«Общественная позиция»
(проект «DAT» №14 (331) от 07 апреля 2016 г.
Возвращаясь к напечатанному
В прошлый раз один из немногих адвокатов, занимающихся вопросами исполнения наказаний, Айман Умарова в интервью «D» рассказала о пытках в местах лишения свободы, а также условиях содержания заключенных. В этом номере речь идет о взысканиях, которые налагает администрация колоний на осужденных, причем не всегда по объективным причинам, а на свое усмотрение. И чем это чревато.
На прошлой неделе Национальное бюро по противодействию коррупции распространило сообщение о том, что на получении взяток от заключенных задержаны два начальника исправительных учреждений – в Восточно-Казахстанской области подполковник юстиции Салтабаев и в Актобе майор юстиции Алпысбаев. В первом случае по версии следствия начальник колонии обещал заменить заключенному оставшийся срок на более мягкое наказание, во втором – увести от ответственности за нарушение правил содержания заключенных.
– Айман Муратовна, что не так в учреждениях, где осужденные отбывают наказание? Недавно ведь были изменения в Уголовно-исполнительный кодекс (УИК)?
– Исполнение наказаний – это последняя стадия уголовного процесса. Это та точка отсчета для осужденного, когда он должен начать исправляться, неся ответственность за содеянное и в конце отбытия срока, в идеале, общество должно получить исправленного и раскаявшегося в содеянном гражданина.
Однако уголовно-исполнительная система до настоящего времени не справляется с целями и задачами, поставленными перед нею. Одна из важных проблем – это определение средств исправления осужденных.
Выбирая средства для исправления осужденных, слишком часто имеют место перегибы в сторону отягчения условий содержания, а также нарушения принципов уголовно-исполнительного законодательства. В соответствии с Уголовно-исполнительным кодексом учреждения подразделяются на: учреждения минимальной безопасности, средней, средней для несовершеннолетних, максимальной, чрезвычайной, полной и смешанной безопасности.
В пределах учреждений средней, максимальной или чрезвычайной безопасности, а также в учреждении средней безопасности для несовершеннолетних осужденные могут находиться в обычных, строгих, облегченных и льготных условиях. Перевод из одних условий в другие условия производится комиссией учреждения (которая, как правило, состоит из сотрудников этого же учреждения во главе с начальником).
Когда речь идет об улучшении условий осужденного, то есть перевод из обычных условий на облегченные или на льготные – это не является нарушением прав, действует принцип дифференциации, индивидуализации. Но когда из обычных условий переводят (как часто бывает) на строгие условия содержания, фактически применяется другой вид наказания, администрация учреждения изменяет условия содержания в худшую сторону без суда. В УИК это предусмотрено и, согласно статье 131, водворение в дисциплинарный изолятор на срок до пятнадцати суток и перевод в одиночные камеры на срок до шести месяцев являются мерами взыскания.
Что это означает для наказанных осужденных? Это означает так называемая «тюрьма в тюрьме».
– А как выглядит на деле добиться поощрения? В УИК что нужно делать, чтобы получить поощрение? И возможно ли, что за одно и то же действие одному могут дать поощрение, а другому – нет?
– Никакой конкретики. Всё субъективно. Одному можно дать поощрение, а другому нет. Ярким примером может быть судебный процесс по жалобе Владимира Козлова на действия (бездействия) администрации ЛА 155⁄14 в поселке Заречный за отказ дать поощрение. Во время судебного процесса были приведены масса доводов в пользу Владимира Козлова, на что один из сотрудников сказал, что он не играл в футбол и поэтому ему отказано в поощрении. Я ему возразила: «У Козлова – варикоз нижних конечностей, и его здоровье не позволяет ему играть в футбол».
– Как вы думаете, для чего такие взыскания? Может ли это быть вымогательством денег со стороны сотрудников учреждений у осужденных или их членов семей?
– Вымогательство не исключено нигде. Какую бы сферу мы ни затронули, всегда есть место такому явлению. Бывает и так, что осужденного делают нарушителем еще в следственном изоляторе, потом он как нарушитель попадает уже в учреждение – и там жди новых приключений. Своего рода «профилактика». То есть создается некая «плохая история» для осужденного. Типа он уже такой прибыл. Следственный изолятор и учреждения находятся в одной системе.
