Мир, вскормленный грудью

Тво­ри­те о себе мифы. Боги начи­на­ли имен­но так.
Ста­ни­слав Ежи Лец

• Извест­ный пуб­ли­цист, глав­ный редак­тор «Новой газе­ты – Казах­стан» Аман­тай Данды­гу­лов закон­чил оче­ред­ную кни­гу о сво­их взгля­дах к исто­рии казах­ской сте­пи. По сло­вам авто­ра, она будет пред­ло­же­на на суд чита­те­ля в бли­жай­шее вре­мя. А мы, опе­ре­жая собы­тие, реши­ли опуб­ли­ко­вать фраг­мен­ты из его кни­ги, кото­рая будет назы­вать­ся «Всад­ни­ки Апо­ка­лип­си­са: из про­шло­го в будущее».

Мифы в нас, мы в мифах

Наша память цеп­ко дер­жит­ся за леген­ды, пре­да­ния, мифы. И мы уже не заме­ча­ем, где закан­чи­ва­ет­ся реаль­ность и начи­на­ют­ся пре­да­ния. Воз­мож­но, и в буду­щем наша сего­дняш­няя жизнь так­же будет мифо­ло­ги­зи­ро­ва­на. И наши потом­ки будут с тре­пе­том касать­ся – пусть уже не папи­ру­сов и руко­пи­сей, но фай­лов, 4D-видео­за­пи­сей, книг (наде­юсь, всё же), – живо­пи­су­ю­щих нас, сего­дняш­них. Отде­лить прав­ду от вымыс­ла, идео­ло­гию и про­па­ган­ду – от искрен­не­го стрем­ле­ния оче­вид­ца поде­лить­ся уви­ден­ным, цен­зу­ру – от скром­но­го умол­ча­ния непа­фос­но­го авто­ра – им будет так же слож­но, как и нам, пере­би­ра­ю­щим нын­че полу­ис­тлев­шие стра­ни­цы прошлого. 

Но навер­ня­ка будет и общее в этом пыт­ли­вом поис­ке. Это стрем­ле­ние отыс­кать в шелу­хе и сума­то­хе дней тот неза­мут­нён­ный род­ник, к кото­ро­му так жаж­дет при­пасть затол­кан­ный буд­ня­ми чело­век, отрав­лен­ный повсе­днев­но­стью малень­кий вин­тик гло­ба­ли­зи­ро­ван­но­го сооб­ще­ства, кото­рый всё же смут­но и мнит, и пом­нит о себе нечто боль­шее, чем про­сто набор живот­но-потре­би­тель­ских функций.
Он подо­зре­ва­ет о суще­ство­ва­нии это­го скры­то­го и сакраль­но­го: и надо лишь напом­нить ему и под­твер­дить его роб­кие догад­ки. «Да, сынок, ты уже такой, какой ты есть, а вот эти чер­ты и вот эти в тебе – от тво­их пред­ков, кото­рые были…» И слу­ша­те­ли тороп­ли­во зани­ма­ют место у потрес­ки­ва­ю­ще­го в ноч­ной сте­пи кост­ра, подви­га­ясь бли­же к седо­бо­ро­до­му стар­цу, что начи­на­ет выпле­тать при­чуд­ли­вую нить ска­за­ний о ста­рине глубокой.… 

Наше сего­дняш­нее обра­ще­ние к сакраль­ным мифам род­ной серд­цу каж­до­го кочев­ни­ка Вели­кой Сте­пи – срод­ни погру­же­нию бати­ска­фа Жюль Вер­на: мы слов­но его герои, про­ни­ка­ю­щие в глубь зем­ли. Они не зна­ли, что най­дут, не веда­ли, чего ищут. Нам же изве­стен наш конеч­ный пункт путе­ше­ствия. Глав­ная цель авто­ра это­го скром­но­го эссе – поис­ки всё того же Свя­то­го Гра­а­ля, изыс­ка­ние нашей иден­тич­но­сти в Про­шлом, что­бы смо­де­ли­ро­вать Будущее. 

