«Общественная позиция»
(проект «DAT» №41 (358) от 10 ноября 2016 г.
Подробности долгой экстрадиции
Третий год казахстанский политик Мухтар Аблязов находится во французской тюрьме. Суд решил экстрадировать его по уголовным обвинениям в России и Украину. Однако политик с этим не согласен и ждет рассмотрения дела госсоветом, которые не заседают уже год. Эксклюзивное интервью «Бәсе» о том, почему Аблязова держат за решеткой.
– В некоторых украинских СМИ, в том числе в «Украинской правде», считающейся одним из самых раскрученных СМИ Украины, была опубликована статья, где говорилось, что вам отказано в выпуске под залог. Источником указана адвокатская контора «Ильяшев и партнеры», которая, насколько я знаю, занимается защитой интересов властей Казахстана. Что вы можете сказать по этому поводу, почему они опубликовали подобную информацию и почему она такая односторонняя?
– Ситуация обстоит следующим образом: я подал на освобождение не под залог, а чтобы французский суд принял решение о моем освобождении, пока не состоялся суд, который, неизвестно, когда состоится. Это высшая инстанция, госсовет, если говорить на русском языке. Срок, когда будет рассматриваться, не установлен. Все материалы поступили 17 сентября год назад, и до сих пор не определена дата.
По европейскому законодательству срок нахождения при экстрадиции обычно практически во всех странах 4–8 месяцев. Самый длительный срок в Италии – 2 года. Местный суд утверждает, что экстрадиция не относится к обычному французскому праву, когда эта касается других граждан, находящихся внутри страны. Мы, конечно, это оспорили, потому что это очень странный аргумент.
Я нахожусь здесь, в тюрьме, по французскому законодательству, все правила по французскому законодательству, а когда дело касается вопроса экстрадиции, оказываюсь вне правового поля. Я, соответственно, задал в суде вопрос: «А тогда в рамках какого законодательства я нахожусь?».
По российскому законодательству срок нахождения при экстрадиции – не более двух лет. Это в России, а в других странах постсоветских обычно один год. И я, получается, во внеправовом пространстве нахожусь?
Собственно, мы подали в апелляционный суд Лиона, чтобы он принял решение. Мы знали заранее, что Лионский суд примет отрицательное решение, потому что состав судей тот же самый, который принимал решение по экстрадиции. Они, действительно, это решение приняли, и мы сейчас собираемся его опротестовывать в кассационном суде.
Есть решение Европейского суда по правам человека, которое обязательно к исполнению для судебных органов Франции, но, к сожалению, мне нужно снова подать в Европейский суд, чтобы он рассмотрел индивидуально мое дело. Суть этого решения в том, что Европейский суд постановил, что срок нахождения человека в тюрьме по экстрадиции не может превышать два года. Поэтому мы в ближайшее время подаем в кассационный суд, а чтобы это сделать, нужно было получить предварительное решение Лионского суда. Мы его получили, и я надеюсь, мы его выиграем.
– Некоторые украинские политики, депутаты ВР обращались с заявлениями в вашу защиту. Среди них Чумак, Соболев, Гаврилюк и другие. Что с этими обращениями, какова реакция на них украинских властей, продолжают ли эти депутаты интересоваться ходом вашего дела?
– Ваш вопрос следует разбить на две части. Я хотел бы прокомментировать, что французский суд не исследует суть обвинения. Они говорят, что Украина и Россия подписали конвенцию, они должны соответственно просто фактически подтвердить решение об экстрадиции. И пусть Украина и Россия сами разбираются, дело изучать они не собираются.
Хотя это тоже есть нарушение конвенции, которая говорит, что если есть факты политического преследования, то суд обязан эти обстоятельства изучить. А суд сказал так: «Мы знаем, что вы политик, вы политик в Казахстане, но не политик в России и Украине. Прокуратуры этих стран гарантируют, что у вас не будет проблем, что будет справедливый суд, мы не должны оспаривать, мы не должны сомневаться в том, что они нарушат эти соглашения». Единственное, по экстрадиции в Россию они оговорили: да, не должно быть принудительного труда. Хотя, в принятом при Ельцине законе четко написано: если человек осужден, то он будет в тюрьме подвергнут принудительному труду.
