Майдан, который сверг Януковича, переход Крыма к России, война на юго-востоке Украины, санкции и падение нефтяных цен вместе с рублем — это все реакция на образование евразийского союза, считает казахстанский общественный деятель Петр Своик.
В интервью КазТАГ он объясняет свою позицию.
- Петр Владимирович, в чем кроются причины нынешнего кризисного положения?
- Президент сказал, что в Казахстане кризиса нет, кризис имеет внешние причины. Однако экономика Казахстана вся внешне ориентирована, поэтому это является как бы и причинами внутреннего кризиса в Казахстане. Попробуем перечислить, в чем же состоит этот кризис. Экспертно-сырьевая модель, которая была сформирована в Казахстане еще лет 20 назад, пусть и односторонне, но все же хорошо показала себя с 2000‑х годов вплоть до кризиса 2007—2008 годов и имела три источника развития.
Первый — превышение экспортно-сырьевой выручки над затратами на импорт. Второй — иностранные инвестиции, которые достаточно мощно заходили в страну. Третий — иностранные заимствования, на которых строился внутренний кредитный процесс, почему кредит в Казахстане и стоит где-то от 15%. Из этих 15% только процентов пять остаются местному банку, остальные десять уходят за границу, поскольку весь этот процесс строился на внешних заимствованиях.
Так вот, о причинах нынешнего кризисного положения. Экспортно-сырьевая выручка существенно сократилась из-за падения цен на нефть, да и на черные и цветные металлы тоже. Приток иностранных инвестиций уменьшился и сам по себе, и, что самое неприятное, вывоз доходов на ранее сделанные иностранные инвестиции арифметически, еще даже до украинских событий и российских санкций, стал больше, чем приток новых инвестиций. То есть этот источник пошел в минус. И самая неприятная ситуация — с внешними заимствованиями. Они тоже не просто сокращаются, но и обслуживание накопленного внешнего долга выносит из страны двукратно больше денег, чем дает его наращивание.
В этом смысле экономическая модель не просто в кризисе — она фактически исчерпала себя, потому что уже невозможно отменить превышение обслуживания накопленного долга над новыми поступлениями и невозможно отменить вывоз доходов иностранных инвесторов. Это уже все состоялось, исчерпалось. Если даже цены на нефть вдруг каким-то чудом взметнутся вверх, то все равно это в лучшем случае поддержит цикл, но никак не вернет его в те замечательные времена, когда строилась Астана, когда жизнь на оптовках и в универсамах кипела, пусть и не везде, но все-таки кипела.
- Намекаете, что нужно менять собственно модель экономического развития?
- Совершенно верно, для этого и нужен евразийский союз. Но хотя мы уже находимся в ЕАЭС (Евразийском экономическом союзе — КазТАГ) и должны реагировать на его реалии, правительство пока пытается зацепиться за старое и поддерживать прежнюю экономическую модель уже собственными «жировыми» запасами под названием Национальный фонд. Коль скоро перечисленные нами источники внешнего развития заканчиваются, то в качестве единственного такого поддерживающего источника остается использование запасов Нацфонда. Фактически это остается единственным рычагом правительства, никаких других рычагов у него нет, не считая девальвации.
Почему вопрос девальвации так остро назрел, и все ее ждут? Потому что только два рычага — либо массированно завозить валюту из Нацфонда, поддерживая курс тенге, либо отпускать тенге, девальвировать его. И то и другое — временное решение. Это можно сравнить с бараном, который перестал пастись, но не умирает с голоду, потому что накопил достаточно жирный курдюк. Но сколько бы запаса не было в этом курдюке, он закончится. А самое главное — если закончилось движение и идет только искусственное поддержание, толку не будет.
Поэтому, к сожалению, приходится констатировать, что обещание Нацбанка уйти от дедолларизации экономики и восстановить здоровье банков — мало осуществимо, потому что, повторяю, экономический цикл заканчивается, балансы проседают в минусовую сторону и их приходится поддерживать только затратами из Нацфонда. Кстати, исчерпанность этой модели имеет еще и ту сторону, что вся команда, которая все 15 лет осуществляла ее, тоже из того прошлого, которое закончилось, поэтому они и цепляются за старые решения, не в силах придумать ничего нового.
