Правительство Казахстана определило безальтернативное будущее жителей Мангыстауского региона. Согласно планам чиновников, реализованным в правительственном постановлении от 5 сентября 2012 года, и гиперактивному участию в этом национальной компании «Казатомпром» в лице его руководителя Владимира Школьника в городе Актау будут строить атомною электростанцию по российским экспериментальным технологиям. Почему строительством АЭС займутся россияне, кто является активным лоббистом российского присутствия на атомном пространстве Казахстана?
Дан курс на «мирный атом»
Руководству Мангыстауской области не позавидуешь. Мало было конфликтов нефтяников с работодателями, проблем религиозного экстремизма и терроризма, социального неравенства и бедности. Так вдобавок местной власти отныне придется удерживать и накал страстей, который, по всей видимости, начнет нарастать, по мере того, как население начнет осознавать, что строительство АЭС — это реальность. Социальные протесты увеличатся, когда люди поймут, что они, их дети и правнуки через ближайшие 10–15 лет будут жить в городе с «ядерным запалом», а подзабытый с годами «семипалатинский синдром», приникнет в их жизнь, жилище, пищу, мозг, сон и будущее. Хотя проблема радиационного загрязнения в регионе существует и без атомного реактора. Достаточно того, что при добыче нефти в Западном Казахстане на 22 наиболее крупных месторождениях выявлены 267 участков радиоактивного загрязнения, выбрасываемых на поверхность пластовыми водами. Мощность радиоактивного излучения, от содержащихся в них радия и тория, составляет около 100 — 170 мкр/ час. Общая численность жителей, подвергшихся облучению не менее 100 тыс. человек.
Происходит ежедневное накопление радиоактивных отходов и при добыче и переработке урановых руд в виде отвалов горных выработок, хвостохранилищ. В более 100 местах хранения сосредоточено около 80 тыс. источников ионизирующего излучения, требующих захоронения.
Однако, этого правительственным чинам и сторонникам присутствия «мирного атома» в западном регионе, видимо мало. Принятое Постановление Правительства Казахстан от 5 сентября 2012 года №1147 утвердило генеральный план города, согласно которому в городе Актау (вблизи ТЭЦ 2) будет осуществлено строительство Актауской атомной электростанции (АЭС). Постановление было введено в действие со дня подписания.
«Строительство АЭС будет осуществляться в соответствии с комплексной программой российско-казахстанского сотрудничества в области использования атомной энергии. По заказу акционерного общества «Казахстанско-Российская компания «Атомные станции (КРКАС)» выполнено технико-экономическое обоснование строительства атомной станции с реакторными установками ВБЭР-300 в Мангистауской области Республики Казахстан», — говорится в документе.
Среди «претендентов» на соседство с АЭС были площадки в районе города Курчатов, озера Балхаш, городов Актау, Костанай и Тараз. «Повезло» областному центру Мангистауской области – городу Актау.
Однако закрыло ли правительство вопрос о строительстве атомных реакторов на других площадках, пока не ясно. Так, в то время, когда шли активные переговоры между казахской и корейской сторонами о строительстве корейцами Балхашской ТЭС издание «Кория Геральд» опубликовало информацию, что якобы Казахстан предпринимает усилия с целью построить до пяти атомных электростанций, при этом Казахстан и Южная Корея обсуждали возможность строительства АЭС в нашей стране.
Несмотря на то, что официальные лица сегодня отрицают возможность строительства АЭС на Балхашской ТЭС, вероятность ее строительства все же не исключается. Так, в свое время заместитель председателя правления АО «Самрук-Казына» Есберген Абитаев отметил, что «технически возможно строительство на базе Балхашской ТЭС блока атомной электростанции. Но пока такая дополнительная мощность не требуется». То есть это вопрос времени.
Полагать об этом также позволяет заявление президента страны Нурсултана Назарбаева, который в октябре прошлого года, выступая на конференции «За безъядерный мир» заявил следующее: «На сегодняшний день у человечества нет более мощного доступного источника, чем атомная энергия. Сейчас порядка 40 стран ведут исследования мирного атома, 15 государств строят или планируют создать атомные электростанции, в их числе и Казахстан».
Атомная прелюдия
Впервые решение о строительстве в Казахстане АЭС было принято кабинетом министра в 1995 году. Предполагалось, что станция будет возведена в городе Курчатов Семипалатинской области, фактически территории бывшего ядерного полигона. Однако планам правительства не суждено было осуществиться ввиду резкого протеста местного населения. В это время регионы Южного Казахстана испытывали колоссальный дефицит электроэнергии, и тогда взоры лоббистов АЭС направились на площадку в ЮКО.
