По следам одной пресс-конференции
Заявление Еркина Татишева против условно-досрочного освобождения Муратхана Токмади, ранее осужденного за убийство его брата – банкира Ержана Татишева – вызвало цепную реакцию. На этот раз бывший председатель КНБ РК Нартай Дутбаев через портал Еxclusive.kz ответил на обвинения в свой адрес, попутно вскрыв – как «вершилось правосудие» в Казахстане и какие нравы царили в ведомстве, которое он сам когда-то возглавлял.
Экс-председатель КНБ Нартай Дутбаев (декабрь 2001 – февраль 2006) разъясняет Exclusive.kz детали событий, происходивших в 2002‑м и последующем годы в связи с обвинениями Еркина Татишева в преднамеренном убийстве его брата Ержана Татишева 19 декабря 2004 года. Нартая Дутбаева он, в частности, назвал в интервью от 2018 года «главарем банды», куда входили Мухтар Аблязов и Мухтар Джакишев.
«В Казахстане не суды вершат правосудие, а следователи КНБ»
Экс-председатель КНБ напомнил, что в 2021 году уже давал подробное объяснение по перипетиям своего дела разным СМИ – по какой причине его вместе с ближайшими родственниками подвергли в 2016‑м репрессиям.
– Поэтому буду краток, – говорит экс-председатель КНБ. – Подчеркну: триггером для возбуждения уголовного дела против меня в 2017 году послужил провал усилий по экстрадиции Аблязова из Франции в 2016 году. Тогда и была задумана фальсификация уголовного дела с тем, чтобы обвинить меня в оказании ему якобы помощи и дружбы с ним. Чтобы понять, как все это происходило, потенциальный читатель должен иметь представление о людях, чьи имена Еркин Татишев называл в своих недавних выступлениях в СМИ.
С Львом Александровичем Нахмановичем меня познакомил лично бывший президент Назарбаев вскоре после моего назначения на должность председателя КНБ РК. Отметив, что тот используется властями Казахстана в решении отдельных вопросов, сказал, что он будет полезен для обеспечения безопасности страны. Однако в силу личных качеств Нахмановича должного контакта у меня с ним не получилось. Вернее будет сказать так: на первой встрече с ним мы обменялись номерами телефонов, после чего он иногда названивал мне с некими абсурдными просьбами.
О Зазуле и Торубарове. Это бывшие сотрудники Алматинского департамента КНБ РК, входившие в близкий круг Рахата Алиева и Альнура Мусаева. В конце 2001 года, когда была выявлена прямая причастность президентского зятя к одиозному сайту «Азиопа» и он был снят с должности первого заместителя КНБ РК, я был откомандирован в ДКНБ по городу Алматы для разбирательства деятельности Алиева. Тогда мною было выявлено, что в тандеме с экс-председателем КНБ Мусаевым он занимался незаконной прослушкой практически всего истеблишмента страны, включая главу государства. Кроме того, в тайнике на одном из объектов Комитета, куда доступ имело ограниченное число сотрудников, было обнаружено большое количество якобы уничтоженного, согласно соответствующим документам, оружия и боеприпасы. К фальсификации с его «уничтожением» имели отношение Зазуля с Торубаровым. Однако возбуждать уголовные дела и даже проводить элементарное служебное расследование по этим вопросам в тот период нам запретили. Эти двое отделались тем, что были уволены из органов по отрицательным мотивам.
Теперь об УПП – управлении поддержки президента. В своих многочисленных интервью находящийся за границей Альнур Мусаев достаточно откровенно рассказал об этой созданной им с Рахатом Алиевым секретной внесистемной организации. В состав УПП вербовали как действующих сотрудников, так и ветеранов всех силовых структур. Уверен, используя именно эту организацию, Алиев и компания боролись с оппозицией. Вспомните трупы безголовых собак и похоронные венки, подброшенные независимым СМИ, избиения журналистов, поджоги и прочее. Одним из идеологов создания и использования УПП являлся, на мой взгляд, вышеупомянутый Нахманович. Финансирование этой организации, по словам Мусаева, осуществлялось управлением делами Президента РК.
– Еркин Татишев, обвиняя вас в намерении убить его брата в 2002 году, публично заявил, что вы являетесь «главарем банды», в которую входили сидевший на тот момент в тюрьме лидер ДВК Мухтар Аблязов и президент «Казатомпрома» Мухтар Джакишев.
– Начну с предыстории. В декабре 2001 года я был назначен председателем КНБ, что для меня, честно говоря, стало неожиданностью. Первые полгода в новой должности я занимался расстановкой кадров по своему усмотрению и наводил порядок в организации. Актуальность этих задач была несомненна по причине внедрения во все структуры нашего ведомства доверенных лиц Алиева и Мусаева.
В августе или сентябре 2002 года я узнал от президента страны о том, что очень нужный «для обеспечения безопасности страны» Нахманович задержан в Алматы. Мне было дано указание – разобраться по этому вопросу. Я, в свою очередь, дал соответствующее поручение начальнику департамента по городу Алматы Косбасару Нурбекову. Тот буквально через несколько часов доложил, что Нахмановича освободили. В чем его обвиняли и за что задержали, я не уточнял. Мне дали поручение – я его выполнил, и более к этому вопросу никогда не возвращался.