- Вы в чем видите это новое?
- Этим новым является евразийская экономическая и политическая реалия, и она все равно свое возьмет, хотя для нас это является очень сложным вызовом, это не скорая помощь, а дополнительный набор проблем. Что же такое «евразийская интеграция» и почему президент Нурсултан Назарбаев совершенно правильно, на мой взгляд, и очень дальновидно стал не просто участником этой интеграции, а даже ключевым участником?
Союзная государственность — Россия и Беларусь — была организована еще при раннем Ельцине, но никого не волновала, не возбуждала. Ну была и была. И только вхождение Казахстана в Таможенный, а затем Евразийский экономический союз сделало их объектом реальной политики и экономики. Если смотреть в корень, то и Майдан, который сверг Януковича, и переход Крыма к России, и война на юго-востоке Украины, и санкции, и падение нефтяных цен вместе с рублем — это все реакция на образование евразийского союза.
- Когда и чем все это закончится?
- Все это закончится не раньше, чем где-то по Украине будет проведена новая граница между Европой и Евразийским союзом. Где она пройдет, можно только гадать, но понятно, что не по сегодняшней линии соприкосновения, то есть там события все только разворачиваются. Евразия как продолжение Европы является органической ее частью, она всегда соприкасалась с Европой и пыталась копировать европейские экономические, политические и культурные конструкции. Но тем не менее Евразия всегда была отдельной от Европы и никогда не была копией Европы.
- Почему?
- По вполне объективным историческим, природно-климатическим показателям. Европа гораздо более плодородна и способна содержать на одной единице площади в десятки раз больше населения, чем это возможно в Евразии. Поэтому культура Европы и экономическая, и политическая, и сама европейская ментальность — это все-таки способность жить скученно совместно, отсюда и местные самоуправления, и парламентаризм, и толерантность, доходящая даже до, как сейчас, однополых «семей» и побеждающей на Евровидении бабы с бородой.
А в Евразии на единице площади могут кормиться в десятки раз меньше людей, пространства же в десятки и сотни раз больше. Поэтому некие особые евразийские политические и экономические конструкции здесь были присущи всегда и будут присущи еще долго, и к этому надо относиться с пониманием. Подобная централизация на евразийском пространстве где-то даже неизбежна. Можно говорить, что это хорошо или плохо, но это эмоциональные оценки, так было всегда и сейчас так.
К примеру, в свое время Чингисхан военно-деспотическим методом образовал здесь громадную империю, выстроил вертикаль и задал большой исторический тренд. Потом эту функцию централизации осуществляла Золотая орда. А с изобретением пороха эта же функция перешла к Московскому княжеству, затем царству, и Москва в этом смысле была полным историческим, культурным, экономическим, политическим и ментальным, если хотите, восприемником Орды. Москва — это тоже Орда. И когда это превратилось в Российскую империю, это тоже была Орда. И СССР во многом тоже был Ордой. И то, что сейчас восстанавливается под названием Таможенного и Евразийского союза — это то же самое ордынское строение, оно исторически логично.
Время от времени такая конструкция давала персональные сбои вплоть до полного развала, поскольку устройство персонализированного, централизованного, подчас военно-деспотического управления, мягко говоря, не оптимально. Так произошло после Ивана Грозного, когда началась великая смута, и Европа зашла в московское царство. Ведь Москвой владели и правили не просто поляки. В составе польского войска были многие народы, включая тех, чьи потомки образовали современное население Украины. Они тоже были частью той европейской оккупации, которую потом, благодаря Минину и Пожарскому, отбросили назад. То смутное время все равно закончилось не просто восстановлением привычной евразийской самостности, но и, уже в формате царствования Романовых, разрастанием империи до прямого вхождения в Европу.
Следующая великая евразийская катастрофа случилась в 1917 году, причем романовская империя, развалившись сама, мировая война и другие внешние обстоятельства были лишь стимулирующими факторами. И опять Европа (уже с Америкой) попыталась как-то упорядочить Евразию: на Дальнем Востоке высадились японцы, в Архангельске — американцы с англичанами, в Одессе — французы. Эпоха той евразийской смуты, гражданской войны и разрухи закончилась в форме тоталитарного СССР, за три десятка лет поднявшегося до мировой супердержавы.