Вскоре планы изменились, и в 1998 году строительство АЭС уже было намечено на площадке у озера Балхаш. Прошло время, и уже в январе 2006 года президенты Казахстана и России сделали совместное заявление о сотрудничестве в области использования атомной энергии в мирных целях. В июле этого же года была подписана «Комплексная программа российско-казахстанского сотрудничества в области использования атомной энергии в мирных целях». Программа предусматривала разработку проектов реакторов нового поколения малой и средней мощности с возможностью их строительства в Казахстане и России. Для этого уже в октябре 2006 года было образовано АО «КРКАС», акционерами которого в равных долях являются АО «НАК «Казатомпром» и ЗАО «Атомстройэкспорт». В 2009 году АО «КРКАС» получило заключение РГП «Госэкспертиза» по технико-экономическому обоснованию (ТЭО) «Строительство атомной станции с реакторными установками ВБЭР-300 в Мангистауской области». В 2010 году ТЭО проекта было утверждено приказом агентства Казахстана по делам строительства и ЖКХ.
В октябре 2011 года проект строительства атомной станции на территории РК публично озвучил глава государства, ссылаясь на то, что Казахстан обладает четвертью всех мировых запасов урана, у него есть большой научный потенциал, инфраструктура ядерной энергетики. Вскоре был разработан проект межправительственного соглашения о строительстве АЭС в Казахстане. Но трагические события в Японии, связанные с аварией на АЭС «Фукусима ‑1», а также возросшая угроза религиозного экстремизма и терроризма на территории Западного Казахстана, эскалация негативного отношения населения к идее строительства казахской АЭС вынудили активных сторонников и лоббистов АЭС поумерить свой пыл. В сентябре прошлого года мининдустрии РК заявило, что Казахстан, как и все мировое сообщество, рассматривает вопрос целесообразности строительства АЭС.
Однако, на наш взгляд, все это было только ширмой, отвлечением внимания общественности, выступающей категорически против соседства жителей с атомной станцией, от проблемы. Причем лоббисты АЭС настолько заигрались, что даже когда постановление кабмина о строительстве АЭС было принято, глава «Казатомпрома» Владимир Школьник продолжал настойчиво твердить, что Казахстан должен принять принципиальное решение о строительстве АЭС на своей территории до конца года. К чему была эта словесная эквилибристика, если выбор был уже сделан, и проблема заключалась только в деталях оформления. Если нужно было создать иллюзию обсуждения проекта среди общественности, то она свое мнение высказала: с категорическим протестом против строительства атомной станции в Казахстане 10 сентября текущего года выступили около 100 неправительственных организаций, которые написали властям соответствующее обращение. Казахстанские НПО потребовали объявить мораторий на строительство АЭС и широко информирования и обсуждения среди населения целесообразности строительства АЭС в стране.
Война титанов
Желающих «пустить атомные корни» на территории Казахстана было много. За право продать нашей стране ядерные технологии развернулась острая борьба. Она шла не только между странами, но и внутренними группами влияния, представлявшими также лобби той или иной страны. При этом их интересы распространяются на все ресурсы, возможности и производные урановой отрасли республики. Как только правительство Казахстана проявило интерес к вопросу о строительстве атомной электростанции, как в стране сразу же «нарисовались» южно-корейцы. Ретроспектива вопроса свидетельствует о том, что в 2010 году консорциум, в который вошли такие промышленные энергетические гиганты Японии, как Japan Atomic Power Company, Toshiba и Marubeni Corporation, достигли соглашения с Казахстаном о совместной работе с Национальным ядерным центром в рамках проекта по строительству первой атомной электростанции в РК. Об этом в свое время сообщал сайт «Нью Юроуп».
В том же году был подписан меморандум о взаимопонимании между Индией и Казахстаном о совместной подготовке ТЭО проектов по строительству объектов ядерной энергетики в Казахстане на основе индийских герметичных ядерных реакторов с водой под давлением. Кстати государственная корпорация по атомной энергии Великобритании дала свое «добро» на поставку в Казахстан ядерных реакторов именно после подписания этого меморандума.
Решение государственной корпорация по атомной энергии Великобритании о включении Казахстана в перечень стран-импортеров ядерных технологий тоже было принято после подписания этого меморандума. То есть Казахстан получил возможность импортировать из Великобритании ядерные реакторы мощностью 220, 540 и 700 мегаватт.
Однако с некоторых пор доминирующие позиции на атомном поле Казахстана стала занимать Россия. При этом в среде государственной элиты в отношении казахско-российского партнерства тоже сложилось неоднозначное мнение, периодически выливающееся в «локальные войны», жертвы которых или дожидаются лучших времен, будучи в кулуарах парламента, либо «парятся на нарах».
Негласно лоббистом российского атомного вектора является нынешний глава «Казатомпрома», который так и не смог на одной из конференций ответить на вопрос, для чего нужно строительство АЭС, которая сможет давать электроэнергию только через 10 лет (такое время продолжается ее строительство), если Казахстан, согласно официальным цифрам, не может испытывать дефицит электроэнергии.