Более частые встречи с Нахмановичем с учетом его настойчивости и рекомендаций Назарбаева стали происходить в 2003‑м и последующие годы. Он предоставлял нам оперативно-значимую информацию, которой владел, но не более.
Что касается моего якобы близкого знакомства с Джакишевым и Аблязовым. С первым я познакомился в феврале-марте 2002 года, когда мы оба были включены в состав сопровождающих президента страны лиц во время его официального визита в США. Но это знакомство носило шапочный характер, а с Аблязовым в тот период времени я не был знаком вообще.
Как и почему осуществлялись запугивание и нападения на председателя правления системообразующего банка Казахстана «ТуранАлем» Ержана Татишева в том же году, я узнал из материалов уголовного дела по моему обвинению в 2017 году. Но именно события мая-июня 2002 года, когда происходили запугивания и самого банкира, и его близких, послужили основанием для возбуждения против меня уголовного дела, которое позже незаконно разрослось до трех дел, по ним меня и осудили на 12 лет.
Заявителем по обвинению стал тот самый экс-сотрудник КНБ Зазуля, который вместе с Нахмановичем и Торубаровым в 2007–2008 годах были осуждены за вышеназванные преступления – фальсификацию документов по уничтожению боевого оружия и нападение на Ержана Татишева. При этом Нахманович и Зазуля – заочно, так как они скрылись от правосудия в ОАЭ. Тут надо подчеркнуть, что заочно осужденный на 12 лет и находившийся с 2015 года в местах лишения свободы Зазуля в декабре 2016 года был помилован президентом Назарбаевым. Видимо, на этих условиях он и написал то самое заявление, послужившее основанием для возбуждения против меня дела.
Но вернусь к событиям начала 2002 года. Зазуля и Торубаров после увольнения из органов КНБ стали работать помощниками Нахмановича. Зазуля, в частности, усилиями последнего был внедрен в личную охрану Ержана Татишева. Зная режим дня банкира, тот снабжал Нахмановича и привлеченную им банду Габдолы Сабралиева информацией для запугивания и нападения. В какой-то момент именно он, Зазуля, по поручению Нахмановича сообщил Ержану Татишеву, что для решения навалившихся на него проблем, связанных с безопасностью его самого и семьи, ему надо обратиться к помощнику президента Булату Утемуратову. И, как мне лично сообщил на одной из встреч в СИЗО КНБ заместитель руководителя оперативно-следственной группы Руслан Искаков, после того обращения Татишев-старший переписал 10 % акций банка на представленных Утемуратовым людей. После этого банкир, по показаниям сотрудников полиции, расследовавших это дело, заявил им, что тема закрыта, он сам во всем разобрался, и попросил более его не беспокоить, хотя до этого практически каждый день проводил с ними встречи-совещания, выясняя детали проводимого расследования.
Вместе со мной в конце 2016 года были арестованы мои зять, племянник и младший брат. Все они были взяты в качестве заложников с тем, чтобы заставить меня оговорить себя и признаться в том, чего я не совершал, а именно: в 2002 году якобы организовал нападения на председателя правления банка «ТуранАлем» Ержана Татишева, в 2005‑м способствовал вхождению Аблязова в банк, в 2009‑м передавал ему некие секретные материалы.
Я долго взвешивал, что для меня важнее – мое реноме и правда, или слезы и отчаяние близких. Выбрал второе, но – увы! Я был дважды обманут высокопоставленными сотрудниками Комитета, когда соглашался на выдвинутые ими условия. И, тем не менее, родственников, взятых в заложники, надо было вытаскивать, и когда мне второй раз предложили «признаться», я заявил, что переговоры буду вести только с самим председателем КНБ Масимовым. Вместо него пришел первый заместитель Самат Абиш. Встреча состоялась в кабинете начальника следственного изолятора КНБ Астаны. У нас с ним всегда были уважительные отношения. Он обнял меня, сказал, что если «признаюсь», то все будет нормально – родственников отпустят, имущество вернут.
– «Гарантируешь? – спрашиваю его. – Если да, то напишите, что я должен сказать». И они придумали на двух листах «признательные показания». Безграмотные, косноязычные, туманные, немотивированные, неконкретные. Пришлось самому заняться редактурой собственного оговора.
Спрашиваю, как будет проходить «признание»? Как следственное мероприятие или в виде протокола допроса? Сказали, что будет запись на камеру. Самат Абиш вновь пришел в СИЗО, сел напротив меня, и я начал озвучивать текст о том, что в 2002 году организовал нападение на банкира Татишева. способствовал вхождению Аблязова в банк и т.д.
Как человек, имеющий отношение к юридической практике, я понимал, что эта запись не имеет никакой правовой силы. Она делалась для одного человека – Нурсултана Назарбаева.
Я думаю, что Самат Абиш, понимая всю абсурдность ситуации, хотел показать президенту – видите, он сознался, давайте на этом все и закончим. У меня в голове такое предположение до сих пор существует. Насколько оно правильно, не знаю, но та запись, еще раз повторяю, не являлась юридическим документом.
