Адиль ТОЙГАНБАЕВ: Пока происходит не транзит власти, А ТРАНЗИТ ПОЛНОМОЧИЙ

– Тран­зит вла­сти, так ожи­да­е­мый и поро­див­ший мас­су слу­хов, нако­нец состоялся. 

Завер­ши­лась эпо­ха Отца-осно­ва­те­ля, что мону­мен­таль­но под­твер­жде­но пер­вы­ми же ука­за­ми новой вла­сти. Уве­рен­но ли чув­ству­ет она себя в тени этих мону­мен­тов? Может ли рас­счи­ты­вать на един­ство элит и мас­со­вую под­держ­ку изби­ра­те­ля? Насколь­ко выдер­жит систем­ные эко­но­ми­че­ские вызо­вы и удер­жит рав­но­ве­сие во внеш­ней поли­ти­ке? Обо всем этом хоте­лось бы услы­шать ваше мне­ние, посколь­ку имен­но ваше послед­нее интер­вью, вышед­шее за несколь­ко дней до нача­ла кад­ро­вых пере­мен, пря­мо пред­ре­ка­ло их неизбежность.

–  Не столь­ко неиз­беж­ность кад­ро­вых пере­мен (сами по себе они при­род­но есте­ствен­ны), сколь­ко изме­не­ния поли­ти­че­ской систе­мы. Пер­вый пре­зи­дент взял на себя роль един­ствен­но­го арбит­ра и тяже­ло­ве­са в поли­ти­ке, сам стал оли­це­тво­ре­ни­ем власт­ной вер­ти­ка­ли. Согла­сие и рав­но­ве­сие кла­нов дер­жа­лось на их вер­но­сти лич­но ему. Ста­биль­ность в стране (она, впро­чем, в послед­ние годы уже вызы­ва­ла боль­шие вопро­сы) была постро­е­на на дове­рии казах­стан­цев так­же лич­но ему. Дру­гих лич­но­стей в обще­го­су­дар­ствен­ной поли­ти­ке не было. Уход Назар­ба­е­ва с пер­вых пози­ций неиз­беж­но озна­ча­ет пере­дел всей систе­мы вла­сти. В инте­ре­сах ста­биль­но­сти, что­бы такой пере­дел про­шел эво­лю­ци­он­ным путем, через кор­рек­ти­ров­ку зако­но­да­тель­ства и раз­де­ле­ние ответ­ствен­но­сти. По суще­ству, это и ста­нет тран­зи­том вла­сти, про­изо­шед­шее пока что – исклю­чи­тель­но тран­зит полномочий.

– Одна­ко, как мы уже заме­ти­ли, этот «тран­зит пол­но­мо­чий» созда­ет в стране новую и непо­нят­ную систе­му двое­вла­стия. Пер­вый пре­зи­дент остал­ся с теми же пол­но­мо­чи­я­ми, но не изда­ет толь­ко ука­зы; а вто­рой сидит за общим сто­лом наравне все­ми чле­на­ми (счи­тай­те сво­им каби­не­том) на засе­да­нии Сове­та без­опас­но­сти, кото­рый ведет пер­вый, хотя он – гла­ва госу­дар­ства… И как вы отно­си­тесь к тако­му быламык-каше?

– Да, теперь у нас есть и пре­зи­дент, кон­сти­ту­ци­он­но наде­лен­ный вну­ши­тель­ным мас­шта­бом пол­но­мо­чий, и лидер нации, так­же обла­да­ю­щий власт­ным функ­ци­о­на­лом плюс лич­ной лояль­но­стью власт­ной вер­ти­ка­ли, фак­ти­че­ским кон­тро­лем над пар­ла­мен­том, где засе­да­ет его лич­ная пар­тия. Воз­ни­ка­ет неста­биль­ная, осо­бен­но в наших ази­ат­ских усло­ви­ях, ситу­а­ция двое­вла­стия. Дина­ми­че­ски она не име­ет пер­спек­ти­вы, она воз­мож­на толь­ко как крат­ко­сроч­ный этап пере­хо­да к новым рас­кла­дам. Если замо­ро­зить стра­ну на моде­ли двое­вла­стия, то власт­ные кла­ны неиз­беж­но будут демо­ра­ли­зо­ва­ны и дез­ори­ен­ти­ро­ва­ны. Одно­знач­ность систе­мы, необ­хо­ди­мая для авто­ри­тар­ной модер­ни­за­ции, утра­че­на. Когда воз­ни­ка­ет неопре­де­лен­ность схе­мы при­ня­тия реше­ний, пер­со­наль­ной под­от­чет­но­сти, чинов­ни­ки неиз­беж­но впа­да­ют в замешательство. 

О новой систе­ме мно­го гово­ри­лось самим Назар­ба­е­вым – об уси­ле­нии роли пар­ла­мен­та, более неза­ви­си­мой роли правительства. 

