«Общественная позиция»
(проект «DAT» №40 (357) от 03 ноября 2016 г.
Смысл вольных строк
Мне все мерещится, что наша власть недостаточно уважает свой народ, считая его то завуалировано, то обнаженно-открыто безликой, безвольной, серой массой. Нет, чаще всего на словах все прекрасно и верно. Но в сущности относится к своему народу с явным высокомерием, как к безропотному быдлу. Как к объекту эксплуатации.
В этом кроется большая трагедия. Возможно, неминуемая.
Сказано: народ лишь на два вершка ниже Аллаха.
Сказано: народ молвит – не ошибется.
Сказано: народ плюнет – озеро образуется.
Народ знает все. И видит все. Кто словчил, кто сподличал. Кто сколько набил в свое поганое брюхо. И своих руководителей знает, как облупленных. Просто он мудро молчит. Терпит. Все до поры, до времени. Ныне, кажется, терпение на исходе. Народ любит прикидываться дураком, но он не дурак. И молчать-помалкивать он все меньше намерен.
Вот этого наша власть как раз понять не в состоянии. Но, похоже, кончится это большим недоразумением.
Беда в том, что власть чувствует себя барами. Народ для нее челядь, обслуга. Растут в низах гроздья гнева, ненависти и презрения.
Я так понимаю казахов. А я ведь, полагаю, что-то разумею.
***
Ментальность нынешней молодежи сильно отличается от предыдущего (-щих) поколения (-ий). Но это совсем не значит, что она хуже. Она, молодежь, просто другая. Это надо понять. С этим необходимо считаться.
***
Меня всерьез уверяют, что в Ноевом ковчеге среди двуногих были только евреи и казахи. Все евреи оказались мудрецами, а казахи – батырами. Неизвестно лишь, с кем эти батыры сражались. Неужели затесался в ковчеге один джунгарин. Спрошу при случае у наших историков.
***
Очень известная белорусская писательница Светлана Алексиевич (мать –украинка, отец – белорус) заметила в одном интервью, что ныне расслоение происходит еще среди учащихся первого класса. По признаку: у кого самый дорогой, навороченный мобильник и самый нарядный прикид.
И наша Дария Джумагельдиева пишет, что отличница-плебейка теперь никак не в моде.
От себя добавлю, что ныне образованному человеку грош цена. В фаворе лишь тугая мошна. А мошна что джут: сегодня есть, а завтра все коту под хвост.
Отсюда зыбкость грядущего. Неуверенность. Симптом временщика.
***
Мой слоган: «Когда всего вдоволь, мало надо». Ненасытными бывают только плебеи.
***
Я всегда высоко почитал Болата Атабаева, которого знаю лет тридцать. Крупная, неординарная личность. Талант. Образован. В Казахстане ему житья не дали. Не такой, как хочется, знати.
Ну, он и уехал в Германию, где стал академиком Академии искусств мира в Кёльне.
Я рад за него. И горжусь им.
Вот такие есть казахи на фоне акординских серых вельмож. Истинных людей мы не ценим. Ну, и что нас ждет в будущем?
***
В одной газете спрашивают: «Кризис уже был или он еще происходит?» Отвечаю: «Кризис был, есть и еще будет». Таков закон цивилизации.
***
Какие страхи преследуют немцев в Германии? Неадекватные политики, инфляция, пришельцы, перемены к худшему, растущая дороговизна.
А в Казахстане? Примерно то же самое. Только в больших масштабах и более реально.
Без страха наша жизнь не обходится.
***
Наиболее очевидное явление, которое происходит в Казахстане за годы независимости, я бы определил так: великий разграб Казахстана.
***
Согнали в Астану более тысячу людей и назвали это сборище съездом партии «Нур Отан».
С шумом, треском рассмотрели из пальца высосанную доктрину. И все? Все! А ожидаемые перемены? Отложили на потом.
Я в раздумье: какое я имею отношение к этой партии?
Никакого!
Какое отношение имеет партия ко мне?
Тоже никакого!
Грустно: я партии ничего не дал. Да и мне партия ничего не дала и не даст.
Если уж КПСС рухнула, то век «Нур Отана» и вовсе короток.
Хотел бы ошибиться, да жизнь не позволит.
***
Странно: живет-живет себе человек и вроде из себя что-то представляет. Потом тихо-незаметно уходит. Кое-как вспоминают его на сороковой день. А на годовщину с недоумением спрашиваю: «Кто он такой?»
Өлдің, Мамай, қор болдың…
***
Может, потому наши славные азаматы и хапают при жизни напропалую, хватают, аки волки, все подряд, никак не набьют свое рогожное брюхо. Значит: потом ведь будет поздно. Один раз живем! Не подсуетишься, не сорвешь – «қазанның түбіне ештеңе түспейді», как выразился один корифей-классик.
***
Когда я жил и рос в ауле, никто из моих земляков слов «миллион», «миллиард» не произносил.
Сейчас сплошь и рядом слышу: Мырқымбай слямзил миллион, Мыржықбай стырил миллиард.
Прогресс, однако.
