СУДИЛИЩЕ НАД АКИМОМ: ЧТО ОСТАЛОСЬ ЗА КАДРОМ?

Ком­мен­та­рии адво­ка­та об ущем­ле­нии прав экс-аки­ма Аты­ра­уской обла­сти Бер­гея Рыс­ка­ли­е­ва на поли­ти­че­ски резо­нанс­ном заоч­ном суде. 

Участ­вуя на судеб­ных про­цес­сах, в каче­стве адво­ка­та быв­ше­го аки­ма Аты­ра­уской обла­сти Рыс­ка­ли­е­ва Б. С., решил напи­сать о вопи­ю­щих фак­тах про­цес­су­аль­ных нару­ше­ний, допу­щен­ных в ходе судеб­ных засе­да­ний. Здесь я не хочу даже обсуж­дать вопро­сы, каса­ю­щи­е­ся дока­за­тельств со сто­ро­ны след­ствия, где ни одна из инкри­ми­ни­ру­е­мых ста­тей и эпи­зо­дов по предъ­яв­лен­ным обви­не­ни­ям не дока­за­ны. Исхо­дя из ниже­ука­зан­ных при­чин, не смог осу­ще­ствить пол­но­цен­ную защи­ту. Глав­ная про­бле­ма и беда это­го суда – веде­ние про­цес­са в отсут­ствие всех обви­ня­е­мых, тем более по таким тяже­лым ста­тьям и огром­но­му коли­че­ству эпи­зо­дов, что явля­ет­ся бес­пре­це­дент­ным собы­ти­ем в прак­ти­ке казах­стан­ских судов. 

Всем извест­но, что Казах­стан под­пи­сал «Меж­ду­на­род­ный пакт о граж­дан­ских и поли­ти­че­ских пра­вах чело­ве­ка» (МПГПП), где 14‑я ста­тья явля­ет­ся важ­ной частью это­го пак­та. В нашем слу­чае можем уве­рен­но ска­зать, что пунк­ты 1, 2, 3 (а, b, c, d, e) ста­тьи 14 МПГПП пол­но­стью нару­ше­ны и подан­ные, в свя­зи с этим апел­ля­ци­он­ные жало­бы и хода­тай­ства оста­лись без удовлетворения. 

1. На изу­че­ние уго­лов­но­го дела из 754 томов и более 100 томов веще­ствен­ных дока­за­тельств выде­ле­но судом все­го 19 дней. Отсут­ствие осно­вы прин­ци­па состя­за­тель­но­сти и рав­но­пра­вия сто­рон обви­не­ния и защиты. 

Глу­бо­ко сожа­лея, хочу отме­тить, что у меня как защит­ни­ка не было воз­мож­но­сти изу­чить дело. Уго­лов­ное дело моих под­за­щит­ных, кото­рое состо­ит из 754 томов, плюс 200 наиме­но­ва­ний (более 100 томов) веще­ствен­ных дока­за­тельств, аудио и видео фик­са­ции и т.д., абсо­лют­но невоз­мож­но было изу­чить за столь корот­кое вре­мя. Но суд посчи­тал, что это­го вре­ме­ни доста­точ­но. Для нагляд­но­сти при­ве­ду при­мер, если в суде про­ку­рор читал обви­ни­тель­ный акт из 12 томов 12 дней, то мне как адво­ка­ту, что­бы про­чи­тать, озна­ко­мить­ся с тома­ми, срав­ни­вать с ори­ги­на­ла­ми (мне вру­чи­ли копию), изу­чить веще­ствен­ных дока­за­тельств и стро­ить линию защи­ты, пона­до­би­лось бы мини­мум 18 меся­цев, а дали 19 дней.Исходя из это­го, как я мог пол­но­цен­но защи­щать обви­ня­е­мых? Это гру­бей­шее нару­ше­ние ста­тьи 14 п. 3 (b) Меж­ду­на­род­но­го пак­та о граж­дан­ских и поли­ти­че­ских пра­вах (МПГПП), «каж­дый име­ет пра­во иметь доста­точ­ное вре­мя и воз­мож­но­сти для под­го­тов­ки сво­ей защи­ты и сно­сить­ся с выбран­ным им самим защитником». 

С пер­вых же дней я жало­вал­ся в орга­ны след­ствия, про­ку­ра­ту­ру, суды, кото­рые откло­ни­ли все мои хода­тай­ства и апел­ля­ции. Пока­за­ния глав­но­го сле­до­ва­те­ля ДНБПК Кут­ты­ба­е­ва А., не дав­ше­го вра­зу­ми­тель­но­го пояс­не­ния на вопрос защи­ты по пово­ду отка­за в предо­став­ле­нии доста­точ­но­го вре­ме­ни для озна­ком­ле­ния, суд решил обой­ти эту ситу­а­цию, не отра­зив в приговоре.

2. Не предо­став­ле­ны для изу­че­ния 65 томов уго­лов­но­го дела.

Защи­та так­же не рас­по­ла­га­ет копи­я­ми мате­ри­а­лов рас­смот­рен­но­го уго­лов­но­го дела в пол­ном объ­е­ме. В част­но­сти, защи­та не полу­чи­ла копии мате­ри­а­лов дела с 663 по 699 томов вклю­чи­тель­но, с 711 по 718 томов вклю­чи­тель­но, так­же с 722 по 742 томов вклю­чи­тель­но, о чем неод­но­крат­но обра­ще­но вни­ма­ние как орга­на уго­лов­но­го пре­сле­до­ва­ния, так и суда.

