Люблю читать дневники и записные книжки Льва Толстого и проецировать его нравственные постулаты на мое нынешнее душевное состояние. Возможно, кому-то это может показаться смешным, но я руководствуюсь абаевской сентенцией: «Болмасаң да, ұқсап бақ» (т. е. «хоть и не можешь стать таким, то постарайся быть похожим»). Толстой постоянно и упорно рассуждает о Боге, о всеобъемлющей Любви, которая в его понимании и есть Бог.
Ну, а я‑то атеист (так воспитан), для меня Бог есть Абсолют, высший Разум, некая всеобразующая вселенская тайная Сила (тут повлиял на меня академик Борис Викторович Раушенбах при личной беседе). И нравственно мне очень близок совет Льва Толстого: «Не делай только того, что противно Его воли и воле твоего настоящего я, и ты будешь делать то самое нужное и хорошее, что ты можешь сделать». Я этот совет воспринимаю сердцем, и им руководствуюсь.
***
Один сенатор вновь предложил переименовать Астану в город Нурсултан.
Один доктор наук предложил самому елбасы внести в Конституцию изменение и объявить его пожизненным президентом.
Еще один сенатор, уверенный, что все остальные проблемы успешно решены, предложил построить в Астане Диснейленд.
А некий министр с трибуны парламента высказался в том духе, что если в семье имеется одна корова, то хозяина следует считать самозанятым, то есть обеспеченным работой.
После таких предложений, какой Мыркымбай скажет, что у нас общественная мысль не на высоте?!
***
В кругу писателей я вращаюсь с 1953 года. И доподлинно знаю, кто из видных писателей как работал (или работает), днем или ночью, натощак или на сытый желудок, систематически или по наитию, порыву, на подоконнике на кухне или за письменным столом в кабинете, лежа на диване или сидя в кресле, пишет карандашом или ручкой, или сходу печатает на машинке (а то и на компьютере), в полной тишине или при домашней (или редакционной) колготне, с «подогревом» или без и т. д. Вариантов, как известно, много. Муза – дама капризная, взбалмошная.
Знаю, кто как правил (правит) рукописи. Редко, кто переписывает свое творение по пять-шесть раз, подражая Пушкину, Гоголю или Толстому. Редко, кто ее до поры до времени выдерживает в письменном столе или в шкафу; редко, кто обращается к ней спустя месяцы или годы. Большинство моих знакомых, едва закончив свой опус, относят его с пылу, с жару в издательство. Дескать, там сидит мой друг-редактор, пусть поправит, отрихтует. В таком духе, знаю, состряпаны многоверстовые романы и пухлые дастаны. Ладно, мол, нечего мурыжить, скоблить. Я ведь не Толстой. И даже не Нурпеисов. А читателю какое дело до каких-то творческих мук, исправлений и редакций?
Такие скороспелки похожи на полусырые лепешки, тяп-ляп испеченные в тандырной печи.
А что говорил Толстой по такому поводу? В дневнике 1909 года он записывает: «Маленькие и большие таланты, от Пушкина до Гоголя, работают: «Ах, не ладно, как бы лучше». Нынешние: «Э, не стоит, и так сойдет».
Значит, писателей-скорописцев, утверждавших: «Э, ладно, не стоит, сойдет и так», были во все времена. И я сомневаюсь, что у них был долгий век у читателя. Сляпанная ляп-тяп лепешка зачерствеет уже на другой день.
***
Мои знакомые желают знать мое мнение по поводу Талдыкорганского суда над Челахом (суд вынес свой вердикт 11 декабря 2012 года). А что я могу сказать? Только то, что читал в газетах и видел по ТВ. Другими источниками не располагаю. Ясно, что дело темное. Наворочено лжи – поклажа для девяти наров-дромадеров. И решение суда с самого начала вырисовывалось так, что ничего доказывать не могу. Ни «за», ни «против». Но червячок сомнения где-то затаился. Если жидкий, хлипкий, психически нестойкий русский пацан мог запросто, как куропаток, перестрелять 14 казахов – вооруженных офицеров и контрактников, то о чем это говорит? Выходит, все они, убитые юнцом, были лохами (о, господи!), безвольными и беспомощными бишаринцами, а их родители воспитали ни к чему не способных балашек, а командиры набрали пограничниками покорных агнцев? А если так, то кому мы доверили охранять наши рубежи? И вообще, как прикажете смириться с тем, что один зеленый урус (или шуршут?) мог так бесцеремонно расправиться с четырнадцатью джигитами славного народа?!
По-моему, здесь явно хромает логика. Не так ли? В моей голове это не укладывается. И если подобную версию внедрить в массовое сознание, то разве не становится страшно и позорно? Жить во лжи опасно. Кто бы меня переубедил?
***
Лев Толстой в выше затронутую тему: «…Особенно живо чувствую неправду жизни – ложь в жизни. Постоянно совестно. Особенно за разговоры. Надо быть сдержаннее» (Дневник 1909 года).
Вот и думаю: отчего у меня, человека, умеренного во всем, три инфаркта и один инсульт? Ну, с какой стати? А с того, что «постоянно совестно». Другой причины не вижу.
***
Хоть смейся, хоть плачь: уже дважды за последние два месяца звонят мне милые барышни из Совета ветеранов и торжественно приглашают меня на благотворительный обед. Видно, таков мой нынешний общественный статус. «Ну, и что будут подавать на обед?» – спрашиваю. «Меню я не знаю, – отвечает юная особа. – Ну, наверное, баурсаки, кумыс, мясо по-казахски, фрукты…».
«Спасибо, айналайын. Ныне я тяжело передвигаюсь. Ну, скажем, возьму такси, приеду, съем один баурсак, выпью чашку чая, потрачу часа два-три и вернусь вдрызг больной. И все удовольствие? Слишком дорого обойдётся мне этот благотворительный обед».
«Хм‑м, зато пообщаетесь».
«Но у меня нет нужды в общении. У меня, скорее, переизбыток общения. Целый день звонки, посетители, журналисты, издатели, интервью… К тому же пишу, читаю, пишу письма, редактирую, составляю книги».
«А вы кто?».
«Писатель, переводчик, общественный деятель».
«Вот как?! – барышня немного смущена. – Но вас включили в список. Вы – ветеран. А для ветеранов мы раз в месяц проводим благотворительный обед». «Ну, спасибо, айналайын. Не забывайте меня и впредь. Благодарю и за обед, и за приятное общение». «Пожалуйста».
Докатился Бельгер! Совсем обишарился…
