• Наука, как младенец, требует внимания, хорошего ухода. Известна такая легенда (скорее, быль). Когда королева Англии Виктория, посетив публичную демонстрацию опытов великого физика Майкла Фарадея, спросила, какую пользу могут принести его исследования, то в ответ услышала: «А какая польза от младенца?».
Конечно, если о нем как следует позаботиться, то младенец может стать великим гражданином. Точно так же не обделенное вниманием государства научное исследование может привести к научному открытию и технологическому прорыву.
СКОЛЬКО НИ ГОВОРИ «ХАЛВА»…
Забота государства о науке оценивается по расходам на научные разработки в процентах от уровня ВВП – валового внутреннего продукта. В развитых странах происходит ежегодное увеличение финансирования как фундаментальных, так и прикладных исследований.
Так, в 2000 году расходы государства на научные разработки составили: во Франции – 2,25%, в Германии – 2,35%, США – 2,9%, Японии – 3,0%, Швеции – 4,0%, а в России – 1,05%, в Казахстане – всего 0,2% от ВВП. Если учесть, что в этих странах ВВП в разы больше, чем у нас, то почувствуйте разницу.
Однако нас, казахстанских ученых, успокаивали тем, что, исходя из стратегических интересов республики, в плане стратегического развития предусмотрено поэтапное увеличение объема финансирования науки: к 2010 году – до 2%, к 2015-ому – до 2,5% от ВВП. Казалось бы, осознана необходимость и целесообразность приоритетного отношения к науке в государственной политике развития нашего общества, в частности, определение науки в качестве одного из основных стратегических приоритетов социально-экономического развития страны. Увы… Однако, как говорится, надежда умирает последней. По этому поводу вспоминается известная поговорка: «Сколько ни говори «халва», во рту сладко не станет».
Какие изменения произошли в отношении финансирования науки в мире за последние десять лет? За это время во всех странах мира, кроме стран постсоветского пространства, как правило, увеличивается роль государства в финансировании науки. Вот данные, взятые из интернет-журнала «Экономические исследования» (№1, февраль 2012 г.). В настоящее время расходы на науку в ФРГ составляют 2,5% ВВП, США – 2,7%, Франции – 2,8%, Японии – 3,4%, Финляндии – 3,48%, Израиле – 4,6%. За это время в этих странах увеличился и объем ВВП. По России данные противоречивы: в 2012 году – 0,55%, в 2009-ом – 1,25%, а в Казахстане они остались на прежнем уровне, т.е. 0,2%. Заметим, что Международным академическим советом для развивающихся стран рекомендовано повышение финансирования науки как минимум до 1,5% ВВП.
«ВСЕ ПОБЕЖАЛИ, И Я ПОБЕЖАЛ»
Как человека, проработавшего всю жизнь в области сельского хозяйства, автора этих строк, естественно, интересует судьба аграрной науки и ее финансирование в Казахстане. В настоящее время аграрная наука в республике превратилась в «слугу трех господ»: РОО «Академия сельскохозяйственных наук РК», департамент, курирующий науку при МСХ РК, и АО «КазАгроИнновация» МСХ РК (АО «КАИ»). При этом АО «КАИ» превратило все НИИ в ТОО, что противоречит действующему закону о науке и мировой практике. В России и других странах СНГ усмехаются над нашей слабостью быть «впереди планеты всей». Кому-то это было нужно, очевидно, дельцам от науки. Пройдет время, и мы будем вопрошать, почему это произошло? Ведь никто из 24 директоров НИИ, а среди них видные ученые, не возражал, когда все это происходило, хотя в кулуарах возмущались. Получилось, как в известном фильме: «Все побежали, и я побежал».
Осмелюсь внести предложение нынешнему руководству АО «КАИ» – не смешите народ, пожалуйста, уберите приставку ТОО, она унижает науку. Что это за ТОО, если оно на 100% финансируется государством? Подведомственные НИИ заполонены бумажным потоком, что мешает работе. Иногда в день приходят до 3–4 указаний и запросов, на которые требуется отвечать в оперативном порядке, в тот же день.
ХУЖЕ НЕКУДА
Республика Казахстан является аграрно-индустриальной страной, а не наоборот. Среди республик бывшего СССР она занимала второе место после России, и сегодня так оно и есть. В сельской местности проживает свыше 43% населения Казахстана. Парадокс заключается в том, что аграрную науку подвергли таким пертурбациям, что сегодня имеем то, что имеем. По этому поводу вспоминается древнекитайское проклятие: «Пусть твои дети живут в эпоху перемен». В то же время в России, Украине, Белоруссии и других постсоветских государствах Академию сельскохозяйственных наук сохранили в прежнем государственном статусе. Даже нищий Таджикистан, разоренный многолетней гражданской войной, сохранил национальную Академию сельскохозяйственных наук.
