- «…Решающий узел всех общественных проблем – это назарбаевско-токаевская политическая система, обрамленная флером елбасизма. Без ее смены демократией основной массив казахов так и будет пребывать вне политики, обречен на растущую из года в год бедность, болезни из-за ухудшения качества жизни, снижение уровня духовности и культуры
- (Окончание. Начало в номере от 24.06.2021г).
Алимхан НУРЕКЕЕВ
Есть положение Ленина, что социализм – это строй цивилизованных кооператоров. Вынужденный повернуть страну в разруху и голод на путь Новой экономической политики (НЭП), он понял, что массы активных и свободных в своей деятельности людей в торговле, сфере услуг, малом и среднем производстве – быстро поднимут страну. Известный лозунг Бухарина «Обогащайтесь!» тоже был адресован этим людям.
В течение примерно 10 лет «НЭП»-а СССР действительно быстро встал на ноги, но Сталин понял, что «мелкобуржуазная стихия» (выражение Ленина), поднятая «НЭП»-ом, может размыть основы пролетарско-коммунистической диктатуры. Потому он остановил НЭП, сконцентрировал всё «нажитое» страной за это время плюс всё насильственно отобранное у народов Украины и Казахстана на индустриализацию, а аграрный сектор обрек на сплошную коллективизацию, превратившую массы крестьян по реальному социальному и политико-правовому положению в новых «крепостных» социалистического государства. Потому, когда, видимо отобранные токаевской властью историки утверждают, чтоибольшевики шли последовательно от артелей, ТОЗ-ов через кооперацию в колхозы, это не понимание хозяйственно-экономической, политико-правовой противоположности кооператива и колхоза.
Кооператив – это мировой механизм рыночного хозяйства, с развитием которого субъект деятельности обретает все большую силу и самостоятельность, формирует далее социально-политическую основу демократии.
Что касается колхозов, то это – изобретение коммунистов, позволяющее держать крестьянство, то бишь потенциальных мелких сельских буржуа, скрытно враждебных пролетарскому государству, в полуголодном теле, экономической, политико-правовой зависимости, хозяйственная структура, единственное назначение которой, – снабжать страну продовольствием и сельхозсырьем. В таких условиях понятно, что большинство колхозов было убыточным. С самого начала колхоз был социально-политическим механизмом реализации диктатуры коммунистов в деревне. Не случайно, лишь с обретением сил политического режима коммунистическая власть позволила крестьянам некоторые общегражданские права, оставляя все равно их на положении граждан второго сорта.
Но, тем не менее, разгон колхозов и совхозов в 90-ые годы остается преступлением назарбаевской власти, потому что тогда они были худо-бедно, но устоявшимися коллективными формами хозяйствования, с которыми была связана жизнь половины казахов. Настоящий государственный подход мог быть в разработке правовых, организационных, научных (бизнес-план, агрономия, ветеринария, селекция и др.) основ крупных крестьянских хозяйств на кооперативных отношениях, широком разъяснении и осторожном экспериментировании с учетом национальной психологии и традиций. Но власти не хватило ни государственного ума, ни ответственности, ни простой любви к родному народу. В результате она сотворил, слава Аллаху, что не в той катастрофической форме как голощекинская власть, но «убийство» сельского хозяйства страны, от которого ещё когда оно поднимется!
К слову. Корневая проблема по новому земельному закону, который должен быть разработан честными учеными-аграриями и правоведами, всенародно обсужден и принят парламентом, надеемся, новым, в том, что в аграрном секторе страны сейчас нет реального субъекта хозяйствования и правоотношений, способного сказать свое веское слово, ни латифундистам да фазендистам, пока уверенным в своем мафиозном характере связях с властными структурами, ни коррумпированной власти. Полулегальные хозяева сельхозугодий и пастбищ при этой назарбаевско-токаевской власти, видимо, надеются остаться «вечными» владельцами земель казахов.
