ДОСХАН ЖОЛЖАКСЫНОВ: переплавляя Время в Судьбу

«Обще­ствен­ная позиция»

(про­ект «DAT» №27 (344) от 07 июля 2016 г.

 

На соис­ка­ние Госу­дар­ствен­ной премии

(Про­дол­же­ние. Нача­ло в номе­ре от 30 июня с.г.)

МНЕ ВСЕ РАВНО, буду ли я богат или беден…

 

Сего­дня мы всё чаще видим Нур­сул­та­на Назар­ба­е­ва под бла­го­сло­вен­ны­ми сво­да­ми Домов Алла­ха Все­выш­не­го. Мы уже с нескры­ва­е­мым инте­ре­сом и стро­го-взыс­ка­тель­но, с глу­бо­ким удо­вле­тво­ре­ни­ем наблю­да­ли его шеству­ю­ще­го неспеш­но к Каа­бе, совер­ша­ю­ще­го таваф в Мек­ке. Мы наблю­да­ем три­умф нашей моло­дой сто­ли­цы по отра­же­нию в золо­тых купо­лах Хаз­рет Сул­та­на, а теперь уже – и «Нұр Аста­на». Круп­ней­шую мечеть кон­ти­нен­та в Москве Назар­ба­ев открыл осе­нью-2015 вме­сте с Пути­ным, Эрдо­га­ном, Махмуд-Абба­сом и Евку­ро­вым, с пред­ста­ви­те­ля­ми госу­дар­ствен­ных элит прак­ти­че­ски всей уммы планеты.

 

Все мы зада­ём мно­го ост­рых, вол­ну­ю­щих нас вопро­сов бытия Все­выш­не­му: но пара­док­саль­ным обра­зом оста­ём­ся глу­хи­ми, когда он нам отве­ча­ет. А ведь он нам – отве­ча­ет! Про­сто нам удоб­но делать вид, что не слы­шим, пере­кла­ды­вая на Него ответ­ствен­ность – ответ­ствен­ность за наш без­нрав­ствен­ный, без­ду­хов­ный образ жиз­ни, поро­ки и стя­жа­тель­ство. Заду­мы­ва­ясь о неми­ну­е­мой для всех нас встре­че со Все­выш­ним, надо каж­дый день – не толь­ко в дни и ночи свя­щен­но­го Рама­за­на – напо­ми­нать себе глав­ные, нетлен­ные цен­но­сти Кора­на. Золо­то тлен­но. Вре­мя и ветер Исто­рии обра­ща­ет стро­е­ния в пыль. Зна­ме­ни­тые еги­пет­ские пира­ми­ды и визу­аль­но, и исто­ри­че­ски мораль­но уста­ре­ли на наших с вами гла­зах. Память и любовь люд­ская – пере­мен­чи­ва. Что же веч­но? Зем­ля? Народ?

«Изве­чен Аллах один // Ему чуж­ды любые нуж­ды, // Мы же нуж­да­ем­ся лишь в Нем».

Эту Суру 112 «Очи­ще­ние. Аль Ихлас» свя­щен­но­го Кора­на с бла­го­го­ве­ни­ем цити­рую по пере­во­ду Иман Вале­рии Поро­хо­вой. Автор пере­во­да смыс­лов и ком­мен­та­ри­ев, ака­де­мик Поро­хо­ва ука­зы­ва­ет, что суще­ству­ет и ещё одно, не менее авто­ри­тет­ное тол­ко­ва­ние «Ас Самад»: «Он – Тот, в Ком все испы­ты­ва­ют нужность».

Пре­сло­ву­тое «обще­ствен­ное мне­ние» и мно­го­чис­лен­ная род­ня в ожи­да­нии тоя, нена­сыт­ные бан­ки и вез­де­су­щая рекла­ма, «жиз­нен­ные при­о­ри­те­ты» и соб­ствен­ные ком­плек­сы, нена­сыт­ная гор­ды­ня и веч­но тер­за­е­мый голо­дом жад­ный чело­ве­че­ский зрак стре­мят­ся нас заста­вить сосре­до­то­чить­ся на пустом, брен­ном, мате­ри­аль­ном. Страх поте­рять рабо­ту застав­ля­ет мало­душ­но­го терять чело­ве­че­ский облик, уни­жать­ся само­му и уни­жать дру­гих, ран­гом ниже и бумаж­ни­ком пожиже.