Напрашивается вопрос: а как сегодня финансируется многократно сотрясенная различными пертурбациями и, извините, морально изнасилованная казахстанская аграрная наука?
Обратимся к материалам «Концепции программы реформирования аграрной науки Республики Казахстан», составленной АО «КазАгроИнновация» МСХ РК в 2012 году. Так, государством выделялось порядка 3 млрд. тенге на проведение научных исследований, что составляет 0,26% к объему валовой продукции сельского хозяйства. Если учесть, что валовая продукция отрасли в самом урожайном 2011 году составила всего 4,1% от ВВП, то финансирование аграрной науки оказалось в разы меньше пресловутой 0,2%.
Уровень финансирования аграрной науки у нас в 5 раз ниже, чем в такой развивающейся стране, как Аргентина, и в 10 раз ниже, чем в Канаде, о других развитых государствах и речи нет. Еще нагляднее видно ее нищенство, если сравнить объем финансирования на одного научного сотрудника. В таких развивающихся странах, как Аргентина и Бразилия, в год он составляет соответственно 180 и 198 тыс. долларов США, а во Франции – 580 тыс. долларов, в США еще больше, а у нас – …около 10 тыс. долларов.
Казахстанская аграрная наука находится на грани выживания, на крайне низком уровне заработная плата ученых. Не будем сравнивать с зарубежными коллегами, стоимость труда которых в разы больше, чем у нас. Но, если взять примеры у себя дома, то зарплата научного сотрудника на 40% ниже уровня средней зарплаты по Казахстану. В бывшем СССР заработная плата ученых была почти в 1,5 раза выше средней зарплаты в народном хозяйстве. Удручающих фактов финансирования науки, особенно аграрной, можно привести множество. Конечно, качественная наука мирового уровня – вещь не дешевая. В указанной концепции правильно отмечено: «Нельзя решать проблемы сельского хозяйства и пытаться экономить на вещах первой необходимости».
НЕ МОЖЕТ ЖЕНЩИНА РОДИТЬ ЗА МЕСЯЦ
В целом, анализируя ситуацию в аграрной науке, специалисты АО «КАИ» поработали, на мой взгляд, неплохо. Но где выход из ситуации?
В практических предложениях нет конкретики, все обозначено в общих закрученных фразах. Меня, например, насторожил такой пункт: «Создание двух крупных научно-исследовательских центров на севере (МСИЦ) и юге Казахстана (ЮЦАИ) для обеспечения концентрации научно-исследовательских и кадровых ресурсов». Не наступаем ли мы на старые грабли, уважаемые? Помнится, более десяти лет назад МСХ РК создало 9 научно-производственных центров (НПЦ). В том числе НИИ защиты растений, НИИ картофельного и овощного хозяйства, Восточно-Казахстанский и Талдыкорганский НИИ сельского хозяйства, собственно НИИ земледелия, который входил в НПЦ земледелия. Но из этого ничего путного не получилось, и вскоре НПЦ был расформирован. Такая же участь постигла и другие НПЦ. Попытки объединения науки в НПЦ или НИЦ были и при СССР в 50–60-ые годы прошлого столетия. Известно высказывание академика Л.М. Ландау по этому поводу: «Нельзя собрать девять женщин и заставить родить ребенка за один месяц».
Извините за банальность, что акцентирую внимание на том, что нельзя слепо копировать чей-то путь, даже самый успешный. Но если использовать опыт, а не копировать его, то следует это делать с учетом нашей специфики, творчески используя наработанное. Поучительны в этом отношении успехи Японии, которая, не имея у себя в промышленном объеме ни нефти, ни угля, ни металла, ни газа, ни других минеральных ресурсов, вырвалась в передовые страны мира. Секрет успеха в том, что после войны, ослабленная и разоренная, она закупила первые патенты США и, внося новшества и совершенствуя эти разработки, японцы смогли создать базовые отрасли своей промышленности, производящие конкурентоспособную продукцию. Нечто подобное было и в странах так называемых «азиатских тигров», которые, творчески переработав, с учетом специфики своих стран, имеющиеся научные разработки США и Европы, выпускают востребованные рынком товары. Однако, как говорится, дважды в одну и ту же реку войти нельзя. Что было, не повторится.