Пись­мен­ное заяв­ле­ние о выда­че недо­ста­ю­щих томов от 05.02.2019 г., направ­лен­ное посред­ством ЭЦП, ДНБПК Аты­ра­уской обла­сти, про­сто-напро­сто оста­вил без отве­та. На ана­ло­гич­ное заяв­ле­ние от 05.02.2019 г., подан­ное в спе­ци­а­ли­зи­ро­ван­ный меж­рай­он­ный суд по уго­лов­ным делам Аты­ра­уской обла­сти, недо­ста­ю­щие тома мате­ри­а­лов дела не были предоставлены.

При таких обсто­я­тель­ствах не пред­став­ля­ет­ся воз­мож­ным пол­но­цен­но реа­ли­зо­вать пра­во на защи­ту, не полу­чив недо­ста­ю­щие тома мате­ри­а­лов уго­лов­но­го дела, кото­рые я до сих пор не получил.

3. Нару­шен язык судопроизводства. 

Ника­ким обра­зом не под­да­ет­ся логи­че­ско­му рас­суж­де­нию веде­ние на зако­но­да­тель­ной осно­ве заоч­но­го судо­про­из­вод­ства на рус­ском язы­ке, хотя в силу отсут­ствия всех под­су­ди­мых на досу­деб­ном и на судеб­ном след­ствии, никто из них не заяв­лял хода­тай­ства об опре­де­ле­нии либо изме­не­нии язы­ка судопроизводства.

В силу поло­же­ния ст.30 УПК РК, уго­лов­ное судо­про­из­вод­ство в РК ведет­ся на казах­ском язы­ке, наравне с казах­ским офи­ци­аль­но в судо­про­из­вод­стве упо­треб­ля­ет­ся рус­ский язык, а при необ­хо­ди­мо­сти и дру­гие язы­ки. Орган, веду­щий уго­лов­ный про­цесс, при необ­хо­ди­мо­сти веде­ния дела на рус­ском или дру­гих язы­ках выно­сит моти­ви­ро­ван­ное поста­нов­ле­ние об изме­не­нии язы­ка судопроизводства.

Исхо­дя из ука­зан­но­го, орган уго­лов­но­го пре­сле­до­ва­ния и суд долж­ны были начать про­из­вод­ство на казах­ском язы­ке, а в слу­чае необ­хо­ди­мо­сти (заяв­ле­ние об изме­не­нии язы­ка судо­про­из­вод­ства от под­су­ди­мых) изме­нить на рус­ский язык по моти­ви­ро­ван­но­му поста­нов­ле­нию. В уго­лов­ном деле нет моти­ви­ро­ван­но­го поста­нов­ле­ния об изме­не­нии язы­ка судо­про­из­вод­ства, посколь­ку орга­ном след­ствия и судом изна­чаль­но и непра­виль­но был опре­де­лен рус­ский язык как язык судо­про­из­вод­ства без чьих-либо заяв­ле­ний и ходатайств.

Как и орган след­ствия, так и суд не мог доста­точ­ным обра­зом моти­ви­ро­вать свое реше­ние о веде­нии судо­про­из­вод­ства на рус­ском язы­ке, посколь­ку в деле нет досто­вер­ных све­де­ний о том, что все под­су­ди­мые сво­бод­но вла­де­ют рус­ским язы­ком и не вла­де­ют казах­ским (в основ­ном все под­су­ди­мые закон­чи­ли казах­скую шко­лу и уни­вер­си­те­ты на казах­ском языке).

Поэто­му обви­ни­тель­ный при­го­вор суда и поста­нов­ле­ния на рус­ском язы­ке явля­ют­ся пря­мым ущем­ле­ни­ем кон­сти­ту­ци­он­ных прав обви­ня­е­мых и нару­ше­ни­ем прин­ци­пов уго­лов­но­го судопроизводства.

4. Уско­рен­ное рас­смот­ре­ние дела и иска­же­ние пока­за­ний свидетелей.

Исхо­дя из ниже­сле­ду­ю­щих обсто­я­тельств, сле­ду­ет толь­ко один вывод, у суда была одна зада­ча – уско­рен­но рас­смот­реть насто­я­щее уго­лов­ное дело и выне­сти свой обви­ни­тель­ный вер­дикт, про­ве­дя судеб­ное след­ствие в одно­сто­рон­нем поряд­ке, допус­кая его неполноту.

