«Общественная позиция»
(проект «DAT» №15 (379) от 20 апреля 2017 г.
О казахских «традициях»
(Окончание. Начало в номере от 13.04.2017 г.).
В Союзе писателей создалась нетерпимая обстановка. ЦК был вынужден реагировать на ситуацию в СП и 26 мая (1972 г.) организовал у себя большой актив. Заседание открыл Месяц (второй секретарь ЦК – Ред.). Затем выступили Ануар Алимжанов и Абдижамал Нурпеисов. Упрекая друг друга, говорили и об общих вопросах развития казахской литературы. Третьим выступил патриарх Сабит Муканов, и после него все говорили о проблемах истории. Естественно, в яблоко раздора опять превратились исторические книги Есенберлина. Получилось так, как будто ЦК обсуждает не деятельность всей республиканской литературы, а рассматривает персональное дело Ильяса.
Вот что сказал Муканов: «Есенберлин так лихо издает свои книги, я даже не успеваю их прочесть. Я читаю все книги, подаренные мне с автографами авторов. Есенберлин мне никогда не дарил свои книги. «Хан Кене» прочитал на русском языке. Перекликается с трудами М. Ауэзова. Кенесары Касымов – человек, разоблаченный в Союзном масштабе. Постановление ЦК КПСС о нем по сей день не утратило свою силу. Я удивляюсь, почему, после всего этого, каким-то образом роман увидел свет. В истории не было двух Кенесары. Всего один. В таком случае почему ЦК КП Казахстана разрешает издание этой книги? Проделкам Кенесары у нас должен быть единый взгляд и ясное отношение. Его деяния, поступки были чуждыми для России, против нее. А сегодня при поддержке нашего республиканского ЦК выходит книга о таком человеке. Народ с упоением читает эту книгу. Немалые граждане, особенно студенты, уже поднимают националистические лозунги. Почему мы спокойно сидим и позволяем возвеличивать этих ханов? Есть ли сколько-нибудь объективная необходимость оживить именно этого мертвеца, который в свое время раскалывал, рассорил народы и которого осудила сама история. Эта книга усиливает националистические чувства у молодежи. Вы горный инженер. Вы лучше бы писали не на историческую, а на знакомую вам производственную тему. Для чего вам так необходимы ханы? Мое мнение – необходимо обновить руководство Союза писателей».
Габит Мусрепов также отдельно остановился на Есенберлине: «О книге Ильяса Есенберлина существуют разные мнения, возникли споры. Это прекрасный повод для разговоров о проблемах современной литературы в целом. Союз писателей обсуждал роман Есенберлина без моего согласия. Они собирали своих людей. Это дикарство. Было всего 40–50 человек. Я сильно обиделся. Разве так можно? В книге есть недостатки. Только большой мастер из сырого исторического материала сможет создать литературный шедевр. Мне кажется, что именно этого в книге Есенберлина и не хватает.
Хамза Есенжанов: «Вторым секретарем Союза писателей должен быть авторитетный, известный писатель. Есенберлин далеко не такой. Союзом писателей они руководят неверно, некачественно. Есенберлин сам себя тайком выдвигает на премии. Его последний роман «Хан Кене» не заслуживает похвалы. Я присоединяюсь к мнению Мусрепова. Нужна специальная комиссия по данному вопросу».
Валентин Месяц: «Правильно! Я поддерживаю ваше мнение!».
Ильяс Есенберлин: «Про Мою книгу здесь было много разговоров. Высказываете неуместную критику, обвинения. Ведь в президиуме СП книгу-то обсуждали? Где тогда были? Приглашали всех. Никакого секретного списка не было. Вы сами не пришли. В чем моя вина? Никому не секрет, что Г. Мусрепов собирался вернуться в руководство Союза писателей, поэтому мотивы его обид и недовольства вполне понятные. Откуда истоки наших склок? Чего скрывать, есть у нас известная группировка. Она привыкла всем диктовать свою волю. На должность второго секретаря СП я сам не просился. Меня пригласил Ануар. Предложил вместе работать, и я дал свое согласие. А настоящие причины споров общеизвестны. Все, кто участвует во всех этих дрязгах, хотят руководить Союзом писателей, чего скрывать-то».