Мы ищем наши исто­ки, нам важ­но нащу­пать ту бью­щу­ю­ся жил­ку, ощу­тить и креп­ко ухва­тить­ся за ту пупо­ви­ну, что свя­зы­ва­ет нас накреп­ко с Мате­рью-Исто­ри­ей. И вот уже пять тысяч лет люди стре­ми­тель­но оги­ба­ют зем­ной шар, под­ни­ма­ют­ся к звёз­дам, погру­жа­ют­ся в глу­би­ны, зани­ма­ют­ся само­ед­ством и само­ана­ли­зом в поис­ках сакраль­но­го сво­е­го нача­ла под тре­вож­ным, забот­ли­вым взо­ром сво­е­го само­го доро­го­го чело­ве­ка. Её гла­за, уста­лые и любя­щие, сле­дят за каж­дым нашим дви­же­ни­ем, обе­ре­гая и хра­ня нас на каж­дом эта­пе наше­го жиз­нен­но­го пути, про­во­жа­ют нас в оче­ред­ной путь на поис­ки Смыс­ла и Истоков…

Она явля­ет­ся богом для каж­до­го нарож­да­ю­ще­го­ся чело­ве­ка. Его циви­ли­за­ци­ей. Его миром. Потом мы вырас­та­ем, и её объ­я­тия нам кажут­ся тес­ны­ми, а забо­та чрез­мер­ной – и мы направ­ля­ем­ся на поко­ре­ние мира. Сво­е­му тре­вож­но­му бес­по­кой­ству мы созда­ём всё новые оправ­да­ния. Мы стро­им пла­ны. Рису­ем родо­слов­ные. Всю жизнь напро­лёт ищем ту, что нахо­дит­ся рядом с нами с пер­во­го же момен­та наше­го сле­по­го, судо­рож­но­го пре­бы­ва­ния в утро­бе. Мы ищем Её. Мать. 

И как не выстра­и­вай шежи­ре, исток и исход все­гда – от Неё. От Её чресл. От Её гру­ди. Мы пой­мём, когда будет уже очень позд­но. Когда в оче­ред­ном ски­та­нии по миру мы почув­ству­ем, как коль­нёт боль­но в гру­ди, а поз­же нам рас­ска­жут, что она ушла. И новым зна­че­ни­ем напол­нят­ся для нас сло­во­со­че­та­ния Ана, Әже, Келін, Ана Тілі. Мать Сыра Зем­ля. Родина-мать…

Томи­рис: та, которая
дала напиться
Мильо­ны – вас. Нас – тьмы, и тьмы, и тьмы.
Попро­буй­те, сра­зи­тесь с нами!
Да, ски­фы – мы!
Да, ази­а­ты – мы,
С рас­ко­сы­ми и жад­ны­ми очами!..
Мы любим плоть – и вкус её, и цвет,
И душ­ный, смерт­ный пло­ти запах…
Винов­ны ль мы, коль хруст­нет ваш скелет
В тяжё­лых, неж­ных­на­ших лапах?
При­вык­ли мы, хва­тая под уздцы
Игра­ю­щих коней ретивых,
Ломать коням тяжё­лые крестцы,
И усми­рять рабынь строптивых…
Алек­сандр Блок.
«Ски­фы»
(30 янва­ря 1918 г.)

…Этот сюжет зна­ком и цени­те­лям живо­пи­си, и зна­то­кам пре­да­ний и мифов: суро­вая вои­тель­ни­ца, увен­чан­ная шле­мом, сжи­ма­ю­щая меч, погру­жа­ет в кожа­ный бур­дюк муж­скую голо­ву с зажму­рен­ны­ми от ужа­са гла­за­ми, бол­та­ю­щи­ми­ся жила­ми и аор­та­ми, выва­лен­ным нару­жу язы­ком. В угол­ках рта ама­зон­ки залег­ли горь­кие склад­ки, спря­та­лась неиз­быв­ная грусть, так ост­ро дис­со­ни­ру­ю­щая с пафос­ным момен­том тор­же­ства победительницы… 

Скиф­ское пле­мя мас­са­ге­тов мно­гие иссле­до­ва­те­ли отно­сят к про­то­ка­зах­ским пле­ме­нам. Имен­но на долю мас­са­гет­ской вои­тель­ни­цы, цари­цы Томи­рис (570 – 520 гг. до н. э.) выпа­ла честь обуз­дать высо­ко­мер­но­го и гор­до­го пред­во­ди­те­ля пер­сов – Кира ІІ Вели­ко­го. Её схват­ка с осно­ва­те­лем дер­жа­вы Ахе­ме­ни­дов, поко­ри­те­лем Вави­ло­на и всей Месо­по­та­мии в целом – крас­но­ре­чи­вей­шая иллю­стра­ция казах­ско­го выра­же­ния «батыл­дық күш­те емес, жүректе». 

