За прошедшие 25 с лишним лет мы не только не научились производить что-нибудь стоящее (добыча, строительство, транспорт, услуги, причем с чужой техникой и материалами – это не производство), но мы оказались не способны из своей среды выделить тех, кто мог бы организоваться в реальную политическую силу, чтобы остановить этот беспредел насилия над разумом, совестью, законом.
Наша новейшая малоспособность к самостоятельной исторической деятельности начинается с 91-го года, когда распад СССР подарил нам независимость, но мы до последнего выгадывали, брать ее или все-таки не брать. Плодотворная способность нации к самостоятельной исторической деятельности проявляется не только в способности создавать необходимые для собственной жизни удобные и безопасные условия и среду, но, что важнее, в ее способности самой излечивать собственные болезни через честное, критическое осмысление как текущей действительности, так и пройденных этапов, в способности отметать все лживое, грязное в своей жизни и самостоятельно очиститься, в способности высокому нравственному поступку – покаянию перед безвинно погубленными, кто бы они ни были, свои или чужие.
Трагизм нашего положения в том, что слабая общественно-политическая обусловленность такой самодеятельности историческим прошлым усугубляется антинациональной деятельностью политической надстройки сейчас. Важнейшей предпосылкой перехода к новой эпохе должно стать формирование у основной массы казахов европеизированного разума и мышления.
Европеизированный менталитет хотя бы половины нации станет важнейшим фактором эволюционного перехода к демократии без потрясений и мести бедных и отчаявшихся, устройства безопасной и удобной для всех общественной жизни. Думаю, что именно этот интеллектуально-духовный процесс формирования у большинства казахов европеизированного разума и мышления объединит, наконец, казахов – казахоговорящих и русскоговорящих в единую нацию.
Интеллектуальная и духовная европеизированность для нас, казахов, не является чем-то совершенно не свойственным и не встречавшимся в прошлом явлением. Развитые в разной степени европеизированный разум и мышление можно было наблюдать в духовном и научном творчестве, начиная с Ш.Уалиханова, Ы.Алтынсарина, Абая, продолженные в плеяде деятелей казахской либерально-демократической интеллигенции первой трети XX века. С 30‑х гг. XX в., думаю, шли два разнонаправленных процесса: линия более широкого формирования национальной духовности и культуры, обретения ими своих присущих черт и линия общего снижения уровня европеизированности мышления и творчества. Современное состояние казахоязычной духовности и творчества, за исключением единиц, характеризуется замкнутостью, в основном, в казахском мире, по сути общим снижением до уровня патриархально-феодального менталитета лишь с необходимыми оттенками внешней модернизации. Потому современная казахская духовность не становится для большинства казахской интеллигенции основой неприятия мерзостей авторитарной власти, не формирует внутреннюю нравственную оппозицию к ней, не ведет к открытому проявлению несогласия с ее политикой, а, наоборот, позволяет «естественно творить» в пределах обозначенной властью политико-идеологической ниши.
Если говорить о русскоязычных казахах – представителях оппозиции, властных структур, информационной, политической, бизнес-элиты, части критически мыслящих и занимающихся самообразованием студентов, то они, в основном, живут в общем европеизированным менталитетом, хотя и в их поведении и деятельности можно наблюдать элементы казахизма. Скажем, какая-то неистребимая безмятежность относительно настоящего и будущего страны. Казалось бы, эти люди хорошо информированы о современном положении в экономике, политике, социальной и духовной сферах страны, психологическом самочувствии разных социальных групп, им хватает интеллекта спрогнозировать развитие этих процессов до опасных для общества состояний, достаточно душевных качеств, чтобы, наблюдая за современными нравами, встревожиться за будущее свое, детей, внуков, самостоятельно освободиться от рецидивов «агаизма», «агайынизма» и, как современный цивилизованный человек, желать и любить свободу, но… у них есть «великий» и «вечный» агай – гарант их спокойного существования… Практически у всех без различия казахов удивительно схожее внутреннее психологическое состояние. Зомбированный пропагандой власти, связанный в своем мировоззрении понятиями казахизма и мусульманотенгрианства аульный или близкий к нему по менталитету казах скажет: «Е‑е-е, елмен бірге көреміз де!» («Будет то, что будет с народом!»). Примерно то же искоркой тлеет в глубине души нашего казахоязычного и даже русскоязычного казаха-интеллигента с европеизированным или близко мышлением.