Посколь­ку уго­лов­ное дело с боль­шим объ­е­мом (754 томов, веще­ствен­ные дока­за­тель­ства) с боль­шой интен­сив­ной ско­ро­стью рас­смот­ре­но за рекорд­но корот­кое вре­мя – все­го 37 рабо­чих дня: 12 дней заня­ло огла­ше­ние про­ку­ро­ром обви­ни­тель­но­го акта; на про­ве­де­ние судеб­но­го след­ствия потра­че­но 20 рабо­чих дней, 5 рабо­чих дней потра­че­но на допрос свы­ше 100 сви­де­те­лей. Из них 42 сви­де­те­ля допро­си­ли за один день, при­мер­но от 2 до 10 минут на каж­до­го сви­де­те­ля. Все сви­де­те­ли в основ­ном гово­ри­ли, что не пом­нят, ссы­ла­ясь на то, что про­шло мно­го вре­ме­ни, тем не менее судья в при­го­во­ре исполь­зо­вал их пока­за­ния 2012 года, буд­то они пол­но­цен­но отве­ти­ли и под­твер­ди­ли свои пока­за­ния, дан­ные во вре­мя след­ствия. Если срав­нить их пока­за­ния, дан­ные на досу­деб­ном рас­сле­до­ва­нии в 2012 году, с пока­за­ни­я­ми, дан­ны­ми на этом суде, уви­ди­те огром­ную раз­ни­цу и пол­ное иска­же­ние пока­за­ний всех сви­де­те­лей, кото­рые участ­во­ва­ли в суде пер­вой инстан­ции. Все это мож­но про­ве­рить на видео­за­пи­сях судеб­но­го раз­би­ра­тель­ства, кото­рые предо­ста­вил суд. Остав­ши­е­ся 20 рабо­чих дней потра­че­но на иссле­до­ва­ние мате­ри­а­лов дела. На этом судеб­ное след­ствие было завершено. 

В ходе иссле­до­ва­ния мате­ри­а­лов дела судья озву­чи­ва­ла лишь наиме­но­ва­ния про­цес­су­аль­ных доку­мен­тов, при этом суть и содер­жа­ния доку­мен­тов судья не зачи­ты­ва­ла. Огла­ша­лись лишь пока­за­ния сви­де­те­лей, допро­шен­ных в ходе рас­сле­до­ва­ния дела. Вме­сте с тем сле­ду­ет отме­тить, что судья Нури­мо­ва Т. необос­но­ван­но при­зна­ла неяв­ку в суд ряда сви­де­те­лей ува­жи­тель­ным толь­ко лишь по их заяв­ле­ни­ям, несмот­ря на то, что к заяв­ле­ни­ям не были при­ло­же­ны под­твер­жда­ю­щие доку­мен­ты об обсто­я­тель­ствах, в силу кото­рых сви­де­те­ли не могут явить­ся в суд и дать показания.

Таким обра­зом, суд пер­вой инстан­ции, нару­шая выше­ука­зан­ные прин­ци­пы отправ­ле­ния пра­во­су­дия, не про­ве­дя объ­ек­тив­ное и все­сто­рон­нее судеб­ное раз­би­ра­тель­ство на рав­ных воз­мож­но­стях сто­рон, игно­ри­руя нор­мы уго­лов­но-про­цес­су­аль­но­го зако­на, весь судеб­ный про­цесс завер­шил за корот­кое вре­мя лишь с кон­ста­та­ци­ей след­ствен­ных материалов. 

За такое корот­кое вре­мя закон­чил­ся поли­ти­че­ски резо­нанс­ный суд, где реши­лась судь­ба девя­ти чело­век, кото­рые осуж­де­ны на дли­тель­ные сроки. 

5. Обви­ни­тель­ный уклон. Судья вме­сто про­ку­ро­ра и вме­сте с прокурором. 

На про­тя­же­нии все­го судеб­но­го про­цес­са мы уви­де­ли толь­ко обви­ни­тель­ный уклон со сто­ро­ны судьи, кото­рая явно под­дер­жи­ва­ла про­ку­ро­ра про­тив моих под­за­щит­ных. Все это вид­но из видео и аудио­ма­те­ри­а­лов судеб­ных засе­да­ний. К при­ме­ру, мно­го фак­тов, где судья зада­ет вопро­сы сви­де­те­лю в инте­ре­сах обви­не­ния, хотя эти вопро­сы дол­жен зада­вать про­ку­рор. Все это дела­лось в целях закреп­ле­ния обви­не­ния. Так­же, когда сви­де­те­ли не могут отве­тить на вопро­сы и не пом­нят про­изо­шед­ше­го, судья, зачи­ты­вая пока­за­ния сви­де­те­ля (дан­ных во вре­мя след­ствия), и спра­ши­ва­ет, под­твер­жда­ет ли их свидетель? 

Были и хуже момен­ты, когда судья давал сви­де­те­лю про­чи­тать про­то­кол допро­са, что­бы тот вспом­нил его. Были слу­чаи, когда про­ку­рор зада­вал вопро­сы, а сви­де­тель гово­рит, что ниче­го не пом­нит, после чего про­ку­рор гово­рит – тогда под­твер­ждай свои пока­за­ния, кото­рые дал во вре­мя след­ствия, и судья с этим согла­ша­ет­ся и закан­чи­ва­ют допрос сви­де­те­ля. В это вре­мя я задал вопрос сви­де­те­лю: какое имен­но пока­за­ние вы под­твер­жда­е­те? Сви­де­тель мол­чит, и судья отпус­ка­ет его. 

Одним из основ­ных сви­де­тельств того, что у судьи было пред­взя­тое мне­ние, явля­ет­ся то, когда она во вре­мя глав­но­го судеб­но­го рас­сле­до­ва­ния откры­то заяви­ла, что преды­ду­щий суд в отно­ше­нии 22 чело­век явля­ет­ся – пре­ю­ди­ци­ей, и тот при­го­вор никто не отме­нял. В ито­ге, если мы откро­ем при­го­вор на 22 чело­ве­ка и при­го­вор Рыс­ка­ли­е­ву и дру­гим, можем уви­деть, что они похо­жи меж­ду собой, вплоть до точек с запятыми.