В этой связи возникает вопрос к экс-главе энергетики и минеральных ресурсов, а ныне главному топ-менеджеру «Казатомпрома». К чему и для кого озвучивались следующие цифры: в 2005 году ожидаемый объем производства электроэнергии в Казахстане составит 68 млрд. киловатт-часов, потребление – на уровне 65 млрд. киловатт-часов. Получается, когда шло активное лоббирование строительства АЭС с основным доводом в виде недостатка электроэнергии, ее избыток составил 3 млрд. И потом, куда подевалось строительство Уральской, Карачатакской, «Актюбемунайгаз», Кумкольской газотурбинных электростанций, а также восстановление заброшенных и строительство новых малых ГЭС в Алматинской области? Насколько сопоставим конечный результат с возможными последствиями совместного сосуществования граждан и атомного реактора в Актау, где о социальной стабильности и безопасности пока что мечтают?
Атомное лобби
Анализ свидетельствует, что за непродолжительное время в борьбе за казахскую атомную станцию столкнулись интересы как минимум России, Южной Кореи, Японии, Индии и Британии, а в будущем к ним наверняка присоединились бы Китай, Франция и др. О том, что внутри казахской государственной элиты нет согласия относительно приобретения российских атомных технологий, свидетельствуют следующие факты.
В марте текущего года тогда еще первый заместитель премьер-министра РК Серик Ахметов заявил, что все вопросы, связанные со строительством атомной электростанции, должны быть решены уже в этом году. «Мы должны в этом году поставить «жирную точку» в вопросе по АЭС», — сказал он.
• Однако министр индустрии и торговли Асет Исекешев, не отказываясь от будущих перспектив атомной энергетики Казахстана, напомнил, что по АЭС решение еще не принято. Осторожность г‑на Исекешева вполне обусловлена.
Для сведения отметим, что казахский уран, запасы которого составляют четверть мировых, например для корейских компаний всегда был пределом мечтаний, если учесть, что как Samsung C&T, так и KEPCO (Korea electric power corporation) на территории своей страны, так и за рубежом занимаются монтажом атомных электростанций. Поэтому вполне логичным выглядит их заинтересованность не только в урановых месторождениях, но и в возможности строительства атомных электростанций на территории Казахстана.
Однако Казахстан находится в пределах влияния атомных интересов Российской Федерации. Видимо, поэтому реакция г‑на Исекешева на прошедшую информацию в ряде СМИ о том, что якобы Корея отдаст 5 процентов в KEPCO Казахстану в обмен на долю в урановом месторождении и возможность строить на Балхаше атомный реактор, последовала незамедлительно. В августе 2011 года в кулуарах правительства он заявил, что Астана не ведет переговоры с компаниями Южной Кореи о строительстве на территории Казахстана атомной станции. «Я опровергаю это сообщение, никакого решения (о привлечении южнокорейских компаний к строительству АЭС в Казахстане) нет», – сказал министр индустрии и новых технологий.
Как известно, Казахстан несколько лет вел переговоры с российской государственной корпорацией «Росатомпром» о строительстве на западе республики АЭС. Как мы уже отмечали, в марте 2011 года глава «Росатомпрома» Сергей Кириенко в Астане обсудил с руководством казахстанского правительства вопросы работы над проектом межправительственного соглашения по строительству АЭС в Казахстане. В нашей стране сотрудничество с российским «атомпромом» активно поддерживал и продвигал все тот же Владимир Школьник, но теперь уже будучи на посту главы «Казатомпрома». В этой связи выглядело бы крайне странным, если Школьник, будучи связанным родственными узами с топ-менеджером «Росатомпрома», поддержал бы, например, корейцев или японцев.
А теперь представьте реакцию российских властей на информацию о том, что на атомное поле Казахстана могут прийти южнокорейцы. Сама вероятность проведения секретных переговоров, связанных с ураном, тем более в ущерб интересам северного соседа, любого чиновника бросает в холодный пот.
• Ведь все прекрасно помнят, что случилось с бывшим главой «Казатомпрома» Мухтаром Джакишевым, который, по сути, застопорил проект строительства российской АЭС в Казахстане после отказа россиян передать «Казатомпрому» полные технологические данные, чтобы у Казахстана в будущем была возможность самостоятельно обслуживать станцию. Стать мальчиком для биться в столкновении двух держав, активно осваивающих атом, — тут приятного мало. А тем более повторить судьбу Мухтара Джакшева никто из казахских высокопоставленных особ не желает, и Исекешев не исключение.
Корейцы, надо полагать, на рожон тоже лезть не стали. В случае их жесткой позиции и твердых намерений войти на урановый рынок Казахстана, под сомнение будет поставлен вопрос о намерении России построить газопровод через КНДР в Южную Корею. При всем при этом Сеул не оставляет свои планы и намерения найти доступ к урановым месторождениям Казахстана и возможности строительства АЭС, так как корейская сторона не отзывала своего предложения принять участие в строительстве АЭС в Казахстане.
