Назначение вице-премьером старшей дочери президента Казахстана следует рассматривать как один из элементов транзита богатства семьи, сказал в интервью “Республике” политолог Андрей Грозин. Однако в возможное президентство Дариги Назарбаевой российский эксперт не верит.
О новом назначении Дариги Назарбаевой стало известно на прошлой неделе. Президент Казахстана поручил старшей дочери курировать в кабмине весь социальный блок, назначив ее вице-премьером правительства. Новость вызвала неоднозначную реакцию — многие увидели за этим начало операции «Преемник». Но так ли это на самом деле? И как видится ситуация со стороны? Мы обсудили неожиданное кадровое решение Нурсултана Назарбаева с заведующим отделом стран Средней Азии и Казахстана российского Института стран СНГ Андреем Грозиным.
- Андрей Валентинович, почему, на Ваш взгляд, президент Назарбаев решил назначить заместителем премьер-министра страны свою старшую дочь?
- Я полагаю, что назначение Дариги — это продолжение политики Назарбаева выстраивания и сдерживания противовесов. Карим Кажимканович, по моему личному ощущению, без противовеса стал слишком влиятельным. Нужен был тот, кто сможет стать противовесом. А те люди, что сегодня работают в правительстве, недостаточно противовесные противовесы, легковесные.
- А Дарига Нурсултановна — тяжеловес?
- Она в силу своего родственного положения, особого статуса в элите Казахстана ‑как раз противовес противовесу. Если сравнивать аппаратный, общеэлитный вес Бердыбека Сапарбаева и Дариги Назарбаевой, то понятно, кто перевешивает. Это то, что, на мой взгляд, лежит на поверхности, то, до чего можно дойти, не будучи глубоким знатоком особенностей этого сборища друзей, которое называется элитой Казахстана. Но, наверное, принимая решение о назначении дочери, Назарбаев брал в расчет и какие-то другие факторы.
- Например? Ее будущее в качестве преемницы?
- Здесь я согласен с Андреем Казанцевым (директор аналитического центра МГИМО МИД РФ — ред.) в том, что вряд ли к этому событию надо подверстывать навязчивую идею с операцией «Преемник». Дарига вряд ли будет следующим президентом Казахстана. Я, во всяком случае, в это не могу поверить, как не могу поверить в то, что следующим президентом Узбекистана станет Лола Каримова. Это невозможно по многим причинам. Хотя, конечно, Лола и Дарига — это люди с разным опытом, весом и положением, но общим является то, что эти фигуры могут быть лидерами, но только при своих живых папах и только теоретически. То есть, пока их папы будут реально, а не формально руководить, эти люди смогут выполнять любую функцию.
В принципе, политические системы, что в одной, что в другой стране выстроены таким образом, что президент может хоть своего охранника сделать преемником, если у него такое желание почему-то появится. Другое дело, и в этом я согласен с человеком, который у вас пишет под фамилией Адилов, не стоит слишком абсолютизировать возможности президента, что он может нагнуть всех и делать, что ему угодно.
Если говорить о Казахстане — не все он может. Он вынужден учитывать интересы своей семьи, людей из ближнего окружения и из ближнего окружения своего ближнего окружения. Потому как любое неосторожное действие и любое неосторожное кадровое решение может создать потенциал для серьезного внутреннего конфликта.
- Можете привести примеры?
- Например, почему так долго и так нудно решался вопрос по Аслану Мусину? Потому что решить с ним вопрос радикально так, как сейчас решается вопрос с бывшим премьером — посадить, открыть следствие, было нельзя: человек набрал очень большой вес, вокруг него собралось много людей, от позиции которых многое зависило. Поэтому, если вдруг у лидера появляется непреодолимое желание кого-то подвинуть, кого-то убрать, кого-то назначить, то все равно ему приходится считаться с позициями разных людей, разных групп, разных кланов.
Это банально, но на самом деле в Москве этих вещей многие не понимают. Я имею в виду тех, кто интересуется ситуацией в Центральной Азии. Здесь все-таки достаточно распространено мнение о том, что и Узбекистан, и Казахстан — это абсолютно самовластные государства, где лидеры стран могут, как Дикой у Островского, делать все, что пожелают. Ничего подобного, все гораздо сложнее.