И так про­ис­хо­дит не пер­вый уже день. Это тво­рит­ся мно­гие века под­ряд. «Вас бед­но­стью пуга­ет Сатана// И побуж­да­ет вас к поступ­кам непри­стой­ным…»¹.

Что же есть бедность?

Что есть богатство?

В Гол­лан­дии в XVII веке луко­ви­ца тюль­па­на сто­и­ла столь­ко, сколь­ко сего­дня сто­ит мало­лит­раж­ное авто: было дешев­ле зака­зать у юве­ли­ра укра­ше­ние в виде рос­кош­но­го буто­на для дамы серд­ца, неже­ли пода­рить воз­люб­лен­ной све­же­сре­зан­ный цве­ток. Зна­ме­ни­тый Рем­брандт бога­тел не про­да­жей сво­их кар­тин, а выра­щи­ва­ни­ем цве­тов – элит­но­го, эли­тар­но­го, экс­клю­зив­но­го това­ра. Сахар во вре­ме­на Напо­лео­на был таким пред­ме­том рос­ко­ши, что пода­ва­ли его на сереб­ре лишь самым доро­гим гостям и затем пря­та­ли сахар­ни­цу под надёж­ный замок как дра­го­цен­ность: нын­че те самые сереб­ря­ные анти­квар­ные сахар­ни­цы сто­ят в тыся­чи раз доро­же саха­ра. Сего­дня чистую воду жите­ли боль­ших горо­дов не ценят вовсе: но те обре­чён­ные каза­хи, что стра­да­ют нын­че от отвра­ти­тель­но­го каче­ства это­го источ­ни­ка жиз­ни в сво­их кро­шеч­ных точ­ках на кар­те, рас­ска­жут любо­му жела­ю­ще­му про истин­ную цен­ность род­ни­ко­вой живи­тель­ной вла­ги. Зав­тра же имен­но этот оксид водо­ро­да ста­нет самым боль­шим сокро­ви­щем и ред­ко­стью на зем­ле: мил­ли­ар­де­ры поку­па­ют сего­дня в Евро­пе целые леса, дабы про­зрач­ные струи род­ни­ков и ручьёв в буду­щем при­нес­ли им пото­ки финан­со­вых поступ­ле­ний и ста­биль­ный доход. Вод­ные ресур­сы Кир­ги­зии так­же со вре­ме­нем обер­нут­ся стра­те­ги­че­ским пре­иму­ще­ством небо­га­то­го наше­го сосе­да: и неиз­вест­но, за что будет чело­век пла­тить боль­ше – за нефть или воду. Если доба­вить сюда ещё и наши вза­им­ные исто­ри­че­ские оби­ды, свя­зан­ные в первую оче­редь с тра­ги­че­ским кон­цом неза­бвен­ной памя­ти Кене­са­ры, то отно­ше­ния вполне могут вый­ти за рам­ки меж­ду­на­род­но­го протокола.

Нет ниче­го в этом брен­ном под­лун­ном мире без­услов­но доро­го­го и ста­биль­но надёжного.

С дру­гой сто­ро­ны, истин­ные, в том чис­ле пат­ри­ар­халь­ные, каче­ства мы так­же пере­ста­ли ценить. Мы при­вык­ли счи­тать бед­но­стью отсут­ствие у чело­ве­ка даже пло­хонь­ко­го авто­мо­би­ля, депо­зи­та в бан­ке, сото­вой труб­ки: убо­гой мы назы­ва­ем жизнь от зар­пла­ты до зар­пла­ты, поте­ша­ем­ся над неуме­ни­ем рабо­тать с ком­пью­те­ром. Мы забы­ва­ем, что всё это – про­сто тлен. Не загля­ды­вая чело­ве­ку в душу, не оце­ни­вая его чело­ве­че­ское досто­ин­ство и духов­ное богат­ство, мы спе­шим порой отне­сти тако­го пер­со­на­жа едва ли не к люм­пе­нам. И не заме­ча­ем, что нам самим порой воз­вы­сить­ся до его чисто­ты и его сто­и­че­ско­го подвиж­ни­че­ства – невоз­мож­но в прин­ци­пе. Погряз­ли в чван­стве и често­лю­бии, опу­тан­ные пау­ти­ной непро­сти­тель­ных грехов.

