваливаться. Однако сыновья и внуки Джихан-Пахлавана еще правили остатками угасающего государства вплоть до 1225 года.
Так завершилась новогодняя история 1137 года, начало которой была положена встречей двух юных сердец. Когда в открытых черных глазах молодой Момын-Карима-хатун утонул раб-повар-гулям великих султанов и вышел оттуда правителем Аррана. В чужой стране раб стал правителем всего Азербайджана и Западного Ирана.
И промелькнула сегодня в праздничные дни перед моим мысленным взором эта старая новогодняя история, как будто вчерашний день. Как истина, которую я видел, слышал и осязал сам.
Потом река истории вознесет на вершину власти в чужой стране другие личности тюркского мира. В 1260 году раб, мамлюк Бейбарс, проданный монгольскими завоевателями степи Дешт-и-Кипчак в далекую страну Миср, совершит еще более значимое деяние. Во главе войска кипчакских мамлюков он даст сражение монголам в битве при Айн-Джалуте, близ Назарета и победит их.
После разгромного сражения он станет султаном великого Древнего Египта. Основателем династии под именем Аз-Захир Бейбар I аль Бундукдари (по одним данным, он из рода берыш, по другим – кипчак). Род тюркских жалаиров свергнет Хулагуидов (Чингизидов) на праздновании Нового года в 1370 году. После чего установит династию Жалаиридов в Иране, Курдистане и Азербайджане в 1370–1432 годах. Такие искры, превратившиеся в костер (очаг) новых династий зажгли сыны тюркских племен, из огромной степи Дешт-и-Кипчак.
Они возродили потухший огонь великих тюркских правителей: Бумын-кагана (551 г.); Эль-кагана (620 г.); Бильге-кагана (716 г.) и других. Великая Бугутская стела – каменная летопись, свидетельствует об этом. Его надо поставить в каждом областном центре нашей страны, как знак тех учредительных времён.
Последнего кагана посадил на трон великий воитель степи Куль-тегин, который был ему братом. Так поступали наши тюркские каганы. Они знали родство, которое мы унаследовали. Монгольские же ханы-чингизиды убивали своих отцов и братьев, а на наш народ смотрели как на низших. Это было светлое, свободное – тюркское время людей природы. Они славились силой духа и превращались из рабов в султаны. Свобода и независимость была в их деяниях и мыслях в решительные минуты жизни. История наша начинается с великого Тюркского каганата, с 551 года, когда это государство официально признали сасаниды Ирана и Византийская империя. Большая часть Западно-Тюркского каганата потом стала называться Дешт-и-Кипчак (около 85%). Хотя многие сегодня пишут нашу куцую историю с чингизидов. Но не с монголов начиналась летопись нашего народа. В VI веке мы имели и государственность, и письменность. О монголах тогда еще сведений в истории не было.
В другом, северном направлении тоже были свои исторические переплетения. Степь Дешт‑и Кипчак дружила с Великим полем. Обучаясь в Ленинграде, я знакомился с материалами русских исследователей, в которых говорилось о тюркских корнях царя Б. Годунова, премьер-министра П. Столыпина. Крещёнными в прошлом кипчаками и татарами были писатели Н. Гоголь, И. Бунин, учёные Н. Карамзин, И. Мичурин и многие другие. Взаимо проникновение и взаимообогащение было с обеих сторон многогранным. Такова была история нашей степи Дешт‑и Кипчак.
А мне в Новый год вспомнились из дыма далеких времен молодые влюбленные глаза раба-повара Ильдегиза, настоявшего на своем рабстве ради поездки в Иран. Вспомнилась и молодая султанша Момын-Карима-хатун, которая искала свое счастье даже в гареме.
Они одарили друг друга радостью встречи и узнавания в первый день Нового 1137 года. И возникла из этого союза кипчакская династия Ильдегизидов.
Вспоминаю я и слова, которые всегда произносил Ильдегиз, повторяя то, что ему говорил старый дервиш у костра, затерявшийся в степи Дешт‑и Кипчак.
Заключай мир со своим прошлым, чтобы оно не портило настоящее. Все прошлое не определяет ваше будущее. Его определяют лишь ваши сегодняшние поступки и убеждения.
И еще. Прошлое можно и нужно соединять с настоящим, во многих случаях это полезное деяние. Но если такая соединительность сорит нас с настоящим, а еще хуже мешает будущему, то ее надо без сожаления отвергнуть.