6. Отсут­ствие и неуча­стие 70 % (семь­де­сят про­цен­тов) сви­де­те­лей, в том чис­ле глав­ных сви­де­те­лей обви­не­ния, на заяв­ле­ни­ях и пока­за­ни­ях кото­рых стро­и­лось все обвинение. 

Из 380 сви­де­те­лей, кото­рые долж­ны были давать пока­за­ния в суде, 280 не яви­лись, вклю­чая глав­ных клю­че­вых сви­де­те­лей и потер­пев­ших. Об этом ука­зы­вал в апел­ля­ци­он­ных жало­бах и ходатайствах.

В ходе допро­са основ­ная мас­са сви­де­те­лей не смог­ли суду давать подроб­ные пока­за­ния по обсто­я­тель­ствам дела вви­ду дав­но­сти вре­ме­ни, одна­ко в моти­ви­ро­воч­ной части при­го­во­ра кон­ста­ти­ру­ет­ся их пока­за­ния, дан­ные в ходе след­ствия, под видом, что они были даны при допро­се в суде, тем самым созда­вая иллю­зию искрен­но­сти и убе­ди­тель­но­сти обви­ни­тель­но­го вердикта. 

В ходе судеб­но­го след­ствия 10.12.2018 г. в целях обес­пе­че­ния пол­но­ты и все­сто­рон­но­сти защи­той было заяв­ле­но хода­тай­ство о вызо­ве в суд и допро­се сви­де­те­лей, не явив­ших­ся в суд по фор­маль­ным при­чи­нам, при­знав их заяв­ле­ния необос­но­ван­ным в свя­зи с отсут­стви­ем в заяв­ле­ни­ях под­твер­жда­ю­щих доку­мен­тов об ува­жи­тель­ных при­чи­нах неявки.

Соглас­но пунк­ту 3 е) ст. 14 Меж­ду­на­род­но­го пак­та о граж­дан­ских и поли­ти­че­ских пра­вах от 16 декаб­ря 1966 года, рати­фи­ци­ро­ван­но­го Зако­ном РК от 28 нояб­ря 2005 года № 91-III ЗРК, каж­дый име­ет пра­во при рас­смот­ре­нии любо­го предъ­яв­ля­е­мо­го ему уго­лов­но­го обви­не­ния как мини­мум на сле­ду­ю­щие гаран­тии на осно­ве пол­но­го равен­ства: допра­ши­вать пока­зы­ва­ю­щих про­тив него сви­де­те­лей или иметь пра­во на то, что­бы эти сви­де­те­ли были допро­ше­ны, и иметь пра­во на вызов и допрос его сви­де­те­лей на тех же усло­ви­ях, какие суще­ству­ют для сви­де­те­лей, пока­зы­ва­ю­щих про­тив него.

Хочу отме­тить, что из более 200 не явив­ших­ся в суд сви­де­те­лей ни одно из их пока­за­ния не было депо­ни­ро­ва­но! Таким обра­зом, учи­ты­вая прин­цип уст­но­сти и непо­сред­ствен­но­сти судеб­но­го раз­би­ра­тель­ства, суд дол­жен обос­но­вы­вать свои выво­ды на пока­за­ни­ях сви­де­те­лей, полу­чен­ных в ходе судеб­но­го след­ствия, кро­ме слу­ча­ев, уста­нов­лен­ных законом.

Завер­шив кон­ста­та­цию пока­за­ния допро­шен­ных в суде сви­де­те­лей, выво­ды о винов­но­сти суд под­креп­ля­ет след­ствен­ны­ми мате­ри­а­ла­ми, при­во­дя в каче­стве дока­за­тель­ства мате­ри­а­лы уго­лов­но­го дела, в том чис­ле пере­чис­ляя толь­ко лишь фами­лии и ини­ци­а­лы недо­про­шен­ных в суде сви­де­те­лей, одна­ко само содер­жа­ние их пока­за­ния не отра­жа­ет­ся в приговоре.

Кро­ме это­го, суд за осно­ву сво­е­го обви­ни­тель­но­го при­го­во­ра берет и огла­шен­ные след­ствен­ные пока­за­ния ряда потер­пев­ших и сви­де­те­лей, кото­рые не вызва­ны и не допро­ше­ны в суде, несмот­ря на хода­тай­ства защи­ты, тем самым лишая воз­мож­но­сти сто­ро­ны защи­ты от пол­но­цен­ной защиты.

Надо учесть, что на суде и в апел­ля­ци­он­ной кол­ле­гии по 22‑м все обви­ня­е­мые, кото­рые рабо­та­ли в аки­ма­те, при­зна­лись, что были вынуж­де­ны дать пока­за­ния про­тив Рыс­ка­ли­е­ва, так как под­вер­га­лись пси­хо­ло­ги­че­ско­му дав­ле­нию со сто­ро­ны след­ствия или их обма­ну­ли в обмен на сво­бо­ду. Учи­ты­вая, что они и есть основ­ные сви­де­те­ли по это­му делу и доступ­ны для допро­са, их не было на суде по непо­нят­ным при­чи­нам, и их пока­за­ния в судах по 22‑м не были озву­че­ны на суде и не ука­за­ны в при­го­во­ре по (8).