Так что же такое бедность?

С дру­гой сто­ро­ны, раз­ве ста­ли дей­стви­тель­но бога­ты­ми те из нас, кто, пре­успев в стя­жа­тель­стве и покло­не­нии золо­то­му тель­цу, фак­ти­че­ски поте­рял кон­троль над собой и кон­такт с соб­ствен­ны­ми чада­ми? Чьи име­на поло­щут в прес­се и соц­се­тях, кем тычут и уже пуга­ют детей – как рань­ше пуга­ли ска­зоч­ны­ми пер­со­на­жа­ми бір көзді дәу и мыстан кемпір?!.

Нам про­сто дав­но уже никто не напо­ми­нал, что древ­ние рим­ляне под сло­вом luxus – люкс пони­ма­ли сла­бость, отсут­ствие самодисциплины.

В лек­си­кон это сло­во изна­чаль­но при­шло из кре­стьян­ско­го оби­хо­да. Под luxus паха­ри и вино­гра­да­ри под­ра­зу­ме­ва­ли избы­точ­ность, излиш­нюю и ненуж­ную рас­ти­тель­ность, буй­ство незре­лых, но чрез­мер­но густых зла­ков или же недо­стат­ки сво­е­го вино­град­ни­ка, – когда вся сила лозы ухо­дит в лист­ву (ботву) в ущерб гроз­ди. Затем про­сто­на­род­ный тер­мин ста­ла при­ме­нять и эли­та. Luxus – это пло­хо выдрес­си­ро­ван­ная лошадь, отвра­ти­тель­но вос­пи­тан­ный чело­век во всех его изли­ше­ствах – пред­по­чи­та­ю­щий непри­выч­ные удо­воль­ствия, рос­кошь в одеж­де и еде, неуме­рен­ный в сво­ей жаж­де жиз­ни. Такая рос­кошь luxury осуж­да­лась по нрав­ствен­ным сооб­ра­же­ни­ям, под этим общим тер­ми­ном пони­ма­ли леность, стрем­ле­ние к лёг­кой и неза­слу­жен­ной нажи­ве, – имен­но из-за того, что эти каче­ства отвле­ка­ли достой­но­го рим­ля­ни­на от его важ­ней­ших обязанностей.

Так что же такое богатство?

Обра­тим­ся вновь к поэ­ти­че­ско­му, дей­стви­тель­но бога­то­му – язы­ком, постро­е­ни­ем фраз, сло­вар­ным запа­сом – пере­во­ду Иман Вале­рии Поро­хо­вой свя­щен­ней­шей кни­ги мусуль­ман все­го мира. В её ком­мен­та­ри­ях (таф­сир) есть один, кото­рых здесь хочет­ся при­ве­сти целиком.

Бед­ность – это лишен­ность нуж­но­го. Лишен­ность же ненуж­но­го не назы­ва­ет­ся бед­но­стью. Удо­вле­тво­ре­ние нашей потреб­но­сти в нуж­ном напря­мую свя­за­но обсто­я­тель­ства­ми наше­го пре­бы­ва­ния в этом мире, отно­ше­ни­я­ми в сло­жив­ших­ся усло­ви­ях, рас­по­ло­жен­но­стью нрав­ствен­ных кри­те­ри­ев людей, окру­жа­ю­щих нас, и т.п., т.е. для обла­да­ния нуж­ным мы нуж­да­ем­ся в ком-то или чем-то. Это тот вид бед­но­сти, от кото­рой предо­сте­ре­гал про­рок Мухам­мад: «Я закли­наю тебя от бед­но­сти!» Если же суще­ству­ет некто, чье бытие не исхо­дит от дру­го­го, не замкну­то рам­ка­ми про­стран­ства и вре­ме­ни, то он абсо­лют­но богат, так как не испы­ты­ва­ет нуж­но­сти ни в ком и ни в чем. Ему чуж­до само поня­тие зем­ной нужности.

