Свидетели ГЕНОЦИДА

В самом кон­це про­шло­го года мы вновь под­ня­ли тему гено­ци­да каза­хов и при­зва­ли наших чита­те­лей помочь нам най­ти непо­сред­ствен­ных сви­де­те­лей Голо­до­мо­ра. После выхо­да газе­ты (см. «ДАТ» от ??. 12.2018) в редак­цию ста­ло обра­щать­ся мно­го людей. Выра­жа­лась под­держ­ка, готов­ность про­дви­гать ини­ци­а­ти­ву Фору­ма «Жаңа Қаза­қстан» о при­зна­нии гено­ци­да, рас­ска­зать свои исто­рии. Сре­ди них ока­за­лись два сви­де­те­ля, пере­шаг­нув­ших 90-лет­ний рубеж, с кото­ры­ми сего­дня зна­ко­мим наших чита­те­лей. Это Газиз БЕКМУХАМЕДОВ и Гуль­зи­фа БАТАЛОВА.

Эти две исто­рии мы изло­жи­ли вкрат­це. У них мно­го обще­го. Глав­ное – сви­де­те­лям Голо­до­мо­ра уда­лось выжить и доне­сти до потом­ков всю прав­ду о тех тра­ги­че­ских днях. Оба наших героя мно­гое виде­ли соб­ствен­ны­ми гла­за­ми, пом­нят рас­ска­зы взрос­лых соро­ди­чей. Выжить им уда­лось толь­ко бла­го­да­ря тому, что с роди­те­ля­ми ушли от голо­да «на сопре­дель­ные тер­ри­то­рии». Воз­мож­но, если бы не это, то нам не с кем было бы сего­дня бесе­до­вать. Итак…

До сих пор перед глазами

Газиз БЕКМУХАМЕДОВ родил­ся в мар­те 1926 года в нынеш­нем Мен­ды­ка­рин­ском рай­оне Коста­най­ской обла­сти. Несмот­ря на воз­раст, он доволь­но актив­ный акса­кал, но более цен­ное для его потом­ков и нас с вами, что он мно­гое пом­нит – прак­ти­че­ски все то, что про­ис­хо­ди­ло у него на гла­зах, начи­ная с трех­лет­не­го воз­рас­та. А три года ему испол­ни­лось как раз в то вре­мя, когда на казах­скую зем­лю при­шла коллективизация.

– Всю име­ю­щу­ю­ся ско­ти­ну люди отда­ли в кол­хо­зы. Точ­нее гово­ря, заби­ра­ли ее насиль­ствен­но, не спра­ши­вая жела­ния. При этом мно­гие не зна­ли, что такое «кол­хоз» – не пони­ма­ли, нуж­но ли туда идти или нет, и чем это может закон­чить­ся… А кто пони­мал и был про­тив, того объ­яв­ля­ли вра­гом совет­ской вла­сти, – гово­рит Газиз-ага.

Вновь создан­ный кол­хоз объ­еди­нил три аула. Кол­лек­ти­ви­за­ци­ей на местах зани­ма­лись в основ­ном моло­дые люди, акти­ви­сты-ком­со­моль­цы, кото­рые заби­ра­ли скот. А вме­сте со ско­том у мест­но­го насе­ле­ния заби­ра­ли жиз­ни – в пря­мом и пере­нос­ном смыс­лах. «Ведь каза­хи не дер­жа­ли ого­ро­ды. Нас кор­ми­ла толь­ко ско­ти­на», – уточ­ня­ет наш собеседник.

В этих усло­ви­ях было при­ня­то реше­ние – гла­ва семей­ства устро­ил­ся на рабо­ту в кол­хоз и уехал в цен­траль­ную усадь­бу, а его с дру­ги­ми детьми дедуш­ка с бабуш­кой увез­ли в сосед­нюю Челя­бин­скую область. Инту­и­ция пока­за­ла, что ина­че было нель­зя. Но и там они были чужи­ми. Поэто­му задер­жа­лись там недол­го и пере­бра­лись в Баш­ки­рию. Вез­де при­хо­ди­лось рабо­тать на ого­ро­дах у мест­ных жите­лей, но чаще все­го на «мигран­тов» смот­ре­ли, как на чужих. Тогда семья вер­ну­лась в род­ной аул. Был самый раз­гар Голодомора.

– Когда мы вер­ну­лись, то в нашем и сосед­них аулах уже мало кто остал­ся в живых. Выжи­ва­ли бла­го­да­ря тому, что лови­ли сус­ли­ков (зали­ва­ли их норы водой, а потом заби­ва­ли пал­ка­ми), вари­ли их в казане. Ели все, вклю­чая кожу живот­ных, пред­ва­ри­тель­но изба­вив­шись от шер­сти. Жмых, раз­ная тра­ва, отхо­ды от зер­но­вых – все это тоже шло в пищу – вари­ли похлебку, – гово­рит Газиз-ага.