Среди тех министров, кто наиболее объективно и реалистично смотрел на проблему строительства АЭС в Мангыстауской области, министр энергетики и минеральных ресурсов Сауат Мынбаев. Уже в 2010 году, чиновник отчетливо понимая, что это строительство — лишь вопрос времени, вынес в повестку дня вопросы качества, гарантий российской стороны по цене на электроэнергию и технических рисков. В противном случае он считал невозможным форсирование проекта по строительству (АЭС в Актау на базе российского реактора ВЭБР-300.
Сауат Мынбаев вполне справедливо задается вопросом: если цена на электроэнергию от АЭС будет выше цены на таковую от станции на газе, то стоит ли вообще строить АЭС в Мангыстау, если к тому же учесть, что регион-то газодобывающий. И если в настоящее время по себестоимости атомная энергия более приемлемая, то готов ли российский подрядчик до начала строительства станции «дать гарантии по этой цене на электроэнергию от нее…. Иначе, вбухав в этот проект более двух миллиардов государственных или квазигосударственных денег, можно получить по более высокой неконкурентной цене, а отступать тогда будет уже поздно», — сказал г‑н Мынбаев.
Кроме того, еще два года назад выяснилось, что нет готового к реализации проекта строительства АЭС. Мало того, по имевшемуся проекту договора, российский подрядчик обязательств по гарантированной цене не давал, впрочем, как и по вопросам серьезных гарантий по техническим рискам. «Поскольку это новый проект, ответственность по нему не может возлагаться только на казахстанскую сторону, это ответственность поставщика, но в проекте соглашении этого пока тоже нет», — констатировал министр Мынбаев на одной из коллегий его ведомства.
К этому стоит добавить, что в феврале 2009 года казахская сторона уже заявляла, что откладывает начало строительства АЭС в Актау до решения вопроса с Россией о передаче интеллектуальной собственности.
Решены ли все вышеобозначенные проблемы, общественности не известно в силу кулуарности и нетранспарентности, а еще так называемой секретности (грифами секретно удобно прикрывать различные коррупционные схемы) принимаемых властями и национальной компанией «Казатомпром» решений и условий заключаемых соглашений. Принимать решения о строительстве таких объектов можно только при условии выработки механизма, который обеспечил бы максимальную прозрачность сделки, наличия альтернативных предложений решения энергетической проблемы, общественной дискуссии о целесообразности строительства АЭС. И вообще, может ли экономическая выгода от АЭС перевешивать возможные риски и угрозы здоровью и будущему существованию нации?
Больше всего хотелось бы получить ответы на эти вопросы от главы «Казатомпрома». А также ответа на вопросы: почему условия соглашения с россиянами не могут быть доступны общественности? Почему компания не обратила свои взоры на других стратегических партнеров? Например, Францию, где 75% электроэнергии генерируется на АЭС, причем 20% от этого объема из отработанного ядерного топлива. Во Франции не было чернобыльской аварии. За всю историю эксплуатации ядерных реакторов там не было ни одного инцидента выше четвертого уровня по международной шкале ядерных событий INIS. Для сравнения: авария на Чернобыльской АЭС и японской Фукусиме‑1 оценивалась в 7 уровень. И потом, почему при выборе партнера не учитывается уровень коррумпированности в стране? А это в условиях казахской реальности, когда любой крупный проект воспринимается лишь как возможность вовлечения значительного числа поставщиков товаров и услуг, откатов и других коррупционных схем увода бюджетных денег, очень актуально.
По индексу восприятия коррупции Казахстан на 120‑м месте, но Россия и тому подавно «впереди Европы всей» — 143 место. Та же Франция на 25-ом. Как при таком уровне коррумпированности и воровства с обеих сторон можно гарантировать качество строительства и техническую безопасность АЭС, которую две стороны хотят возвести в Актау?
Что говорить о нас, если даже в Южной Корее на днях срочно остановили работу двух реакторов — из-за сомнений в качестве некоторых их компонентов. Южно-корейские власти говорят, что реакторы будут запущены только после того, как технический персонал заменит тысячи предохранителей, вентиляторов и других деталей. По словам министра экономики страны Хон Сок У, сертификаты качества на эти комплектующие оказались поддельными. И это в Южной Корее, несмотря на их уровень технологий, жесткий контроль правительства за ядерными объектами и невысоким индексом восприятия коррупции (43‑е место).
А теперь представьте, какая страшная трагедия может ожидать нас, несмотря на все доводы, приводимые властями в пользу строительства АЭС в Казахстане.
Артур САДВАКАСОВ,
«D»
(Продолжение следует).
