президентом Казахстана?
Вопрос о том, кто будет третьим президентом, далеко не гипотетический – до следующих выборов осталось шесть жалких лет. В политике это ничтожный срок. А в стране, где за тридцать лет президент сменился всего дважды – это вопрос практически фатальный. И обсуждать его надо сейчас. Тем более, Токаев дал понять, что не намерен больше выставлять свою кандидатуру.
Исторически сложилось так, что мы живем в президентоцентричном обществе. По последним опросам Фонда Qalam, свои надежды на будущее с президентом связывают 56% опрошенных. Такова инерция последствий политической системы, существовавшей 30 лет. Но важно понять и то, что после ухода Назарбаева началась десакрализация поста президента. Если Назарбаев воспринимался обществом как «наследник» СССР, а Токаев как ставленник «наследника», то у третьего президента не будет такой формы легитимности. Монополия на президентство разрушена, и теперь вопрос в том, как реформировать институт президентства так, чтобы обеспечить максимально безболезненный процесс перехода к президентско-парламентской модели управления и как разделить функции этих двух ветвей власти. А о том, что этот процесс уже начался, говорят как последние изменения в Конституцию, так и вся логика происходящих внешних и внутренних изменений.
В течение последних 30 лет действующее законодательство концентрировало львиную долю власти в руках президента. Ограничения, частично снятые на прошлогоднем республиканском референдуме, по сути проблему не решили. Если другие условия (знание государственного языка, отсутствие судимости и пр.) еще как-то можно понять, то, как минимум, странно, а по сути антиконституционно выглядит архаичное требование определенного стажа государственной службы. Очень напоминает техспецификацию на тендер с заранее определенным поставщиком.
Понятно, что в стране, где отсутствует не только системная оппозиция, но и нет реальных предпосылок для появления зрелых политиков, по объективным причинам пока не могут появиться равноценные действующему президенту кандидаты. Но очевидно и то, что лимит времени для их появления сжимается, как шагреневая кожа. Как ни странно или, наоборот, логично – даже в окружении Назарбаева уцелели политики относительно масштабного уровня, а вот сегодня вокруг Токаева пока их совсем не видно. Одни еще не доросли, а другие уже слишком выгорели, чтобы питать какие-то иллюзии.
Главная ошибка если не Токаева, то его окружения в том, что они убеждены, что можно провести экономические реформы, не затрагивая РЕАЛЬНУЮ систему управления государством. Споры о том, в какой последовательности проводить экономические и политические реформы, не утихают до сих пор. В некоторых странах политические реформы, проведенные просвещенным автократом, привели к демократическим формам правления, а уже новые лидеры смогли сконцентрироваться на экономических реформах.
Другие убеждены, что нет ничего хуже, чем одновременное проведение экономических и политических реформ. Особенно это типично для бедных стран, где авторитарное правление приводило к успеху, а демократизация политической системы парализовала развитие экономики.
Но есть примеры, когда именно стремительные и одновременные реформы приводили к взрывному росту уровня жизни. В нашем случае ситуация усложнена тем, что реформы неизбежны и вопрос в том, будут ли они происходить спонтанно или управляемо.
До сих пор президент выполняет не только функции арбитра при конфликтах между ветвями власти, но и является символом и гарантом единства народа и государственной власти, незыблемости Конституции, прав и свобод человека и гражданина. Поэтому обществом тоже убеждено, что изменения должны идти сверху вниз, а значит, во время предстоящих президентских выборов к власти должен прийти человек путем не только легитимных, но и справедливых избирательных правил и процедур.
Давайте предположим наихудший сценарий и президентом стал человек, скажем так, с низкими моральными принципами. Нынешнее положение таково, что в случае возникновения кризисных ситуаций досрочное смещение президента, например, в силу потери доверия избирателей, осуществить практически невозможно. Импичмент, который выносится президенту законодателями в случае совершения им узкого круга противоправных действий, имеет усложненную процедуру и зависит иногда от должностных лиц (сената), зависимых или связанных с президентом. Более того, законодательная власть не имеет возможности блокировать спорные инициативы президента и правительства. Судебная власть, несмотря на постоянное её реформирование, едва ли в ближайшее время станет независимой и безупречной.
А ведь президент, как и ранее, назначает судей, четырех членов Конституционного суда, председателя и членов Центральной избирательной комиссии, десять депутатов сената, является главнокомандующим, назначает на должность высшее командование ВС, министров иностранных дел, обороны, внутренних дел, прокуроров областей, председателя и двух членов Высшей аудиторской палата и т.п. (ст. 44 Конституции РК).
Но главное – концентрация власти делает любого человека заложником своего окружения. И это не только соблазн злоупотреблений властью или коррупция, но и практически нулевая мотивация к сотрудничеству с оппозицией или тем, что может ею быть. Поэтому обсуждать эту тему не только не кощунственно, но и просто необходимо и прагматично. Более того, это отвечает и интересам действующего президента – кому он оставит страну?
История еще даст свою оценку Нурсултану Назарбаеву, но сегодня с периодом его правления связано больше негативных, чем позитивных оценок, и все они – проекция именно его беспрецедентных полномочий. Одно бесспорно – мы жили в авторитарной стране и пока еще продолжаем жить по тем же законам.