На дан­ный момент никто из допро­шен­ных в суде сви­де­те­лей пря­мо не ука­зал на Рыс­ка­ли­е­ва (кро­ме Нак­па­е­ва, испы­ты­ва­ю­ще­го лич­ную непри­язнь к экс-акиму). 

7. Вопи­ю­щие сфаб­ри­ко­ван­ные фак­ты про­тив Рыс­ка­ли­е­вых по заяв­ле­ни­ям постра­дав­ших Мира­ли­е­ва Махму­да и Али­е­ва Назми.

Допу­щен­ное стес­не­ние и ущем­ле­ние судом прав на защи­ту под­су­ди­мых про­яви­лось и в иссле­до­ва­нии и оцен­ке дока­за­тельств по отдель­ным эпи­зо­дам обви­не­ния. По заяв­ле­нию Мера­ли­е­ва М., орга­ном рас­сле­до­ва­ния Рыс­ка­ли­ев и дру­гие обви­ня­лись в полу­че­нии взят­ки от Мера­ли­е­ва в осо­бо круп­ном размере. 

Вме­сте с тем Мера­ли­ев не явил­ся в суд, хотя его явка в свя­зи с его обви­не­ни­ем Рыс­ка­ли­е­ва в осо­бо тяж­ком пре­ступ­ле­нии явля­лась обя­за­тель­ной. Суд огра­ни­чил­ся допро­сом по делу пред­ста­ви­те­ля потер­пев­ше­го, про­фес­си­о­наль­но­го адво­ка­та, кото­рый не мог быть допро­шен по обсто­я­тель­ствам совер­ше­ния пре­ступ­ле­ния, посколь­ку не являл­ся оче­вид­цем совер­ше­ния про­ти­во­прав­ных дей­ствий. Суд при­нял пока­за­ния это­го лица за дока­за­тель­ство вины, хотя факт полу­че­ния неза­кон­но­го воз­на­граж­де­ния по делу опро­вер­гал­ся нота­ри­аль­но заве­рен­ны­ми граж­дан­ско-пра­во­вы­ми дого­во­ра­ми куп­ли-про­да­жи долей в ком­па­ни­ях Мера­ли­е­ва М.

Пока­за­ния пред­ста­ви­те­ля потер­пев­ше­го Жума­ха­но­вой Г. (адво­кат Мира­ли­е­ва М.), кото­рая сама не зна­ет про­изо­шед­шее собы­тие, суд в при­го­во­ре при­во­дит как неоспо­ри­мый аргу­мент дока­зы­ва­ния вины под­су­ди­мых, хотя сам Мера­ли­ев не был допро­шен в суде, несмот­ря на настой­чи­вое хода­тай­ство защи­ты, в при­го­во­ре кон­ста­ти­ру­ет­ся его след­ствен­ные показания. 

Оста­ет­ся непо­нят­ным, обсто­я­тель­ства раз­ре­ше­ния Мера­ли­е­вым в поряд­ке граж­дан­ско­го судо­про­из­вод­ства, т.е. сня­тие с аре­ста, нало­жен­но­го в рам­ках насто­я­ще­го уго­лов­но­го дела и воз­вра­ще­ние в свою соб­ствен­ность иму­ще­ства, а имен­но 100% устав­но­го капи­та­ла ТОО «Бран­до», ТОО «При­о­ри­тет финанс», ТОО «Биз­нес Инжи­ни­ринг», общей сто­и­мо­стью 120 млн дол­ла­ров США. Ни обви­ня­е­мые, ни их адво­ка­ты, ни их род­ствен­ни­ки не были опо­ве­ще­ны и не при­сут­ство­ва­ли на этих граж­дан­ских судах и до сих пор не име­ют ника­ких доку­мен­тов по это­му делу.

Отдель­но сле­ду­ет отме­тить, что Мера­ли­ев обман­ным путем (полу­чив дове­рен­ность на пере­оформ­ле­ние) завла­дел доля­ми ком­па­нии ТОО «Ира­ни­да-Lux» (45%) и ТОО «Аве­ню Эстейт» (50%) под пред­ло­гом сохран­но­сти ком­па­ний, что­бы финан­со­вая поли­ция не поста­ви­ла арест на эти ком­па­нии и на их имущество. 

Такое же отно­ше­ние суда пер­вой инстан­ции при рас­смот­ре­нии уго­лов­но­го дела в отно­ше­нии потер­пев­ше­го Али­е­ва Назми. В уго­лов­ном деле име­ют­ся все дого­во­ра куп­ли-про­да­жи и кас­со­вые чеки по про­дан­ным квар­ти­рам Али­е­ва Н. тре­тьим лицам. 

По суще­ству, судеб­но­го след­ствия по делу не было, иссле­до­ва­ния дока­за­тельств в виде пока­за­ний и веще­ствен­ных дока­за­тельств, их оцен­ка судом не про­во­ди­лись. Суд огра­ни­чил­ся пере­чис­ле­ни­ем зафик­си­ро­ван­ных в ходе досу­деб­но­го про­из­вод­ства пока­за­ний, пере­чис­ле­ни­ем доку­мен­тов, не ука­зав, каким обра­зом эти дока­за­тель­ства под­твер­жда­ют совер­ше­ние тех или иных пре­ступ­ле­ний, и объ­явил Рыс­ка­ли­е­ва и дру­гих винов­ны­ми в совер­ше­нии про­ти­во­прав­ных действий.

