«Общественная позиция»
(проект «DAT» №20 (291) от 21 мая 2015 г.
СМЫСЛ ВОЛЬНЫХ СТРОК
Я в состоянии вообразить, что значит руководить государством. Понимаю также, что нашему саруару Нуреке порою очень непросто обходиться со своей командой. Можно себе представить, что иных недотепистых мыркымбаев приходится через силу терпеть. Нуреке и терпит, хотя кому-то наверняка хочется от души вмазать, кому-то в рожу плюнуть, третьего по матушке послать, четвертого отправить по известному русскому адресу.
Ан нет! Нельзя! Ты ведь президент, демократ, лидер и все такое прочее. Даже не хан какой-нибудь. Или Петр Первый. Приходится сдерживаться.
Ой, тяжело!
Понятно, в моих советах президент не нуждается. Зачем ему некто Бельгер, когда есть надежный Е. Е.?
И все же будь я президентом, я бы изредка вызывал на ковер нерадивых холуев и молча, с презрением повертел бы туда-сюда перед его носом указательным пальцем. А потом сделал бы резкую отмашку рукой, мол, «Вон!», «Сгинь!», «Прочь с моих глаз!». И при этом рта бы не раскрыл.
Ей-ей, эффект был бы ошеломляющий! Такой язык безмозглая челядь, ой, как понимает. Бір жыл бойы артын қысып жүрер еді…
***
Неимоверно богат казахский язык, его несметные корджуны набиты золотыми, серебряными, жемчужными, искрящимися словами, но все вместе они не в силах всколыхнуть подавленный Дух современных казахов и истребить на корню хотя бы подлейшую пендешевую корысть и коррупцию. Увы, даже язык не все может.
***
С утра (24.03.2013) ошеломили меня двумя новостями. Первая: Казахстан, оказывается, экономически обогнал всех азиатских «тигров». Наш барс оказался «тигристее» всех.
Кто сказал? «Анау!» Сам? «Сам!»
Апырай, ә?! Сидишь дома, лежишь на диване (недаром «аль-Дивани»), всякие дурные книжки почитываешь, а что творится на белом свете, ни сном, ни духом не ведаешь. Стыд и позор! Пока я тут выслушиваю жалобы разных бедаков-бишаринцев, задавленных нищетой и непосильными коммунальными услугами, мы, выходит, за пояс заткнули всех азиатских «тигров». И первым это заметил наш саруар. А мы прозябаем, как слепые котята, хотя и писателями называемся.
Вторая сенсация: скончался в Лондоне скандальный олигарх Борис Березовский. Разумеется, я с ним детей не крестил. Видел и слышал только по ТВ. Мне он был с головы до ног антипатичен, хотя мой старший друг Морис Симашко уверял, что он, мол, очень талантлив, выдающийся математик, доктор наук, член-корреспондент РАН и т. д. Я его воспринимал как изворотливого махинатора, дельца и проходимца. И внешность, и поступки, и вкрадчивая речь, и скользкая походка вызывали неизменную неприязнь.
И вот умер. Просто и банально. Как все человечки.
А сколько добра наворовал, сколько дров наломал, сколько дворцов заимел, со сколькими судился ради наживы! И что в результате?
Пшик! Все, согласно казахской поговорке, достанется (или уже досталось) шелудивой рыжей собаке.
Не о Борисе Березовском моя печаль. Думы мои о ныне здравствующих доморощенных березовских. Их у нас тоже не один косой десяток. Сколько они нахапали – тоже примерно известно. И вдруг завтра они откинут копыта, сыграют в ящик, прикажут долго жить. Голова человека – мяч Аллаха. И куда эти березовские всех мастей денут свое добро-дерьмо?! На тот свет ведь ничего не заберешь. Неужели смерть российского олигарха не наводит на скорбные размышления?
***
Документальный фильм о легендарном Роберте Фишере «Бобби Фишер против всего мира» не выходит из моей головы. Значительная часть моей жизни, можно сказать, прошла под знаком этого уникума. Меня он всегда поражал, удивлял, интриговал, восхищал. Десятилетиями я разыгрывал его партии, пытался вникнуть в их суть, логику и красоту. Меня будоражили все интриги с ним и вокруг него.
А сколько разной литературы я о нем читал! В том числе и откровенно клеветнической, уничижительной, разоблачительной, чернодушной. Что он особый, не такой, как все, наверняка гений, было ясно. Со временем это признали и его враги, соперники. В шахматах я болел только за него. И для меня он всегда был больше, чем великий шахматист. Но я сейчас не о том.
Врезался в душу один кадр. Лопоухий, угловатый, худой подросток с легкой отметиной на переносице стоит на сцене и отвечает на вопросы почтенного интервьюера. Он говорит: «Я из Бруклина, и мне пятнадцать лет». Фраза звучит чуть-чуть комично. И интервьюер с легкой насмешкой повторяет: «Он из Бруклина, и ему пятнадцать лет».
Зал смеется. Подросток растерянно-смущенно смотрит в зал и тоже улыбается. Нескладный, большеносый, бледный подросток, между прочим, чемпион США по шахматам. Гроссмейстер. Но он скован, зажат, напряжен, будто ждет какую-то каверзу исподтишка, и всем своим видом выражает острое сочувствие.
Прошу прощение за невольное сравнение, но он напомнил меня, пятнадцатилетнего из захолустья на берегу Есиля. Я был такой же тощий, бледный, болезненный, передвигался на костылях, и комплекс неполноценности тяготил меня. Все меня пугало, причиняло боль и страдание. Я чувствовал себя постоянно виноватым. Перед родителями. Перед сверстниками. И я был тогда примерно так же одет, большенос и угловат. И еще – постылые костыли-подпорки, одна нога короче, вечно в гипсе, в туторе, в перевязке, напрочь лишенный детства, мальчишеских забав и радостей.
И в отличие от Бобби никаких талантов. Правда, я был чемпионом школы по шахматам, и то потому, что во всей округе редко кто умел двигать фигурами по доске.
В фильме о Фишере все запомнилось. И дерзкий юноша, и раздираемый противоречиями молодой человек, и великий путаник-безумец, и бородатый старик, помешанный на юдофобстве и глобальных страхах, а особенно – пятнадцатилетний подросток, бледный, смущенный, неуклюжий, зажатый, трогательный, милый. Он не в ладу с собой, с семьей, со всем миром. Он трагически одинок, как всякий гений. Он будущий легендарный чемпион мира. Нестандартная, недосягаемая личность.
Фильм взбудоражил мою душу, и я уже несколько дней хожу под его впечатлением.
