Айдархан Кусаинов в 1994 году окончил физический факультет МГУ им. М.В. Ломоносова, физик. В 1999 году закончил КИМЭП (Алматы), магистр экономики, и в 2004 году – Атырауский институт нефти и газа, инженер.
До 1998 года работал в консультационном бизнесе, в области корпоративных реструктуризаций и приватизации. С 1998 по 2004 год работал на руководящих должностях в системе нефти и газа РК, в компаниях ЗАО «НКТН КазТрансОйл», «КазТрансГаз», «Транспорт нефти и газа», Министерстве энергетики и минеральных ресурсов.
С 2004 года вернулся в консультационный бизнес, создав компанию «Almagest», которая специализируется на стратегическом и управленческом консультировании. Член Российской и Казахстанской ассоциаций независимых директоров. Независимый директор АО «Интергаз Центральная Азия» – компания является оператором магистральных газопроводов Казахстана.
–Прежде всего хотелось бы узнать ваше мнение по поводу существующего среди экономистов утверждения о том, что в государственной казне нет денег. Если это действительно так, то любой из нас, налогоплательщиков, вправе задать вопрос правительству: а куда они подевались, это дефицит всего бюджета или дефицит для маневрирования ситуацией в экономике?
– В государственной казне нету денег в том смысле, что государство как и обычный человек имеет доходы и расходы, доходов так же, как и у обычного человека, не хватает на все расходы. Так что я не понимаю огульного утверждения, что в казне нет денег.
Мы можем обсуждать вопросы приоритетов. На каждом этапе и в каждый период времени финансирование каких-то статей бюджета является более приоритетным, чем других, соответственно последние урезаются в пользу первых. Приоритеты закладываются в программах развития, так что механизм реализации вполне понятен.
Есть желания и стремления увеличить финансирование по определенным статьям, как правило, социальных обязательств, и с этим необходимо работать, обосновывать необходимость этих затрат, работать с парламентом, который в свою очередь должен работать с правительством. На лозунговые призывы дайте больше денег, формируется не менее лозунговый ответ – денег нет.
– Когда правительство или аналитики от финансов и экономики говорят «нет денег», то в обществе, как правило, задаются вопросом: а к чему тогда глобальные проекты типа непрекращающегося строительства Астаны и Всемирной выстовки «ЭКСПО-2017»? Мол, все средства уходят на финансирование амбиций власти. Как вы считаете, насколько справедливы подобные упреки граждан-рядовых налогоплательщиков? И вообще, когда ответственные лица в правительстве говорят об отсутствии денег в бюджете страны, не есть ли это повод для сомнений в уровне профессионализма правительства?
– Вопросы приоритетности и эффективности тех или иных проектов и статей затрат должны обсуждаться в обществе. Я категорически настаиваю на этом. Вместе с тем считаю крайне важным вести эту дискуссию в нормальном, взвешенном русле. Иногда бюджетные деньги, потраченные не на повышение пенсий или заработных плат бюджетникам, могут оказать больший эффект для экономики и общества. Например, тот же ЭКСПО или строительство Астаны или Олимпиады.
Я подчеркну, что сейчас я обсуждаю просто абстрактные инфраструктурные проекты. Я не защищаю ЭКСПО, инвестиции в Астану или Олимпиаду, но я не являюсь и категорическим их противником. Нужно просто оценить экономический эффект.
Ценность инфраструктурных проектов заключается в их мультипликативном эффекте. Финансирование таких проектов загружает местные производства, предприятия получают заказы, начинают развиваться, платить субподрядчикам, повышают свою эффективность, обновляют основные средства, повышается в целом качество жизни и инфраструктура. Но, безусловно, всегда необходимо оценивать реальное влияние таких проектов.
В этом смысле, еще раз подчеркну, необходим взвешенный, не волюнтаристский и не популистский подход при анализе приоритетов в финансировании тех или иных статей расходов и государственных инвестиций.