Несмот­ря на хода­тай­ство защи­ты, суд так и оста­вил без вызо­ва на суд и допро­са сви­де­те­ля Али­е­ва Н., пред­по­чел огра­ни­чить­ся кон­ста­та­ци­ей в при­го­во­ре его след­ствен­ные пока­за­ния, тем самым защи­та была лише­на воз­мож­но­сти про­из­ве­сти его допрос в суде в инте­ре­сах защи­ты. Так­же оста­ет­ся непо­нят­ным обсто­я­тель­ства раз­ре­ше­ния Али­е­вым в поряд­ке граж­дан­ско­го судо­про­из­вод­ства, т.е. сня­тие с аре­ста, нало­жен­но­го в рам­ках насто­я­ще­го уго­лов­но­го дела и воз­вра­ще­ние в свою соб­ствен­ность иму­ще­ства. Ни обви­ня­е­мые, ни их адво­ка­ты, ни их род­ствен­ни­ки не были опо­ве­ще­ны и не при­сут­ство­ва­ли на этих граж­дан­ских судах и до сих пор не име­ют ника­ких доку­мен­тов по это­му делу.

По сло­вам моих под­за­щит­ных, кото­рых обви­ня­ют Мера­ли­ев и Али­ев, есть мно­го досто­вер­ных доку­мен­тов (кото­рые не вышли в свет, так как мои обви­ня­е­мые не верят в пра­во­су­дие в Казах­стане) и сви­де­те­лей (не дали пока­за­ния, боясь пре­сле­до­ва­ний от пра­во­охра­ни­тель­ных орга­нов Казах­ста­на), кото­рые под­твер­дят, что эти потер­пев­шие вос­поль­зо­ва­лись ситу­а­ци­ей в сво­их корыст­ных целях. «Все эти доку­мен­ты вый­дут в свет в нуж­ный момент, и весь спек­такль, постав­лен­ный вла­стя­ми, най­дет про­дол­же­ние в запад­ных судах», – ска­за­ли обвиняемые.

8. Нару­ше­ние иму­ще­ствен­ных прав Рыс­ка­ли­е­ва Б.С. и его род­ствен­ни­ков, не при­част­ных к уго­лов­но­му делу, явля­ет­ся одной из форм дав­ле­ния.

Мас­со­вые аре­сты и кон­фис­ка­ции иму­ще­ства Рыс­ка­ли­е­ва и его род­ствен­ни­ков, не при­част­ных к уго­лов­но­му делу, были осу­ществ­ле­ны толь­ко с одной целью – ока­за­ния дав­ле­ния на Рыс­ка­ли­е­ва и его родственников.

Суд пер­вой инстан­ции, не раз­би­ра­ясь в закон­но­сти про­ис­хож­де­ния, кон­фис­ко­вал в доход госу­дар­ства все иму­ще­ства Рыс­ка­ли­е­ва, его род­ствен­ни­ков и близ­ких, кото­рые они при­об­ре­ли на закон­ных осно­ва­ни­ях. Одна­ко на про­тя­же­нии все­го судеб­но­го след­ствия сто­ро­на обви­не­ния не пред­ста­ви­ла ни одно­го дока­за­тель­ства того, что аре­сто­ван­ные недви­жи­мые иму­ще­ства, при­над­ле­жа­щие супру­гам и близ­ким род­ствен­ни­кам (тре­тьим лицам) под­су­ди­мых, в их про­ис­хож­де­нии име­ет какое-либо пря­мое или кос­вен­ное отно­ше­ние к рас­смат­ри­ва­е­мо­му пре­ступ­но­му собы­тию либо они полу­че­ны незаконно! 

По этой при­чине на судеб­ных пре­ни­ях госу­дар­ствен­ный обви­ни­тель в сво­ем выступ­ле­нии ори­ен­ти­ро­вал суд осво­бо­дить из аре­ста и вер­нуть соб­ствен­ни­кам иму­ще­ства, при­над­ле­жа­щие супру­гам под­су­ди­мых, в свя­зи с отсут­стви­ем дока­за­тельств об их пре­ступ­ном про­ис­хож­де­нии (под­твер­жде­ни­ем явля­ет­ся аудио‑, видео­за­пись про­то­ко­ла судеб­но­го засе­да­ния от 15.01.2019 г.).