- Да в чем сложности-то?
- Он каждый свой шаг и в кадровой политике, в том числе, вынужден сверять с множеством других моментов. Надо учитывать то, как то или иное назначение отзовется в других группах, головах, элитах и даже кошельках.
- Допустим, но многие задаются вопросом — почему Дариге досталась социалка? Была слишком активной в парламенте?
- Даригу Нурсултановну кинули на, скажем прямо, расстрельный блок — социальное направление. И это, на мой взгляд, фактор, который может указывать одновременно на две противоположные вещи. С одной стороны, это назначение льет воду на мельницу людей, которые говорят о преемничестве, мол, такое тяжелое направление, если вытащит его, то она и страной управлять сможет.
А с другой стороны, люди вспоминают историю советских элитных перемещений. Кого бросали на социалку? Тех, кого уже собирались слить. Это было направление, хуже которого было только сельское хозяйство. Обычно люди, ответственные за эти направления, если добивались каких-то успехов, то делали феерическую карьеру, вплоть до генсеков, иначе уходили навсегда из власти — на пенсию или куда-то далеко послами.
То есть эта должность дает интересные кадровые возможности. Не стартовые, Дарига все-таки не стартует. Она — не Байбек какой-то, ей не нужно доказывать папе свою нужность — она ему дочь. Доказывать свою значимость ей надо другим, если она рассчитывает остаться в политике и после того, как Нурсултан Абишевич перестанет когда-либо быть президентом. Доказывать ей надо, чтобы сохранить себя для политики. Надо сохранить позиции, финансы, защитить своих детей, их будущее. Ей надо строить свою собственную политику.
- Что ей мешало это делать в Мажилисе?
- Мажилис при всех реверансах в сторону казахстанского парламентаризма — это все-таки немного не та позиция, с которой можно рассчитывать на будущее, строить планы о том, как ты будешь жить, исходя из своего нынешнего статуса, лет через пять, а тем более через десять лет. Можно быть хоть главой нижней палаты, но если через пять лет на верхнем этаже кардинально поменяется власть, то у тебя останется только хорошее воспоминание о том, как ты возглавлял нижнюю плату. Это общая ситуация для всех парламентов постсоветских республик.
Вспомните, был такой Иван Рыбкин (председатель Государственной думы РФ 1‑го созыва (1994—1996) — ред.), во всех смыслах замечательный человек, к власти, казалось, шел. И где он? Совершенно выпал из контекста.
К чему я все это говорю? В парламентах, в органах, где слишком высока сменяемость в силу естественных причин — выборы и все такое, где не слишком велико влияние на финансовые потоки, на административную политику, в парламентских структурах, и Казахстан не является исключением, трудно выстроить серьезное, стабильное будущее. Это касается и верхней, и нижней палат парламента. Поэтому Дарига правильно сделала, что ушла из этого затхлого болота.
Сколько угодно можно говорить, что в Казахстане расширят полномочия парламента, но в силу аппаратных констант парламент, депутаты, руководители депутатских комиссий, даже руководители фракций — это люди, будущее которых неопределенно.
- Весьма нелестный отзыв.
- Посмотрите на Кыргызстан сейчас. Вот где полно наглядных примеров того, как проходит слава мира. Кто сейчас возглавляет правящую коалицию? Господин Кулов. Вспомните, как он котировался у населения, в политике в 2005 году, в 2010 году. А что сейчас?
Человек свою карьеру разменял на мелочь. Сегодня он оказался в очень сложной ситуации, ему приходится принимать решения, которые вызывают, мягко говоря, вопросы. Чего стоит его намерение собрать свою якобы пророссийскую партию якобы проамериканских депутатов. Это свидетельство явного отчаяния и безысходности.
- Возвращаясь к Дариге…
- А у Дариги, с точки зрения ее будущего, карьерных перспектив, гораздо лучшее перемещение. И кроме всего прочего — это опыт. Одно дело в парламенте обличать министра здравоохранения и рассказывать всякие глупости про детей уродов, и другое дело самой отвечать за здравоохранение, за социалку. Это иной уровень профессионализма и опыт, который ей пригодится, когда ее отец перестанет быть президентом.
