Было. Есть. Будет. Так он назвал свою новую книгу, увидевшую свет на исходе прошлого – 2013-го – года.
Книга объемная. Композиционно тщательно продуманная. В нее вошли стихи разных лет. И они распределены по блокам-разделам, характеризующим тематические и настроенческие грани поэта: «Сны и видения», «Укусы музы», «Иранские странствования», «Манускрипты из Египта», «Стихостепи или экспедиционные мотивы», «Тюрк и я», «Человек … – это звучит горько», «Поэмы и стихоэссе», «Посвящения» и т.д.
Автор – Бекет Карашин. Я о нем писал не однажды. Яркая, неординарная личность. О себе он сам все рассказал. И в начале, и в заключении книги. И биографию свою изложил, и книги-труды перечислил, и звания, награды, премии обозначил, и почетные дипломы, грамоты упомянул, и об участии в форумах, международных конференциях, симпозиумах, фестивалях не забыл.
Что ж… есть о чем говорить. За 60 лет жизни и творческой активности он сумел реализовать себя в разных ипостасях. И все правда.
Сам себя он аттестует так: писатель, поэт, историк-тюрколог, литературный переводчик, культуролог, лингвист, этнограф, аналитик социально-политических процессов, киносценарист. Можно еще добавить: режиссер, сценарист, консультант документальных фильмов.
Где издавались его произведения? В США, Германии, Италии, Болгарии, России, Китае, Иране, Турции, Египте. Само собой: в Казахстане.
Где учился? Окончил философско-экономический факультет Казахского госуниверситета, очную аспирантуру Института философии и права АН КазССР, Институт «Аль-Азхар» в Каире. Обо всем остальном я здесь и говорить не буду.
В «Приложении» есть раздел, написанный в шутливой тональности: «Вопросы анкеты. Ответы Бекета». Вопросы, к примеру, такие: «Главные черты вашего характера», «Ваш главный недостаток?», «Каким вам хотелось бы себя видеть?», «Как вы обычно знакомитесь?», «Ваше любимое блюдо», «Ваш любимый город», «Кто был вашей первой любовью?», «Ваш тост», «Ваш девиз». И т. д.
Вопросы конкретные. Ответы лапидарные. Флер философский. В них много любопытного и поучительного. Как и в разделе «Океан общения, дружбы и любви».
Отмечу еще и предисловие автора – «Прилюдная прелюдия». Блистательное эссе! Он любит играть словами, высекает из них разные неологизмы и созвучия, обыгрывает фонетику а ля Олжас Сулейменов. Мне нравятся его придумки: «стихострелы», «стихостепь», «стихоэссе», «человолк», «червовек», «маг-аргамак», «бурмалак», «золумбей», «арибокрабодабра», «эгология», «аты-баты тюрковаты, ат – стреляй, а бат – тони».
Юмор философа не покидает. О себе он пишет иронически, играя рифмами.
– Я не вампир и не злодей,
Не лицедей, не фарисей,
Люблю людей, люблю детей,
Красу степей, лесов, полей.
Углы сгрызаю у плетей,
Рублю сплетения сетей,
Со злостью – звения цепей,
И не цепляюсь, как репей,
А потому – поэт от Бога,
Потомок Гога и Матога,
Я – златоуст, творец идей,
Боец, кудесник, чародей.
Зная Бекета многие годы, не вижу в его самооценках поэтического эпатажа. Он обладает яркой индивидуальностью, своим почерком и резонно говорит о себе «Я». Не прячется за «мы».
– Вслед за Сократом и твержу я стократ
Одну из его знаменитых цитат:
«Знаю одно: ничего я не знаю»,
Хотя знаю я больше, чем тот же Сократ.
Поверьте мне: читать Бекета – хоть его стихи, или филологические этюды, или исторические исследования, даже эпиграммы, наброски, посвящения – весьма интересное занятие: в нем прежде всего сидит оригинальный философ, склонный к глобальным суждениям и обобщениям. Он во всем – в любом единичном факте – выявляет суть явления, высекает, вычленяет из корней слов затаенный смысл и формулы неожиданного, непредсказуемого бытия. Сколько мыслей, крутых парадоксальных поворотов, эпатажей, догадок, предположений он обрушивает на искушенного читателя своей философско-футурологической поэмой «Черный квадрат»!
…Тарелки летают… Зависают зонтами,
И наблюдают, словно мы – зоосад…
Затем исчезают мгновенно,
спонтанно…
Снова уносятся в черный квадрат?
Небесная бездна, морская пучина –
Квадрат, составляющий конгломерат?
Следствие свое же, своя же причина,
Наверное, и есть черный квадрат?
Знаменитая картина Малевича «Черный квадрат» навевает многие вопросы, сомнения, недоумения. Что это? Издевка? Посмешище? Или же тайна?
Автор поэмы и сам напряженно размышляет и читателя заставляет задумываться над насущными проблемами современного бытия.