***
Одного заядлого коррупционера назначили борцом с коррупцией. Бедняга тут же надорвался и умер. Жуткий страх пронзил меня насквозь и погнал неведомо куда. Черный морок свирепо преследовал меня, угрожая накрыть, захлестнуть волной ужаса. И я не заметил, как очутился в плотной, безумной толпе диковатых, бородатых, расхристанных людей в нелепых, засаленных чалмах. И они были охвачены животным страхом, бежали, спотыкались, падали, давили друг друга и разноголосо гортанно вопили: «Аллах акбар! Аллах акбар!» И я пытался кричать, но язык онемел, в горле застрял ком, я не мог издать ни звука.
… Cтрах. Страх. Страх. Вселенский ужас.
Вдруг толпа враз остановилась, будто неук на полном скаку, рухнула, как подкошенная, на колени, сорвала с бритых до синевы черепов белые, серые потные чалмы и начали неистово креститься, гортанно вопить: «Иса! Иса! Помилуй! Спаси‑и!».
И я окаменел, застыл посередке, зажатый со всех сторон. Не мог упасть на колени: больная нога не гнется. И креститься не сподобился, ибо не знаю, как это делается – слева направо или наоборот, от лба к животу или снизу в верх. А Иса? Кто такой Иса?
В груди моей все помертвело, сердце натужно колотилось у самого горла.
И тут толпа, как по команде, встала, выпрямилась и опять дурниной заорала: «Аллах акбар! Аллах акбар!»
Бороды затряслись, глаза в безумье побелели, чалмы сдвинулись набекрень.
Позади разлаписто топал, разинув черную клыкастую пасть, весь в шерсти и чешуе, хвостатый дракон.
И тут я проснулся в липком поту. Сердце стонало, скулило, частило, проваливалось, трепыхалось, рвалось из груди, ледяная дрожь охватило тело…
***
Неизменно удивляюсь точностью определений у Лермонтова. Так метко определяет – диву даешься. По-другому и сказать нельзя, невозможно.
«Прощай, немытая Россия…».
Каких только определений и метафор не находили поэты применительно к России. И восторженные, и унизительные, уничтожительные. А у Лермонтова – «немытая». И этим сказано все. Тут тебе и боль, и жалость, и досада, и гнев, и хула – все, все.
Или: «…Кремнистый путь блестит…».
Как можно было такое увидеть сквозь туман?!
Или: «Спит земля в сиянье голубом…».
Это просто непостижимо – увидеть землю в голубом сиянье.
Такой потом увидел землю космонавт Герман ТИТОВ из космоса.
Этим определением назвал свой уникальный энциклопедический справочник А. С. Данилов – «Люди Голубой Планеты».
А какая точность и яркость определений у стилиста-мага Ивана Бунина! Юрий Казаков, искусно сплетавший узоры слов, прибегал сплошь и рядом к двойным определениям, напоминая казахские «қос сөз», слов-дуплетов – колдовское изобретение златоустов степняков-номадов.
Вот примеры из одного рассказа «Старики» Ю. Казакова:
«…мглисто-знойное марево; смугло-красные закаты; томительно-свежие запахи; молчаливо-пугливые мальчишки; неясно-прекрасное что-то; скорбно-медлительный звон; желто-белая борода; смутно-металлический свет; знойно-пахучие опушки; ало-зеленое небо; пойменно-черноземные места…»
Тимур Зульфикаров по части определений-метафор вообще превзошел всех, стоит особняком, просто неподражаем.
Два примера:
«…И ноги мои туго, спело, бредут к ней по мелкой, холодной змеиной, хищной, опасной реке… по данным скользким камням…».
«…лоно травяное, нежно-курчавое, барашковое, каракулевое, нежное, алое…».
Нагнетает, нагнетает, нанизывает, расцвечивает, разукрашивает, живописует мудрец-художник Тимур определения, разглядывая, ощупывая предмет со всех сторон, погружая читателя в восточную истому, обволакивая его сладким дурманом и яростью красок.
О, это благодатная тема стилистического разнообразия! Вспомним фольклор, Библию, Коран, поэтов всех времен и народов, неисчерпаемый кладезь мудрости и красоты речений, волшебства мировосприятия.
***
Я знаю десяток литераторов, выдвинутых на соискание Нобелевской премии. Их, вероятно, сотни.
Есть такой чеченский писатель – Канта Хамзатович Ибрагимов (1960). Я его не знаю. Он Народный писатель Чеченской Республики, лауреат государственной премии РФ, председатель Союза писателей ЧР, доктор экономических наук, профессор, академик Академии наук ЧР. По званиям-регалиям не уступает нашим А. Нурпеисову и С. Досанову.
В литературу он пришел в 36 лет и успел написать такие романы: «Прошедшие войны», «Седой Кавказ», «Учитель истории», «Детский мир», «Сказка Востока», «Дом проблем», «Аврора», «Академик Петр Захаров» и другие.
Каково?!
Пишет в основном по-русски. «Я окончил русскую школу, – пишет он. – Поэтому писать на чеченские литературные произведения мне тяжело. Но чеченским я владею в совершенстве».
Работает и живет он по строгому графику. Его интервью в «ЛГ» (№ 37 за 2013 г.) свидетельствует о том, что человек незаурядный.
Любопытно то, что он дважды – в 2010 и 2012 годах – выдвигался на Нобелевскую премию. Значит, выдающиеся писатели имеются не только в Казахстане. Просто мы их не знаем.
Герольд БЕЛЬГЕР
Ratel.kz
