«Гражданский альянс Казахстана» инициировал очень важную дискуссию о процедуре возврата незаконных активов, на которой Генеральная прокуратура и (КУВА) Компания по управлению возвращенными активами Министерства финансов не без обоснованной гордости рассказали о достигнутых успехах. Но проблема в том, что с учетом огромных объемов выведенных активов процесс может растянуться на 80 лет. А значит, нужны более системные меры.
Встреча проходила на фоне бурных дискуссий о бюджетном кризисе, рекордных изъятиях из Нацфонда и стремительных внешних заимствований для финансирования дефицита бюджета.
Совершенно ясно, что Правительство нуждается в колоссальных средствах для модернизации инфраструктуры, с одной стороны, и выполнении своих огромных социальных обязательств, с другой. Стране критически нужны деньги, и они есть как внутри страны, так и за ее пределами. Вопрос в том, чтобы создать не репрессивный, а добровольный механизм их возвращения в экономику.
Да, активы в бюджет возвращаются. По данным КУВА, общая сумма принятых активов – 87,2 млрд тенге, а сумма от их реализации – 12,6 млрд тенге. Речь идет о недвижимости, земельных участках, долях в юридических лицах, ювелирных изделиях и пр.
Да, ведется огромная работа. Да, это новый для нас опыт. Но стране критически нужны деньги. Здесь и сейчас.
Как мы уже писали, по подсчетам ВАП, выявлено 344 незаконно приобретенных объектов движимого и недвижимого имущества, в том числе 131 объект за рубежом. Получены данные о ценных бумагах стоимостью 448 млрд тенге. Изучаются банковские транзакции на 220 трлн тенге. В целом за два года в страну вернулось от силы только около 3 % от известных незаконно приобретенных активов. А ведь есть еще неизвестные активы, в том числе законные.
Наше издание два года назад цитировало Global Financial Integrity (GFI), когда она оперировала цифрой более 167 млрд долларов, выведенных из страны только за период 2004–2013 годов. Организация Tax Justice Network выяснила, что ежегодный отток капитала из Казахстана составляет 212 млн долларов, а в 2021 году она сообщала, что в офшорах у казахстанцев находится 45,7 млрд долларов. Таким образом, речь может идти примерно о 500 миллиардах долларов. И еще раз – далеко не факт, что все это незаконно выведенные активы. Но при действующих подходах их возврат в экономику страны может занять столетие.
Тем временем, процесс возврата активов, законных и не очень, мог бы стать большой идеологической кампанией и примером позитивной мобилизации общества. Да, действующий закон был принят в сжатые сроки и выполняет очень важную миссию. Но с учетом глобальности задачи он нуждается либо в пересмотре, либо появлении еще одного закона с другим названием, где будет делаться акцент не на незаконность происхождения капитала, а то, на каких условиях он может вернуться в страну.
Все понимают, что доказать законность или незаконность капитала – чрезвычайно сложная и дорогая процедура. В то же время с каждым годом любые большие деньги все больше подпадают под пристальное внимание западных фискальных структур. И тут есть сложная дилемма – либо жить под их постоянным прицелом, либо легализовать их на обоюдно выгодных условиях в своей стране.
Есть сотни примеров, когда активы оказывались замороженными на Западе на десятки лет, а иногда и бесследно исчезали. Поэтому одним из главных, возможно, негласных меседжей, который Казахстан должен дать собственникам активов, – либо вы их потеряете совсем, либо вернете в страну и, возможно, на ваших условиях. Дело в том, что пока мы пытаемся вернуть ушедшие активы, бегство капитала из Казахстана продолжается. А если он и остается в стране, инвестиционные планы бизнеса сжимаются как шагреневая кожа. Поэтому на ситуацию надо смотреть более системно и более глобально. Речь идет о реальном укреплении того, что во всем мире называется инвестиционным климатом. И прежде всего это та самая неприкосновенность частной собственности.