Российская прокуратура написала, что я не буду подвергнут труду. Мы по этому поводу говорим: «Как вы можете требовать от России эти гарантии, если в законе написано, что принудительный труд обязателен?». Французский суд говорит: «Знаете, нас это не интересует, они нам дали гарантию и все, мы не должны вникать». Собственно, также и Украина. Это вот первая часть – комментарий, как подходит к делу французский суд. То есть они формально – ставят печать и все.
Теперь что касается того, что сделала Украина. Это уголовное дело возбуждено в период Януковича. Когда в марте 2010 года к власти пришел Янукович, казахские власти, лично Назарбаев договорился с Януковичем. Я знаю, как это было: у Януковича был юбилей, они были в Крыму на отдыхе, там был Медведев и Назарбаев, и они там договорились, что совместно будут преследовать. Откуда я знаю – Медведев оттуда, прямо из Крыма звонил председателю Центрального банка России Игнатьеву и говорил: «Слушайте, тут рядом Назарбаев, сделайте что-нибудь с московским его банком», мне руководители Центрального банка передавали. Я знаю, где происходил сговор.
По сути, дело в 2010 году было возбуждено искусственно в Украине. По законодательству Украины дело возбуждается, если нанесен ущерб самой Украине и украинским физическим и юридическим лицам. Если иностранные граждане нанесли какой-то ущерб. Теперь я читаю само заявление, в «Украинских новостях», там написано, что якобы на территории Украины существовал филиал казахского «БТА банка». И это послужило основанием для возбуждения уголовного дела.
Якобы нанесен ущерб суммарно России и Украине в размере 6 миллиардов долларов. Это ложь. Казахстан утверждает, что я ему нанес ущерб 6 миллиардов долларов, а тут еще Россия и Украина. Шесть плюс шесть – уже двенадцать миллиардов долларов. На самом деле во всех исках, которые мне предъявляют, – шесть миллиардов, нет никаких двенадцати. И то, эти шесть миллиардов – это фактически кредиты, которые существовали у разных компаний, эти компании они взяли под контроль, захватили, то есть никакого ущерба ни казахам, ни Украине.
Теперь Украина что делает, как возбуждает уголовное дело. Они фальцифицируют, говорят, что я якобы находился в какой-то период времени в Украине и дал указание одному из руководителей казахского «БТА банка» сделать фальшивый протокол. Во-первых, протокол казахского банка, он к Украине никакого отношения не имеет. Во-вторых, все участники: я и Жаримбетов, которого обвиняют в этом, он тоже гражданин Казахстана. В‑третьих, Жаримбетов никогда не был в Украине. Просто никогда. Чтобы я дал ему указание, чтобы юрисдикцию сделать, надо, чтобы он находился в Украине. И, в‑четвертых, пограничная служба Украины официально дала ответ, что в момент, когда я давал указания, меня вообще не было в Украине. У нас есть официальный ответ, подписанный пограничной службой Украины. Фактически уголовное дело сфабриковано, никакого ущерба нет.
Порошенко в свое время говорил, что если ущерба нет, то с этим разберутся, что преследование будет остановлено. На пресс-конференции ему такой вопрос задали, он так ответил. На самом деле, нет никакого ущерба никому. Ладно, возбудил Янукович, но новая власть во главе с Порошенко продолжает не только меня преследовать, но и других, я о них сейчас коротко скажу. Это удивительно. Мы знаем точно из достоверных источников, что Порошенко попросил лично Назарбаев. Поэтому каждый новый прокурор, который приходил на эту позицию, он фактически работает по команде Порошенко. Вот Луценко сейчас новый прокурор, и удивительно, на мой взгляд, что пусть человек из команды Порошенко, но пострадавший в период, когда был Янукович у власти, сидел около двух лет в тюрьме, подвергался избиениям. Его преследовал тот самый следователь Мельник, он сфабриковал уголовные дела против нынешнего генерального прокурора Украины.
И тем не менее, новые запросы существуют, в частности по Татьяне Параскевич, которая находится в Чехии, она отказала в экстрадиции Украине и России. И Украина недавно подала повторный запрос, синхронно с Россией о повторной экстрадиции. То есть, понимаете, Украина вроде воюет с Россией, плохие отношения, но в этом вопросе у них удивительная синхронность. То есть нет никаких сложных отношений с Россией для политической верхушки в этом вопросе. Хотя Янукович и другие, кто был у власти, если бы так последовательно их преследовала Украина, то, может быть, результатов добилась. А они преследуют тех людей, которые не имеют никакого отношения к Украине. Параскевич тоже никогда не была в Украине, сфабрикованное уголовное дело. Украина себя позорит. Есть английское решение суда, по Кононко, который тоже не был в Украине. Тоже возбудили уголовное дело искусственно, нынешняя власть поддерживает, и английский суд отказал с формулировкой, позорной для Украины. Там четко написано: это дело сфабриковано украинскими и казахскими властями совместно. Мы все доказательства представили: переписки, e‑mail, видно, как они монтируют, договариваются, как будут фабриковать уголовное дело.
