Ходатайство адвоката рассмотрено без его участия. В телефонном разговоре накануне Дня Конституции он сказал нашей газете: «Я не поеду в Астану. Это чистая формальность. Закон не обязывает меня участвовать в этом заседании, он позволяет судьям рассмотреть мое ходатайство и без моего участия».
Как следует из постановления ВС, выводы судьи ВС сделали на основании анализа заключений многочисленных судебно-медицинских, баллистических и других экспертиз, протоколов осмотра места происшествия, выемки у задержанного Челаха похищенного личного имущества потерпевших и опознании этого имущества их родственниками.
Как известно, Владиславу Челаху было предъявлено обвинение по восьми статьям Уголовного кодекса – убийство двух и более лиц, кража, похищение документов с грифом «секретно», похищение и незаконное хранение оружия, повреждение военного имущества, нарушение неприкосновенности жилища и дезертирство. 11 декабря 2012 года он приговорен к пожизненному лишению свободы в колонии особого режима. Апелляционная и кассационная судебные коллегии военного суда РК приговор оставили в силе. Однако наш разговор адвокат Сарсенов начал, не с постановления ВС об отказе в его ходатайстве и возбуждении надзорного производства, как предполагалось, а с публикации в предыдущем номере «ДАТа» о ситуации, связанной с судьей апелляционной коллегии Алматинского городского суда Кульпаш Утемисовой, вынесшей постановление по так называемому «делу Сутягинского».
– Публикация в вашей газете документа – «пояснения» председателя Алматинского горсуда Таймерденова, все события, связанные с судьей Утемисовой, – подтверждение моих многократных заявлений о том, что в Казахстане отсутствует правосудие. Я не знаю обстоятельств «дела Сутягинского», приговора, содержания апелляционного постановления, которое вынесла Утемисова, но мне достаточно было прочитать вот это «произведение» Таймерденова. Мое мнение, подчеркиваю – мнение, за которое у нас не могут привлечь к ответственности: и Таймерденов, и председатель апелляционной коллегии Мерекенов совершили преступление. И доказательством этого является это «пояснение».
Таймерденов пишет председателю ВС, что он разъяснил Утемисовой, довел до нее информацию о том, что следует воздержаться от оглашения постановления, что, несмотря на его указание и поручение, она огласила его. Так вот все эти действия не предусмотрены, в первую очередь, Уголовно-процессуальным кодексом. А правосудие отправляется на его основе. То есть полномочий у председателя суда давать какие-то указания, поручения судье при отправлении им правосудия нет. То есть Таймерденов и Мерекенов превысили свои полномочия. В их действиях я, допустим, усматриваю преступления, которые называются «воспрепятствование осуществлению правосудия», «использование своего служебного положения».
У них, видимо, не хватает юридических знаний для того, чтобы отрицать эти факты. Они сами признаются в совершении преступления.
Судя по тому, как Утемисову быстро отстранили от исполнения ею профессиональной деятельности, – законность этого тоже под вопросом.
Все эти действия подтверждают, что вся наша судебная власть прогнила сверху донизу, она успешно обслуживает кого надо. А чтобы Конституция соблюдалась, права человека соблюдались – за этим они не следят. Нарушения сплошь и рядом. «Пояснения» Таймерденова – это как раз пример и «телефонного права», и как вмешиваются в дела. Хотя никто не имеет права вмешиваться в деятельность судьи при отправлении правосудия – ни даже председатель ВС, ни его заместители и т.д.
– Может, все-таки стоит вернуться к системе выборности судей?
– Согласен. Если бы выборы судей проходили, как положено, если бы люди могли сравнить профессиональный, интеллектуальный уровень кандидатов в судьи, если бы они выступали перед населением, то, убежден, многие нынешние судьи не прошли бы такой экзамен. Потому что я и мои коллеги сплошь и рядом убеждаемся: профессиональный уровень у некоторых судей ниже плинтуса. Почему мирятся с этим, молчат все? Судьи начинают вспоминать про законность только тогда, когда их самих берут за жабры. Вспомните, как они шумели, кричали, когда пачку судей ВС отстранили. Тогда они подняли вопли, что вот их права нарушаются. А когда в процессе работы они не могут возразить председателю суда, что он нарушает закон, кто из них осмелился написать хотя бы докладную? Единицы. Остальная масса молчит и выполняет указания.
Вы посмотрите все процессы, связанные с именем Рахата Алиева, когда он был во власти, – все они проиграны. В свое время я защищал интересы Заманбека Нуркадилова – все процессы мы проиграли, потому что пошли против системы. Так что независимость судей и т.д. – это пустые слова, декларации, не наполненные содержанием.
