В 2022 году в Казахстане стартовала масштабная кампания по возврату незаконно нажитых активов. Спустя год была создана компания (КУВА), целью которой стало управление возвращенными ресурсами и их эффективное использование. Но, похоже, что процесс сопровождается серьезными проблемами, о которых не говорят открыто. Медет Битабаров, начальник управления реализации зарубежных активов КУВА в интервью Гульнар Бажкеновой решился приоткрыть завесу таинственности. «ДАТ» публикует материал коллег с сокращениями, желающие могут послушать оригинал на Youtube-канале Orda.kz.
По словам Битабарова, с момента основания в феврале 2023 года компания активно сотрудничала с международными организациями, такими, как Всемирный банк и ООН, привлекала мировых экспертов, готовых бесплатно консультировать Казахстан. Однако после смены руководства все эти инициативы были свёрнуты. Департамент внешних коммуникаций и развития, который он возглавлял, был упразднён, а вместо профессиональных международных консультантов для стратегической сессии привлекли пиар-агентство Асель Кожаковой.
«Фактически ключевой функционал был подменён. Вместо стратегического развития нас учили антикризисным коммуникациям, что не имело никакого отношения к управлению активами», – отмечает Битабаров.
В сентябре 2023 года в компании прошел тренинг, организованный Асель Кожаковой, на который пригласили руководство и сторонних лиц, включая представителей Комитета по возврату активов. Однако договор с самой Кожаковой подписать не смогли из-за конфликта интересов. В итоге контракт заключили с её супругом Русланом Абдуловым.
«По контракту Абдулов должен был выполнять определенные задачи, но фактически работы не проводились. Тем не менее он получал оплату в размере 757 тысяч тенге ежемесячно», – рассказывает Битабаров.
Помимо этого, договор был подписан задним числом, а акты выполненных работ составлялись без реального выполнения обязательств. Жалобы на эту схему уже переданы в Агентство по финансовому мониторингу (АФМ) и Антикоррупционную службу (Антикор).
По данным Генеральной прокуратуры, за последние годы из Казахстана было выведено около 100 миллиардов долларов. Однако вернуть их не так просто. Большинство активов находятся за рубежом, а их возврат требует юридически грамотного подхода.
Казахстан является участником Конвенции ООН по борьбе с коррупцией, согласно которой существует чёткий механизм возврата активов. Необходимо официальное обращение к государству, где находится актив, и предоставление судебного решения о его незаконном выводе. Однако компания предпочла действовать без судебных процессов, что делает возвращение активов практически невозможным.
«Во Франции, например, годами не удаётся оформить активы, потому что отсутствует судебное решение. Франция готова содействовать, но без юридического обоснования процесс буксует», – поясняет Битабаров.
В Турции ситуация еще сложнее: некоторые активы были проданы от имени прежних владельцев, что нарушает международные нормы.
В самой компании царит атмосфера непрозрачности. Например, премии сотрудников использовали для покупки подарков начальству. «После выплаты премий руководители собирали с сотрудников по 20 тысяч тенге, чтобы купить iPhone для генерального директора», – рассказывает Битабаров.
Более того, один из заместителей генерального директора, по данным МВД, имел судимость за кражу в 90‑х годах, но, несмотря на это, занял высокую должность в компании.
Среди других нарушений – нецелесообразная передача офисных помещений. В рамках возврата активов компании передали крупный объект недвижимости в центре Астаны стоимостью около 1 миллиарда тенге. Однако вместо его продажи для пополнения бюджета руководство решило использовать его как офис для сотрудников, хотя по нормам достаточно было бы гораздо меньшей площади.
Несмотря на громкие заявления о возврате активов, реальный процесс затягивается. Ликвидные активы распродаются, а неликвидные остаются на балансе без перспективы реализации. Массовые сокращения персонала могут привести к тому, что работа компании и вовсе остановится.
«Сейчас создается впечатление, что процесс намеренно тормозят. Взамен профессионалов приходят люди, связанные с прокуратурой и судейской системой, но не обладающие необходимыми знаниями», – подытоживает Битабаров.
Жалобы на коррупцию уже находятся в рассмотрении, но пока ответа от антикоррупционных органов нет.
Арлан Икрам, «D»