А многочисленные фермеры лишь формально объединены, в действительности на местах разрознены, остаются практически беспомощными перед обнаглевшими латифундистами-монополистами всей аграрной инфраструктуры, сбора, хранения и реализации сельхозпродукции, попрошайками грабительских государственных кредитов у банков да посредников, жалкими просителями защиты у коррумпированной власти. Если не считать отдельных, отчаявшихся своих представителей, идущих на крайние формы протеста.
Потому, считаю, что думающая и патриотичная часть нации должна воспользоваться мораторием и остро поставить перед властью вопрос о реальном субъекте хозяйствования и правоотношений в аграрном секторе – крупных крестьянских хозяйствах на кооперативной основе. Только они составят социальную основу развития языка и национальной культуры казахов, станут своеобразными жизненными «жерновами», которые перемелют родо-жузовские предрассудки в единую национальную сущность, будут ячейками реальной, развивающей народ демократии. Только такой реальный субъект аграрного сектора наведет порядок, и по каналам кредитования сельского хозяйства, и по землепользованию и аренде, и защите внутреннего рынка от сомнительного качества импорта, и в общей продовольственной безопасности страны.
Если вернуться к началу вопроса, то, во-вторых, насильственная организация коммунистами колхозов с неграмотными кочевниками и полукочевниками с предварительным диким отбором всего наличного скота («не оставив ни одного копытца») обернулось невиданной, несравнимой с самым страшным джутом массовой гибелью казахов.
В советское время – это преступление коммунистической власти против казахов – замалчивалось. Потом говорили сквозь зубы о массовой гибели казахов от неожиданно случившегося голода как следствии ошибок голощекинской власти. Досадное то, что и сейчас люди российской власти, оставшиеся великорусскими шовинистами (и тайными коммунистами?!) не признают насильственную коллективизацию в Казахстане как форму массового насилия, обернувшегося фактическим уничтожением половины нации путем убийства голодом, следовательно, геноцидом.
Горькое то, что и сейчас, казалось бы, независимые от великорусских шовинистов властные и околовластные господа-казахи совершают фактически то же самое по сути: руководитель государства говорит о восстановлении исторической правды, зная о закрытости архивов по голоду 1931–33 г.г. – самого решающего дела в восстановлении полной картины геноцида, хотя того, что известно сейчас, достаточно. Второй руководитель государства бормочет о недопустимости политизации проблемы, будто голод случился как очередной джут, к которому коммунистический режим Сталина-Голощекина (далее витает тень современной российской власти) будто не имеет отношения. А нанятые властью историки упорно тянут к квазинаучному учету «исторического контекста», говорят, что голод в Казахстане был тогда не единственный, случился из-за ошибок большевиков, потому на геноцид, увы, «не тянет».
Возможно, еще не осознанная и должным образом не оцененная ни российской, ни казахской властью сторона трагедии та, что сыновья и дочери оставшейся половины казахов через 8–10 лет после той катастрофы проявили массовый, а отдельные, выдающийся героизм в самых кровопролитных битвах войны 1941–45 г.г. под Москвой, Сталинградом и т.д.
Современная российская власть как правопреемница не только всего хорошего, но и плохого предыдущих властей, встав на позицию современной человеческой цивилизации должна бы выразить хотя бы глубокое сожаление и сочувствие миллионам убитых голодом безвинных казахов, в числе которых, в первую очередь, гибли дети.
Однако даже этого советской власти показалось мало. Жестокое и бесчеловечное уничтожение интеллектуального и духовного цвета казахской нации с 1928-го по 1953 г.г., отзвуки которого все еще отражаются в культурном и политико-правовом развитии современных казахов, ещё одна трагическая страница нашей истории. Увы, замалчиваемой до сих пор.
Трусливость, беспринципность, продажность в вопросах государственных интересов, неспособность соблюдения хотя бы государственного и национального достоинства властными и околовластными господами – наглядное тому подтверждение.