Сле­до­ва­тель­но, в бытии есть толь­ко Один Бога­тый, все же осталь­ные нуж­да­ют­ся в Нем, что­бы чер­пать про­дол­же­ние сво­е­го бытия в Его сущ­но­сти. Но есть и дру­гое выска­зы­ва­ние про­ро­ка: «Бед­ность – почти неве­рие», и здесь речь уже идет о дру­гом виде бед­но­сти – о нище­те духа, об отсут­ствии при­зна­ния в нуж­де во Все­выш­нем, сво­е­го бес­си­лия перед Его воле­изъ­яв­ле­ни­ем, нахо­дя­щим свое выра­же­ние в так назы­ва­е­мых уда­рах судь­бы. Оди­на­ко­вое отно­ше­ние «зна­ю­ще­го» к богат­ству и бед­но­сти, вели­чию и уни­же­нию, вос­хва­ле­нию и пори­ца­нию вслед­ствие при­вя­зан­но­сти к Алла­ху, лег­кость выхо­да из вла­де­ния иму­ще­ством без жало­бы и есть истин­ная вера, ибо жало­ба на обсто­я­тель­ства есть упрек Создав­ше­му их, «пори­ца­ние изде­лия есть упрек Создав­ше­му его». Бли­жай­ший спо­движ­ник про­ро­ка Мухам­ма­да Умар ска­зал: «Мне все рав­но, буду ли я богат или беден, ибо я не знаю, что для меня луч­ше»².

 

В ИСТОРИЮ –

с парад­но­го входа

 

Любое чело­ве­че­ское тво­ре­ние, будь то лите­ра­ту­ра, музы­ка или живо­пись, – это все­гда автопортрет

Сэмю­эл Бат­лер, англий­ский писатель,

клас­сик вик­то­ри­ан­ской эпохи

 

…В те годы, когда не было у Казах­ста­на ещё неза­ви­си­мо­сти, когда мы не воз­глав­ля­ли ОБСЕ, не нес­ли Олим­пий­ский огонь, не гото­ви­лись к ЭКСПО, – уже тогда были люди, кото­рые ста­но­ви­лись и лицом, и визит­ной кар­точ­кой стра­ны. По ним о Казах­стане суди­ли и узна­ва­ли: и не толь­ко на про­стран­стве СССР, но и за его пре­де­ла­ми – в стра­нах Евро­пы. К при­ме­ру, чеш­ская кино­ком­па­ния «Barrandov film» («Бар­ран­дов филм») сня­ла коме­дию «До сви­да­ния, Медео!», выбрав в каче­стве глав­ных геро­ев Розу Рым­ба­е­ву и Дос­ха­на Жол­жак­сы­но­ва (1981). Сего­дня Barrandov – по-преж­не­му наи­бо­лее успеш­ная фаб­ри­ка кино­про­из­водств в Восточ­ной Евро­пе: отсю­да, с её пло­ща­док шага­ют к зри­те­лю герои «Мис­сия: невы­пол­ни­ма», «Сибир­ский цирюль­ник», «Иден­ти­фи­ка­ция Бор­на», «Чужой про­тив хищ­ни­ка» и «Гибель империи».

А тогда, 32 года назад, имен­но с обра­зом Дос­ха­на Жол­жак­сы­но­ва и Розы Рым­ба­е­вой тот совет­ский лик вели­ко­леп­ной Алма-Аты шаг­нул в кине­ма­то­гра­фи­че­скую веч­ность. «До сви­да­ния, Медео!»³ – неве­со­мая коме­дия, пода­рив­шая совет­ско­му зри­те­лю вол­шеб­ство хру­сталь­но­го голо­са талант­ли­вой и хруп­кой Розы Рымбаевой.

Дос­хан помог оста­вить в памя­ти зри­те­ля непо­вто­ри­мые, но, к сожа­ле­нию, так лег­ко забы­ва­е­мые кар­ти­ны вче­раш­ней Алма-Аты: этой свет­лой хохо­туш­ки, яркой непо­се­ды, неза­га­жен­ной и непо­роч­ной келин­ки под шаны­ра­ком седой и бла­го­род­но-муд­рой бай­би­ше Ата­ме­кен. Сто­ли­ца Казах­ста­на вста­ёт здесь во всей сво­ей воз­душ­ной красе.

Сей­час уже никто не пове­рил бы, что летом, в коль­це зелё­ных скло­нов Заилий­ско­го Ала­тау мож­но на бело­снеж­ном покры­тии кат­ка под откры­тым небом выде­лы­вать пиру­эты на конь­ках: но лен­та «До сви­да­ния, Медео!» сохра­ни­ла нам эти бес­цен­ные сви­де­тель­ства тор­же­ства инже­нер­ной мысли.