А в 1991 году СССР развалился сам, опять под действием внутренних причин, которым внешние усилия и обстоятельства лишь способствовали. Причем развалился уже не катастрофически, а капитулянтски — через добровольное погружение самой КПСС в западную идеологическую и экономическую парадигму. Но поскольку это не часть Европы, а это Евразия, это погружение произошло олигархическим, феодальным и, скажем так, не совсем справедливым способом. Евразийское пространство, разделившись на некие отдельные суверены, много чем напиталось и имело определенный политический и экономический прогресс, но в результате мы во многом оказались сырьевыми, товарными и монетарными, а если прямым текстом говорить, то колониальными придатками развитого Запада.
- Это касается Казахстана и России?
- Да. Но Евразией невозможно управлять извне, и Евразия не то место, где можно долго и бессовестно выкачивать природные и финансовые ресурсы, поддерживать режим внешней колониальной эксплуатации. И если не Путин, то кто-то другой все равно начал бы процесс восстановления евразийской самостности. И то, что Назарбаев является очень важной, даже ключевой частью этой интеграции, говорит об очень точном историческом чутье президента Казахстана.
Кстати, у него и экономическое чутье неплохое. Помните, еще в феврале 2009-го, то есть вскоре после того, как мировой рынок потряс сначала финансовый, а потом биржевой кризис, президент Казахстана в «Российской газете» опубликовал статью «Ключи от кризиса», в которой предрек, что мировая долларовая система, которую он назвал эффекталом, неизбежно развалится в силу своей неэффективности и несправедливости? Что, говоря меж нами, сейчас и происходит. Глобальная долларовая конструкция слишком велика и важна для всего мира, чтобы сдуться быстро, но ростовщическая долларовая гегемония исчерпала себя и заканчивает свой исторический цикл.
- Почему это так важно для нас?
- Видите ли… Современный уровень потребления человечества, начиная, скажем, от сотового телефона до женской косметики, сантехники в доме и т.д., то есть набор современных качественных услуг таков, что их невозможно производить в одном отдельно взятом государстве, даже в таких больших и крупных, как США, Германия, Китай… Любое государство экономически взаимодействует со многими другими внешними субъектами для того, чтобы обеспечивать качественную жизнь своему населению. В этом смысле мир глобализован.
Но… Та однополярная глобализация, в которой мы сейчас находимся, и которая и гарантирует именно однополярный формат всех международных институтов, востребована только долларом, потому что производящей доллар транснациональной корпорации необходим именно весь мир. Всему остальному вовсе не обязательно иметь мировой масштаб. Любая другая отрасль человеческой и экономической деятельности — производство самолетов, поездов и пароходов, производство той же женской косметики, одежды, обуви, продовольствия и т.д., децентрализована. В мире достаточно мест, где это можно производить, необязательно сливаясь в единый глобальный рынок.
Пока что именно однополярная глобализация поддерживает все национальные суверенитеты, потому что любой суверен в современном мире весьма относительно суверенен. Он суверенен лишь постольку, поскольку внешние институты, в которые он включен — экономические и политические — гарантируют этот его суверенитет. И поскольку сегодня через доллар мир глобализован однополярно, все маленькие и большие страны, развитые и неразвитые, имеют свой суверенитет именно потому, что находятся в едином глобальном долларовом пространстве.
А когда это долларовое пространство неизбежно распадется — а сейчас именно такой процесс и идет, и дай Бог, чтобы он прошел не катастрофически, мягко — произойдет фрагментация мира. И тут Назарбаев совершенно прав в своей статье, в любом случае все суверены, так или иначе, будут группироваться вокруг каких-то других надгосударственных производственных, экономических, политических, идеологических, научно-технических, образовательных формаций, потому что никто, повторяю, в современном мире не способен жить в одиночку.
