Герольд БЕЛЬГЕР ПЛЕТЕНЬЕ ЧЕПУХИ (из 9‑й тетради)

А вот так Судь­ба рас­су­ди­ла: все, все, все  в огром­ном госу­дар­стве замы­ка­ет­ся на тебе. И льсти­вые пев­цы-акы­ны, писа­ки-жара­па­зан­шы из кожи лезут вон, срав­ни­вая тебя с миро­вы­ми тита­на­ми-кори­фе­я­ми, в подо­бо­страст­ном упо­е­нии рас­тра­чи­вая стыд и совесть, запо­ве­дан­ные  пред­ка­ми. Како­вы?! Ой-хой, дүние – брен­ный мир! Уси­ди тут в сед­ле. Устои на ногах. Сохра­ни-ка трез­вый рас­су­док. Ты толь­ко вооб­ра­зи, пред­ставь себе все это на минуту…

Управ­лять раз­но­шерст­ным наро­дом, непро­стым, толь­ко-толь­ко скла­ды­ва­ю­щим­ся госу­дар­ством – как под­ска­зы­ва­ет миро­вой исто­ри­че­ский опыт – мож­но по-раз­но­му. Непре­ре­ка­е­мым авто­ри­те­том, бес­пре­дель­ной вла­стью, несо­кру­ши­мой волей, все­пре­одо­ле­ва­ю­щей амби­ци­ей, опо­рой на сило­вые струк­ту­ры, стра­хом, интри­га­ми, ковар­ством, хит­ро­стью, неве­ри­ем, подо­зри­тель­но­стью, тоталь­ной слеж­кой за малей­шим ина­ко­мыс­ли­ем, умом, муд­ро­стью. О, о том напи­са­ны горы книг! И в арсе­на­ле наше­го елба­сы, конеч­но же, име­ет­ся кое-что из этих испы­тан­ных в веках качеств. Ничто чело­ве­че­ское ему не чуж­до. Но кое-чего, пола­гаю, и не име­ет­ся. Ведь вре­ме­на насту­пи­ли иные, народ не тот, уклад и нра­вы дру­гие. Да и нату­ра елба­сы под стать новым вея­ни­ям Вре­ме­ни. За два­дцать лет неис­тре­би­мые жан­дай­шап при­но­ро­ви­лись к широ­кой, рас­пах­ну­той нату­ре степ­ня­ка. Научи­лись изощ­рен­но льстить, лгать, хит­рить, интри­го­вать, играть на сла­бых стру­нах, поль­зо­вать­ся довер­чи­во­стью, доб­ро­той, изво­ра­чи­вать­ся, обми­шу­ли­вать, лов­ко рас­став­лять неза­мет­ные кап­ка­ны-ловуш­ки, пет­лять по-заячьи, заме­тать сле­ды лисьим хво­стом, напа­дать по-вол­чьи из заса­ды, забра­сы­вать гря­зью из-за кор­до­на, рас­пус­кать слу­хи-слуш­ки, петь осан­ну, скла­ды­вать веле­ре­чи­вые поэ­мы, стря­пать пух­лые рома­ны, лебе­зить напро­па­лую, без зазре­ния сове­сти, упо­ми­ная всуе.

По этой части у нас выпе­сто­ва­лись такие масте­ра, кото­рые не толь­ко анге­лов собьют с пути, не толь­ко иску­си­те­ля Азра­и­ла обла­по­шат, но и само­го Созда­те­ля вверг­нут запро­сто в сомне­ние и ото­ропь. И попро­буй сре­ди этой скольз­кой пуб­ли­ки не выпасть из сед­ла-тро­на, не спо­ткнуть­ся, не лишить­ся трез­во­го ума. О, нет… Елба­сы не поза­ви­ду­ешь. Тяж­кая ему доста­лась доля. Ред­ко кому такая ноша по пле­чу. Тут, под такой тяже­стью, и самый вынос­ли­вый атан дрогнет…

А что потом? Потом-то что? О, обман­чи­вый мир – жалған дүние! Потом будет то, что уже мно­го­крат­но слу­ча­лось в исто­рии. И мы, смерт­ные, еще раз убе­дим­ся в том, что исто­рия нико­гда нико­го ниче­му не учит.

***

Жур­на­лист зада­ет мне – как он дума­ет – каверз­ный вопрос: «А если бы Абай вдруг ожил и очу­тил­ся бы в нашем обществе?».

Я усмех­нул­ся. Хм‑м… Он был бы, пожа­луй, еще более оди­нок, чем в сво­ей жиз­ни. А вра­гов-недоб­ро­же­ла­те­лей было бы у него еще боль­ше. И наша обра­зо­ван­ная эли­та («зия­лы қауым») убе­га­ла бы от него, как черт от лада­на. Шара­ха­лись бы от него и власть пре­дер­жа­щие. Его бы никто и слу­шать не стал. Ска­за­ли бы: «Из ума выжил ста­рик. Души наши сму­ща­ет. Бла­го­дат­ную нашу жизнь отравляет»

И уж совер­шен­но точ­но, он бы не был чле­ном пар­тии «Нур Отан» (помни­те, «Бол­ды да пар­тия, ел іші жарыл­ды»). И в пар­ла­мен­те нашем не сидел бы, ибо никак не впи­сал­ся бы в эту инерт­но-пас­сив­ную мас­су. Не могу себе так­же пред­ста­вить, что­бы он чис­лил­ся чле­ном Сою­за писа­те­лей Казах­ста­на, ибо его напу­га­ли бы пол­ты­ся­чи домо­ро­щен­ных акы­нов. И в Казах­ский ПЕН-клуб вряд ли бы он пошел.

Е‑е… что и гово­рить, жизнь Абая в наше вре­мя была бы еще более тра­гич­на. Слиш­ком уж мно­го раз­ве­лось ораз­ба­ев и таке­жа­нов. Да и где бы он пас свои табу­ны? Их бы у него отня­ли, а само­го оста­ви­ли бы про­зя­бать в глу­хом ауле на быв­шем поли­гоне на мизер­ную пен­сию. А сло­ва его нази­да­ний пуб­ли­ко­ва­ли бы со скри­пом в газе­те для глу­хо­не­мых. Мест­ный аким при­це­пил бы к его чапа­ну медаль «10 лет Астане». А Туман­бай напи­сал бы при­вет­ствен­ный сти­шок. И Абай тут же сно­ва умер от тос­ки, ска­зав: «Баяғы жар­тас – сол жар­тас». Или: «Несі өмір, несі жұрт, өңшең қырт, бас қаңғырт».

Жур­на­лист посме­ял­ся, а мне ста­ло совсем грустно.