– КАРАтон, КАРАчаганак, КАРАбатан –
Черные краски в названиях кричат:
«Не Казахстан, а «КАРА Отан» –
Отечество загнано в черный квадрат!»
Поэма «Черный квадрат» – символ беды, зловещий знак, предостережение неминуемой опасности. «Черный квадрат» – ящик Пандоры. Черная гибель. Сатанинские козни. Бомбы. Террор. Газават. «Мало беды – война за войною, за черным квадратом – черный квадрат».
Бекет задается вопросом:
– Что происходит с нами, не с нами,
Мы виноваты, иль кто виноват?
Загадочная картина Малевича намек на апокалипсис? Черные, жуткие фантазии обуревают поэта-философа во сне:
– Я безголовый, но над головою
Черные вороны жадно кружат…
Черный квадрат – земля подо мною…
И надо мною – черный квадрат…
Я эту поэму читал еще в рукописи, потом – в двух книжных изданиях, и каждый раз нахожу в ней новые детали, свежие краски, незатертые мысли.
Книга Бекета Карашина дает обильную пищу для широкоохватных суждений. Есть, как говорится, повод для растекания мыслью по древу. Книга эта, бесспорно, тянет на серьезную читательскую конференцию. В своих беглых строках я не претендую на критико-аналитический размах. Я нащупываю лишь отдельные моменты.
Скажу несколько слов о двух бекетовских творениях – «Страсти-мордасти или диспут о власти» и «Агностансы кантианца» (они, на мой взгляд, весьма характерны – и по содержанию, и по форме – философскому мировосприятию и мироощущению атырауского коллеги).
В библиотечной курилке старичок пенсионного возраста обращается вопросом «в никуда»:
– Что у нас в обществе творится, кругом неразбериха, беззаконие и безвластие, куда же смотрят политики, неужто нет у нас светлых умов, чтобы навести порядок?!
Назревает диспут. Вступает в него философ:
– Мечтал Платон когда-то страстно,
Чтобы возглавил государство
философ. А попросту – мудрец,
но не пустышка или глупец.
Сей император иль король
Свой осчастливил бы народ.
Богатой стала бы казна
И процветала бы страна.
Запальчивый студент придерживается иного мнения.
– Идеалистом был Платон
И потому ошибся он.
Ведь базис общества – не разум,
Скорей всего, – безумный казус.
Когда бездарный богатей
в покупке власти всех сильней.
Сим миром правит звон монет,
В кармане пусто – трона нет.
Демократ, разумеется, не согласен:
– Чтоб было в обществе нормально
Не надо толстого кармана,
Ума правителя или же страха,
Не нужно гения-монарха –
Судьбу свою решит народ.
У монархиста своя точка зрения:
– Для вас уже анахронизм –
Одновластие, монархизм?
Тогда и ваша «власть народа»
Неактуальна, старомодна,
А категория «народ»
Обозначает «разнород».
Диспут разгорается. У каждого спорщика свои козыри, свои аргументы.
Спорили, пока:
Не разладился прошахско-процарско-проханский настрой монархиста;
Не исчерпал аргументы демократ;
Не вспотел от напряжения лоб философа;
И пока не стали гаснуть библиотечные лампы.
А старичок, «возжигатель спора», твердил одно и то же: «Неужто у нас нет светлых умов, чтобы навести порядок?!»
О чем же «Агностансы кантианца»?
Автор разъясняет:
«Замысел состоит в том, что автор преднамеренно встает на позиции последователя немецкого философа И.Канта, основателя так называемого агностицизма, теории отрицания познаваемости мира, а точнее – сущности вещей».
Автор не скрывает своего пессимизма в восприятии современного мира:
– Сохнет, хилеет познания древо.
Разгневалась Гея, разгневалось Небо.
Рушится все, что создано было,
Не выдержав кары, природного гнева.
И все же надежда умирает последней:
– Но, может, останется все же росток
Человечества, разума новый исток?..
Может, может, – соглашаюсь и я, разделяя все авторские сомнения и бодрясь, утешаясь.
Немало достоинств я нахожу в новой книге Бекета Карашина «Было. Есть. Будет».
В предисловии к книге он пишет: «Не все поэты (по Маяковскому, и не только по нему) могут быть хорошими, но все могут и должны быть разными».
Абсолютно согласен.
И еще он признается: «Не отрицая ни одну из поэтических школ и направлений, классических форм стихосложения, как западной, так и восточной поэзии, автор пытается найти свой путь».
Похвально, конечно. Никак не возражаю.
Но все же мне не совсем по душе, когда, скажем, гомеровский гекзаметр мешают с раешным стихом. Все же приятнее, когда ямб отличают от хорея. Должно быть, это моя слабость (или ограниченность) в восприятии сложившихся канонов версификации и ритмомелодики. В поэзии я поклонник того, что называется гармонией, созвучием, Gleichklong, «сылдырлап өңкей келісім» (Абай). В этом смысле «свой путь» Бекета в иных случаях более раскован.
Ну, а объяснять можно все на свете. Еще Гегель сказал.