И евразийская интеграция в этом смысле есть просто безальтернативная для Казахстана. Сейчас наша задача — не сетовать по поводу того, что мы опять возвращаемся к неким союзным конструкциям, а как можно больше стараться поднять свое собственное суверенное политическое качество. То есть опирать свою собственную государственность на местное самоуправление, на многопартийный парламент, который бы формировал правительство, на реально независимую судебную систему и на сильную президентскую власть, которая была бы не монопольной, а конституционным образом соотносилась бы с законодательной и исполнительной властью. Такие задачи стоят перед Казахстаном в политическом смысле, чтобы соответствовать евразийской интеграции.
- Каковы, на Ваш взгляд, экономические проблемы, связанные с евразийской интеграцией?
- Они чрезвычайно сложны, и я бы даже сказал — драматичны. Дело в том внешне ориентированном виде, в котором состоялась наша экономика, для нас Россия, как это ни горько, ни обидно, ни опасно звучит — самый невыгодный партнер. У нас просто замечательный торговый баланс с Европой, потому что мы большую часть всего сырьевого экспорта направляем туда, а хоть и качественных, но дорогих европейских товаров покупаем относительно мало. Громадный торговый профицит, который мы имеем с Европой, выручает нас, для нашей экономики Европа — палочка-выручалочка.
У нас более или менее сбалансированный торговый оборот с Китаем, мы сколько туда сырья отправляем — примерно на такую же сумму завозим импортных товаров, и Китай для нас чуть-чуть положительный, сбалансированный партнер. А с Россией у нас полная беда, России мы поставляем весьма немного сырьевой продукции, а от нее получаем достаточно много, больше трети всего товарного импорта у нас из России. Хотя Россия и стала таким же сырьевым и валютным придатком развитых экономик, как и мы, она внутри себя производственного потенциала по понятным причинам сохранила все же больше. Казахстан страдал от диспаритета в торговле с Россией еще до всех этих «крымов и санкций».
Мы и тогда были в крайне невыгодном положении в потугах торговли с Россией, а сейчас падение рубля просто расковыряло, обострило эту старую болячку. Тут ничего нового нет. Девальвация рубля просто стала свежей шипучей солью, которую посыпали на старую рану. Поэтому евразийский вызов, который для нас исторически объективен, должен быть реализован в форме совместного развития. И еще раз повторяю, Назарбаев абсолютно прав, что взял курс туда и отбивает все атаки типа: «А давайте мы восстановим временно какие-то таможни, какие-то ограничения в торговле». Никаких таких разговоров, только вперед — от просто торговли к общему развитию, и тут он абсолютно прав.
Но движение вперед требует очень серьезного изменения экономической парадигмы. Надеяться, что в рамках экспортно-сырьевой модели можно будет как-то поправить экономический диспаритет с Россией, наивно. Дело даже не в том, что нынешняя правительственная команда в этом смысле совершенно бесплодна. Дело в том, что тут государству нужно прикладываться всей силой, тут чисто рынок ничему не поможет, тут должно быть целенаправленное государственное планирование, инвестирование и кредитование экономических структур, которые должны выправить дисбаланс экономических отношений с Россией.
Причем все это должно делаться не в конфронтационном, и даже не в дружественном, а в кооперативном, совместном исполнении. То есть надо согласовывать общие решения по совместному повышению производственного потенциала Казахстана с Россией, чтобы этот потенциал работал на общий рынок, а не гнал бы его на экспорт и не оставался в неизбывной зависимости от внешних товаров, кредитов и инвестиций.
И последнее. Когда наша нынешняя экспортно-сырьевая модель, как и российская, еще только формировалась, тогда монетарные власти и Казахстана, и России сознательно, хотя не очень умно, отказались от национальной денежной эмиссии и построили весь инвестиционный и кредитный процесс на иностранной основе. Так вот, сейчас очень многие беды, которые испытывают тенге и рубль, связаны с отсутствием этой самой национальной монетарной базы. Эта монетарная база должна создаваться в первую очередь, должна появиться либо по отдельности в Казахстане и в России, а желательно — совместным решением. Нужна такая деятельность Нацбанка Казахстана и Центробанка России, которая бы обеспечивала кредитно-инвестиционный процесс под 2—3%, максимум под 4%, а не безумные 15—20%, как сейчас.
- Спасибо за интервью.
ИА “Республика”