– Сегодня, с высоты времени произошедшей на «Арканкергене» трагедии, трудно было бы предположить, что за защиту единственного подозреваемого солдата-досрочника Владислава Челаха возьмется кто-либо из казахстанских адвокатов. Если честно, думала: наверняка родные Влада обратятся к российским. Почему вы согласились на его защиту? Не лукавьте, вы заведомо знали о том, что приговор будет обвинительным.
– Конечно, я не только предполагал, но был убежден, что этот процесс в Казахстане мы проиграем. Я об этом прямо сказал и Челаху, и его матери. И оказался прав.
Я говорил: я взялся за это дело, потому что мне наша судебная система уже опостылела, я и раньше говорил открыто о безобразиях, которые творят судьи. Но еще раз на самом громком уголовном деле решил показать и доказать всю болезнь нашей судебной системы. Хроническую болезнь, которую уже нельзя вылечить.
И мне удалось это сделать. В многостраничных документах – мои апелляционная (59 печатных листов), кассационная жалобы, ходатайство в ВС – вы не представляете, какой объем работы проделан. Следуя букве закона, ссылаясь на конкретные нормы закона, я разбил в пух и прах доводы обвинения. Так вот, суд и апелляционной инстанции, и кассационной, и ВС в своем сегодняшнем постановлении (интервью состоялось во второй половине дня 2 сентября – Ред.) так и не опровергли ни одного моего довода. Там штук 50 доводов о том, что приговор незаконный и необоснованный. Я доказал нестыковки выводов суда о виновности фактическим обстоятельствам дела, наличие реальных несоответствий. Суды не подтвердили ни одного моего довода. В то же время и не опровергли их.
Все доводы судов заключаются в следующем. Кассационная инстанция, например, пишет на 9 страницах: доводы Сарсенова по поводу обнаружения 19 трупов не состоятельны, обнаружено 15 трупов; доводы Сарсенова по поводу того-то, того-то не состоятельны. Почему несостоятельны? Докажите и опровергните их фактами. Но они же не опровергают!
Вот я пишу: пожарно-техническая экспертиза – это филькина грамота. Это их задело – что филькина грамота. Я спрашиваю в суде эксперта: где ваши научные исследования, обоснованные на научных знаниях, где ваши научные разработки, вообще, где ваше научное обоснование вывода о том, что взрыва там не было? Эксперт не знает, что ответить. Судья говорит: ну, научное обоснование не требуется. Эксперт тут же подхватывает подсказку: да-да-да, не требуется. Ну, как это? И я писал в своих жалобах, что эту филькину грамоту положили в основу приговора. А апелляционная и кассационная инстанции пишут мне, что «пожарно-техническая экспертиза подтвердила». Вот вам все опровержение моих доводов. Вот почему я и говорю, что все дело Челаха, доказательства его вины вилами по воде писаны.
Я вам только один пример приведу, чтобы не болтали: Сарсенов, мол, балабол. Судья первой инстанции не дал ответа на этот вопрос, судья апелляционной, кассационной – тоже, пусть ответит хоть кто-то из них: откуда взялись человеческие останки на продовольственно-фуражном складе? Они просто умалчивают этот факт и говорят, что материалами дела установлено 15 трупов. И точка. Они не могут опровергнуть мои все доводы. Я массу доводов приводил о незаконности признания Челаха виновным и по другим статьям, кроме убийства. А они: надо Сарсенова к уголовной ответственности привлекать.
Некоторые СМИ пишут, что я эпатажный. В чем она? Если моя эпатажность заключается в том, что я не молчу, видя безобразия, которые творят судьи в ходе процесса, не мирюсь с ними, то у меня есть чувство собственного достоинства. У меня есть честь, как офицер я могу сказать: «Честь имею». Но я сомневаюсь, что многие, кто в судейских мантиях и прокурорских погонах, могут так сказать. Я никогда не позволял и не позволю унижать мое достоинство. Если судья в ходе процесса совершает преступление, а в деле Челаха он неоднократно совершал преступления, я подчеркиваю это слово, то я об этом говорил судье в ходе процесса. Конечно, такое судьям не нравится. Они думают, что все должны перед ними на задних лапках стоять.
– По вашему мнению, есть ли некие структуры или лица, которые совершили это преступление, но которые силой своего влияния сделали крайним Челаха? Согласитесь, это почти невероятно, чтобы один неоперившийся солдат, который до того и автомат-то по-настоящему в руках не держал, смог «завалить» всю заставу.