АПОРТ – АБОРИГЕН ЖЕТЫСУ
Нам надо искать собственный путь развития науки, находить объекты исследований. Слава Аллаху, благодаря ему природа Казахстана сама предоставила нам колоссальные преимущества перед остальным миром. В качестве примера приведу проблему возрождения (спасения) уникального сорта яблок – апорта, над которой работают ученые института биологии и биотехнологии МОН РК, НИИ плодоводства и виноградарства и НИИ защиты и карантина растений МСХ РК. Слава апорта обошла весь мир, он стал символом Алматы и Жетысу, национальной гордостью казахстанцев. Этот сорт не растет ни в одной стране мира, это – подарок, ниспосланный нам неповторимой жетысуской природой. И как им мы распорядились?
Идет нещадная деградация этого знаменитого сорта. Нами, учеными Казахстана, установлено 14 ее причин.
Используя достижения биотехнологической науки, методом микроклонирования лучших клонов сорта, мы впервые получили новое растение – апорт in vitro.
На основе генетических исследований подобраны подвои из различных форм местной дикой яблони. Надеемся, что недалеко то время, когда возрожденный алма-атинский апорт станет экспортным товаром и будет успешно конкурировать на мировом рынке, прославляя Республику Казахстан и его народ. Возрождение апорта должно быть одним из отечественных брендов. Нами научно доказано, что апорт – абориген Жетысу.
ОПЯТЬ ЗАГРАНИЦА НАМ ПОМОЖЕТ?
Следует учесть, что если ранее вся советская наука отслеживала достижения мировой науки, то теперь это придется делать казахстанской науке самой, да и лидерство по отдельным научным направлениям придется обеспечивать самим казахстанским ученым. Мы должны быть готовы к вызовам научной самостоятельности.
Однако проблему науки чиновники из МОНа намерены решать по-другому. Так, они предлагают вместо отечественных «бездарных», по их мнению, ученых приглашать (для поднятия духа, что ли?) зарубежных, которые, мол, продвинут казахстанскую науку. На мой взгляд, ни один уважающий себя ученый не поедет в страну, где унижают своих ученых, уничтожают собственную науку. Конечно, приедут те, которые у себя не котируются, или те, которым глубоко безразлично развитие чужеземной науки, им лишь бы, выражаясь современным слоганом, «срубить капусту». Чиновники правительства в лице МОНа не могут понять простой истины: никогда, ни за какие деньги чужестранец, тем более от науки, не станет патриотом другой страны, даже за оч-чень большие деньги.
МОНовские «умы» в качестве альтернативы предлагают отозвать из зарубежа наших соотечественников, прельстив их высокой зарплатой и якобы современным оборудованием. Извините, но вещи надо называть своими именами. Когда наша страна, как и все постсоветские республики, оказалась в экономическом коллапсе и ей было далеко не до науки, они покинули Казахстан и подались туда, где живется сытно. Поэтому попытки МОНа «делать» отечественную науку руками разных залетных специалистов оскорбляют достоинство и унижают честь ученых Казахстана, особенно той ее части, которая верой и правдой, несмотря на все неимоверные материальные лишения, унижения, служила отечественной науке и осталась преданна ей. А среди них – признанные в научной среде мира авторитеты. Вся их вина – в их высокой степени интеллигентности и патриотизма. А, к великому сожалению, судьба их научных исследований нередко зависит от молодых и весьма далеких от науки МОНовских чиновников.
НА ЗАДВОРКАХ МИНИСТЕРСТВА
Панацею от всех бед они увидели в передаче всей науки, в том числе аграрной, вузам. Это опять-таки слепое подражательство западу. Традиция развивать науку при университетах на западе складывалась столетиями, в течение которых они сумели разработать и утвердить структуру интеграции науки и образования. А мы в одночасье хотим сделать революцию, передав НИИ в университеты. Последние совершенно не готовы к этому, а первые не хотят быть в роли пасынков. В некоторых университетах имеются НИИ, которые они организовали из внутренних резервов. Но каков результат, за редким исключением?
Инициатива постановки вопроса, думается, исходит от ректоров вузов, кстати, часто сменяющихся, и которые, не вникая в суть проблем, тешат свое тщеславие: вот, мол, мы руководим не только университетами, но и научно-исследовательскими институтами. Впрочем, такой горький опыт передачи научных институтов в вузы уже был. Говорят, в свое время такие институты, как государства и права, нефтегазового сектора, и другие передали вузам.
И что? Результат плачевен. И знаете почему? Да потому, что сейчас нет таких научных институтов, потому что в современном Казахстане в лице его МОНа не хотят понять аксиому: наука развивается в НИИ, а образовательный процесс осуществляется в вузах.