Облик ста­рой, насто­я­щей Алма-Аты сего­дня с тру­дом оты­щешь в угол­ках иско­рё­жен­но­го ново­де­лом мега­по­ли­са: но в кино­кар­ти­нах того вре­ме­ни – напри­мер, «Потер­пев­шие пре­тен­зий не име­ют» он береж­но сохра­нен и доне­сён до наше­го вре­ме­ни. Очень сим­во­лич­но, что снят он был в том самом исто­ри­че­ском 1986 году, а пре­мье­ра состо­я­лась в янва­ре 1987-го.

Выдер­жан­ная в тра­ди­ци­он­ных совет­ских идео­ло­ги­че­ских рам­ках, эта кар­ти­на по поис­ку и выко­вы­ва­нию исти­ны чест­ным и бес­ком­про­мисс­ным сле­до­ва­те­лем, роль кото­ро­го испол­нил Дос­хан Жол­жак­сы­нов, – сего­дня мно­гим цини­кам видит­ся доб­рой сказ­кой (сего­дня бы ска­за­ли – «фэн­те­зи») о рыца­рях исти­ны в пого­нах. Мол, вла­сти тра­ди­ци­он­но для тех вре­мён искус­но исполь­зо­ва­ли кино как инстру­мент для диа­ло­га вла­сти и рядо­во­го граж­да­ни­на, как спо­соб выпу­стить пар.

Кате­го­ри­че­ски не согла­шусь с такой уни­зи­тель­но-ниги­ли­сти­че­ской оценкой.

Спрос у каза­хов на спра­вед­ли­вость издрев­ле был выше сию­ми­нут­ной потреб­но­сти в зем­ных бла­гах (взять тот же при­мер сул­та­на Бара­ка): вра­ньё и дву­лич­ность счи­ты­ва­ют­ся нами влёт, в цене – чест­ность и доб­ро­по­ря­доч­ность. Реаль­ность дари­ла нам такие обра­зы ред­ко: кине­ма­то­граф спа­сал, дарил отду­ши­ну – и спа­си­бо тем, кто под­дер­жи­вал и под­дер­жи­ва­ет в нас эту веру в доб­ро и справедливость.

Вос­ста­нов­ле­ние соци­аль­ной спра­вед­ли­во­сти ста­ло глав­ной темой «Потер­пев­ших…» – филь­ма, сня­то­го по про­из­ве­де­нию масте­ров детек­тив­но­го жан­ра бра­тьев Вай­не­ров. Герой Дос­ха­на Жол­жак­сы­но­ва отста­и­вал имен­но эти веч­ные цен­но­сти: прав­ду, спра­вед­ли­вость, неиз­беж­ность воз­мез­дия за совер­шён­ное пре­ступ­ле­ние. С таких мая­ков наши моло­дые люди писа­ли свои соб­ствен­ные био­гра­фии и созда­ва­ли свою соб­ствен­ную жизнь. Наде­юсь и верю, что так­же будут сего­дня посту­пать и достой­ней­шие из наших моло­дых ребят снова.

 

ЭТНОГРАФИЯ:

сте­зя для дерзких

…Про­сто ветер мы назы­ва­ем «ла». А так каж­дый ветер име­ет своё назва­ние. С той сто­ро­ны дует «ари», отту­да – «тун­гур», с низо­вьев дует «кон­гыр», отту­да – «элва­ри».

Отту­да – «план­ги»: этот ветер посы­ла­ет жен­щи­на. Когда она в жили­ще сидит и что-то дела­ет – пого­да тихая. Когда она из дому выхо­дит и тан­цу­ет, то под­ни­ма­ет­ся ветер. Если она тан­цу­ет мед­лен­но и недол­го, ветер сла­бый. Если же доль­ше и быст­ро тан­цу­ет, то и ветер силь­нее. Если она тан­цу­ет весе­ло и дол­го – и ветер силь­ный. Место, отку­да ветер дует, мы, нив­хи, назы­ва­ем вет­ро­вая дыра. Осе­нью лебе­ди сквозь это отвер­стие в дру­гие зем­ли уле­та­ют. А вес­ной при­ле­та­ют обрат­но. Небе­са, горы, воды, зем­ли – все это мы назы­ва­ем «курн». И все это живое. Когда курн дела­ет вдох – насту­па­ет отлив. Когда выды­ха­ет – идет прилив»…