В настоящее время в обществе за прошедшие примерно 25 лет сформировались определенные духовно-интеллектуальные предпосылки европеизированного менталитета. В первую очередь, это общественные результаты информационной и политико – просветительской работы оппозиционной казахо и русскоязычной печати, наличие, пусть еще не оформленной в единое духовно-интеллектуальное пространство, но определенно существующей нравственно-психологической полулегальной среды неприятия данной авторитарной власти, состоящей из потребителей оппозиционной прессы во всех сферах общества, включая образованных и разумных представителей властных и силовых структур. Это – первое.
Переход части казахов, в том числе и аульных, недовольных жизнью и властью, от ислама, слишком лояльного к власти, говорящего лишь о нравах и пороках людей, не касаясь их общественных причин, к различным течениям протестантизма, особенно в свидетели Иеговы, которые завлекают в свои ряды как раз предметным и острым осуждением безобразий власть и богатство имущих. Это тоже показатель их неудовлетворенности казахизмами в менталитете родной среды и своеобразная попытка перейти на европеизированный менталитет. Это – второе.
Также показательно «увлечение» частью критически мыслящих молодых казахов на западе и юге страны, где наиболее обострены отношения «низов» с «верхами», различными направлениями неортодоксального ислама, «привлекательных» именно неприятием данной власти.
В этом же направлении и некоторые родовые отличия казахского степного менталитета. To вековое кочевание по степи имело и положительные последствия, а именно – незакостенелость мышления в отличие от земледельческих общин, открытость восприятию «другого», традиционные свободолюбие и демократизм в отношениях как с властью, так и внутри общин.
He в обиду другим этносам, у казахов слабее выражен национальный эгоизм и эгоцентризм. Современный, взвинчиваемый евразийский казахоцентризм – искусственное образование, создаваемое пропагандистскими ресурсами власти для своих корыстных целей, по большому счету чуждое истинно казахской душе, относящейся к любому человеку как к равному, дружелюбно и участливо.
Европеизированный разум и мышление, формированием которого должна бы заниматься вся система образования и воспитания, вся духовная сфера общества, может заключаться в следующем: первое – рационализм, оценка всех событий, личностей казахстанской действительности, основных сторон национального бытия с точки зрения разумности, рациональности, отрицая проявления казахизма, агаизма, агайынизма как основы прежде всего кланово-родовых отношений.
Рационализм не противостоит высшим проявлениям национального духа, это явления не одного порядка и назначения. Рационализм – это нравственно-этическая норма, которая должна помочь оздоровлению, очищению общества от лжи, глупости, самообмана, самовосхваления. Высшие проявления любого национального духа обычно вне пределов рационального понимания и оценки, и они должны быть таковыми. Высшие проявления национального духа как бы возвышаются над разумно, рационально устроенной обыденностью, которая, однако, является той жизненной средой, где и созревает в муках то высшее, возвышенное, чтобы затем вырваться из тисков обыденности. Но без рационально устроенной жизни на основе свободного, самодеятельного разума высшие проявления национального духа могут становиться все более редким явлением, что мы и наблюдаем в жизни нашего общества.
Второе – объективность, приверженность объективной истине. Объективность – это установление возможно большего количества связей и отношений явления и выводы, основанные на объективном, т.е. максимально отстраненном от личностных оценок анализе всей совокупности установленных связей и отношений. При этом выводы могут быть самые разные – ожидаемые или неожиданные, подтверждающие или опровергающие, эвристические или указывающие на заблуждение и т.д. Главное, вы устанавливаете объективную, т.е. не зависящую от вашего субъективного отношения истину, и только она, какой бы ни была, является исходной плодотворной деятельности. Вы можете не признавать объективную истину, но тем самым обрекаете себя на пустую трату времени и сил. Но если вы поставили перед собой высокую цель, то, в конце концов, вам придется принять объективную истину и начать тяжелое движение к общественному благу, потому что только она служит этому благу. В конечном итоге вы согласитесь, что только объективная истина самодостаточна, нравственна и справедлива.
Нужно сказать, что в политической жизни встречается и объективизм разных оттенков, когда берется некоторая совокупность вполне реальных связей явления, выбранных обычно с неким умыслом, а выводы при этом как бы возносят автора над противостоящими сторонами и рисуют перед общественностью образ честного и непредвзятого рассудителя. Но объективная истина, в конечном итоге, и здесь занимает свое закономерное место и расставляет все по местам.
(Продолжение следует)
Алимхан НУРЕКЕЕВ,
историк