Но пока эти пере­ме­ны непо­сред­ствен­но не анон­си­ро­ва­ны, не вне­се­ны на уровне зако­но­про­ек­тов. А про­дви­гать стра­ну на осно­ве ста­рых норм невоз­мож­но. Объ­еди­ня­ю­щую роль, кото­рую играл Назар­ба­ев, не вос­про­из­ве­дет ника­кой дру­гой пре­зи­дент, даже с тем же кон­сти­ту­ци­он­ным поло­же­ни­ем. Роль модер­ни­за­то­ра, кото­рую он играл в еще боль­шей сте­пе­ни, не вос­про­из­ве­дет даже кол­лек­тив­ное руко­вод­ство по прин­ци­пу Полит­бю­ро. Наобо­рот, все, что они могут делать, – замед­лять ход реформ, сгла­жи­вать ост­рые углы, остав­лять ради­каль­ные пере­ме­ны в стране «на потом» или вовсе сво­ра­чи­вать их постепенно. 

И, судя по заяв­ле­ни­ям новой вла­сти, она не видит той ясно­сти и мас­штаб­но­сти куль­тур­ной и язы­ко­вой поли­ти­ки, кото­рую видел пер­вый пре­зи­дент. Для них это более рутин­ная и повсе­днев­ная про­бле­ма, про кото­рую мож­но бес­цвет­но выска­зать­ся «будем решать». Уже про­зву­ча­ли сло­ва «посте­пен­но» и «обще­ствен­ное мне­ние», кото­рые с чинов­но­го язы­ка пере­во­дят­ся совер­шен­но одно­знач­но. Будем затя­ги­вать сро­ки и счи­тать­ся с той частью обще­ства, кото­рая высту­па­ет против.

Если выска­за­но подо­зре­ние, что новый пре­зи­дент гово­рит о наци­о­наль­ных рефор­мах так рас­плыв­ча­то спе­ци­аль­но, что­бы сде­лать почти­тель­ный реве­ранс кому-то из наших сосе­дей, то это одно из самых страш­ных обви­не­ний, кото­рые могут быть предъ­яв­ле­ны вла­сти. Не отве­чать на них, делать вид, что ниче­го осо­бен­но­го не про­изо­шло – поли­ти­ка сла­бая и недаль­но­вид­ная. Но одно­знач­ной пози­ции мы не видим. Невер­но гово­рить, что пат­ри­о­ты недо­вер­чи­во отно­сят­ся к пози­ции пре­зи­ден­та Тока­е­ва в вопро­се лати­ни­за­ции. Пра­виль­нее при­знать, что им самим сде­ла­но все, что­бы они недо­вер­чи­во отно­си­лись. Как обте­ка­е­мы­ми выска­зы­ва­ни­я­ми, так и после­до­вав­шим молчанием.

– Каки­ми вы види­те бли­жай­шие пер­спек­ти­вы вла­сти и общества?

– Понят­но жела­ние ново­го пре­зи­ден­та прой­ти выбо­ры, что­бы зару­чить­ся пол­но­цен­ной леги­тим­но­стью. Но про­ве­де­ние их по дей­ству­ю­щим пра­ви­лам, без пере­рас­пре­де­ле­ния пол­но­мо­чий, не уси­ли­ва­ет, а ослаб­ля­ет власт­ную вер­ти­каль страны.

Что мож­но ска­зать по мень­шей мере сей­час? Если Тока­ев идет на выбо­ры, то идет он без вся­кой стра­те­ги­че­ской про­грам­мы, исклю­чи­тель­но на инер­ции, задан­ной преж­ни­ми деся­ти­ле­ти­я­ми. Есть наме­ки что-то замед­лить, а то и свер­нуть. Но нет ясных обе­ща­ний что-то начать, изме­нить. Преж­ний пре­зи­дент­ский функ­ци­о­нал без преж­не­го пре­зи­дент­ско­го авто­ри­те­та неспо­со­бен рабо­тать, он ста­нет осно­вой для раз­бро­да, а может, и для рас­ко­ла элит. Для недо­ве­рия нации.

– Что сде­лать для того, что­бы такое не случилось?

– Обре­сти субъ­ект­ность, пред­ла­гать чет­кие поли­ти­че­ские дей­ствия, а не обте­ка­е­мые фор­му­ли­ров­ки. Пре­кра­тить попыт­ки всех устра­и­вать и нра­вить­ся всем – так не полу­чит­ся. То, что полу­ча­ет­ся в семье у отца, нико­гда не удаст­ся стар­ше­му бра­ту. Это зако­но­мер­ность антро­по­ло­гии, наше­го наци­о­наль­но­го харак­те­ра, бес­смыс­лен­но закры­вать на нее глаза.