Той ата­ке на неболь­шое (по срав­не­нию с уже поко­рён­ны­ми наро­да­ми), но гор­дое коче­вое пле­мя посвя­ти­ли свои оды писа­те­ли антич­но­сти, его живо­пи­сал в сво­ей пом­пез­ной (и отто­го, надо при­знать, излишне вычур­ной и пафос­ной) кар­тине фла­манд­ский живо­пи­сец Питер Пауль Рубенс, цен­траль­ное место в сво­их тру­дах ей отвёл и сам отец исто­рии – Герод­от: «Эту бит­ву я счи­таю самой жесто­кой из тех битв, кото­рые были у варваров». 

Мас­са­ге­тов Кир, похо­же, и не вос­при­ни­мал все­рьёз: древ­них кочев­ни­ков их совре­мен­ни­ки пре­под­но­сят в исто­ри­че­ских сви­де­тель­ствах как «бед­ных», «диких» и «немно­го­чис­лен­ных». Вторг­шись на тер­ри­то­рию наших про­то­пред­ков, он зама­нил в ловуш­ку коман­до­вав­ше­го вой­ска­ми сына Томи­рис по име­ни Спаргапис. 

Всту­пив­шись за сына, мать отпра­ви­ла интер­вен­ту посла­ние: «Алчу­щий кро­ви Кир, … отдай мне мое­го сына и ухо­ди из этой стра­ны без­на­ка­зан­но… Если же ты не сде­ла­ешь это­го, то кля­нусь тебе солн­цем, вла­ды­кой мас­са­ге­тов, я напою тебя кро­вью, хотя ты и ненасытен».

Улу­чив момент, пле­нён­ный Спар­га­пис в став­ке Кира бро­сил­ся на меч и пре­рвал свой жиз­нен­ный путь. Вой­ско же его мате­ри раз­ме­та­ло вторг­ших­ся пер­сов, а сама Томи­рис лич­но погру­зи­ла отсе­чён­ную голо­ву Кира Вели­ко­го в бур­дюк с кро­вью: «Ты меня, живую и одер­жав­шую над тобой побе­ду в бит­ве, погу­бил, захва­тив хит­ро­стью мое­го сына. Я же тебя, как угро­жа­ла, напою кровью». 

Есть Жен­щи­ны в наших аулах…

И сны, и мифы — важ­ные сред­ства свя­зи, иду­щие от нас к нам же. 

Если мы не пони­ма­ем язы­ка, на кото­ром они созда­ны, мимо нас про­хо­дит мно­гое из того, что мы зна­ем и рас­ска­зы­ва­ем самим себе в те часы, когда не заня­ты дей­стви­я­ми с внеш­ним миром.

Эрих Фромм. «Забы­тый язык»

Девоч­ка, сест­ра, мать, әже, невест­ка – огром­ный, инсти­ту­ци­о­наль­ный, куль­ту­ро­ло­ги­че­ский пласт в памя­ти и созна­нии Вели­кой сакраль­ной Сте­пи. Жен­щи­на-мать – осно­ва семей­но­го уюта, свет и теп­ло домаш­не­го оча­га, доста­ток его и сча­стье. Кро­ме того, имен­но она – опо­ра бли­зо­сти и согла­сия меж­ду род­ствен­ни­ка­ми, сопле­мен­ни­ка­ми, и стро­го блю­дя меж­ро­до­вое согла­сие. В древ­них изре­че­ни­ях наро­да гово­рит­ся: «Если рас­тёт сын – досто­я­ние потом­ков, если рас­тёт дочь – досто­я­ние наро­да», «Сча­стье наро­да – хан, сча­стье рода – бий, сча­стье айма­ка – акса­кал, сча­стье аула – бай­би­ше». Если вождь пер­сид­ско­го наро­да Имам Хомей­ни гово­рит: «Если жен­щи­на одной рукой кача­ет колы­бель, то вто­рой рукой леле­ет весь мир», бал­кар­цы гово­рят: «Муж­чи­ны вос­пи­ты­ва­ют сыно­вей, жен­щи­ны-мате­ри вос­пи­ты­ва­ют нацию». Если Мух­тар Ауэ­зов под­чёр­ки­вал: «Буду­щее нации в руках деву­шек и мате­рей», то в казах­ских пого­вор­ках гово­рит­ся: «Зем­лю хра­нят муж­чи­ны, нацию сохра­ня­ют девуш­ки», «Бла­го­да­рю соль, даю­щую вкус еде, бла­го­да­рю девуш­ку, соеди­ня­ю­щую меж­ду собой народ».

