В августе этого года исполнилось 70 лет с той поры, как начались ядерные испытания на Семипалатинском ядерном полигоне. Полигона такого масштаба в мире не было.
29 августа 1949 года испытана первая атомная бомба мощностью 22 килотонны. До 1963 года проводились надземные испытания, затем, вплоть до закрытия полигона, проводились подземные шахтные взрывы (в штольнях). Всего за период существования полигона осуществлено 468 ядерных испытаний, при которых были взорваны 616 ядерных и термоядерных устройств, из них 125 – на поверхности земли и в воздухе.
В результате многолетних испытаний ядерного оружия в атмосферу выброшено огромное количество радиоактиавных веществ, которые мигрировали и оседали на больших территориях, сформировав долговременное радиоактивное загрязнение. Так, полураспад стронция длится 29 лет, полураспад радия – 1600 лет и т.д. Это говорит о том, что радиоактивное загрязнение территории полигона сохранится на сотни лет и больше.
Нужно особо отметить, что испытания проводились не где-нибудь в безлюдных пустынях, которых в СССР было достаточно, а на территории, где компактно веками жили наши предки, коренное население этой земли. В итоге более, чем 40-летние ядерные испытания не прошли бесследно. Сегодня здесь проживают второе, третье и четвертое поколения тех людей, которые получили высочайшие дозы радиации – как непосредственно от ядерных взрывов, так и от потребления зараженных воды и пищи, поскольку водоемы, растительный и животный миры также подвергались сильнейшему воздействию факторов ядерных испытаний. С последующими взрывами шло «наслоение» эффекта, полученного от предыдущих взрывов, люди начинали страдать ранее неизвестными болезнями.
Не буду вдаваться в подробности нанесенного колоссального вреда населению и природе, это тема для большого и отдельного разговора с научными выводами. Просто постараюсь донести краткую информацию о полигоне и о тех фактах, с которыми столкнулся сам.
В советское время после окончания института молодой специалист должен был отработать 3 года там, куда его направило государство. Соответственно, в 1974 году меня, окончившего вуз, направили в совхоз «Кызыл ту» Абайского района Семипалатинской области, где я от звонка до звонка отработал эти три года в Саргалдакской участковой больнице. Жил на квартире у деда с бабкой – Курмангожин Орынгали-ата и Забытай-апа. Село Кзыл ту находилось совсем близко от эпицентра проводимых ядерных испытаний. Орынгали-ата – участник войны, иногда выпивал. В такие дни супруга сильно на него «бурчала».
Мы с ним на досуге часто беседовали, и вот однажды он мне поведал такую историю. Перед проведением испытания атомной бомбы в аул приезжали военные с техникой, перевозили людей в заранее выбранные якобы безопасные места. С жителями проводили собрание, среди них отбирали 15-20 человек добровольцев, которые должны были остаться в ауле во время взрыва. Им выдавали денежные пособия, питание и обязательно – водку. Орынгали-ата не мог отказаться от такого соблазна и также изъявлял желание остаться. После проведенного взрыва атомной бомбы через определенное время вновь появлялись военные, уже наглухо экипированные в защитные костюмы. У добровольцев брали различные анализы, измеряли дозы полученной радиации и уезжали. Результаты обследования, конечно, оставались тайной.
Тогда у меня впервые возникла мысль, что над моим народом проводится чудовищной жестокости эксперимент, безжалостный опыт. Впоследствии я начал убеждаться в этом все больше и больше. Тогдашний режим поставил задачу создать такое оружие массового поражения, аналогов которому не будет нигде в мире. И для достижения этой цели ту власть никто и ничто не могло остановить:
- Ни неимоверные людские потери;
- Ни инвалидизация целых поколений в результате действия факторов ядерных взрывов и болезней, передающихся по наследству от полученной радиации;
- Ни катастрофическое ухудшение экологии на больших территориях и так далее и тому подобное.
Мухтар Ауезов в романе «Путь Абая» показал жизнь народа этого региона. Там красочно описывается местная природа: «Луга с сочной травой по пояс, несчетное количество журчащих ручьев со вкусной прозрачной родниковой холодной водой. Табуны пасущихся овец, крупного рогатого скота, верблюдов». Особо подчеркиваются тысячные косяки лошадей.
На данный момент эта цветущая территория превратилась в полупустыню. Выжженная степь с редкими малонаселенными аулами.