На заседании также выступили А. Жамишев, А. Жумабаев, С. Имашев, О. Сулейменов и другие, но они ограничились лишь заученными фразами и общими словами.
Я запомнил надолго это совещание. Все крупные писатели во главе со старейшиной С. Мукановым набросились на Есенберлина, как коршуны. Ругали его романы, искали политические изъяны, признаки национализма. В этом же зале Асанбай Аскаров, воспитанный в духе чистого партийного функционера, человек, очень далекий от творческой кухни, не признающий ничего, кроме коммунистических требований и партийной оценки, в единственном числе заступился за И. Есенберлина. Я был по-человечески потрясен и удивлен. Как не восхищаться, когда мы – работники идеологического отдела ЦК, секретарь по идеологии ЦК, и все остальные, будучи в тесном контакте с литераторами, считали исторические романы Есенберлина чудовищными по сути, убогими концептуально, а Асанбай Аскаров встал на защиту чести и достоинства книги и автора. На этом собрании он оказался выше всех. Многие писатели, пользуясь тем, что тогда историческая тема была самой рискованной и уязвимой, в целях обуздания творческого порыва Есенберлина, публично охаивали его книги. Они не могли простить ему то, что его романы стали широко распространяться не только в Казахстане, но и за его пределами. И пожертвовали этой же самой историей, пригвоздя ее к позорному столбу. Чтобы унизить Есенберлина, они раздавали ложные оценки нашей прошлой жизни, важным ключевым моментам собственной истории. Чтобы остановить Есенберлина, они отреклись от себя и посягали на святое понятие – Родина. За что нас уважать после этого?
То, что это губительно для истории и народа, осознал и признал открыто лишь Аскаров. Откуда знать ведущему собрание В. Месяцу – москвичу, русскому человеку – нашу средневековую историю, которую мы сами представляли смутно. Вначале он поверил выступающим, но в конце собрания опомнился. Он был вторым руководителем республики, если бы он поверил злопыхателям, тогда историческая тема в казахской литературе была бы отброшена на долгие десятилетия. Горячие головы об этом не думали, только Аскаров хорошо представлял последствия запрета исторических книг, чего требовал С. Муканов и другие. Не обязательно было поддерживать Аскарову заговорщиков, достаточно, если бы он промолчал. Тогда В. Месяц оказался бы на стороне «демократического» большинства, маятник зла качнулся бы в другую сторону.
В 1973 году роман «Хан Кене» Есенберлина был выдвинут на Государственную премию СССР. Опять скандал. Моментально в Москву пошли анонимки, подпольные письма. Туда отправляли сведения, статьи, мнения в качестве вещественного доказательства о вредности книги, пропагандирующей национализм. Честно говоря, наш ЦК, идеологический отдел не хотел, чтобы Ильяс получал эту премию. Поэтому от нас не было ходатайства, просьбы отделу культуры ЦК КПСС и первому секретарю СП СССР Г. Маркову. Без поддержки республики Москва такие вопросы положительно никогда не решала. И до этого книга Есенберлина «Опасная переправа» была выдвинута на Госпремию СССР и тоже потерпела фиаско.
Но одержимого Есенберлина такие провалы не выбивали из колеи. Он по-прежнему в интенсивном темпе продолжал писать свои новые книги. Любая его книга появлялась на свет, пройдя немыслимые тернии. Все его произведения были на прицеле зорких глаз строгих контролеров и старательных вахтеров от творчества. Он тоже привык к неустанной опеке. Стал иногда считаться с замечаниями, некоторые главы книг даже переиначивал. Нам было не в тягость придираться к нему, он тоже не уставал править свой материал от безысходности. Например, роман «Лодка, переплывшая океан» он переписал 4 раза, по нашему принуждению. (Она так и не вышла при жизни автора).