Бизнес должен действительно добровольно, а не принудительно (как это происходит сейчас) возвращать деньги в страну. (Правда, последние колебания курса едва ли работают на эту задачу). И это должно происходить не только на уровне гостиниц, недвижимости и драгоценностей. Это должна быть публичная и прозрачная кампания в контексте укрепления доверия между властью, бизнесом и обществом. И к слову, она могла бы стать частью нового социального контракта в стране.
Доверие – глубоко экономическая категория
Мы сейчас видим, что рост депозитов продолжается, а это значит, что люди предпочитают копить, а не вкладываться. Нужны реальные стимулы для запуска процесса инвестирования в свою собственную страну. Конечно, для этого нужно провести огромную работу. Как минимум, полностью пересмотреть экономическую и денежно-кредитную политику. Но если дать людям, которые выжидают или боятся, гарантии защиты их собственности, то хуже уже точно не будет.
Почему важна прозрачность полная, а не избирательная?
Конечно, здорово, что на возвращенные деньги строятся больницы, детсады, но у людей возникают вполне резонные вопросы. Почему, где, кем и по каким ценам это строится? Например, по одним данным, на эти деньги построено 42 школы, а по другим – 73. Это уже вызывает недоверие у тех, кто спрашивает, куда уходят деньги?
В конце концов, есть программа 100 комфортных школ, на нее выделены деньги. Но факт в том, что она, мягко говоря, пробуксовывает. Если речь идет о дополнительных школах, то почему это не делать через уже существующую инфраструктуру фонда «Қазақстан халқына», в котором, как мы уже писали, доходы от депозитов превышают поступления от благотворительности. За 9 месяцев этого года фонд собрал всего 8 млрд тенге. При этом от процентов депозитов пришло 12,5 млрд тенге. Таким образом, фонд работает в минус на 23,2 млрд тенге.
А поскольку в фонде уже более или менее отстроены процедуры прозрачности и аудита, то распоряжение социальной части доходов можно было как раз возложить на фонд, что сняло бы многие вопросы. И уже внутри фонда отработать механизм отбора проектов и схемы их финансирования.
Двойные стандарты
Генпрокуратура составила реестр неких лиц, которые «добровольно» возвращают деньги. Но мы не знаем, о ком идет речь. Очевидно, неразглашение имен – часть процессуальных соглашений. Но тогда возникает вопрос: почему активы Кайрата Сатыбалды и Кайрата Боранбаева возвращаются публично, а имена остальных – тайна? Понятно, что это часть политического процесса, но с юридической точки зрения условия для всех должны быть одинаковыми.
КУВА ввели в экономический оборот за время своей работы 30 млрд тенге на объекты инфраструктуры. Это катастрофически мало. В инфраструктуру нужны триллионы тенге. Почему бы именно с этой точки зрения не отработать механизм так называемого добровольного возврата средств, но уже как собственников этих инвестируемых средств – например, вложиться в строительство ТЭЦ?
И наконец, это могло бы быть не только возвратом активов, но и талантливых менеджеров, которые продолжают покидать страну тогда, когда ей как воздух необходимы эффективные управленцы. Ведь далеко не все они связаны с незаконными активами. Для бизнеса это мог бы быть хороший сигнал, что в свою страну можно вкладываться и здесь можно работать. Разве это не идеальный инструмент того самого укрепления доверия между властью, обществом и бизнесом? И не менее важно то, что жесткая защита прав собственности и инвестиций послужит сигналом для иностранных инвесторов.
Есть знаменитый разговор, когда один из них задал резонный вопрос: почему я должен вкладываться в вашу страну, если в нее не хотят вкладываться сами казахи?
Еще раз – процесс возврата активов – мощный не только экономический, но и идеологический резерв. Он мог бы стать огромной частью нового социального контракта, о котором неоднократно говорил президент Токаев.
Карлыгаш Еженова, exclusive.kz