Такой же запрос в прошлом году Украина послала на младшего брата моей жены Алмы – Сырыма Шалабаева. Литва – друг Украины отказала, никаких доказательств Украина не представила, просто якобы он тоже там участвовал, в группе. Человек, который никогда не был в Украине, никаких документов нет.
Украина фактически участвует в преследовании политических оппонентов Назарбаева. Вчера они выгнали Януковича, который расстрелял людей на Майдане, а сегодня новая власть поддерживает диктатора?
Еще хуже Януковича. Они первую революцию 2004 года слили в унитаз, эту продолжают, и это четко видно, с кем они сотрудничают. Таким образом, происходят фабрикация уголовного дела, и новая власть все поддерживает. Меня беспокоит, что и Луценко, который сам страдал от власти Януковича, продолжает поддерживать. Каждый прокурор, который там был, он себя так и ведет. У меня есть пост от 27 февраля 2015 года, где я подробно рассказал, как сфабрикованы уголовные дела как в Украине, так в России. Нет ущерба ни в России, ни в Украине, это нарисованные уголовные дела.
– Есть политики, депутаты Верховной Рады, которые обращаются с открытыми заявлениями, поддерживают вас и просят украинские власти прекратить вас преследовать? Получается, что реакции на эти обращения нет?
– Не только реакции нет. Группа юридических компаний, так называемые «Ильяшев и партнеры» мы из достоверных источников знаем, интегрировала своего человека в Генеральную прокуратуру. Этот человек – их представитель, который внимательно отслеживает, как происходят экстрадиционные процессы во Франции по моему делу, в Чехии и других странах, тех людей, которых преследует в том числе Украина. Они аккуратно все эти бумаги пишут, отлавливают и формируют позицию Генеральной прокуратуры. Там фактически сидят агенты казахских властей.
И то, что украинские власти не реагируют, для меня уже не удивительно, потому что свое мнение сформировал, у Порошенко было время определиться. Документы, доказательства – у них все есть. Мы выигрывали даже суды, чтобы против следователя Мельника возбудили уголовные дела. Возбуждали, потом закрывали сами же.
Печерский суд известный, как в Москве есть известные суды, в которых власть получает любое решение. Вот Печерский суд фактически принимал решения сначала возбуждать уголовные дела, а потом отменять. Те прокуроры, которые уволены по коррупции в Киеве, они же все дела эти фабриковали, они их уволили. Потом следователя Мельника нынешняя Генеральная прокуратура и предыдущая прикрыли и уголовные дела не возбуждаются.
Это простой ответ для меня: почему украинская власть не решает вопрос? Потому что она не хочет. Потому что они договорились с Назарбаевым. Потому что это не та самая власть, которая может изменить страну. Это уже очевидно. Пока не придет новая волна политиков: открытых, честных, Украина так и будет мучатся.
– Почему в таком случае подобные решения не принимает правительство Франции? Почему французы официально не откажут в вашей экстрадиции России и Украине? Что им мешает это сделать: юридические нормы, формальности или есть заинтересованность?
– Тут нужно глубже понимать ситуацию во Франции. С советских времен очень сильное русское лобби. В свое время была сильная французская коммунистическая партия, здесь были еще десантированные советской властью разные политические организации, то есть во Франции Россия представлена достаточно серьезно.
Удивительно слушать, когда французский прокурор говорит: «Мы доверяем России, Россия – наш друг». Я встаю и говорю: «Что вы скажете на то, что Франция со всеми странами Евросоюза присоединилась к экономическим санкциям, Россию обвиняют, что она не выполняет международные договора?». Прокурор молчит. Судьи молчат. Потом говорят, что Россия выполняет все договора международные, ей можно доверять, она подписала конвенцию. Я встаю и говорю: «Как вы относитесь к тому, что Россию фактически будут обвинять в военных преступлениях в Сирии и она не то, чтобы не выполняет базовые международные договора, например, насчет Крыма и Украины, но и не выполняет текущие договора. Что вы по этому поводу скажете?». Они говорят: «Нас это не касается, к нам не имеет отношения» (смеется).
