Ныне (март 2014 г.) у всех на устах Россия, Крым, Путин.
И еще санкции со стороны США и Европы.
Все взялись друг друга пугать разными страшилками и катаклизмами.
Понятно: тема архисложная, горячая. Едва ли не весь мир всколыхнулся, вздыбился.
Что же меня настораживает и возмущает? А то, что буквально все – писатели, журналисты, актеры, экономисты, историки, политики, пенсионеры, разная пузатая мелочь, праздные шәлдіреки и көлденең көк атты (встречные-поперечные») – все-все, как на подбор, крупнейшие знатоки и специалисты по данному вопросу.
Включаешь любые телевизионные программы – день и ночь взахлеб рассуждают, прямо-таки с пеной у рта, какие-то пиджаки, галстуки, бородачи, лысаки, усачи, очкарики разных племен и народов, обрушивают на головы слушателей мудреватые словечки, раскладывают все по полочкам, разбирают курсы доллара, юаня, рубля, котировки и индексы, дотошно подсчитывают все «за» и «против», все «плюсы» и «минусы».
Раскрываю наши казахстанские газеты: ойпырмай, и тут тот же аляуляй. Все всё знают: и что нас ждет, и какой у нас выбор, какая и откуда грозит опасность, какие поджидают нас страхи и «уверенности в себе», удастся ли нашему лидеру на сей раз ловко обхитрить всех, сохранив свое реноме, изрекают: «крымский аншлюс», «аннексия», «имперская дубинка», «военное вмешательство», «вежливые зеленые человечки», «крымский сценарий, который буквально завтра придет к нам», и т.д. и т.п. и пр.
Поразительная осведомленность! Высший пилотаж! Всех Аллах наградил редким провидческим даром! Все сплошь көріпкел-сәуегеи!..
И откуда все эти познания? Все вмиг стали Бзежинскими. Да какой там! Любой Мыркымбай в области политики на десять голов выше его.
Ойна Кузембаймен!
Как говорится, каждый суслик агроном.
Ну, ладно. Допустим, я тоже ведь какое-то понятие-суждение имею. Имею представление какое-никакое об Европе, бывал кое-где, знаю истинную цену европейской и американской демократии, немного чувствую Россию, которую «умом не понять и аршином общим не измерить», что-то ведаю по истории, в состоянии сопрягать некие факты и явления, трижды объездил Крым, и в Севастополе бывал, и судьбу, крымских татар и немцев-меннонитов ощущаю, как собственную. Как говорит мой старший друг, Бошай-ага, «біз де бірдеңе білеміз ғой» («и мы кое-что кумекаем»).
Но это вовсе не означает, что я могу себе позволить с апломбом рассуждать о своем видении данного события.
Нет-нет, я всего-навсего литератор, пенсионер, рядовой «аль-дивани» (в смысле «обитающий на диване»). Много ли проку от моего разглагольствования? Грош цена моим суждениям? На кого я могу влиять? По-казахски: «Менің сөзім кімге дәрі»? Думаю, было бы резонно, если бы теле- и газетные умники-разумники не мутили воду и не сотрясали бы впустую воздух. Спецы, блин, нашлись!
Могу добавить еще вот что. Разумеется, мне не дано провидеть, как и чем все это кончится.
Но склонен думать, что все образуется, упорядочится, устаканится.
Поорут-пошумят-погалдят, загривки вздыблют, клыки оскалят, глазами посверкают, исподтишка пакости всякие затеют, а потом все это надоест и хвосты прижмут.
Дай бог! Ауминь!
Путин выразился мудро в том смысле, что дело сделано, а остальное рассудит история.
О, да … чью-то мошну потрясут. Как всегда, кто-то теряет, а кто-то находит.
Знаем: было, есть и будет.
А международное право, самоопределение, конституционные нормы, законы, ООН, вето и прочая мишура – химера.
Казахи еще в глубокой древности заметили: «Күштінің көті диірмен тартады», что по-русски означает: «Сильный задом жернов крутит».
Смысл: кто силен, тот и прав.
Все остальное – тот шайтановы происки.
***
Давно намереваюсь сказать несколько слов об уникальной личности Айгуль Кемелбаевой. Подозреваю, что русскоязычный читатель знает ее явно недостаточно. Между тем в казахской литературе она успешно работает уже давно.
Училась Айгуль на факультете журналистики КазНУ имени аль-Фараби, окончила отделение прозы Московского литературного института имени М. Горького, является автором нескольких сборников – романа, повестей, рассказов, очерков, статей, эссе, лауреатом ряда литературных премий, пишет также инсценировки, сценарии, переводит с русского на казахский, а иногда – наоборот.
Я знаком с ней, слежу за ее творчеством многие годы, охотно беседую с ней на литературные темы.
В чем заключается ее уникальность, или – проще говоря – коэффициент полезного действия? В том, что она всесторонне образована, поразительно много читает и знает не только казахскую, русскую, но и мировую литературу, обладает тонким эстетическим вкусом, великолепной, цепкой памятью и умеет искусно сплетать разные – иногда диковинные – факты и явления, сопрягать их, выявлять их глубинную суть и созвучия. У Абая это называется «қиыннан қиыстырар ер данасы».
Это редкий дар. И, на мой взгляд, этот дар Айгуль особенно выразительно проявился в жанре эссе.