Время лечит практически все, просто надо дать немного времени вашей душе. Шрамы делают нас теми, кто мы есть. Они дают нам вызов и заставляют быть сильными. Хорошая улыбка, неожиданная встреча и светлая вера – это тот отправной изгиб, который может задать восходящую траекторию вашей жизни.
Никто не может быть причиной вашего счастья, кроме Вас самих. Не тратьте времени и усилий на поиски счастья вне себя. Так на Востоке говорили в Новый год.
И кажется мне, что из глубины веков, сидя у степного костра, снова говорит со мной старый дервиш, повторяя мои собственные слова, сказанные своим детям в Новый 2014 год:
– А призвал я вас для трудов и исканий и ничем иным не воздам. Тем иным, что дал я вам, я себе воздал. Себе же воздадите не тем, что просили и получили. А тем, что сами добыли и заслужили.
С Новым 2015 годом, дорогие соотечественники! И счастье, и богатство, и успех все в наших руках. Мы ведь свободные люди. Даже у рабов в прошлом это получалось. Надо только проснуться нашему народу от хвастовства и нашего знаменитого степного пофигизма и терпеливой покорности (тәубә-тәубә, шүкір-шүкір).
Я завершу настоящую статью авторской басней, которая закрепит материал в неосторожной памяти читателя, тем более что она в тренде изложенного и созвучна нашей новогодней ожидательности.
Айдар Сеит-кожа
СЕЙДАЛИЕВ
Вместо эпилога
ДИАЛОГ
раба и царя
С БОГОМ
(Басня)
– Да, раб, ты видишь свой конец?
И то, чем ты дышал сегодня,
Закончит путь твой, наконец,
Чернеющий своей нуждою.
Иль думал ты, что твой исход,
Прольется золотым дождем?
И ты увидишь, как дворец,
Богатым, сытым отчий дом?
О чем мечтаешь ты, глупец,
В конце усталого пути?
И если я сам бог-творец,
Дающий все, что просишь ты?
Чтоб выбрал твой угасший взор?
– Не знаю я, про слово выбор
И брал всегда людей остатки.
Мой Бог! Я выберу в укор
Такой же крест, как я прожил,
Но что бы сын мой или дочь,
Во всем равны были с людьми.
Два раза за это я отдам,
Свою никчёмнейшую жизнь.
– Аминь, – сказал сам бог-творец, –
Иди, молись и жди ответ.
А ты, великий государь,
Пресыщенный… На склоне лет,
Ослепший собственным виденьем.
Оглохший от придворной лжи,
Раздавший всё своей родне –
И тем, кто статусом поближе.
И сам, поверив страстно в то,
Что ты всё сделал хорошо.
Восславился ты только тем,
Что создал идол из себя,
Возвысившись над моим нимбом.
Скажу тебе, как бог-отец,
Возьми сей мировой венец,
Ты будешь равен нам богам.
И все, какие есть награды,
Возьмёшь любимому себе.
Но край имеют и цари,
Что скажешь в день последний ты?
– Всегда я был под оком гласа,
Устал от вечного взгляденья.
Лицом внимать елей и лесть.
Затылком чувствовать презренье.
А я свободой дорожу,
Чтоб делать все, что захочу!
Я не желаю, чтобы тот,
В ком только кровь моя течет,
Помазан был рукою бога,
На этот несвободный трон.
– Амин, – сказал сам бог-творец –
– Иди, молись и жди ответ.
…………………………….
Вы, что все ждете, как решиться,
Пусть даже богово решенье?
Внизу незрелый мой народ,
Затылок свой незрелый трет.
Который год! Который год!!
……………………………..
Мораль сей басни: верь, проста,
Она легка, как сновиденье.
Да пусть желание избравших,
Заменит богово решенье.
И общий глас людей свершит,
Того с кем мы желаем жить.
Пусть изберёт себе народ,
Того, кто жертвует собою.
В ком сила есть, на сей исход,
И предначертаность судьбою.
А мы, воспрявший в том народ,
Счастливо встретим Новый год!
– Амин, – сказал на это бог, –
Раз ты созрел в том, мой народ.
Поводыря возьми ты посох,
И сам иди, найди свой брод.
А я, хоть бог, давно устал,
Вести тебя, который год.
Уснувший в рабстве мой народ.
Смени обряд свой родовой,
Такой смиренный и покорный.
И вызов восприми ты новый,
Своею памятью, с обновой.
Людской твой бег, свободный век!
И только в этом человек,
Стремится к горизонту, к дали,
Где остров есть его мечты!
Иди же с ним скорей, и ты!
Аминь! Счастливого пути!!!