Поис­ки пищи при­ве­ли в дом Бек­му­ха­ме­до­вых тра­ге­дию. Гля­дя куда-то вдаль и вглубь 85-лет­ней исто­рии, акса­кал вспо­ми­на­ет: «Моя мама, Сал­та­нат, вме­сте с род­ствен­ни­цей выеха­ли в нача­ле мар­та на поле – что­бы най­ти остат­ки про­шло­год­не­го уро­жая. Я до сих пор точ­но пом­ню – уеха­ла она 7 мар­та утром. Сне­га у нас в это вре­мя еще мно­го. Вече­ром начал­ся силь­ный буран, кото­рый про­дол­жил­ся на сле­ду­ю­щий день. С тех пор мы ее не виде­ли. Даже тела не нашли. Хотя, по боль­шо­му сче­ту, и искать неко­му было. Поз­же нашли труп лоша­ди – един­ствен­ной кор­ми­ли­цы, кото­рую не забра­ли в кол­хоз».

Вслед за мате­рью от голо­да умер­ла малень­кая сест­рен­ка Гази­за Бек­му­ха­ме­до­ва – она была груд­ным мла­ден­цем и выжи­ва­ла толь­ко на мате­рин­ском моло­ке. Такие тра­ге­дии посе­ща­ли прак­ти­че­ски каж­дый дом в их ауле.

– Я сво­и­ми гла­за­ми видел умер­ших пря­мо на ули­цах и в сте­пи, когда отец забрал побли­же к себе. Там мы рабо­та­ли, несмот­ря на воз­раст. Копа­ли кар­тош­ку у рус­ских и еще что-то, одеж­ды тол­ком не было, – рас­ска­зы­ва­ет Газиз-ага. – Денег тоже не было. Рабо­та­ли за тру­до­дни. Весь уро­жай уво­зи­ли, а кол­хоз­ни­кам выда­ва­ли толь­ко так назы­ва­е­мый «отход» – по несколь­ко кило­грам­мов на руки. Из пяти кило­грам­мов это­го «отхода» если вый­дет пара кило пше­ни­цы, то уже хорошо…

Газиз Бек­му­ха­ме­дов явля­ет­ся почет­ным пен­си­о­не­ром КНБ. Еще во вре­ме­на служ­бы он пытал­ся под­нять архи­вы по теме вели­ко­го голо­да в Сте­пи, но это ему не уда­ва­лось – ни в род­ном Коста­нае, ни в Алма­ты, куда он пере­ехал после выхо­да на пен­сию. Сей­час акса­кал уве­рен, что мож­но и нуж­но под­ни­мать эту тему. Необ­хо­ди­мо деталь­но изу­чать, из-за чего воз­ник Голо­до­мор, кто в этом вино­вен. «Это же не каза­хи сами себя потра­ви­ли голо­дом, в кон­це кон­цов!» – гово­рит он.

Тра­ги­че­ские испытания

Гуль­зи­фе БАТАЛОВОЙ сей­час 90 лет. Она тоже про­жи­ла труд­ную, пол­ную испы­та­ний жизнь. Но так­же пол­на сил и жела­ния добить­ся спра­вед­ли­во­го отно­ше­ния к «лихим годам». Она – живой сви­де­тель не толь­ко губи­тель­ной кол­лек­ти­ви­за­ции и Ашар­шы­лы­ка, но и после­до­вав­ших за ним репрес­сий, вой­ны и дру­гих тяж­ких испы­та­ний наро­да, из кото­рых выжи­ли немногие:

– Вре­за­лось в память горь­ко пла­чу­щая жен­щи­на. У нас, у детей, это вызва­ло недо­уме­ние и внут­рен­ний страх – о чем так мож­но при­чи­тать? Ока­за­лось, что у нее было чет­ве­ро детей. Они убе­га­ли от голо­да. Стар­ший сын взял одно­го ребен­ка на руки, она сама дру­го­го, а полу­то­ра­го­до­ва­лую доч­ку при­шлось оста­вить в сте­пи. Теперь она посто­ян­но пла­ка­ла и причитала.

Таких исто­рий мно­го. Виде­ли, как пря­мо на степ­ной доро­ге лежа­ла мерт­вая жен­щи­на, грудь кото­рой сосал мла­де­нец. Что с ними потом про­изо­шло? Ско­рее все­го, ста­ли добы­чей вол­ков. Тел погиб­ших в сте­пи, тех, кто ухо­дил от голо­да, было мно­го. «Кто их соби­рал бы?» – кон­ста­ти­ру­ет Гульзифа-апа.