– В принципе, народу наплевать, есть деньги у государства или нет на реализацию заявленных им социальных проектов. Он акуратно платит налоги, а потому вправе требовать у власти достойных условий для своей, а не олигархов и чиновников, жизни. А условия – они понятны: умеренные цены на продукты питания, товары и коммунальные услуги. Вот три кита, от которых напрямую зависит относительное благополучие каждой семьи. (Смотрите еженедельный мониторинг КазТАГ). Но цены растут с непонятной для граждан логикой. Многие экономисты это связывают с деятельностью Таможенного союза, якобы Казахстан вынужден уравнивать цены с российскими. Ваш комментарий по этому поводу.
– Я полностью согласен с тем, что в экономической политике страны есть существенные дисбалансы. Я бы даже назвал их системными. Основной трудностью является то, что мы строим государственный капитализм, но при этом в социальной сфере и в социальном сегменте рынка (коммуналка, продукты первой необходимости) политика близка к либеральной. Это несправедливо, наращивать государственное участие в прибылях (через «Самрук-Казыну», например) и при этом считать, что население должно жить в условиях рынка. Если есть государственные компании, если есть Богом дарованное богатство в виде нефти и других полезных ископаемых, то необходимо повышать пошлины и распределять доходы среди населения. Нуно повышать экспортные пошлины на полезные ископаемые, и смелее тратить поступления от них (тот же нефтяной фонд).
Что касается Таможенного союза и ЕАЭС, то понятно, что цены будут выравниваться, но они уже по сути это давно сделали, там где могли. Мы в ТС находимся уже 4 года, так что это достаточный срок для выравнивания цен. В части регулирования цен на бензин, я считаю, что это само по себе вредное явление, с одной стороны. Но если уж государство взялось за регулирование рынка, то должно принять на себя и ответственность за это. Дотировать, субсидировать – невозможно, то не регулируйте. В противном случае возникает нонсенс – «мы будем присутствовать в рынке, но если что-то идет не так, то мы не виноваты».
– В последнее время много говорят о санкциях Запада в отношении России, которые по инерции могут сильно повлиять и на нашу экономику. Однако опасения эти пока, кажется, не опрвдывают себя. Но они существуют, и пока никто не развеял их. А что вы думаете по этому поводу?
– Я с самого начала считал, что никакого существенного влияния санкции в отношении РФ на Казахстан не повлияют. Даже более того, в какой-то степени могут и помочь, если мы сможем воспользоваться ситуацией.
То, что экономика РФ замедляется – это не секрет, равно как и замедление экономик по всему миру. Санкции только усугубили общий тренд, так что могу, по крайней мере, утверждать, что если Казахстан и пострадал от санкций, то даже в меньшей степени, чем страны ЕС, которые эти санкции ввели.
– Еще один вопрос в связи с санкциями. Как только Запад заявил о них, в Минсельхозе и в некоторых других правительственных кругах Казахстана, кажется, обрадовались: вот он, клондайк – наш аграрный сектор получает неограниченную возможность экспортировать в Россию продукцию животноводства! Но прошли месяцы – эйфории со стороны фермеров – главных товаропроизводителей, как не было, так и нет. Почему?
– Причина та же, что и с шоковой корректировкой курса. Для значительного расширения чего-либо необходимо, чтобы это что-то было и сдерживалось. Если такой ситуации нет, то изменения внешних условий ничего не дадут. Если бы в Казахстане был значительный экспортный потенциал в производстве или животноводстве, то, безусловно, и корректировка, и торговая война стимулировали бы их. Но раз такого потенциала нет, то и влияния никакого эти события не оказали, может быть, пока не оказали, и есть еще возможность проявиться.
– На мировом рынке наблюдается устойчивое снижение цен на нефть, что непременно будет влиять на казахстанский экспорт углеводородного сырья, хотя в наш бюджет заложена предельно минимальная её цена – около 60 долларов за баррель. Сможет ли огромный люфт от мировых цен в пределах 30 долларов обеспечить нам безоблачную жизнь?
– Падение цены на нефть является, безусловно, не радостным событием для Казахстана, однако я не вижу пока критической угрозы этих цен на экономику страны. В смысле замедлится пополнение национального фонда, но сам бюджет существенным образом затронут пока не будет. Нужно также четко понимать, что когда идет речь о цене, заложенной при планировании бюджета, то это речь о среднегодовой цене. Таким образом, несмотря на текущее падение цен, по итогам 2014 года средняя цена все равно будет существенно выше запланированной и у республики останется возможность.