– Что из себя представляет СУС – те самые строгие условия содержания, на которые осужденного переводят из-за взысканий?
– Комната около 50 квадратных метров, где содержатся более 30 человек. Вот в таких условиях содержался Козлов. После его многочисленных жалоб в ДУИС администрация колонии выделила еще одну комнату. Теперь это около 90 квадратных метров. Зато маршировки у них ужесточились. Теперь осужденные в ЛА 155⁄14 маршируют под барабан, а при докладе осужденный должен вытянуться в струну и после слов «осужденный такой-то встал на путь исправления» должен топнуть ногой. Что это как не издевательство?
– Вы занимаетесь делом Акылбаева Арсена, который так же, как и Владимир Козлов, отбывал наказание в поселке Заречный. Он попал в учреждение здоровым, пришел на ногах, а потом после ввода войск в ЛА 155⁄14 оказался в колонии города Балхаш и повесился на собственных шнурках. По моим данным, он не мог ходить без помощи других. Об этом говорят и члены НПМ, которые ранее его посещали. А тут повесился, еще и на шнурках, которых в колонии быть не может. Он в своих жалобах и предсмертном письме указывает, кто его пытал, как его пытали. Ранее рассказывал, что снять взыскание в учреждении – 100 долларов США за одно взыскание. По его словам, сотрудник учреждения Какимжанов М. обещал снять взыскания, если Акылбаев заберет свое заявление назад и не будет иметь претензий. Как вы считаете, это правда?
– Я считаю, что это правда. Иначе как объяснить, когда за малейшие нарушения или за «надуманные» нарушения администрацией учреждения накладываются взыскания. Взыскания влияют на режим содержания, а также не позволяют осужденным выйти на условно-досрочное освобождение. Сотрудники учреждений понимают, что у осужденных другого выхода нет. Создаются условия для коррупционных правонарушений.
Теперь осужденные еще обременены необходимостью получения поощрения. То есть освобождение в руках сотрудников и администрации учреждения. А они уж изощряются как могут. Политика страны направлена на снижение тюремного населения, Генеральная прокуратура ведет работу по этому вопросу, но на местах все решается по-другому – на жалобы на действия администрации учреждения органы прокуратуры не реагируют должным образом. Это наглядно демонстрируют последние судебные процессы по ходатайству осужденных из ЛА 155⁄14 на условно-досрочное освобождение. Учреждение просит отказать, прокурор тоже, а решение суда предсказуемо.
– Как вы думаете, в чем основная проблема нашей пенитенциарной системы? Почему сотрудники учреждений жестоки, пытают осужденных?
– Сотрудников уголовно-исполнительной системы не научили видеть в осужденных людей. Наказание за преступление и изоляция от общества – это разные вещи. Можно наказать, но не изолировать. Особенно когда касается некоторых категорий и видов преступлений: взятка, экономическая контрабанда и другие. Какова необходимость за грабеж, когда материальный ущерб один или несколько сотовых телефонов.
Система не воспитывает, а наказывает, что приводит к тому, что мы хотим воссоздать хорошее общество через тюрьму. Создать хорошее общество через развитие пенитенциарной системы невозможно. Мы должны строить тюрьмы вместо школ и детских садов.
Я была в декабре 2015 года в Жангиз-Тобе, в так называемой «красной зоне». Несколько учреждений расположены (в том числе и для женщин осужденных) рядом. Разруха, пустые недостроенные, брошенные дома и, по иронии что ли, поселок называется «Солнечный», по-казахски «Шуак». Если осужденным дать возможность выйти и самим преобразовать этот поселок, то в «Солнечном» стало бы теплее.
– Какова на сегодняшний день ситуация с взысканиями политзаключенного Владимира Козлова? Вы говорили ранее, что вы обжаловали взыскания в отношении своего подопечного. Он вышел из СУС?
– В настоящее время комиссия учреждения определила Козлову «нулевую» степень поведения, то есть он не является нарушителем. Соответственно, ему должны были изменить условия содержания, то есть из строгих условий содержания перевести на обычные. Но этого не происходит.
– То есть принцип дифференцированного подхода не работает?
– В сторону ухудшения он быстро сработал, а в сторону улучшения нет. Возможно, выборочный подход.