Тока­е­ву необ­хо­ди­мо ста­но­вить­ся субъ­ект­ным, а для это­го потре­бу­ет­ся одно: внят­но выска­зать­ся о наци­о­наль­ной рефор­ме, про­явить после­до­ва­тель­ность в том, что­бы само­му ини­ци­и­ро­вать кон­сти­ту­ци­он­ные изме­не­ния, что­бы добить­ся балан­са инте­ре­сов власт­ных групп. Преж­ний пре­зи­дент мог отда­вать им рас­по­ря­же­ния и огра­ни­чи­вать­ся этим. Но ново­му пред­сто­ит научить­ся дого­ва­ри­вать­ся, и он ста­нет авто­ри­те­том для нации, если сам пред­при­мет для это­го пер­вые шаги, а не ока­жет­ся в роли ведо­мо­го. В роли поли­ти­ка, вынуж­ден­но­го при­ни­мать реше­ния под дав­ле­ни­ем дру­гих людей или обстоятельств.

– Да, в обще­стве есть раз­ные интер­пре­та­ции роли ново­го пре­зи­ден­та стра­ны, напри­мер, неко­то­рые экс­пер­ты отме­ча­ют, что инер­ция пре­зи­дент­ской вла­сти долж­на при­ве­сти Тока­е­ва к само­сто­я­тель­но­сти, соот­вет­ствен­но зани­ма­е­мой высо­кой долж­но­сти. Неко­то­рые счи­та­ют, что он без­воль­ный вос­пи­тан­ник назар­ба­ев­ской эпо­хи. А какие силь­ные сто­ро­ны у Тока­е­ва вы може­те выделить?

– У него без­упреч­ная репу­та­ция. И его мяг­кий, обхо­ди­тель­ный стиль может стать силь­ной сто­ро­ной, если он вер­но выстро­ит вза­и­мо­от­но­ше­ния внут­ри элит, ста­нет для них не про­сто назна­чен­цем, но пол­но­цен­ным дей­ству­ю­щим гаран­том. Если он предъ­явит нации свою соб­ствен­ную, отли­ча­ю­щу­ю­ся от дру­гих, поли­ти­че­скую линию. Но все это тре­бу­ет рефор­мы власт­ных инсти­ту­тов, в первую оче­редь. Сна­ча­ла меня­ют­ся деко­ра­ции, толь­ко потом начи­на­ют­ся спектакли.

– Вы име­е­те в виду «спек­такль» с уси­ле­ни­ем пол­но­мо­чий пар­ла­мен­та? Зачем Тока­е­ву уси­ле­ние вла­сти пар­ла­мен­та, зачем ему само­му огра­ни­чи­вать свои пре­зи­дент­ские полномочия?

– Для ста­биль­но­сти вла­сти и для устой­чи­во­сти соб­ствен­ной пози­ции в ней. Сохра­не­ние все­го мас­шта­ба назар­ба­ев­ских пол­но­мо­чий опас­но для него само­го тем, что он не смо­жет осво­ить их в пол­ном мас­шта­бе, тем более что мно­гие из них не про­пи­са­ны в зако­нах. Это может вызвать неста­биль­ность вер­ти­ка­ли, недо­воль­ство кон­ку­рент­ных власт­ных групп – мы же гово­ри­ли, то, чего не мог­ло быть при отце, обя­за­тель­но начи­на­ет­ся при прав­ле­нии стар­ше­го бра­та. В инте­ре­сах абсо­лют­но всех – силь­ный пар­ла­мент. Пото­му что толь­ко в нем раз­ные власт­ные груп­пи­ров­ки могут защи­щать свои инте­ре­сы абсо­лют­но откры­то. Не под ков­ром, не через интри­ги, а через пра­во­вую демо­кра­ти­че­скую про­це­ду­ру. Быть не про­си­те­ля­ми, а депу­тат­ски­ми фрак­ци­я­ми с депу­тат­ской непри­кос­но­вен­но­стью. Что тоже нема­ло­важ­но для циви­ли­зо­ван­но­го раз­ви­тия собы­тий. Раз­но­на­прав­лен­ные инте­ре­сы сей­час неиз­беж­но про­явят­ся, быть гото­вым к это­му – зна­чит быть лиде­ром, спо­соб­ным чув­ство­вать и ула­жи­вать про­ти­во­ре­чия, быть необ­хо­ди­мым арбитром. 

