БЕДСТВОВАТЬ – ВСЕ РАВНО, ЧТО НЕ ЖИТЬ

За свой век я пере­жил мно­го пра­ви­тельств – как все­со­юз­ных, так и рес­пуб­ли­кан­ских. В пору неза­ви­си­мо­сти тоже. Не пом­ню, что­бы кто-то был ими дово­лен. Прав­да, в ста­лин­ское вре­мя креп­ко вте­мя­ши­ли дежур­ную фра­зу: «Айна­лай­ын пар­тия и правительство».

Но это от тоталь­но­го стра­ха и оце­пе­не­ния. Как толь­ко чуть ослаб­ли вож­жи прав­ле­ния, пра­ви­тель­ства руга­ли все – на кухне или в под­во­рот­нях. О том образ­но выра­зил­ся еще рус­ский писа­тель Алек­сей Реми­зов в романе «Взвих­рен­ная Русь»: «Ведь какое бы ни было пра­ви­тель­ство и самое ангель­ское, всё рав­но будет оно все­гда осуж­да­е­мое, всё рав­но, какая бы ни была власть, а как власть – ярмо. А чело­век в ярме – чело­век брык­лив. И толь­ко зако­ре­не­лый раб, и скот рад узде – ярму».

Не вспом­ню точ­но, сколь­ко у нас, в Казах­стане, за 23 года неза­ви­си­мо­сти было пра­ви­тельств – кажет­ся, око­ло деся­ти. Но точ­но знаю: осо­бых вос­тор­гов не было. Зато нега­ти­вов – шаш етек­тен. Долж­но быть, и в даль­ней­шем не рас­ста­нем­ся с раз­дрыз­ган­ной арбой.

***

В «Чевен­гу­ре» Пла­то­но­ва читаю: «Он любил жен­щин и буду­щее и не любил сто­ять на ответ­ствен­ных постах, уткнув­шись лицом в кор­муш­ку власти».

Апы­рай, а! Инте­рес­ный тип.

У нас как раз всё наобо­рот: огром­ная армия ненуж­ных чинов­ни­ков насмерть (не сто­ят) сидят, лежат на ответ­ствен­ных постах, уткнув­шись (не лицом) рожей, харей в кор­муш­ку вла­сти. В этом они видят един­ствен­ный смысл и пре­лесть жизни.

***

Немец­кая муд­рость гла­сит: бед­ство­вать – все рав­но, что не жить. А быть в богат­стве – еще не зна­чит, что жить хорошо.

***

На мой взгляд: пока интел­ли­ген­ция была под кол­па­ком идео­ло­гии и цен­зу­ры, пока ее гно­би­ли-лома­ли и она была вынуж­де­на про­яв­лять харак­тер и стой­кость, гово­рить эзо­по­вым язы­ком, она была чест­нее, чище, бла­го­род­ней и бли­же к народу.

Полу­чив дол­го­ждан­ную сво­бо­ду, она сра­зу сник­ла, лиши­лась луч­ших качеств, испод­ли­ча­лась и иссволочилась.

Одним из пер­вых обра­тил на эту мета­мор­фо­зу вни­ма­ние Наум Кор­жа­вин – был такой поэт и воль­но­ду­мец, кото­ро­го нын­че силь­но запа­мя­то­ва­ли. Как-то в одной из сво­их ста­тей (23.02.2001 в газе­те «Изве­стия») он задал вопрос: «Неуже­ли вы не види­те, что интел­ли­ген­ция, ока­зав­шись на сво­бо­де, ста­ла делать то, что до это­го дела­ла совет­ская власть, – пле­вать на народ?».

У нас же, по-мое­му, сми­ри­лись с тем, что на народ, как на быд­ло, плю­ют все. Власть плю­ет, а вме­сте с ней и интел­ли­ген­ция. Поне­во­ле порой согла­сишь­ся с опре­де­ле­ни­ем интел­ли­ген­ции цини­ка Ленина.

«А ведь был момент, когда народ стал при­слу­ши­вать­ся к интеллигенции!».

«…А мы этот момент на Гай­да­ре и Чубай­се про­фу­ка­ли», – заме­тил Кор­жа­вин в той же статье.

***

Вспо­ми­наю сво­их кол­лег-писа­те­лей, кото­рые в послед­ние годы тихо и неожи­дан­но ухо­ди­ли в мир иной.

Ухо­дит мое поколение…

И писа­те­ли ухо­дят по-раз­но­му. Кто-то на исхо­де жиз­ни не при­ка­са­ет­ся к бума­ге десят­ки лет. Испи­сал­ся. Устал. Разо­ча­ро­вал­ся. Лишил­ся сти­му­ла. Иссяк.