– Есть вероятность того, что вместо взысканий в отношении осужденных могут придумать другой способ, например, объявить психически больным или нервным, или суицидником, как это было с Акылбаевым Арсеном. Как думаете, может быть такое?
– Например, в заключениях медработников на Акылбаева говорилось, что у него неврастения, органическое расстройство личности и поведения… Предполагаю, что это было сделано, чтобы в дальнейшем поставить под сомнение его доводы, указанные в жалобах на администрацию учреждения. Это естественно, что человек, находясь в таких условиях и подвергаясь пыткам, не может быть спокойным. Ни я, ни его мать в самоубийство не верим. Так что все возможно.
– Вернемся к жалобам Козлова. Мне стало известно, что он жаловался в разные инстанции, в том числе Администрацию президента РК, в Генеральную прокуратуру РК, в КУИС на условия содержания и на пытки со стороны сотрудников в отношении осужденных во время ввода войск в учреждение ЛА 155⁄14 в п. Заречный, имевшее место в октябре месяце 2015 года?
– Да, действительно, Козлов писал жалобы в разные инстанции по поводу действий сотрудников учреждения ЛА 155⁄14 во время ввода войск (так называемого «большого шмона»). В одной из жалоб, адресованных Администрации президента РК, он описывал ситуацию 26 октября 2015 года: как топили, издевались и засовывали головой в сливное отверстие отхожего места и руки загоняли по самое плечо и становились ногой на плечо осужденного. Эту жалобу АП направила в Генеральную прокуратуру, ГП в Алматинскую областную прокуратуру, а Алматинская областная прокуратура в прокуратуру города Капшагай.
29 марта 2016 года Козлова посетили старший помощник прокурора города Капшагай и следователь ГУВД города Капшагай. Они взяли у него на бланке подписку о том, что Козлов предупрежден об ответственности за ложный донос по статье 419 Уголовного кодекса РК. После чего они хотели взять с Козлова показания: на что он отказался давать показания без адвоката и дал мои координаты.
И только потом вручили ему ответ о том, что его доводы не нашли подтверждения, который был датирован 14 мартом 2016 года. То есть ответ на его жалобу был готов и «проверка» закончена, но несмотря на это, они хотели взять показания у Козлова. Нам неизвестно, каким образом проводилась проверка, ведь до 14 марта никаких данных об осуществлении проверки по жалобе не было. Вот вам пример, как осуществляется, вернее, не осуществляется проверка по жалобе осужденного. Но большая проблема заключается в существовании статьи 419 УК РК (заведомо ложный донос), максимальное наказание по которой может быть до 10 (десяти) лет. Осужденные (не только осужденные, а люди) могут пожаловаться, и если доводы не подтвердятся, то их ждет статья 419. А ведь почти всегда люди пишут правду, а органы, которые занимаются этими жалобами, либо попросту не занимаются или работает принцип рука руку моет. То есть недоработка, нежелание сотрудников того же ведомства выполнить свою работу влечет последствия для обратившихся людей.
Статья 419 УК РК служит шокотерапией, что будешь жаловаться, то будет еще хуже.
– По-вашему, каким должно быть наказание?
– В наших экономических условиях длительное лишение свободы бесполезно и вредно для нас самих же. Очень дорого обходится стране содержание осужденных. Наказание должно быть основано не на изоляции от общества, как это сейчас происходит в большинстве случаев, а на соблюдении разумных экономических принципов и соблюдении прав потерпевшей стороны, а не государства. Я считаю, что политика страны – снижение тюремного населения достаточно обоснованная и гуманная, но на местах, в учреждениях не торопятся внедрять в жизнь. Более того, наоборот, всячески препятствуют освобождению осужденных на условно-досрочно или замену неотбытой части наказания более мягким, что идет в разрез принятого курса и интересам общества. Процесс снижения тюремного населения был бы эффективнее, если бы сотрудники органов прокуратуры на местах должным образом осуществляли соответствующий и должный надзор за своевременным и обоснованным освобождением осужденных, учреждения, не препятствуя этому положительному процессу, а суды выносили бы законные решения, основанные на принципах уголовно-исполнительного производства, а не на необъективных характеристиках на «нелояльного» осужденного администрации учреждения.
Подготовил – Владимир ХАРЧЕНКО,
«D»