Исто­рия чело­ве­че­ства во все вре­ме­на и у всех наро­дов зафик­си­ро­ва­ла огром­ное коли­че­ство при­ме­ров, как из сре­ды, каза­лось бы, хруп­ких и сла­бых жен­щин выхо­ди­ли ода­рён­ные лич­но­сти: и цари, и гении, зна­ме­ни­тые поэты и геро­и­че­ские баты­ры. Сла­ва Богу, не лише­ны были таких жен­щин и мы. 

Хотя надо, конеч­но же, при­знать: у каза­хов дей­стви­тель­но жен­щи­ны не вклю­ча­лись в про­цесс ско­то­вод­че­ско­го про­из­вод­ства, хозяй­ствен­ный опыт и наслед­ство (қара шаны­рақ) пере­да­ва­лись по пат­ри­ли­ней­ным кана­лам (по муж­ской линии). Но место даже и в пат­ри­ар­халь­ном казах­ском обще­стве у жен­щи­ны было порой особое. 

К при­ме­ру, роль хана Абул­ха­и­ра (чин­ги­зид, төре) в исто­рии Вели­кой Сте­пи мог­ла быть совсем иной, если бы не его супру­га – хан­ша Бопай, так­же из рода чин­ги­зи­дов (төре). Сего­дня, оце­ни­вая при­чи­ны его ярост­но­го про­ти­во­сто­я­ния со степ­ной эли­той, под­толк­нув­ше­го Абул­ха­и­ра на поис­ки внеш­них союз­ни­ков и в ито­ге – на заклю­че­ние сою­за с рос­сий­ской импе­ра­три­цей, поми­мо всех уже извест­ных объ­ек­тив­ных обсто­я­тельств (угро­за джун­гар­ско­го наше­ствия, необ­хо­ди­мость укреп­ле­ния соб­ствен­но­го внут­ри­по­ли­ти­че­ско­го авто­ри­те­та через внеш­не­по­ли­ти­че­ский аль­янс с силь­ным союз­ни­ком и пр.) мож­но назвать и эту, весь­ма понят­ную всем муж­чи­нам, быто­вую и мат­ри­мо­ни­аль­ную подо­плё­ку его без­удерж­но­го стрем­ле­ния к власт­но­му бун­чу­ку. Каза­хи гово­рят: ақыл­ды әйел жаман еркек­ті төр­ге сүй­рей­ді, ақыл­сыз әйел жақ­сы еркек­ті көр­ге сүйрейді. 

Казах­стан­ский исто­рио­граф Ири­на Еро­фе­е­ва отме­ча­ет, что «с точ­ки зре­ния ред­ко­го соче­та­ния внеш­ней при­вле­ка­тель­но­сти и раз­ви­тых интел­лек­ту­аль­но-воле­вых качеств, лич­ной само­до­ста­точ­но­сти и силь­но­го вли­я­ния как на соб­ствен­но­го мужа, так и на стар­шин­ское окру­же­ние послед­не­го Бопай-ханым, бес­спор­но, мож­но счи­тать одной из самых выда­ю­щих­ся казах­ских жен­щин эпо­хи сред­не­ве­ко­вья и ново­го вре­ме­ни. Её брач­ный союз с Абул­ха­и­ром по силе вза­им­ной при­вя­зан­но­сти обо­их супру­гов и их вза­и­мо­до­пол­ня­е­мо­сти, а так­же по сво­ей соци­аль­ной зна­чи­мо­сти в деле управ­ле­ния каза­ха­ми Млад­ше­го и Сред­не­го жузов сопо­ста­вим с широ­ко извест­ны­ми образ­ца­ми таких гар­мо­нич­ных супру­же­ских тан­де­мов, как Юлий Цезарь и Клео­пат­ра, князь Игорь и кня­ги­ня Оль­га, эмир Тимур и его стар­шая жена Биби-ханым, сул­тан Бабур и его супру­га Сул­тан-Нигар-ханым и дру­гие. Имен­но поэто­му поли­ти­че­ские шаги и сама яркая лич­ность хан­ши Бопай зани­ма­ют нема­ло­важ­ное место во мно­гих пись­мен­ных источ­ни­ках по исто­рии Казах­ста­на вто­рой чет­вер­ти XVIII века».