Дос­хан Жол­жак­сы­нов задол­го до тур­су­нов­ской «Келін» вос­со­здал на широ­ком экране жизнь очень близ­ко­го нам по духу и по дерз­но­вен­но­сти наро­да. В экра­ни­зи­ро­ван­ном романе Чин­ги­за Айт­ма­то­ва «Пего­го пса, бегу­ще­го кра­ем моря» два охот­ни­ка, остав­шись дале­ко от жилья без при­па­сов и надеж­ды вер­нуть­ся, при­ни­ма­ют реше­ние ценой сво­ей жиз­ни спа­сти жизнь мальчугана.

В этом малень­ком наро­де нив­хи на бере­гу Охот­ско­го моря пуль­си­ру­ет кровь тех гор­дых кочев­ни­ков, поко­ри­те­лей сти­хии и евразий­ских наро­дов, что бежит сего­дня и по нашим жилам. В филь­ме у геро­ев очень мало реплик. Жёст­кий ветер заты­ка­ет рот. Мороз выжи­га­ет кожу. Жёст­кое море тоже к роман­ти­че­ским рафи­ни­ро­ван­ным воз­ды­ха­ни­ям на ска­мей­ке не рас­по­ла­га­ет. Ров­но те же исход­ные усло­вия выко­вы­ва­ли в каза­хе любовь к жиз­ни, тер­пе­ли­вость и тер­пе­ние, опти­мизм и волю – те самые свой­ства, кото­рые наше­му наро­ду ста­ли при­су­щи мно­гие века тому назад и кото­ры­ми так лег­ко пома­ни­пу­ли­ро­вать тем, кто надол­го сел в удоб­ные крес­ла у руля.

Этот фильм с Дос­ха­ном Жол­жак­сы­но­вым вышел на экра­ны совет­ских кино­те­ат­ров враз­рез с гос­под­ству­ю­щей идео­ло­ги­ей мону­мен­таль­но-опти­ми­стич­но­го соц­ре­а­лиз­ма. Ни мар­те­нов­ских печей, ни ком­со­моль­ских речё­вок: вза­мен лишь тяжё­лый, изма­ты­ва­ю­щий диа­лог. Диа­лог чело­ве­ка и при­ро­ды. Непро­стой про­цесс выжи­ва­ния и тор­же­ства сла­бо­го, но упря­мо­го и настыр­но­го чело­ве­ка разум­но­го – над все­со­кру­ша­ю­щи­ми сила­ми сти­хии. Поиск гар­мо­нич­но­го сосу­ще­ство­ва­ния и сораз­ви­тия – с мате­рью-зем­лей и кор­ми­ли­цей-мор­ской сти­хи­ей. Непо­нят­ный и непри­выч­ный уху язык корен­но­го наро­да побережья.

 

Досту­чать­ся

ДО СВОИХ

На мой взгляд, очень важен и выби­ра­е­мый созда­те­ля­ми кар­ти­ны «Құнан­бай» язык. Есте­ствен­но и гар­мо­нич­но все испол­ни­те­ли гово­рят на вели­ко­леп­ном казах­ском язы­ке. Все они – потом­ствен­ные его носи­те­ли, вир­ту­о­зы сло­ва: каж­дая репли­ка – соч­на и отто­че­на. Ни уба­вить – ни прибавить.

Одна­ко ауди­то­рия кар­ти­ны, на мой взгляд, зна­чи­тель­но будет рас­ши­ре­на, если она всё же уви­дит свет на рус­ском язы­ке и осо­бен­но – на англий­ском. Казах­ская куль­ту­ра и казах­ская исто­рия обре­та­ет своё при­зна­ние и узна­ва­е­мость, пре­лом­ля­ясь через язы­ки мира: и пер­вое ино­языч­ное про­стран­ство, кото­рое пред­сто­ит поко­рить наше­му куль­тур­но­му слою, – это, конеч­но же, рус­ско­языч­ное пространство.

Впро­чем, и ума­лять роль и место рус­ско­го язы­ка в заво­е­ва­нии его посред­ством новых вер­шин и ново­го при­зна­ния для казах­ско­го духов­но­го насле­дия тоже было бы несправедливо.