Эссеистка она прирожденная, божьей милостью. Для этого жанра у ней есть все: прочный философский стержень, четкая система взглядов, прекрасный слог, богатый лексический арсенал, глубокие литературные познания, чуткая зрячая душа, открытое доброе сердце, умение искренне радоваться любой творческой удаче, вольно, раскованно говорить о том, о чем молчать уже нельзя, невозможно, немыслимо.
О жанре эссе среди казахских литераторов я давно замечаю путаницу и разброд. Нередко приходится читать под видом эссе заурядные статьи, банальные воспоминания (подразумевая под эссе – естелік), плоские сентенции, случайные зарисовки и Бог знает что. Все неопределенное, зыбкое, беззубое и безличное, а часто претензиозное – все у нас эссе – будь то рассказ, очерк, сценарий, роман.
Кто у нас пишет эссе? Пожалуй, Дидар Амантай. Может, Ауэзхан Кодар, Умит Тажикенова, Нургали Ораз.
И, несомненно, профессионально, по складу дарования – Айгуль Кемелбаева.
Этой точки зрения придерживался и раньше. Теперь же, прочитав ее блистательное эссе «Отамалы» («ҚӘ» от 21.03.14), я окончательно убедился в своей правоте.
Что значит «Отамалы»? О чем, собственно, речь? О том поведаю чуть ниже. А пока остановлюсь на творческом штандпункте автора. Она полагает, что истинного писателя читатель никогда не забудет. Произведения настоящих художников продолжают жить. Если и случаются некие паузы, или даже забвения, то ненадолго, на определенный срок. Потом спрос, интерес к их творениям вновь возрождается, и они снова играют свою историко-эстетическую роль. Эссеистка называет имена: Герман Мелвилл, Амброз Бирс, Эдгар Аллан По, Говард Филиппс Лавкрафт. Их одно время как бы напрочь забыли. Ныне они снова вернулись в ряд классиков, то есть сполна вернули коэффициент полезного действия.
Я разделаю это мнение. Настоящее не блекнет. Не канет в Лету.
Это вселяет надежду, ибо справедливо. И судьбу подлинного произведения никто не провидит.
Массовый читатель склонен увлекаться лишь временным, конъюнктурным, сиюминутным. Только элитный, умный и дотошный читатель в состоянии разглядеть, осмыслить истинную ценность того или иного создания.
И после этого замечания Айгуль переходит к объекту своего рассуждения – полузабытого рассказа «Отамалы» рано, еще в 1974 году скончавшегося прозаика Тобыка Жармагамбетова.
Он мой ровесник, и я его помню. Как и другого моего ровесника Ахана Нурманова (роман «Гибель Кулана»). Они вращались в кругу наших друзей-шестидесятников, однако в отличие от нас многих они уже тогда функционировали как вполне сложившиеся художники, авторы четырех-пяти книг.
Айгуль Кемелбаева обстоятельно анализирует трагический рассказ (точнее, пожалуй, новелла) Тобыка, в котором в метафорической форме была подана, раскрыта и всесторонне осмыслена драматическая судьба казахов.
«Отамалы» – так называется отрезок времени на стыке зимы и весны; это пора ненастья, буранов, гибельных метелей, снегов, дождей и свирепых ветров, когда зима яростно сопротивляется приходу долгожданной, милостивой, спасительной весны. Пора джута, массовой гибели овец, жутких испытаний, вселенской беды.
«Отамалы» – развернутая метафора, охватывающая судьбу казахов на трагическом переломе.
Айгуль где-то раскопала русское словечко «падера» (ссылаясь на Чаплыгина), якобы соответствующее казахскому «отамалы».
Слова «падера» мне как-то не встречалось. На всякий случай обратился к Далю. Вот его толкование:
«Падера, падора – нвт, пск, прм, сиб.буря с вихрем, дождем, со снегом, зимнее ненастье, дряпня, мокредь, метель, вьюга при сильном ветре; зимняя непогодь, снег и ветер». И далее Даль по обыкновению приводит разные примеры и выражения.
Вот что такое «отамалы». Подозреваю, что значение этого древнего слова и редко кому из казахов известно.
А чабана тысячной байской отары, оставшейся по воле самодура-хозяина в буранной степи, героя рассказа тоже зовут Отамалы.
Вот как все сплетено в эссе Айгуль.
Эссе орнаментировано, прошито яркими цитатами из рассказа Тобыка Жармагамбетова. И эти цитаты напоминают страницы «Старика и моря» Э.Хемингуэя, «Пути Абая» М.Ауэзова, «Аборигена» Дукенбая, поэм и сказов ряда казахских поэтов, «Буран» Т.Ахтанова, фильм «Шал» Ермека Турсынова. И еще Айгуль вплетает в канву своего повествования казахский, русский, скандинавский фольклор, Машхура Жусупа, Гете, Гоголя, историка Л.Гумилева, известных лингвистов, раскрывая этимологию слова «Отамалы», предлагая свою фонетическую версию, прибегая к сравнительному литературоведению, языкознанию, истории, философии, религии.
Словом, это перо свободного полета. Это – рассуждения, пропущенные через сердце. Это – поэтические пласты мировосприятия. Это грани культуры. Это пир Духа. Это творение вдохновенного художника слова.
Это эссе в подлинном, первоначальном его значении.
Это – Айгуль Кемелбае
ГЕРОЛЬД БЕЛЬГЕР
ПЛЕТЕНЬЕ ЧЕПУХИ
ИЗ 20‑Й ТЕТРАДИ