При­знан­ный авто­ри­тет сре­ди оте­че­ствен­ных исто­ри­ков, Ири­на Еро­фе­е­ва под­чёр­ки­ва­ет, что хан­ша Бопай отли­ча­лась глу­бо­ким, совсем не жен­ским умом, силь­ным харак­те­ром, не лишён­ным нема­лой доли вла­сто­лю­бия, опре­де­лён­ной неза­ви­си­мо­стью в суж­де­ни­ях и поступ­ках и в то же вре­мя врож­дён­ным поли­ти­че­ским так­том. В раз­ные годы Бопай-ханым поль­зо­ва­лась неиз­мен­ным ува­же­ни­ем у казах­ских стар­шин и «име­ла ино­гда весь­ма силь­ное вли­я­ние на управ­ле­ние» казах­ски­ми рода­ми Млад­ше­го и Сред­не­го жузов. Арка­дий Ирак­ли­е­вич Лёв­шин, «Герод­от казах­ско­го наро­да», отме­чал экс­клю­зив­ную, бес­пре­це­дент­ную деталь: хан­ша Бопай «име­ла печать со сво­им вен­зе­лем – отли­чие, совсем необык­но­вен­ное в наро­де, кото­рый при­вык обра­щать­ся с жен­щи­на­ми как с неволь­ни­ца­ми, уда­ляя их от вся­ко­го уча­стия в делах обще­ствен­ных». Само­го Абул­ха­и­ра эли­та и степ­ная знать «не ста­ви­ли ни в фош», как вспо­ми­на­ли тогда совре­мен­ни­ки: его ахил­ле­со­вой пятой (как след­ствие, при­чи­ной и повы­шен­ной вспыль­чи­во­сти, и без­рас­суд­но­сти) было незнат­ное поло­же­ние дина­сти­че­ских пред­ков. Зато сов­мест­ное появ­ле­ние супру­же­ской четы перед курул­та­ем казах­ских стар­шин зна­чи­тель­но укреп­ля­ло авто­ри­тет­ность и весо­мость выдви­га­е­мых Абул­ха­и­ром ини­ци­а­тив («повы­ша­ло его рей­тинг», как ска­за­ли бы сего­дня). При­ме­ча­тель­но, что вслед за пятью сыно­вья­ми она при­нес­ла Абул­ха­и­ру и дочь Зулей­ху, – когда супру­гу было уже око­ло 60 лет. 

Хан­ша зна­чи­тель­но пере­жи­ла уби­то­го ханом Бара­ком супру­га, про­дол­жи­ла нача­тые им пере­го­во­ры по меж­ди­на­сти­че­ско­му аль­ян­су с джун­гар­ским хун­тай­джи Цэва­ном Дор­жи. Умер­ла она, мино­вав уже 100-лет­ний рубеж. 

Жен­щи­ны, чьи имена
ста­ли легендой
Впро­чем, исто­рии о про­ис­хож­де­нии чего бы то ни было име­ют тен­ден­цию рано или позд­но пре­вра­щать­ся в миф.

Род­жер Желяз­ны. «Хро­ни­ки Амбера»

У каза­хов нема­ло жен­щин, чьи обра­зы вошли в леген­ды и пре­да­ния, ста­ли геро­я­ми ска­за­ний и поэм, чьи име­на дали назва­ния родам и пле­ме­нам, ста­ли их бое­вы­ми кли­ча­ми («ұран»). Сре­ди них жив­шая в XV–XVI веках тре­тья жена Бай­ди­бек бия Дома­лак ана (Нури­ла). Она побе­ди­ла в сло­вес­ном поедин­ке Бухар хана и отсто­я­ла для сво­е­го пле­ме­ни удоб­но рас­по­ло­жен­ные зем­ли под стой­би­ща. Достой­на упо­ми­на­ния и Жупар ана, при­во­див­шая в вос­торг и най­ма­нов, и аргынов.

Сле­ду­ет вспом­нить и Жан­би­ке, моло­дую невест­ку Дау­лет­би­ке, кото­рая одним сло­вом поло­жи­ла на лопат­ки Кул­ба­рак баты­ра, заста­вив его отка­зать­ся от полу­чен­но­го от цар­ско­го пра­ви­тель­ства чина и чек­пе­ня. Бай­би­ше Тоги­са Иса, совер­шив­шая хадж в Мек­ку (назван­ная в наро­де «Кажы апа»), вырас­ти­ла и поста­ви­ла на истин­ный путь гор­дость трёх жузов Кол­бая Тоги­со­ва. Мож­но назвать ещё десят­ки и сот­ни таких жен­щин-мате­рей, кото­рые явля­ют­ся гор­до­стью казах­ско­го народа.