- Вы не видите ее в качестве преемника, но в ее политическое будущее после Назарбаева верите?
- Мы можем только строить догадки, потому что не знаем, когда это будущее состоится — через месяц, а может и через пять-десять лет. Современная медицина творит чудеса. Но ее будущее вполне может сложиться и тогда, когда ее отец перестанет быть президентом.
Я думаю, что после Назарбаева придет человек, который не станет кардинально перелицовывать элитную систему. Ибо все те люди, имена которых постоянно мусолят в качестве преемников, — это продукты Назарбаева. Конечно, кто-то из них, став президентом, будет под себя переделывать какие-то конкретные вещи в стране, так, чтобы ему удобнее было управлять, удобнее было жить и работать его группе влияния, которая станет правящей. Но это будут не кардинальные изменения, потому что люди, вышедшие из этой системы, не станут ее ломать.
- Будет так же, как в Туркменистане?
- Думаю, да. Смысл-то простой: приходит человек, вышедший из этой системы, с ним сначала связываются какие-то надежды — он моложе, умнее, образованнее, чем предыдущий вождь. А система-то не меняется. Меняются декорации вокруг этой системы, а сущность остается прежней. В Казахстане будет ровно так. Ждать каких-то революционных потрясений бессмысленно.
- Не лишайте надежды…
- Приходится, потому, что в обществе нет заказа на эти потрясения. Жизнь, как недавно сказал казахский политолог Досым Сатпаев кому-то в интервью, гораздо богаче, чем интернет. То есть в обществе Казахстана нет такого заказа.
- А какой заказ есть?
- Социологи утверждают, что на постсоветских пространствах основным интересом населения является сохранение стабильности, недовольных лишь незначительное количество людей, которые либо голосуют ногами, либо пишут в блогах. Основная масса людей хочет стабильности и голосует за то, чтобы перемены, по возможности, были растянуты на десятилетия.
При таком запросе, который пока доминирует, надеяться на перемены, на то, что придет какой-то человек, разгонит весь этот террариум товарищей, которые окружают сейчас президента, бессмысленно. Этого не хочет население, и, естественно, сами эти товарищи, которые просто не дадут возможности такому человеку прийти к власти.
- Разве не бывает исключений из правил?
- Исключения казались возможными, когда начиналась первая фаза арабской весны. Тогда еще не началась гражданская война в Сирии, но поменялась всласть в Тунисе… Почему собственно Европа попала под обаяние тогдашних перемен на Ближнем Востоке? Во-первых, все думали, что застоявшееся болото автократии сейчас чудесным образом двинется, и так же, как в момент распада Советского Союза, ненасильственно наступит бархатная весна, выйдут люди с чистыми светлыми лицами, а власть, поняв собственную ничтожность, возьмет и сдаст все, что у нее есть, этим светлым лицам.
По сути дела, таких прецедентов было немало. Так было в некоторых восточно-европейских государствах, в Советском Союзе, в том же Тунисе. Но в других арабских странах ничего подобного не произошло, потому что там руководители оказались более жесткими людьми, чем даже советское руководство и бесхребетное, купленное на корню, руководство некоторых стран бывшего советского блока. Они решили сопротивляться революциям. Началась кровавая каша, которую мы сейчас наблюдаем, появилось так называемое «Исламское государство» (запрещенная в России организация) и так далее.
То есть надежда на то, что придет новый человек и все изменит вокруг волшебным образом, в постсоветских обществах, переживших в 90‑х очень тяжелые экономические и социальные потрясения, сошла на нет. Отсюда и отсутствие запроса на перемены в России и Казахстане.
- Однако есть же мнение, что отсутствие запроса — это результат государственной пропаганды.
- Она, конечно, сыграла свою роль. Наблюдая последствия арабской весны, и отдельных опытов в Таджикистане и Кыргызстане, и после соответствующей идеологической обработки, мол, посмотрите, вы хотите, чтобы у нас было, как в Таджикистане в 92‑м или Кыргызстане в 2010‑м, общественное мнение изменилось. Так элиты стараются выжить. И не только сохранить богатство и власть, но и осуществить транзит и богатства, и власти в будущее. Поэтому я рассматриваю назначение Дариги Нурсултановны как один из элементов того, как правящий класс осуществляет свой транзит в будущее.