Сегодня я испытываю угрызения совести за то, что тогда я за роман «Заговоренный меч» вызвал И. Есенберлина к себе в отдел культуры ЦК и, указав на недостатки книги, сделал строгое предупреждение. Ильяс был способным полемистом от природы, всегда был готов к спору. И в этот раз тоже поступил по старой привычке. Каждому замечанию давал мгновенный отпор, не соглашался с нашей оценкой. Категорически отрицал все. Когда я сказал о том, что роман – это тоска по прошлому, ностальгия по устаревшему, пропаганда архаичной старины, он очень сильно рассердился и в гневе и ярости перешел в контратаку, допустил излишества на грани перебранки. Мы пытались изменить его взгляды на историю, стиль письма, творческие планы. И все это оказалось зря. Если сказать точнее – незаконно. Разве не беспредел, когда приглашаем крупного мыслителя и указываем: «Ты так не пиши, а пиши так». Даем советы, учим. Разве в этом заключалась наша просвещенность? Какое мы имели на то право? К несчастью, мы полагали, что нам такое право дано. Оно у нас было по должности в ЦК. Все три книги трилогии «Кочевники» выходили и на казахском, и на русском языках кое-как, с большим трудом. К выходу книги автор от психоэмоциональных перегрузок ходил изможденным. Доказывал во всех инстанциях свою правоту. В том, что третья книга трилогии называется «Отчаяние», есть свой подтекст и большой смысл для автора.
По заданию сверху мы искали недостатки в романе «Отчаяние». Есенберлин был вынужден переделать роман. Нам показалось, что этого не совсем достаточно и продолжали «копать». Задержали выход книги. У нас был сильный козырь – это его трактовку присоединения Казахстана к России мы отвергли напрочь. Это был смертельный удар ниже пояса. Вторая мощная зацепка – Есенберлин идеализирует Абылай хана, а мы, наоборот, не признаем какого-то хана, чингизидова отпрыска, классового противника. В общем, недруги Есенберлина от души отыгрались на идеологическом аспекте.
В полемике Ильяс и сам уставал до потери пульса, и нас доводил до кондиции. Еще одна невезучая книга «Лодка без весел» или «Лодка, переплывающая океан». Роман написан чудесно. Вся его вина в том, что книга построена на реальных событиях 50–60-х годов. Хотя использованы надуманные имена, но герои все до единого узнаваемы, определишь их безошибочно. Руководители республики, министры, высокопоставленные лица. Их жизнь и дела видны, как на ладони. Есть прототипы Брежнева, Кунаева и других крупных политиков. Большинство из них являются отрицательными героями. Большая часть представителей властного олимпа показаны беспринципными карьеристами, полностью лишенными человечности ради высокого служебного положения, падкими на подлые интриги, мастерами подковерной борьбы. Спекулируя тем, что главным героем является Д. Кунаев, С. Имашев, строго запретил издавать книгу. Есенберлин так и не смог выпустить эту книгу при жизни. Книгу протеста. Книгу борьбы одинокого рыцаря свободомыслия против черствой и тупой системы тотального контроля и подавления личности.
После выхода «Золотой Орды» в журнале многие писатели ходили в ЦК с жалобой. Они спрашивали: куда вы смотрите, когда «Жулдыз» печатает вредную книгу Есенберлина, которая возвеличивает Золотую Орду? Как вы позволили опубликовать книгу о монгольских завоевателях, потомках Чингисхана, поработивших Россию, русский народ? Если не сделаете выводы и не примете меры, тогда мы поедем в ЦК КПСС в Москву. За оскорбление русского народа вы все будете в ответе – сказали писателе в отделе культуры ЦК.
В общем, слишком долго преследовали Есенберлина… Этот поистине крупномасштабный писатель мог бы стать гордостью любого народа, а мы сообща внесли свой вклад в подрыв его здоровья и, в конечном итоге, к сокращению его жизни. Мы на самом деле его добили. И он, перенося инфаркт на ногах, умер от разрыва сердца, защищая свою «Золотую Орду» в Москве.
Бекежан ТЛЕГЕНОВ
• По просьбе автора перевода его фамилия не указывается.
Источник – http://blogbasta.kz