Это и упо­мя­ну­тые выше Әлпеш (в шежи­ре назы­ва­ют так­же Аксу­лу, Ман­зу­ра, Жезе­тек) и Кызе­ней (насто­я­щее имя неиз­вест­но) – свя­тые мате­ри, сде­лав­шие мно­го для про­дол­же­ния рода Найманов.

В чис­ле таких жен­щин – Баян Кара­бай­кы­зы, глав­ная геро­и­ня лири­че­ско­го эпо­са «Қозы Көр­пеш – Баян сұлу», отме­тив­ше­го недав­но своё 1500-летие. Из рода Най­ма­нов. Исто­ри­ки без спо­ра при­зна­ют, что она – из пле­ме­ни Бага­на­лы. М. П. Гряз­нов в сво­ей кни­ге «Древ­ние памят­ни­ки геро­и­че­ско­го эпо­са наро­дов Южной Сиби­ри» дока­зы­ва­ет, что най­ден­ные архео­ло­га­ми изоб­ра­же­ния на золо­той под­вес­ке при­над­ле­жат «Козы Кор­пеш и Баян сулу». Эти золо­тые под­вес­ки архео­ло­ги дати­ру­ют ІV-III вв. до н. э.

Коныр. Корип­кел, свя­тая мать. Её име­нем назва­но местеч­ко Бай­ко­ныр, на кото­ром нахо­дит­ся кос­мо­дром. Жан­де­ли (Жан­дай). Девуш­ка-батыр из най­ман­ско­го рода Тор­туыл. Гаухар. Жена Кабан­бай баты­ра, сест­рён­ка аргын­ско­го баты­ра Малай­са­ры. Насто­я­щее имя – Май­са­ра. Назым – дочь Кабан­бай баты­ра, девушка-батыр. 

Айби­ке. Извест­ная казах­ская девуш­ка- батыр в своё вре­мя про­сла­ви­лась на боль­ших сбо­ри­щах как палу­ан (борец). Жена и спут­ник Колбай­улы Булан­бая (1747 –1845): он был в соста­ве посоль­ства Абы­лай хана, отправ­лен­но­го им лич­но в круп­ней­ший на тот момент город мира – Пекин. Бди­тель­ная и зор­кая раз­вед­чи­ца, Айби­ке предот­вра­ти­ла мно­гие напа­де­ния кал­мыц­ких отря­дов в тот пери­од, когда казах­ские роды насе­ля­ли Тар­ба­га­тай­ский округ и побе­ре­жья Ирты­ша (85. 570). 

Мамыр Бай­га­зы­кы­зы. Глав­ная геро­и­ня даста­на Шака­ри­ма Кудай­бер­ды­улы «Кал­ка­ман – Мамыр». Жерт­ва люб­ви, уби­тая Коке­най баты­ром за то, что полю­би­ла близ­ко­го по кро­ви джи­ги­та Кал­ка­ма­на Айтекеулы.

Енлик Ыскан­кы­зы. Глав­ная геро­и­ня даста­на Шака­ри­ма Кудай­бер­ды­улы «Енлик – Кебек». Дочь Кара­ба­ты­ра Ыска­на из вет­ви Бай­кон­ды Торт­ка­ра Мата­ев. За то, что нару­ши­ла тра­ди­ции сва­тов­ства и полю­би­ла джи­ги­та по име­ни Кебек Туйе­бай­у­лы, в 1750 году их обо­их при­го­во­ри­ли к смер­ти и каз­ни­ли, при­вя­зав к хво­стам лошадей. 