- Иными словами, за будущее дочери Назарбаева вы не переживаете?
- У Дариги в ближайшее время достаточно предсказуемое будущее. Она будет, с одной стороны, уравновешивать непосредственного начальника, чтобы он не очень сильно накапливал вес, а с другой — будет строить карьеру на будущее, закладывать перспективы сохранения и себя лично, и своей семьи на тот период, когда папа перестанет быть президентом. Уйдет Назарбаев, а семья-то останется. Куда деваться всему шапраштинскому колхозу? Некуда, поэтому ему надо выстраивать бастионы влияния.
- Каким образом?
- Вполне возможно, что будет продвижение племянников по линии, с одной стороны, бизнеса, с другой — силовых структур.
- Позволят?
- Дарига Нурсултановна заняла пост, который стал вторым, после должности премьера, но не по статусу, а по значимости. То есть вице-премьер по социальным вопросам с аппаратной точки зрения это третьестепенная должность среди заместителей, но в силу происхождения Дариги она стала второстепенной. Я не могу представить ситуацию, чтобы глава правительства своего нынешнего зама по социальным вопросам прилюдно, допустим, на коллегии кабинета министров, ругал за недочеты в образовании или здравоохранении. Этого не будет.
- Не скажется ли это на эффективности работы социального блока?
- Все помнят, что Дарига Нурсултановна в парламенте очень ярко, публично, жестко, невзирая на лица, давала разгон руководству профильных ведомств. Теперь она это будет делать не с парламентской трибуны, а с позиций непосредственного начальника министров здравоохранения и образования. Как они будут реагировать? Наверное, так же, как они реагировали, когда она делала это с позиций заместителя председателя нижней палаты: потупив голову и поникнув плечами, будут обещать исправиться.
Как это скажется на эффективности? Посмотрим. Нельзя огульно говорить, что она — папина дочка и теперь может делать, что захочет. Она человек достаточно грамотный, и я не думаю, что в подведомственном ей блоке правительства начнется бардак и произвол. Она понимает, что на нее сейчас будет направлено внимание в гораздо большей степени, чем когда она работала в парламенте.
- Кстати, Назарбаева критикуют за это назначение, припоминая ему его же слова о том, что назначать родственников во власть — недопустимо.
- Я согласен с тем, что, с точки зрения морально-этических норм и закона о государственной службе, ситуация, когда отец назначает свою дочь на такой пост росчерком пера, весьма неприглядная. Родственников продвигать — не комильфо. Но в той же России в экспертной среде все отнеслись к этому назначению спокойно. Единственный контекст, который на слуху: преемник она или не преемник.
Я даже устал говорить о том, что не следует это назначение трактовать так примитивно: папа назначил дочь, значит завтра дочь станет папой. Казахстан гораздо более сложная страна, чем некоторые его соседи, не все шаги его лидера надо объяснять, исходя из такой тупой, дуболомной логики.
- А из какой логики исходите вы?
- Повторюсь, я думаю, что в этом назначении сыграл свою роль целый спектр разных мотиваций. И я не думаю, что это решение далось президенту достаточно просто. В любом случае, вспомните все казахстанские прогнозы, которые давало и ваше издание за последний год по поводу будущего Дариги Нурсултановны.
Были разные мнения, но, насколько я помню, все предполагали возможность ее карьеры по законодательной линии. А получилось немного по-другому. Это повод для размышлений о том, насколько наши прогнозы соответствуют тем хитрым и скрытым ходам и настроениям, которые существуют на верхнем этаже власти. Честно говоря, даже руки опускаются.
Я тоже предполагал, что следующим шагом в карьере дочери президента будет, может быть, руководство нижней палатой следующего созыва. Я исходил из логики событий, согласно тому, как двигалась ее карьера, как формировалась ее команда, какие формальные заявления она делала, какие сферы интересов попадали в качестве первоочередных в зону ее внимания. Но получилось, так, что она вышла на уровень, по сути дела, лишь на ступеньку ниже, чем глава правительства. И у нее появилась возможность в перспективе эту ступеньку перешагнуть.
ИА “Республика”, 16.09.2015