– Ряд экспертов отмечает, что девальвация российского рубля сильно скажется на нашем тенге и уровне инфляции в дальнейшем. Ваш прогноз на этот счет.
– Пока сложно сказать, насколько повлияет девальвация российского рубля на тенге по нескольким причинам. Во-первых, корректировка, проведенная в феврале, была сделана с существенным запасом, так что даже текущее ослабление рубля не сократило полученное курсовое преимущество. Во-вторых, курс российского рубля значительно более гибок и рыночен, так, например, после резкого ослабления весной рубль снова укрепился практически до исходного уровня. Текущее ослабление рубля вполне может смениться его укреплением.
На уровне инфляции в значительно большей степени повлияла корректировка курса тенге к доллару, чем девальвация российского рубля.
Я думаю, что после Нового года, когда Центробанк РФ изменит свою монетарную политику, а также в условиях принимаемой сегодня Россией новой экономической политики можно более детально просматривать и анализировать взаимодействие наших экономик и прогнозировать и оценивать последствия.
– Кстати, председатель Нацбанка РК Кайрат Келимбетов недавно заявил, что курс доллара к тенге впредь будет рассчитан в привязке к рублю. Но не загоним ли мы себя в угол, если в России все более нарастает зависимость экономики от нефтегазовых доходов?
– Не считаю, что привязка к рублю является разумной политикой Нацбанка. Вообще я считаю, что необходимо в корне пересмотреть государственные монетарную и экономическую политики. Основная доля проблем связана именно с ними, потому что именно они закрепляют нашу сырьевую зависимость, по сути привели к стагнации на сегодняшний день. Без принципиальных изменений мы не сможем далее развиваться. Здесь же отмечу, что в России как раз снижается зависимость от нефтегазовых доходов, и она изменяет принципы регулирования.
– Тем временем состоятельные люди обеспокоены судьбой своих сбережений, на фоне падения отечественной валюты они скупают доллары. Какой совет в связи с этим вы дадите простому казахстанцу, конечно, кроме пресловутого – потуже затянуть пояса?
– Ну в общем-то другого совета у меня нет. И второй совет – работать, работать и работать. Не нужно уповать на то, что скоро все улучшиться, рассчитывать на государство, а нужно понимать, что мы входим в сложное время. Хочу быть правильно понятым. Я часто встречаю людей, особенно молодых, кто не хочет соглашаться на какую-то работу, потому что ждет более выгодного предложения, считает себя выше этой работы, излишне высоко оценивает свою квалификацию. Сейчас, как мне кажется, это будет не очень умной позицией.
– С 1 января 2015 года казахстанцы будут жить в составе Евразийского экономического союза – согласно или вопреки их воле. Вы лично уверены, что ЕАЭС обеспечит нам светлое будущее? Если – да или нет, то почему?
– ЕАЭС – это прежде всего огромные возможности для Казахстана и казахстанцев, потому что открывает свободу передвижения для людей и капиталов. Есть вопрос: насколько мы сможем воспользоваться этими возможностями? Уверен, что хуже не будет, тревожит, что мы можем упустить значительную часть выгод.
Артур САДВАКАСОВ,
«D»
МЫСЛИ НАШЕГО АВТОРА
О рынке цен на недвижимость. Считаю, что нас ждет падение рынка недвижимости в ближайшие несколько месяцев. Формально оно будет незначительным в пределах единиц процентов. По факту уже в сентябре падение «Крышеидекса» составило 1,8%, а по базе «Казриэлта» – 0,9%. Главное не в этом, главное – рынок «застопорится», если он еще не встал.
В среднесрочной перспективе (до полугода) ожидаем более существенного падения цен, но еще в пределах «стагнации-отката» – до 5–7% по ценам предложения и окончательного замирания рынка.
А далее, с весны 2015 года ожидается снижение цен на 15–20% от сегодняшних и полного застоя рынка. Думаю, что весь этот период будет расти разрыв между ценой предложения и реальной ценой сделки. По данным на весну 2014 г., он составлял 10–15% и будет дальше расти.
(Facebook)