То есть история такая, что серьезно присутствует линия России, и обратите внимание, что нынешнее французское руководство самое последнее делает заявление. То есть когда Америка и Европа вся говорит, что Россия не выполняет договора, санкции, единственный голос со стороны Европейского сообщества звучит французский. Министр экономики приехал в Россию, сказал, что надо санкции отменить. Президент Франции сказал, что надо нам с Россией дружить. В парламенте Франции говорят: «Нам надо с Россией договариваться». Это единственная страна в Европейском сообществе, которая открыто озвучивала позицию.
Только в последнее время, когда отменился визит Путина, стали звучать фразы про военные преступления России. На уровне судебных и прокурорских органов эти настроения присутствуют. Потому что у Франции огромные экономические интересы в России. Бизнес оказывает давление, и я чувствую.
По Грузии тот же состав судей отказался выдавать бывшего премьер-министра, увидев политическое преследование. Мы говорим: «Странные вы решения принимаете, у меня нет политических преследований, а у Грузии есть. При этом Грузия является более демократической страной, которая идет в НАТО». Они ничего не говорят. Сейчас я все понимаю, уже не удивляюсь.
Тринадцать стран отказали в экстрадиции России, Украине и Казахстану, Франция – единственная страна, которая занимает такую позицию. Они согласны, что я политик, что есть политические преследования. Мы приносим документы и объясняем: «Судьи во всех этих странах принимали такое решение: Аблязов – политик, эти люди были помощниками и соратниками, их преследуют по политическим мотивам». Опираясь на меня, выносят такое решение. А Франция считает, что раз Россия подписала соглашение, они ставят печати и все.
Мне говорят: «Вы – известный человек, вас защищают международные правозащитные организации, вас защищает ООН. Суд по вам будет честный и справедливый, вас не будут пытать, о вас много пишут, вы медиаперсона, и они будут опасаться делать незаконные вещи. Поэтому мы уверены, что над вами будет честный и справедливый суд».
– Смешные аргументы, никак не согласующиеся с реальностью. Провластные СМИ в Казахстане часто пишут, что едва ли не завтра вы будете экстрадированы в Россию. Насколько реальна на самом деле экстрадиция?
– Я не могу за суды Франции что-то говорить, но исходя из того, как судьи транслируют свою позицию, возможны любые решения. Но если решение госсовета будет негативным, то у меня есть еще Европейский суд по правам человека.
За последние три года Европейский суд по правам человека принял больше полутора тысяч решений против России. Нет ни одного, в котором он поддержал Россию. Так что Европейский суд по правам человека примет справедливое решение. Все правозащитные организации, существующие в мире, озвучили свою позицию, ООН озвучила, местная пресса французская, все ключевые издания меня поддерживают.
Во Франции десятки тысяч человек получают политическое убежище. Если бы у них было полпроцента того, что есть у меня, они бы автоматически получили политическое убежище. У них минимум аргументов. Поэтому я уверен, что в Европейском суде я выиграю. А вот во Франции я не доверяю правосудию.
– Один из ваших адвокатов Марк Фейгин был защитником Надежды Савченко, представителем интересов в РФ Мустафы Джемилева, а также занимается делами других украинских военнопленных. Вы довольны своими защитниками, или все-таки в том, что вы больше трех лет находитесь, есть и их вина?
– Марк Фейгин – мой адвокат в России, там его не допустили к материалам дела. Мы французскому суду это доказывали. Во Франции у меня высококвалифицированные адвокаты. Они говорят, что если бы на моем месте был любой другой, то суд тысячу раз выиграли. Вопрос не в адвокатах. У адвокатов по объему аргументации на получение политического убежища и защиты, таких, как я, можно тысячу собрать. Проблема в юридической системе, в лоббировании прокурорам Экс-ан-Прованса, судьи имели контакт с казахской и российской стороной. Мы все это представили, уголовные дела возбуждены, но по законодательству они могут раз в три месяца одну бумажку переложить с места на место и еще три месяца ждать. Так называемое расследование тянется больше двух лет.