Ума­лять роль и место рус­ско­го язы­ка в заво­е­ва­нии его посред­ством новых вер­шин и ново­го при­зна­ния для казах­ско­го духов­но­го насле­дия было бы неспра­вед­ли­во. Ведь сколь­ких поклон­ни­ков наших талан­тов мы поте­ря­ли с ухо­дом вели­ко­леп­ных тол­ко­ва­те­лей казах­ско­го язы­ка – таких, как неза­бы­ва­е­мый Герольд Бель­гер, «послед­ний казах», как окре­сти­ли его жур­на­ли­сты! Авто­ру этих строк в янва­ре 2015 года посчаст­ли­ви­лось запо­лу­чить его послед­нюю при­жиз­нен­ную рецен­зию – на соб­ствен­ный пере­вод рома­на клас­си­ка казах­ской сло­вес­но­сти и непре­взой­дён­но­го зна­то­ка оте­че­ствен­ной исто­рии Каб­де­ша Жумадилова.

К вели­ко­му при­скор­бию, мы уже не уви­дим в пере­во­де Героль­да-ага исто­ри­че­ский роман-квадри­птих «Шыңғыс хан» Мух­та­ра Магау­и­на. Четы­ре тома твор­че­ско­го насле­дия наше­го клас­си­ка оста­нут­ся terra incognita и tabula rasa для 300-мил­ли­он­ной рус­ско­языч­ной ауди­то­рии! Но ведь совсем недав­но ещё кни­ги Мух­та­ра Ауэ­зо­ва и мно­гих достой­ней­ших сынов казах­ской зем­ли в пере­во­де обре­та­ли сот­ни тысяч сво­их рус­ско­языч­ных чита­те­лей. Мож­но толь­ко дога­ды­вать­ся о тех поте­рях, кото­рые несёт наша куль­ту­ра сего­дня, обособ­ля­ясь от рус­ско­языч­но­го цени­те­ля, а через них – и от миро­вой чита­тель­ской аудитории.

Со сдер­жан­ной болью и под­спуд­ной тре­во­гой наш клас­сик и совре­мен­ник, тре­во­жи­тель наших душ и несо­мнен­ный авто­ри­тет лите­ра­тур­но­го ист­эб­лиш­мен­та (в хоро­шем смыс­ле это­го сло­ва) Мух­тар Магау­ин писал в сво­ём пре­ди­сло­вии к одно­му мое­му скром­но­му тру­ду⁴, что тема этно­ге­не­зи­са казах­ско­го наро­да и исто­рии древ­не­тюрк­ских пле­мён «в рус­ско­языч­ной интел­лек­ту­аль­ной сре­де в Казах­стане часто игно­ри­ру­ет­ся». Мой ува­жа­е­мый рецен­зент выра­зил тогда свою надеж­ду на то, что это иссле­до­ва­ние «послу­жит про­све­ти­тель­ским целям и ста­нет пово­дом для зарож­де­ния пло­до­твор­ной дискуссии».

Пол­но­стью раз­де­ляя его тре­во­гу, вижу сего­дня опас­ность окук­ли­ва­ния наше­го лите­ра­тур­но­го ист­эб­лиш­мен­та и жду от созда­те­лей «Құнан­бая» реше­ния под­го­то­вить и выпу­стить в свет так­же рус­ско­языч­ную и англий­скую вер­сию сво­е­го творения.

 

(Про­дол­же­ние следует)

 

Аман­тай ДАНДЫГУЛОВ,

заме­сти­тель председателя

Кон­фе­де­ра­ции твор­че­ских союзов

Рес­пуб­ли­ки Казахстан

 

 

¹Коран. Сура 2. Коро­ва. Аль Бака­ра. Пере­вод смыс­лов и ком­мен­та­рии Иман Вале­рии Пороховой.

 

²Коран. Ком­мен­та­рии (таф­сир). Пере­вод смыс­лов и ком­мен­та­рии Иман Вале­рии Пороховой.

 

³Revue na zakazku!(«Ревю по зака­зу») – в чеш­ском прокате.

 

⁴«Всад­ни­ки Апо­ка­лип­си­са: тер­ни­стый путь к IV хан­ству» уви­дит свет в 2016 году.