Кулан ханым. (И. Кабыш­улы назы­ва­ет её и Кулан, и Кулын) – чет­вёр­тая жена Чин­гис­ха­на (XIII в.). Дочь млад­ше­го бра­та мер­кит­ско­го хана Ток­тар­бе­ка Тай­ы­ра. Когда вой­ско Ток­тар­бе­ка ста­ло про­иг­ры­вать Чин­гис­ха­ну, Тай­ыр, что­бы най­ти с ним общий язык и пород­нить­ся, отпра­вил­ся к Сотря­са­те­лю Все­лен­ной вме­сте с доче­рью Кулан. Тай­ыр встре­тил­ся с Най ноя­ном в сопро­вож­де­нии нуке­ров. Най ноян, забо­тясь об их без­опас­но­сти, послал впе­рёд раз­вед­чи­ков и задер­жал­ся на пару дней. Узнав о том, что они задер­жа­лись в доро­ге, Чин­гис­хан запо­до­зрил, что что-то про­изо­шло меж­ду Наем и Кулан, набро­сил­ся на Ная со сло­ва­ми: «Поче­му вы задер­жа­лись?» – и дал при­каз допро­сить его. 

Тогда вме­ша­лась Кулан: «Навер­но, мы оста­лись живы толь­ко бла­го­да­ря встре­че с Наем, доро­га была очень опас­ной. Чем допра­ши­вать Ная­на, не луч­ше ли про­ве­рить моё цело­муд­рие и убе­дить­ся в его неви­нов­но­сти?» Так муд­рая девуш­ка сохра­ни­ла жизнь Ная (112. 189 стр.). «Исто­ри­ки при­зна­ют, что сре­ди мно­гих жён Чин­гис­ха­на самой муд­рой была девуш­ка из Танир-Уйсу­нов Кулан» (30. 102). Чин­гис­хан с того дня на про­тя­же­нии всей жиз­ни при­слу­ши­вал­ся к сло­вам Кулан. 

Тор­кин бике – Торе­ене ханым – бай­би­ше Уки­тай хана, родом из най­ма­нов (по све­де­ни­ям Джувей­ни), мать Вели­ко­го хана Куй­и­ка. Сохра­нил­ся доку­мент, под­твер­жда­ю­щий, что после кон­чи­ны мужа Уки­тая на про­тя­же­нии пяти лет она испол­ня­ла обя­зан­но­сти сек­ре­та­ря Мон­голь­ской импе­рии и под­пи­сы­ва­ла бума­ги «Еке ханым Торе­ене». Этот доку­мент был напи­сан 10 апре­ля 1240 года и на нём постав­ле­на печать Вели­ко­го хана Уки­тая. Торе­ене – это её имя было свя­за­но с зани­ма­е­мой ею долж­но­стью. Под­власт­ные хан­ше най­ман­ские роды после кру­ше­ния их сою­за ста­ли отдель­ным родом под назва­ни­ем Торе1. (26 а. 24–25). К Торе отно­сят­ся роды Ела­та, Кара Керей, Кара­тай, Садыр, Матай. (26 а. 135).

Сар­кыт ханым (Сар­кук­та­ни) – жена млад­ше­го сына Толе, керей­ка. Мать четы­рёх ханов – Ман­ги, Кубы­лай, Арык­бу­ка, Куба­гул (Хула­гу).
Айга­ным Сар­гал­дак­кы­зы (1783–1853). Из рода Кожа. Зна­ла несколь­ко восточ­ных язы­ков – араб­ский, пер­сид­ский, чага­тай­ский и др. (95. 1–126). После смер­ти Уали хана Абы­лай­у­лы (1819) рос­сий­ские вла­сти при­зна­ют наслед­ни­ком пре­сто­ла не сына Уали (кста­ти, дина­стию Уали про­дол­жа­ли несколь­ко сыно­вей от четы­рёх жён), – пред­по­чте­ние было отда­но имен­но Айга­ным, его 37-лет­ней вдо­ве. Пер­вой сре­ди казах­ских жен­щин она испол­ня­ла обя­зан­но­сти хана – в тече­ние 13 лет. С этой поры уже она лич­но ста­ви­ла оттис­ки печа­ти сво­е­го мужа Уали хана на пись­ма, отправ­ля­е­мые в адрес цар­ской адми­ни­стра­ции. В них она про­си­ла помо­щи в стро­и­тель­стве жилья, школ, мече­тей, бань для при­уче­ния наро­да к осёд­ло­сти, «выби­ва­ла» (как мы бы ска­за­ли сего­дня) сред­ства на при­об­ре­те­ние ору­дий зем­ле­де­лия и посев­но­го мате­ри­а­ла. Царь Алек­сандр І удо­вле­тво­рил прось­бы Айга­ным и издал спе­ци­аль­ный указ об ока­за­нии помо­щи. Когда в 1822 году соглас­но ново­го ука­за о сибир­ских каза­хах была упразд­не­на хан­ская власть, созда­ны окру­ги и утвер­жда­лась власть стар­ших сул­та­нов, Айга­ным была избра­на стар­шим сул­та­ном. Когда её воз­раст при­бли­зил­ся к пяти­де­ся­ти годам, она пере­да­ла долж­ность люби­мо­му сыну Шын­гы­су. Скон­ча­лась в 1852 году в воз­расте 70 лет (80−10. 25–54).