Между собой они в кулуарах говорят: «Когда его уже увезут? Достал нас. Он ставит под сомнение судебную систему Франции». Они не хотят коррупцию и лоббирование расследовать, хоть и вынуждены, открыли уголовные дела, делают движения медленно. Фактически не делают, не хотят расследовать. В Италии возбуждены уголовные дела, там большую работу провели по похищению Алмы с моей дочерью. Там идет процесс, а здесь сопротивляются и не хотят раскрывать факты лоббизма и злоупотребления полномочиями прокурорами и судьями. Системная проблема, они хотят не решать ее, а обвинить кого-то в том, что он подрывает юридическую систему Франции. Мои адвокаты занимаются, но сопротивление сильное.
– Что могло бы помочь вам для решения вашего вопроса в положительную сторону кроме юридической части, которую выполняют ваши адвокаты, что можно сделать для оказания влияния на французские власти и полностью снять тему вашего преследования с повестки дня? Акции протеста, коллективные обращения – какие инструменты могут оказать существенную помощь в этом деле?
– Понимаете, если это будет происходить не во Франции, может быть, как-то повлияло. А то, что будут происходить в Казахстане или еще где-то, то это их не касается. Самое простое, если, например, украинские власти отзовут свой запрос об экстрадиции, это сразу изменит ситуацию. Если украинские власти признают, что нет никакого состава, а запросы написаны идентично. Уголовные дела возбуждены по просьбе Казахстана, так все это есть по документам, мы это во французский суд представили. Пусть они признают, что это была ошибка, даже не надо говорить, что это было лоббирование, пусть политес свой соблюдают. Я думаю, что нам будут достаточно, чтобы переломить в обратную сторону.
Обращений и писем огромное количество: и президенту Франции, и правительству. Amnesty International, Human Rights Watch, все правозащитные организации, включая ведущие французские, они все свою позицию изложили и не один раз. И политики обращались, и известные политики, Гарри Каспаров, который знаменит во Франции. Я над книгой о шахматах работаю, меня в тюрьме охранники называют «мистер Каспаров», он ко мне приходил, так и называют с тех пор. Уважение к нему огромное, Каспаров встречался с Министерством иностранных дел, игнорирование полное. Я думаю, достаточно Украине отозвать.
– Кроме написания книги, чем еще занимаетесь в тюрьме? В каком состоянии – физическом, психологическом, вы находитесь? Я думаю, что людям, которые вас поддерживают, это будет интересно.
– Физическое состояние нормальное, у меня рост 170 сантиметров, норматив не больше 70 килограмм для моего роста. Я этот вес поддерживал. Сейчас вешу 64 килограмма. Я каждый день не меньше двух часов, а иногда и три, занимаюсь спортом. Здесь небольшая спортивная комната, физическое состояние очень хорошее. Я много пишу, изучил экономику с ХХ века тех стран, которые стали лидерами в мире: Япония, Китай, Германия, Америка. Фактически все известные экономики мира изучил, начиная с ХІХ века, как они сумели переломить ситуацию. Развивающиеся страны типа Тайваня, Таиланда, Малайзия, все те страны, которые тоже были бывшими колониями. Изучал, каким образом они преодолевали проблемы развития национального языка. У меня есть возможность над собой работать очень много. Чем я и занимаюсь. Изучил историю Казахстана с того периода, когда был еще Атилла. Изучаю тюркский период. Это очень интересно и важно, ничего не ново, и когда изучаешь историю, оглядываешься на тысячу лет назад и понимаешь, что ничего содержательно не меняется. Похоже, и зная историю, можешь сделать прогноз, что будет через десять-пятнадцать лет. Я уверен, что в итоге я выйду. Юридических инструментов у французов нет, чтобы долго держать меня, больше того, что они меня держат. Просто нет, они вынуждены будут меня выпустить. Поэтому я образовываюсь, занимаюсь собой, чтобы быть более подготовленным к будущей политической деятельности.
– То есть можно сказать, что Мухтар Аблязов следит за процессами в Казахстане и готовится к тому, чтобы дальше бороться с режимом Назарбаева?
– Я считаю, что режим Назарбаева неизбежно уйдет. Я не могу сказать сроки, но в обозримые несколько лет, точно его не будет. И важно, как будет выглядеть страна, как выйти из ситуации. У нас рядом агрессивная Россия, будут проблемы с Китаем и нужно понять, как развязать эти проблемы. Я над этим думаю, занимаюсь, изучаю.
– Спасибо вам за интервью! Желаю вам как можно скорее оказаться на свободе, спасибо за все, что рассказали сегодня.
• Источник: facebook.com/notes/бәсе/мухтар-аблязов-подрывает-
судебную-систему-франции/1602011676769289