В соот­вет­ствии с п.20 Нор­ма­тив­но­го Поста­нов­ле­ния ВС РК №4 от 25.06.2015 г. «О неко­то­рых вопро­сах назна­че­ния уго­лов­но­го нака­за­ния», судам разъ­яс­не­но, что кон­фис­ка­ция может быть обра­ще­на лишь на то иму­ще­ство, кото­рое нахо­ди­лось в соб­ствен­но­сти осуж­ден­но­го и (или) тре­тьих лиц, добы­то пре­ступ­ным путем либо при­об­ре­те­но на сред­ства, добы­тые пре­ступ­ным путем, а так­же на иму­ще­ство, явля­ю­ще­е­ся ору­ди­ем или сред­ством совер­ше­ния уго­лов­но­го пра­во­на­ру­ше­ния. При реше­нии вопро­са о кон­фис­ка­ции иму­ще­ства, в том чис­ле оформ­лен­но­го на тре­тьих лиц, суды в обя­за­тель­ном поряд­ке долж­ны про­ве­рять дока­за­тель­ства, кото­рые обос­но­вы­ва­ют про­ис­хож­де­ние это­го иму­ще­ства и средств, на кото­рые оно при­об­ре­те­но. Если по делу отсут­ству­ют све­де­ния о пре­ступ­ном харак­те­ре про­ис­хож­де­ния иму­ще­ства либо иму­ще­ство вооб­ще не уста­нов­ле­но, кон­фис­ка­ция иму­ще­ства не назна­ча­ет­ся, в том чис­ле по ста­тьям Осо­бен­ной части Уго­лов­но­го кодек­са, преду­смат­ри­ва­ю­щим обя­за­тель­ное назна­че­ние дан­но­го вида допол­ни­тель­но­го наказания. 

В свя­зи с этим осво­бож­де­нию из аре­ста и воз­вра­ще­нию соб­ствен­ни­кам под­ле­жат все аре­сто­ван­ные иму­ще­ства, при­над­ле­жа­щие близ­ким род­ствен­ни­кам (бра­тьям) подсудимых.

Кро­ме это­го, в При­го­во­ре ука­за­но, что сын Рыс­ка­ли­е­ва явля­ет­ся конеч­ным бене­фи­ци­а­ром (учре­ди­те­лем) одной из ино­стран­ных ком­па­ний, что не соот­вет­ству­ет дей­стви­тель­но­сти, т.к. на момент инкри­ми­ни­ру­е­мо­го дея­ния сын Рыс­ка­ли­е­ва – Рыс­ка­ли А. являл­ся несо­вер­шен­но­лет­ним под­рост­ком и не мог быть вла­дель­цем ком­па­нии. Суд никак не обос­но­вал, по какой при­чине при­шел к тако­му выводу.

Пола­гаю, что это один из спо­со­бов при­влечь детей Рыс­ка­ли­е­ва или сде­лать при­част­ны­ми к это­му делу сей­час или в будущем. 

Вме­сте с тем мас­со­вое неза­кон­ное нало­же­ние аре­ста и после­ду­ю­щее обра­ще­ние в доход госу­дар­ства иму­ще­ства, при­над­ле­жа­щих близ­ким род­ствен­ни­кам (бра­тьям, сест­рам, роди­те­лям) и супру­гам под­су­ди­мых, явля­ет­ся выбран­ной фор­мой пси­хо­ло­ги­че­ско­го дав­ле­ния на Рыс­ка­ли­е­ва, тем самым нару­ша­ю­щие их кон­сти­ту­ци­он­ные пра­ва соб­ствен­но­сти, гаран­ти­ро­ван­ные ст.26 Кон­сти­ту­ции РК и ст.209 Граж­дан­ско­го кодек­са РК.

9. Про­ис­хож­де­ние иму­ще­ства Рыс­ка­ли­е­ва Б.С.

Судом в ходе рас­смот­ре­ния уго­лов­но­го дела так­же не был иссле­до­ван вопрос о про­ис­хож­де­нии иму­ще­ства под­су­ди­мых, кото­рые суд обра­тил в доход госу­дар­ства как добы­тые пре­ступ­ным путем. Суд не при­нял во вни­ма­ние дово­ды защи­ты о том, что Рыс­ка­ли­ев до вступ­ле­ния на госу­дар­ствен­ную служ­бу актив­но зани­мал­ся биз­не­сом, по казах­стан­ским мер­кам вла­дел боль­шим биз­не­сом, кото­рый обес­пе­чил рабо­той четы­ре тыся­чи чело­век. При вступ­ле­нии на долж­ность аки­ма Аты­ра­уской обла­сти в декла­ра­ци­ях о дохо­дах и иму­ще­стве с 2007 года по 2011 год откры­то ука­зал все свое иму­ще­ство, при­об­ре­тен­ное в пери­од заня­тия биз­не­сом. Из его декла­ра­ции вид­но, что до аким­ства он имел на сво­их сче­тах 22 млн дол­ла­ров США, доли в ком­па­ни­ях и иму­ще­ство сто­и­мо­стью более 80 млн дол­ла­ров, кото­рые были созда­ны или куп­ле­ны в кон­це 90‑х–начале 2000‑х годов. 

Исхо­дя из предъ­яв­лен­но­го обви­не­ния о том, что пре­ступ­ная дея­тель­ность начи­на­ет­ся с момен­та назна­че­ния его аки­мом Аты­ра­уской обла­сти (26 октяб­ря 2006 года), суд не имел закон­ных осно­ва­ний для кон­фис­ка­ции иму­ще­ства, при­об­ре­тен­но­го до это­го вре­ме­ни (до нача­ла совер­ше­ния пре­ступ­ле­ния), посколь­ку это про­ти­во­ре­чит части 1 ст. 48 Уго­лов­но­го кодек­са РК. 

Рас­смат­ри­вая вопрос об обра­ще­нии в доход госу­дар­ства иму­ще­ства под­су­ди­мых, суд, не рас­по­ла­гая соот­вет­ству­ю­щи­ми дан­ны­ми, нару­шил иму­ще­ствен­ные пра­ва и дру­гих лиц. Все это суд при­крыл (моти­ви­ро­вал) не дока­зан­ной фор­му­ли­ров­кой «иму­ще­ства, добы­тые пре­ступ­ным путем». 