– Я версии не строю. Виновен человек, не виновен, доказана его вина, не доказана – я добросовестно выполняю функции его защитника. Совершил ли Челах на самом деле это преступление, не совершил – ни одному СМИ не давал такого мнения. Я и не собираюсь отвечать на подобные вопросы, потому что это будет противоречить адвокатской этике.
Единственно, что я утверждал и утверждаю, – поскольку вина Челаха материалами уголовного дела не доказана, то в соответствии с законом он не виновен. А недоказанность вины влечет прекращение уголовного дела за отсутствием состава преступления. Поэтому я говорил и говорю: вина Челаха в инкриминируемом ему убийстве не доказана. Его показания, наоборот, противоречат всем фактическим данным, которые «нарисованы» в ходе предварительного следствия. А судьи и прокуроры с ног на голову все перевернули, преподнесли и оболванивали народ, что его вина доказана.
– По делу Челаха, кажется, пройдены все доступные в Казахстане судебные инстанции. Или еще есть правовые механизмы?
– Здесь, в нашей стране, все уже исчерпано, все инстанции мы прошли. Единственно, есть правовая возможность обратиться с прошением о помиловании к Президенту.
– Но разве прошение о помиловании не означает признание своей вины?
– Нет. Прошение о помиловании Челаха будет заключаться в том, что он в нем укажет, что Казахстан нарушил ст. 14 Международного пакта о правах человека, он лишил его права на справедливое и беспристрастное разбирательство судьями. Поскольку все судебные вердикты заведомо неправосудны, то есть все судьи совершили преступления, Челах будет просить о помиловании.
Для чего это нужно? Когда мы обратимся в Комитет по правам человека ООН, то если Комитет решит принять или не принять нашу жалобу, а я постараюсь изложить в ней все еще подробнее, они направят жалобу тому государству, на которое жалуются, и дают полгода для того, чтобы оно высказало какие-то возражения.
Так вот, одно из оснований для принятия жалобы Комитетом ООН – исчерпание всех правовых возможностей в своем государстве. Прошение о помиловании – последняя такая возможность. Но в наших законах не прописаны сроки рассмотрения прошения о помиловании. Можно ждать год, можно два. Поэтому, не дожидаясь ответа по помилованию, мы отправим жалобу в Комитет ООН, приложив к ней прошение. Честно говоря, мы не надеемся на положительный исход прошения о помиловании.
Но последние события по поводу Аблязова, экстрадиции его жены и ребенка…
– Вы опередили мой вопрос…
– Эти события внесли некоторые сомнения. Органы Италии издали незаконный ордер на задержание родных Аблязова. У меня возникает вопрос: кто творил это беззаконие в Италии – разве они не сознательно нарушали законы? Они наверняка получили какую-то мзду за это, правильно? А кто ее давал? Значит, это государство его давало. И не из своего кармана. Ведь все же зависит от суммы предлагаемой взятки.
Поэтому я и засомневался. Когда мы отправим жалобу в Комитет ООН, как бы наши доблестные органы, кто занимается всякими такими делами, не подкупили и членов Комитета ООН.
Но самое страшное – все это наболело, надоело. Осознание полной безысходности. Беззаконие, безобразия – все это творится от полнейшей безнаказанности.
Как-то я заехал к своему отцу, ему 89 лет, вся грудь в боевых орденах, трижды был ранен на фронте, ни перед кем никогда не прогибался. Он возмущается: что за безобразия, кругом воровство, коррупция и т.д. Я ему говорю: папа, вот ты сидишь на кухне и начинаешь возмущаться, но у вас есть же Совет ветеранов, вы собираетесь. Почему вы нигде коллективно, официально не выскажете свое мнение? Что вы думаете, он сказал мне в ответ? Он помолчал и говорит: балам, кроме тебя, у меня есть другие дети и куча внуков. Вот вам ответ заслуженного человека, которому, казалось бы, бояться нечего. Но он боится за своих других детей, что их будут преследовать. Вот это самое страшное.
Вы знаете, на сегодня моя самая любимая сказка – это сказка Салтыкова-Щедрина «Вяленая вобла». У вяленой воблы уже ничего нет: ни чести, ни совести, ни чувств – все уже высушило.
– «Как это хорошо, что со мной эту процедуру проделали! Теперь у меня ни лишних мыслей, ни лишних чувств, ни лишней совести – ничего такого не будет. Все у меня лишнее выветрили, вычистили, вывялили, и буду я свою линию полегоньку да потихоньку вести!» – так обрадовалась вобла…
– Да. К сожалению, кто сегодня во власти, рассуждает, как эта вяленая вобла.
– Спасибо за интервью!
Жумабике ЖУНУСОВА,
«D»