А дальше все продолжалось по-прежнему. Президенту, может, ее (ту запись) показали, а, может, и нет. Вполне возможно, что Масимов сам решил, что нужно додавить Дутбаева до конца. В результате меня посадили по трём эпизодам на 12 лет.
И вот еще один важный момент. Когда договоренности следствием не выполнялись и родственников не освобождали, я дезавуировал (писал опровержения) оговоры самого себя обращениями в Генпрокуратуру, тем более, что они не имели юридической силы. В материалах уголовного дела этой записи (о «признании») не было, в суде в качестве доказательств она не использовалась. Однако журналист Джалилов из газеты «Время» и Еркин Татишев стали делать упор именно на этот самооговор.
– Как вы прокомментируете заявления Еркина Татишева о том, что нападения 2002 года на его брата были прелюдией его «преднамеренного» убийства 19 декабря 2004 года.
– О том, что Ержан Татишев погиб на охоте, я узнал из СМИ. Комитет нацбезопасности к расследованию этого трагического случая отношения не имел никакого, потому что оно, согласно УПК, не входило в его компетенцию. Поэтому рассуждать, было ли это заказное или непреднамеренное убийство, я не буду, но поясню, как я оказался вовлечен в это в 2018 году в рамках третьего уголовного дела против меня.
Мои зять и племянник к тому времени уже находились в местах лишения свободы. Младший брат был осужден на 9 лет судом первой инстанции. Ко мне в СИЗО КНБ РК в Астане часто наведывался небезызвестный Руслан Искаков (сегодня сидит по кантаровским событиям). Он мне рассказывал, что они завершили дело и осудили «стекольного короля» Муратхана Токмади за убийство Ержана Татишева по заказу Аблязова. Инопартнеры (это его выражение) должны способствовать экстрадиции последнего из Франции именно за это. В ближайшее время, как он говорил, завершается расследование против Аблязова, а для закрепления обвинения следствию необходимо мое признание в том, что в 2004 году я якобы по просьбе беглого олигарха дал команду поставить на прослушку телефоны Ержана Татишева, чтобы в дальнейшем передавать ему полученную информацию.
Я стал выставлять в обмен на такое «признание» свои требования: освободить из мест заключения зятя и племянника (тем более, что им там стали объявлять выговоры по надуманным причинам), а младшего брата – прямо из зала апелляционного суда, отменить незаконную конфискацию имущества моей семьи и снизить срок для меня. Все это было принято Искаковым – он заверил своей подписью, что они будут выполнены. Таким образом, я пошел на сделку со следствием и дал соответствующие (нужные) показания. В этот раз все было исполнено – моих родственников освободили, конфискат вернули. Вот вам и правосудие того времени: не суды вершили правосудие, а следователи КНБ. Оговорюсь: если я был один, то повел бы себя с ними по-другому, то есть никаких соглашений не стал бы подписывать.
После третьего суда вместо зоны меня этапировали в следственный изолятор № 18 Алматы для встречи с теми самыми инопартнерами, которым я должен был подтвердить свои показания. Ждали не менее полугода. Но когда те, наконец, прибыв, изучили материалы дела, то от встречи со мной отказались. Не могу достоверно утверждать, что они показались им неубедительными, но, как всем известно, уголовное дело по заказу, как утверждало следствие, Аблязовым убийства Татишева Ержана, не способствовало его экстрадиции из Франции.
На условно-досрочное освобождение я вышел, отбыв в лагере одну треть срока, в строгом соответствии с законодательством: нахождение в течение полутора лет в СИЗО засчитано как день за полтора. Это я говорю к тому, что некоторые мои недоброжелатели высказываются, что я находился в изоляции недостаточно.
Завершая интервью, вновь возвращаюсь к выступлениям Еркина Татишева в СМИ. Я мог бы понять его чувства – погиб родной брат, душа жаждет справедливости. Но он ведь знал от Ержана всю подоплеку запугиваний и нападений в 2002 году. Кроме того, после смерти брата с его стороны был инициирован скандал в семье за наследство. И ведь именно он способствовал вхождению в мае 2005 года в «БТА банк» Мухтара Аблязова, который и приобрел у Анар Айтжановой, вдовы Ержана Татишева, ее акции за $105 млн. А Еркин Татишев, в бытность Аблязова председателем Совета директоров «БТА банка», был членом этого совета и возглавлял одно из подразделений банка до 2009 года. Но он, в отличие от многих менеджеров и персонала среднего звена, никоим образом не пострадал после национализации банка… Бог ему судья.
– Кстати, вы не собираетесь написать книгу о тех событиях?
– Об этом я задумался, находясь еще в тюрьме. Хотел писать не столько о моих злоключениях и уголовном деле, сколько о том, чему был лично свидетелем. Сейчас пытаюсь изложить свою точку зрения – почему наша страна, в частности, сама система власти, выстроенная первым президентом Назарбаевым, пришла в итоге к застою и чем все это закончилось…
Мерей СУГИРБАЕВА,