 Необ­хо­ди­мо учесть, что отно­си­мость иму­ще­ства к пред­ме­там кон­фис­ка­ции на осно­ва­нии поло­же­ний ч. 3 ст. 113 УПК явля­ет­ся обсто­я­тель­ством, вхо­дя­щим в пред­мет дока­зы­ва­ния. В этой свя­зи при реше­нии вопро­са о кон­фис­ка­ции иму­ще­ства, в том чис­ле оформ­лен­но­го на тре­тьих лиц, суды в обя­за­тель­ном поряд­ке долж­ны про­ве­рять дока­за­тель­ства, кото­рые обос­но­вы­ва­ют про­ис­хож­де­ние это­го иму­ще­ства и средств, на кото­рые оно при­об­ре­те­но. Если по делу отсут­ству­ют све­де­ния о пре­ступ­ном харак­те­ре про­ис­хож­де­ния иму­ще­ства либо иму­ще­ство вооб­ще не уста­нов­ле­но, кон­фис­ка­ция иму­ще­ства не назна­ча­ет­ся, в том чис­ле по ста­тьям Осо­бен­ной части Уго­лов­но­го кодек­са, преду­смат­ри­ва­ю­щим обя­за­тель­ное назна­че­ние дан­но­го вида допол­ни­тель­но­го наказания. 

С уче­том при­ве­ден­но­го поло­же­ния дей­ству­ю­ще­го пра­ва суд не имел закон­ных осно­ва­ний при­ме­нять кон­фис­ка­цию к иму­ще­ству осуж­ден­ных, при­об­ре­тен­но­го до вре­ме­ни, с кото­рым орга­ны рас­сле­до­ва­ния и суд свя­зы­ва­ют нача­ло пре­ступ­ной дея­тель­но­сти. Суд при рас­смот­ре­нии вопро­са о кон­фис­ка­ции иму­ще­ства про­игно­ри­ро­вал выше­ука­зан­ные нор­мы уго­лов­но-про­цес­су­аль­но­го права. 

Ана­ло­гич­ные нару­ше­ния суд допус­ка­ет при реше­нии судь­бы иму­ще­ства, при­над­ле­жа­щих Рысқа­ли Аман­жа­ну. К при­ме­ру, ТОО «МК-Биз­нес» созда­но 11 июня 2005 года №7149–1905-ТОО, ТОО «Батыс Мунай» при­об­ре­те­но в 2003 году и дру­гие имущества.

В свя­зи с этим осво­бож­де­нию из аре­ста и воз­вра­ще­нию под­ле­жат все аре­сто­ван­ные недви­жи­мые иму­ще­ства, при­над­ле­жа­щие под­су­ди­мым Рыс­ка­ли­е­ву и другим.

10. Реше­ние суда в отно­ше­нии умершего.

Суд, допус­кая непол­но­ту судеб­но­го след­ствия, вынес обви­ни­тель­ный при­го­вор в отно­ше­нии умер­ше­го Джел­ды­ба­е­ва М.

Орган досу­деб­но­го рас­сле­до­ва­ния по выде­лен­но­му мате­ри­а­лу в отно­ше­нии Рыс­ка­ли­е­ва и дру­гих прак­ти­че­ски не про­вел необ­хо­ди­мые и важ­ные след­ствен­ные дей­ствия, направ­лен­ные на выяс­не­ние лич­ност­ных дан­ных под­су­ди­мых, не при­нял доста­точ­ных мер по уста­нов­ле­нию место­на­хож­де­ния под­су­ди­мых, осо­бен­но под­су­ди­мо­го Джелдыбаева.

Из инфор­ма­ции род­ствен­ни­ков под­су­ди­мо­го Джел­ды­ба­е­ва, кото­рые участ­во­ва­ли в суде апел­ля­ци­он­ной инстан­ции (жена Джел­ды­ба­е­ва Тур­сын и сын Ернар), сле­ду­ет, что послед­не­го уже нет в живых, он умер в 2015 году, его похо­ро­ни­ли в Украине…

Вме­сте с тем, как и орган след­ствия, так и суд пер­вой инстан­ции дан­ное обсто­я­тель­ство не выяс­нил, не при­нял все преду­смот­рен­ные зако­ном меры, оста­вив это не суще­ствен­ным, тем самым допу­стил непол­но­ту судеб­но­го следствия.

PS. Это толь­ко лишь часть глав­ных про­цес­су­аль­ных нару­ше­ний во вре­мя судеб­ных засе­да­ний по отно­ше­нию к обви­ня­е­мым. На самом деле, ни одно из выдви­ну­тых обви­не­ний со сто­ро­ны след­ствен­ных орга­нов не было дока­за­но во вре­мя суда, ни по одно­му эпи­зо­ду не дока­за­ны инкри­ми­ни­ру­е­мые обви­ня­е­мым преступления. 

После изу­че­ния всех пунк­тов, эпи­зо­дов обви­не­ния мы со сво­ей сто­ро­ны будем пода­вать кас­са­ци­он­ную жало­бу с предо­став­ле­ни­ем дока­за­тельств неви­нов­но­сти моих подзащитных. 

Саян ЖУНИСБАЕВ,

адво­кат