Давайте предположим другой сценарий – в президентских выборах участвует весьма достойный человек, но он по состоянию здоровья или каким-то другим причинам сойдет с дистанции. В наших традициях, когда есть один сильный кандидат и несколько очень слабых, страну может возглавить некто просто по недоразумению. Кстати, действующее законодательство не дает ответ на вопрос о выходе из такой ситуации, а скамейка запасных крайне коротка и нестабильна.
И наконец, стоит обратить внимание, что в ходе конституционной реформы прошлого года Конституция наделила правительство правом принимать нормативные правовые акты, имеющие силу закона. К слову, это тоже инновация Назарбаева. В свое время, за неимением парламента, он за несколько месяцев принял целый пакет законов. Таким образом, воссоздан механизм, с помощью которого можно в обход парламента через правительство проводить спорные или выгодные для него законы.
К слову, беспрецедентно низкая явка населения на последние выборы в парламент имеет очень простое объяснение – неискушенный в политических тонкостях электорат подсознательно понимает, что совсем не важно, кто будет избран в мажилис. У него нет ни реальных полномочий, ни желания ими обладать.
Смущает и еще одна новелла – в ходе конституционных реформ 2022 года за президентом РК осталось право проведения внеочередных президентских выборов, которые им же и назначаются. Но о каких досрочных выборах президента может идти речь, если он избирается всего на один 7-летний срок и одно и то же лицо не может быть избрано президентом более одного раза?
Понятно, что нас ждет еще одна операция «преемник»? Но не слишком ли большой риск зависеть от степени его порядочности?
И раз уж мы взяли на себя роль рисковиков, то еще один вопрос. Проведенная в 2022 году конституционная реформа приблизила действующую форму правления к смешанной форме правления – президентско-парламентской. Но самый реалистичный сценарий – сильный президент и по-прежнему слабый парламент. А значит, риски не только сохраняются, но и возрастают.
Любая неограниченная власть рано или поздно приводит к авторитаризму. Это аксиома. Все эти годы мы твердим о необходимости создания системы сдержек и противовесов, наиболее предпочтительной моделью которой может стать усиление парламента. Уже не раз раздавались голоса о проведении конституционной реформы, где получила бы развитие идея однопалатного парламента с численным увеличенным депутатского корпуса до 350–400 депутатов. Правда, неясно, решит ли эта мера проблему расширения в нем представительство различных социальных групп и исключения возможности исполнительной власти влиять на депутатов при принятии законов.
Очевидно, главная проблема парламента не только в недостаточности полномочий, но и собственных интеллектуальных ресурсов. Министерства сами пишут законы, а парламент не способен сделать даже их профессиональную экспертизу и вынужден не более чем хмурить бровки. Штат парламента состоит, помимо депутатов, главным образом, в держателях их зонтиков. Как вы понимаете, писать законопроекты им не досуг.
Президент и его аппарат крайне неохотно прислушиваются к разговорам о необходимости новой Конституции. Но это необходимость, пусть и не очень приятная. Ведь по сути, новая Конституция – это и есть новый общественный договор между властью и обществом, о необходимости которой не раз говорил сам Токаев.
Скорее всего, Токаев пытается реализовать такой вариант верхушечного соглашения между различными группами правящих элит, который позволит обеспечить постепенное «размягчение» авторитарного режима и его поэтапную трансформацию под контролем «сверху», без потери управляемости и выхода на поверхность разрушительных социальных сил. И общество, чаще всего апеллируя к президенту, разделяет представление о том, что в Казахстане успешные политические и экономические реформы могут осуществляться только сверху. Тем более сейчас, когда в период неопределенности вырос соблазн возложить всю степень ответственности на сильного лидера. И это самый позитивный сценарий.
Но события говорят о том, что позитивные сценарии случаются все реже. Поэтому нельзя исключать «низовой» вариант выхода из авторитаризма – его крушение в результате собственной несостоятельности и под напором общественных сил. Цена этому может быть очень высокой – распад государства, раскол общества, социально-политический регресс. Более того, низовая революция воспринимается как форма жесткой экзистенциальной дилеммы: или постепенная трансформация режима изнутри, производимая «прозревшей» под влиянием кризиса частью правящих групп, или захват власти радикальными националистами, религиозными радикалами, чем не замедлят воспользоваться внешние силы. В миниатюре эту угрозу продемонстрировали события в январе, когда старые элиты руками религиозных радикалов попытались устроить государственный переворот. При этом интеллигенция и люмпенизированная часть общества оказалась невольно втянута в этот конфликт, приняв митинги за акт демократизации общества.
До сих пор Казахстану удавалось провести относительно цивилизованный процесс передачи власти, в чем, несомненно, есть и заслуга Назарбаева. Теперь Токаеву предстоит также решить эту проблему, впрочем, как и когда-нибудь его преемнику. Поэтому выход в создании устойчивой системы управления, при которой людям, по большому счету, будет не важно, кто живет в Акорде. Времени для этого мало, но оно все еще есть – шесть лет.
Карлыгаш ЕЖЕНОВА,
Exclusive.kz