Конечно, есть понятие о вузовской науке, которая должна быть побочной деятельностью. Да, какая там наука у преподавателей вузов, если они «замордованы» 800–900-часовой нагрузкой, да бесконечными заданиями кафедры, деканата, ректората и т.д. Нынешний вузовский преподаватель, возвращаясь с работы, еле на ногах стоит от усталости. Я об этом говорю не понаслышке, сам работал в двух университетах, на что был вынужден, чтобы прокормить семью.
Но плетью обуха не перешибешь. МОН РК начисто отвергает науку в НИИ. Доказательство? Пожалуйста. Недавно опубликован «Список обладателей государственных научных стипендий». Конечно, нет сомнений, что в университетах работает много видных ученых, успешно сочетающих науку с преподавательской деятельностью. Но настораживает другое: из 25 обладателей стипендий 19 представителей университетов и 4 институтов, подведомственные МОНу, что составляет 92%. К ним притесались какие-то международный холдинг и научный центр, ведомственная принадлежность которых неизвестна. Но в списках номинантов и призеров почему нет представителей НИИ, НПЦ. Неужто там одни профаны от науки?
Чтобы ответить на этот вопрос, давайте обратимся к фактам. В системе МСХ РК аграрную науку развивают 24 НИИ и 2 университета. То же самое имеет место быть в списке молодых ученых: 20 университетов и 3 научных учреждения, подведомственные МОНу, что составляет 92% – и ни одного НИИ других министерств. При этом МОН, ничтоже сумняшеся, в условиях конкурса указывает, что стипендия назначается сроком до 2 лет, а в Правилах (п.28) – до одного года. Чему верить? Научную стипендию, равную студенческой, и то представили в висячем положении.
Или такой пример. В апреле этого года МОН объявило итоги конкурса на грантовое финансирование. Больше половины (54%) денежных средств, отпущенных государством на науку, выиграли вузы. НИИ – опять по остаточному принципу, хотя они в 4–6 раз сокращали запрашиваемую сумму на финансирование науки. Я далек от мысли противопоставлять вузы и НИИ. В казахстанских вузах немало ученых с мировым именем. Но нельзя оспорить неоспоримое: наука «делается» в научных институтах.
СУДЬБУ НАУКИ РЕШАЮТ КЛЕРКИ
Бедой нашей науки является проблема внедрения научных разработок в производство. Заказчиком научных разработок НИИ выступают министерства, которые финансируют научные проекты, контролируют их выполнение, принимают отчеты по ним и т.д. Но у заказчика нет обязательств и ответственности за внедрение результатов научных исследований в производственный процесс.
Поэтому даже эффективные научные разработки, не дойдя до заинтересованных потребителей, откладываются под сукно. Чиновничество, в подавляющем своем большинстве далекое не только от науки, но даже от ее азов, предпочитает «скромно» умалчивать проблемы. Парадоксально, но факт: судьба казахстанской науки, за которой подчас стоят ее корифеи, сегодня в немалой степени зависит от какого-то министерского клерка, едва вылупившегося из вузовской скорлупы.
В обществе может создаться впечатление, что отечественная наука бесплодна. Отчасти такую репутацию, дискредитирующую казахстанских ученых, создают те, кто в бюрократической иерархии стоит над наукой. Поэтому, считаю, необходимо разработать механизм передачи результатов научных исследований заинтересованным потребителям с учетом интересов разработчиков.
ДИАГНОЗ: МАНИЛОВЩИНА
Насущной проблемой становится трудоустройство выпускников вузов и колледжей. В нашей стране ежегодно выпускаются десятки тысяч молодых специалистов. Однако подавляющее большинство из них не могут найти работу по специальности и вынуждены работать «арбакерами» на барахолках, «шабашничать» где придется или пополнять ряды безработных.
Спрашивается, если государство не может обеспечить специалиста работой, то зачем было его готовить, в большинстве случаев за его же деньги?
В стране не налажен научный мониторинг потребности специалистов в различных отраслях производства и ведомств, и в этом заключается, на наш взгляд, корень зла.
Вопросы прохождения практики студентами, проблемы внедрения научных разработок в производство, трудоустройство молодых специалистов стали притчей во языцех. Однако воз и ныне там.
Правда, министр образования и науки РК Бакытжан Жумагулов в интервью одному из отечественных телеканалов в феврале этого года заверил, что будущий специалист уже с первых дней учебы в вузе будет знать, где будет работать после его окончания. Как говорится, дай-то Бог.
Однако известный политический и общественный деятель Амиржан Косанов считает это маниловщиной. По-видимому, на то у него есть свои основания («Общественная позиция», 28.02.2013 г.).
Магжан ИСА,
академик Академии сельскохозяйственных
наук РК, доктор биологических наук, профессор
(Продолжение следует)