Мне до глубины души обидно, что это происходило на земле, где я родился. На земле, откуда вышел цвет казахской нации – выдающийся просветитель, поэт, философ Абай Кунанбаев, просветитель, поэт, публицист Шакарим Кудайбердиулы, член Союза писателей СССР Мухтар Ауэзов, Герои Советского Союза Махмет Каирбаев и Жангазы Молдыгалиев (прикрывший амбразуру дзота своим телом), член Союза композиторов Жолан Дастынов, поэт-публицист Шакер Абенов, ученый абаевед Каим Мухаметханов, заслуженный деятель культуры Жанибек Карменов и многие другие.
Я расцениваю все это как трагедию, черную полосу в истории моего народа, который стал заложником большой глобальной политики «холодной войны» сверхдержав. Ощущение бессилия, вины и душевного дискомфорта у меня сохранится на всю жизнь.
В связи с этим не могу не затронуть состояние местного здравоохранения, так как я 42 года трудился в регионе медицинским работником. При этом последний 21 год – в самом центре полигона, городе Курчатове. В советское время на этой территории все определяли военные, после их ухода в 1993 году в городе Курчатов установилось безвластие, произошел развал всех систем – управления, ЖКХ, образования, здравоохранения, социального обеспечения.
Через несколько лет началось постепенное налаживание жизни, но оказалось, что проблемы не заканчиваются до сих пор. В городе Курчатов на базе военного госпиталя создали лечебно-диагностический центр в составе НЯЦ с целью оказания доступной, квалифицированной специализированной медицинской помощи жителям города и региона. В этой больнице пришлось поработать и мне. Без преувеличения, она была «светом в окошке» не только для горожан, но и для жителей многочисленных сел вокруг Курчатова. В больнице с ее хорошим оснащением функционировали хирургическое, терапевтическое, педиатрическое, реанимационное, родильное, рентгенологическое отделения. Работала современная лаборатория, где можно было сдать практически все виды анализов, в отделении крови осуществлялись заготовка крови и компонентов, ее полное обследование, имелась база данных жителей города с указанием группы крови и его качественного состава. Работали приемное, операционное отделения, проводились все виды экстренных хирургических и акушер-гинекологических операций. Научный отдел на основании собранного материала делал научно-обоснованные выводы.
Оснащенные всем необходимым, бригады врачей по графику выезжали в районы проводить обследования и реабилитацию больных и пострадавших от ядерных испытаний. За короткое время эффект работы превзошел все ожидания. Население региона предпочитало обследоваться и лечиться в нашей больнице.
Но, увы! Кому-то не давал покоя зуд реформаторства и реорганизации – запустили колесо так называемой оптимизации системы здравоохранения. И пошло, и поехало…
В 1998 году больницу выводят из состава Национального ядерного центра, реорганизуют ее в филиал – клинику НИИ радиационной медицины и экологии. В 2001 году финансирование здравохранения города Курчатов переводят на местный бюджет, учреждение переименовывают в Городскую больницу.
Закрываются: лабороторное отделение, отделение крови, приемное отделение, рентгенологическое отделение, реанимационное отделение, родильное отделение, научный отдел. Свирепствует повальное сокращение штатов…
Сегодня в больнице функционирует одно общее отделение с одним обслуживающим постом, где вместе лечатся терапевтические, педиатрические, гинекологические и даже хирургические больные. (Излишне говорить, что каждая служба имеет свои особенности, и к пациентам необходим особый подход).
Программы обследования, диспансеризации, реабилитации свернуты, так как худосочный местный бюджет не справляется с этой задачей. Жители пребывают в страхе и ожидании ликвидации и этого своего последнего медицинского оплота.
В отдаленном аналоге Курчатова – городе американских ядерщиков Лос-Аламосе невозможно себе представить подобное сокращение оказания медицинской помощи. А у нас такое запросто.
Опыт борьбы с последствиями ядерных испытаний в той же Неваде, особенно Хиросиме и Нагасаки, показывает, что хороших результатов можно добиться прежде всего за счет улучшения социальной сферы, повышением уровня жизни населения. В Японии на это дело не жалели ни сил, ни средств. В результате чего там сегодня самый высокий индекс здоровья, самая высокая по стране продолжительность жизни – 85 лет.
Я глубоко убежден, что такое игнорирование проблем полигона аукнется в будущем необратимыми процессами в виде повального снижения иммунитета, всплеском врожденных патологий и так далее. Как только начинаю обо всем этом думать, инстинктивно появляется желание нажать тревожную кнопку «SOS».
Кадырболат КАРИМОВ