– Наш дед, отец отца, Батал был извест­ным в окру­ге бием. Совет­ская власть кон­фис­ко­ва­ла у нас все, до послед­не­го. Сам он умер от голо­да в те годы в Теректы, – вспо­ми­на­ет она. – Но в кол­хоз нас не при­ня­ли. По «соци­аль­но­му про­ис­хож­де­нию». Тогда было при­ня­то реше­ние ухо­дить на восток – в Китай.

Отко­че­вать на восток реши­ли все вме­сте – сра­зу несколь­ко аулов выстро­и­лись в длин­ный кара­ван и пошли. Оста­ва­лись толь­ко те, кто не смог бы выне­сти дол­гую доро­гу – ста­рые, немощ­ные и боль­ные ауль­чане. Смот­реть и уха­жи­вать за ними ни у кого не было ника­кой воз­мож­но­сти. Но ока­за­лось, что доро­га в Китай была не менее опасной.

Гуль­зи­фа-апа вспо­ми­на­ет по это­му пово­ду: «Когда мы гото­ви­лись к похо­ду, то кто-то из мест­ных доло­жил об этом погра­нич­ни­кам – мол, аул Бата­ла хочет уйти в Китай. Об этом мы узна­ли, когда при пере­хо­де через одну реку нас встре­ти­ли гра­дом пуль. Это при­цель­ным огнем стре­ля­ли сол­да­ты Крас­ной Армии. Изда­ле­ка стре­ля­ли. Мно­гие оста­лись там лежать, но помочь им, выне­сти ране­ных тоже никто не мог – все бежа­ли впе­ред. У меня в памя­ти оста­лась жен­щи­на, кото­рая пыта­лась спа­сти сво­е­го сына из реки, но ее тоже подстрелили».

Из боль­шо­го кара­ва­на (в памя­ти девоч­ки оста­лось, что он был очень длин­ным) выжи­ли немно­гие. Семья Бата­ло­вых сна­ча­ла при­бы­ла в город Ласты, а потом пере­ез­жа­ла еще по несколь­ким насе­лен­ным пунк­там. Дети и взрос­лые рабо­та­ли на ого­ро­дах у дун­ган и дру­гих мест­ных бук­валь­но за пиа­лу с похлеб­кой. И на том спа­си­бо, как гово­рит­ся. Ведь каза­хи от голо­да уми­ра­ли и там – Гуль­зи­фа-апа пом­нит неуб­ран­ные тру­пы людей у боль­шо­го база­ра в одном из городов.

После несколь­ких лет ски­та­ний семья вер­ну­лась в Казах­стан. Сна­ча­ла жили в кол­хо­зе Кен­дер­лик, а через два года (был сво­е­го рода каран­тин для вер­нув­ших­ся) пере­бра­лись в Алтын-Булак, где был золо­то­нос­ный руд­ник. Там семья вновь окреп­ла, а гово­ря откро­вен­но – про­сто выжи­ла, и в кон­це кон­цов вер­ну­лась в род­ной аул. Там их встре­ти­ло новое испы­та­ние – война.

Наша собе­сед­ни­ца рас­ска­зы­ва­ет с горе­стью: «Мой отец, Фазы­л­жан, был мастером на все руки. И по дере­ву, и по метал­лу, и по коже. Но его забра­ли на фронт. Он погиб в 1944 году при фор­си­ро­ва­нии Дне­пра – уто­нул, как и мно­гие дру­гие сол­да­ты. Стар­ше­го бра­та забра­ли на вой­ну, когда ему еще не было 18 лет, да еще и в справке о рож­де­нии непра­виль­но год ука­за­ли. Он вер­нул­ся инва­ли­дом. А вооб­ще, полу­ча­ет­ся так, что кто выжил после Голо­до­мо­ра, тех забра­ли на фронт. Эх, сколь­ко у нас было кра­си­вых, умных и талант­ли­вых джи­ги­тов! Прак­ти­че­ски нико­го не оста­лось».

Это дале­ко не все, что рас­ска­за­ли нам наши герои. Мы будем еще не раз встре­чать­ся и наде­ем­ся, что най­дут­ся дру­гие непо­сред­ствен­ные сви­де­те­ли, доку­мен­ты и дру­гие фак­ты страш­ных лет Голо­до­мо­ра. Все это ляжет в осно­ву уго­лов­но-поли­ти­че­ско­го дела «Народ Казах­ста­на про­тив Коммунизма».

Мирас НУРМУХАНБЕТОВ,

жур­на­лист