Аккат­ша Тенел­ба­е­ва два­дцать раз под­ряд изби­ра­лась волост­ной (най­ман­ка, бага­на­лы). Акке­лин десят­ки лет была волост­ной, после её смер­ти воло­сти при­сво­и­ли её имя – Акке­лин боло­сы (об этом пове­дал в своё вре­мя Габит Мусрепов).

Уйрек ана – Тыны­штык. Она была про­ис­хож­де­ни­ем из про­стой семьи, бога­то­го жени­ха себе не иска­ла, вышла замуж по люб­ви, выбрав себе ров­ню. В 14 лет она ста­ла невест­кой в доме с девя­тью сиро­та­ми-сыно­вья­ми, но бла­го­да­ря нис­по­слан­ным ей Алла­хом лич­ност­ным каче­ствам под­ня­лась до руко­во­ди­те­ля рода Каракерей-Мурын.

Акби­кеш и Мак­пал. В казах­ском наро­де было нема­ло выда­ю­щих­ся умом и серд­цем мате­рей, сохра­няв­ших един­ство и согла­сие сре­ди сопле­мен­ни­ков. К таким жен­щи­нам отно­сит­ся и про­жи­вав­шая в Улы­тау дочь дом­бри­ста Ерба­ты­ра Акби­кеш. Она была выда­на замуж за сына чело­ве­ка по име­ни Тан­гу­лы из аргын­ской вет­ви Айдер­ке Сол­та­на. Всё в руках Бога: в тече­ние вось­ми-девя­ти лет Акби­кеш не мог­ла родить детей. Эту печаль умни­цы Акби­кеш раз­де­ля­ли не толь­ко близ­кие, но и все соро­ди­чи. Как-то раз она что-то замыс­ли­ла и с раз­ре­ше­ния роди­те­лей мужа отпра­ви­лась к сво­им род­ным. В доро­ге её сопро­вож­дал пле­мян­ник мужа. Перед неблиз­ким путём она ска­за­ла про­во­жа­ю­щим: «Если даст Бог, уеду вдво­ём, вер­нусь втро­ём». Роди­те­ли мужа не поня­ли смыс­ла этих слов, но, разу­ме­ет­ся, бла­го­сло­ви­ли в доро­гу. При­е­хав в род­ной аул, она объ­яс­ни­ла зна­че­ние этих слов сво­им роди­те­лям: «Сла­ва Богу, меня ценят в доме мужа, носят на ладо­нях. Одна лишь печаль – нет ребён­ка. И вот я при­шла к вам с надеж­дой осу­ще­ствить свою завет­ную меч­ту. Может, отда­ди­те в дом, куда выда­ли меня, и мою сест­ру Мак­пал. Я хочу сде­лать её вто­рой женой сво­е­го мужа Сол­та­на, что­бы она роди­ла нам ребён­ка. Очень наде­юсь на ваше пони­ма­ние и бла­го­склон­ность». Услы­шав эти сло­ва, мать Акби­кеш зали­лась сле­за­ми. А отец Ерба­тыр вдруг встал и, собрав весь дух, про­из­нёс: «Милая, сам Созда­тель вло­жил в твоё серд­це эту мысль! Бла­го­слов­ляю! Там, куда при­шла ты, и поло­же­ние Мак­пал будет не ниже дру­гих. Мать, утри сле­зы, готовь­ся, отпра­вим детей по-доб­ро­му, со сво­им бла­го­сло­ве­ни­ем». Всё полу­чи­лось, как она ска­за­ла: уеха­ла вдво­ём, вер­ну­лась втро­ём, пора­до­вав род­ню мужа. Про­шло какое-то вре­мя, и Бог внял её прось­бам, Акби­кеш и Мак­пал обе роди­ли в одно вре­мя, ещё более обра­до­вав всех. От двух мате­рей оста­лось боль­шое потом­ство (85. 572–573).

Аман­тай
ДАНДЫГУЛОВ,
публицист

(Про­дол­же­ние следует)