Кто-то шкря­ба­ет пером до послед­не­го дня. Торо­пит­ся. Что-то недо­ска­зал. Долг велит. Да и дар, кажет­ся, не весь заглох, вышел. Перо еще не лиши­лось огня и силы.

Кто-то про­дол­жа­ет муры­жить свою дох­лую руко­пись, накла­ды­вать запла­ты, стре­мясь ожи­вить ее раз­ны­ми язы­ко­вы­ми финтифлюшками.

Есть и такие, что всё еще наде­ют­ся на что-то: на медаль­ку-орде­нок, на какую-нибудь пре­мию, на пере­из­да­ние напи­сан­но­го сорок лет назад, на запоз­да­лое признание.

Кто-то суе­тит­ся про­сто по инер­ции, всё еще стро­ит некие козни-интриги.

Всех я знаю. И нико­го не осуж­даю. Ибо пом­ню: и писа­тель – пендешка.

Одна­ко счи­таю: если ты писа­тель по при­зва­нию, то тво­рить будешь до послед­ней минуты.

При­мер: шикар­ный про­за­ик и поэт Вален­тин Пет­ро­вич Катаев.

Алек­сандр Рекем­чук вспо­ми­на­ет, как одна­жды он пред­ло­жил ему вой­ти в какой-то сек­ре­та­ри­ат, на что Ката­ев, отчуж­ден­но посмот­рев, отве­тил: «Послу­шай­те, Рекем­чук… Мне оста­лось пят­на­дцать минут. И все эти пят­на­дцать минут я буду писать!».

Слу­чай этот при­во­дит­ся в романе-цита­те (такой жанр!) Сер­гея Мнац­ка­ня­на «Вели­кий Валюн, или Скорб­ная жизнь Вален­ти­на Пет­ро­ви­ча Катаева».

Юрий Кро­хин, рецен­зент этой кни­ги, ком­мен­ти­ру­ет: «Пред­ставь­те, что он ска­зал? Ста­рый писа­тель недву­смыс­лен­но обо­зна­чил, что вре­ме­ни ему отве­де­но мало и ни на что дру­гое, кро­ме как писа­тель­ство, он его тра­тить не наме­рен. Он уже знал, что жизнь на изле­те…» («Лите­ра­тур­ная Алма-Ата», 2014, № 11, стр. 75).

Неисто­во тру­дил­ся в лите­ра­ту­ре до роко­во­го часа Кадыр Мыр­за-Али. Писал сти­хи, поэ­мы, иссле­до­ва­ния, мему­а­ры, пье­сы, про­зу, афо­риз­мы, мно­го пере­во­дил. Еще при жиз­ни издал 17 томов про­из­ве­де­ний. «Вме­сте с пере­во­да­ми?» – спро­сил я как-то. «Да ты что?! – уди­вил­ся он. – Вме­сте с пере­во­да­ми зашка­лит за сорок томов!».

Был он очень пло­до­твор­ным. Я его зна­вал десят­ки лет. Нема­ло общал­ся. Вос­хи­щал­ся его юмо­ром, ост­ро­сло­ви­ем. Мно­гие годы он тяже­ло болел. Всё чаще писал, лежа на спине, пре­одо­ле­вая боль. Обла­дал куль­ту­рой тру­да. Ценил вре­мя. Педант был – нем­цу не чета. Гово­рил мне: «Ты боль­ше казах, а я боль­ше немец». Ради твор­че­ства отка­зы­вал­ся от многого.

«Ах, Гера, если бы ты знал, от каких при­гла­ше­ний-засто­лий я отка­зы­вал­ся! Жил затвор­ни­ком. Писал, писал. К теле­фо­ну не под­хо­дил. Дру­зей избе­гал. Читал, кни­ги соби­рал, руко­пи­си копил, посто­ян­но писал».

Так и ушел, не осу­ще­ствив все­го, что хотел, планировал.

Убеж­ден: жизнь и твор­че­ство мое­го казах­ско­го кол­ле­ги и почти ровес­ни­ка (он был моло­же меня на два меся­ца и в шут­ку гово­рил: «Ты на две рубаш­ки изно­сил рань­ше») – пре­крас­ный обра­зец для всех, кто дру­жен с пером и бумагой.

Надо пом­нить ката­ев­ское: «Мне оста­лось пят­на­дцать минут. И все эти пят­на­дцать минут я буду писать!».

В чьих-то вос­по­ми­на­ни­ях я читал: уми­ра­ю­щий Лев Тол­стой водил пра­вой рукой сле­ва напра­во, буд­то писал даже в бессознании.

Таков истин­ный писа­тель, а не хоббист.

«Обще­ствен­ная позиция»

(про­ект «DAT» №21 (385) от 1 июня 2017 г.

Пле­те­нье чепухи

Герольд БЕЛЬГЕР