За 30 лет жизни и деятельности в условиях независимости, казалось бы, самостоятельного строительства казахского государства назарбаевская власть сверху до низу так и не смогла обрести легитимность, опору своего народа (это стало бы важнейшим фактором осознания казахами себя действительно государствообразующей нацией с необходимым уровнем политической культуры и ответственности), убедить в способности отстаивать национальные интересы. Свою скрываемую неуверенность она возмещала возвеличиванием роли Н. Назарбаева как основателя Казахстана и выдающегося политика современности, по которому давно плачет Нобелевская премия мира. Естественно делается это устами деятелей, главное «достоинство» которых – подхалимство.
И эта «традиция», видимо, продолжается и в условиях «другого» президентства Токаева.
Прошлая дискуссия в проекте «Неге?» по голоду 1931–33 г.г., думаю, как раз показала, что и власть, и национальная интеллигенция, за исключением единиц, так и не смогли подняться на уровень национального интереса и государственного достоинства в осознании факта геноцида. Украинцы смогли доказать миру совершенный против них геноцид, а мы казахи спорим между собой о перипетиях происшедшего в 1931–33 г.г. Ученая дама, видимо, по «заказу» власти, слегка искажает методологию науки, пытается выстроить какой-то оправдывающий власть Голощекина «исторический контекст» (голод в Казахстане якобы лишь один в ряду других факторов), нарушает причинно-следственную связь происшедшего.
Если выстроить все известные государственные «цели», жесточайшие «шаги» большевистской власти по их реализации (отбор скота до «последнего копытца», насильственное скопление людей без пищи и крыши, избиения «строптивых» и т.д.) – совокупность причин, то даже без архивных «дополнений» станет понятно, что казахи на той стадии хозяйствования в степи (кочевое и полукочевое скотоводство с небольшими очагами земледелия на юге и юго-востоке) с учетом реальных природно-климатических условий (континентальный и резко-континентальный климат степей и полупустынь) были обречены на массовую гибель (катастрофическое следствие – геноцид, массовое убийство посредством искусственно созданного голода, в котором намерения властей не имеют значения).
Ученая дама, председатель комиссии, возможно, надеется найти в архивах прямое указание Сталина, подобное указанию Гитлера по завоеванию «жизненного пространства». Уверен, что она найдет в архивах лишь жестокие, но благие указания вождя о переводе масс казахов-кочевников на «светлый» путь социализма…
Таким образом, думаю, понятно всем, что главный, решающий узел всех общественных проблем – это назарбаевско-токаевская политическая система, обрамленная флером елбасизма. Без ее смены демократией основной массив казахов так и будет пребывать вне политики, обречен на растущую из года в год бедность, болезни из-за ухудшения качества жизни, снижение уровня духовности и культуры. И дело не в том, что властные господа обещают и врут, а в том, что общественный процесс независимо от их политической деятельности, но следуя своим внутренним объективным закономерностям, увы, властью не управляемым, движется к катастрофе… Стихийный рост цен на все, предсказуемый технический дефолт, проедание того, что должно было попасть в Нацфонд, ухудшение собираемости налогов в связи со снижением уровня жизни, предложение «умного», вместо «патриотичного» прогрессивного налога на роскошь и богатство, начиная с себя и своих родственников, – «прижать» одну, выживающую группу населения и др. – не говорит ли это все о приближении часа «Х», когда мирные и сверхтерпеливые казахи восстанут против всех и всего?!
Надежда на ответственную и патриотичную часть общества – протестные силы, национальный капитал, МСБ, научную интеллигенцию, разумную часть властных структур. Предлагаю к осени сбор подписей под единым и единственным лозунгом к президенту Токаеву: «Демократическая парламентская республика – да!». Президент подписывает новый закон о выборах и политических партиях по европейским стандартам, распускает парламент и маслихаты и назначает выборы по новому закону.
И это будет великий и единственный шанс президента Токаева остаться в благородной памяти казахов.
Алимхан Нурекеев, историк.