Если Тока­ев сыг­ра­ет на уси­ле­ние роли пар­ла­мен­та, он дей­стви­тель­но лишит­ся части пре­зи­дент­ских пол­но­мо­чий. Но зато при­об­ре­тет дру­гие. Его пере­ста­нут вос­при­ни­мать как одно­го из бра­тьев, кото­ро­го отец поста­вил за стар­ше­го, с чем надо как-то сми­рить­ся. Зато уви­дят в нем спо­соб­но­го при­ми­рить и рас­су­дить, обес­пе­чить рав­но­ве­сие во вла­сти. Как пре­зи­ден­та, само­сто­я­тель­но выбрав­ше­го новую роль. И тогда дей­стви­тель­но меня­ет­ся мис­сия пре­зи­дент­ства; на сме­ну Отцу-осно­ва­те­лю при­хо­дит Брат-при­ми­ри­тель. А мирить у нас най­дет­ся кого, поверьте.

– В про­дол­же­ние преды­ду­ще­го вопро­са: а какие сла­бые сто­ро­ны ново­го пре­зи­ден­та вы може­те назвать?

– То, что он недо­ста­точ­но жест­ко фор­му­ли­ру­ет поли­ти­че­ский курс, хочет рабо­тать в инте­ре­сах «и наших, и ваших», на самом деле неиз­беж­но и испра­ви­мо. Един­ствен­ной уже совер­шен­ной ошиб­кой ста­ло пере­име­но­ва­ние Аста­ны, соче­та­ю­щее анти­об­ще­ствен­ный про­из­вол с общим бес­куль­ту­рьем про­ис­хо­дя­ще­го. Даже сама фор­ма и спеш­ка, с кото­рой все было сде­ла­но… Они нано­сят ущерб глав­но­му про­ек­ту пер­во­го пре­зи­ден­та и репу­та­ции стра­ны, гово­рят в поль­зу нашей вуль­гар­ной «тре­тье­ми­ри­за­ции».

– В сво­их послед­них выступ­ле­ни­ях вы часто ста­ли кри­ти­ко­вать пред­ста­ви­те­лей оппо­зи­ции, в том чис­ле за их огра­ни­чен­ность и раз­об­щен­ность. Насколь­ко сей­час вырас­та­ют шан­сы на появ­ле­ние у нас вли­я­тель­ной объ­еди­нен­ной оппозиции?

– Она может быть объ­еди­нен­ной толь­ко с такой же диле­тант­ской и поверх­ност­ной частью наше­го истеб­лиш­мен­та. И у тех, и у дру­гих отсут­ству­ет пони­ма­ние наци­о­наль­ной куль­ту­ры, куль­ту­ры вооб­ще. Все эти раз­го­во­ры, что «неваж­но, на какой пись­мен­но­сти писать, важ­но про­во­дить эко­но­ми­че­ские рефор­мы» – пока­за­тель умствен­ной непол­но­цен­но­сти, пока­за­тель, что поли­ти­ки не пони­ма­ют ниче­го ни в наци­о­наль­ном устрой­стве мира, ни в исто­ри­че­ски зна­чи­мых эко­но­ми­че­ских рефор­мах. Мак­си­мум – в тех­ни­че­ских дета­лях, кото­ры­ми хотят под­ме­нить всю слож­ность жизни.

Поэто­му так и не воз­ник­ло смыс­ла объ­еди­нять­ся вокруг или про­тив отдель­ных поли­ти­ков, все они либо пыта­ют­ся нра­вить­ся всем под­ряд, либо кри­ти­ку­ют всех под­ряд. Никто не стал сим­во­лом, выра­зи­те­лем идеи, хотя кан­ди­дат от пат­ри­о­тов на этих выбо­рах был бы необ­хо­дим. Хотя бы ста­ти­сти­че­ски. Хотя бы для того, что­бы обо­зна­чить идей­ную дилем­му, из чего дей­стви­тель­но необ­хо­ди­мо выби­рать каза­хам. Есть свя­тые вещи, к кото­рым отно­сят­ся язык, его пись­мен­ность, наша исто­рия и наша мис­сия в буду­щем. Вокруг этих тем нуж­но объ­еди­нять­ся пат­ри­о­там стра­ны, наци­о­на­ли­стам, наци­о­нал-демо­кра­там, про­сто куль­тур­ным людям.

В иде­а­ле у нас долж­но быть две пар­тии: пар­тия нации и пар­тия тех, кому пофиг. И если гово­рить о вто­рых, то их лозун­ги о пра­виль­ных выбо­рах, либе­ра­ли­за­ции эко­но­ми­ки, борь­бе с кор­руп­ци­ей (пра­виль­ные в общем-то вещи) – про­сто бес­со­дер­жа­тель­ный шум. Они обе­ща­ют нам про­цве­та­ю­щую стра­ну, неве­же­ствен­ную и не веда­ю­щую о наци­о­наль­ном духе? Мне без­раз­ли­чен любой про­цве­та­ю­щий Казах­стан, если при этом он будет чьим-то шта­том или чьей-то областью.

– Спа­си­бо за интервью!

Бахыт­гуль МАКИМБАЙ,

«D»