• Подводя итоги уходящего года, судья Алматинского районного суда №2 г. Астаны Кайрат Менликул, полагаю, с чувством честно исполненного профессионального долга записал в свой актив приговор по так называемому «делу Калтанова», или «племянника вице-министра ВД». Нурлан Калтанов, экс-начальник частной охранной службы, осужден на лишение свободы с содержанием в колонии общего режима сроком на 6 лет. О подробностях этого дела, которые озвучивались в зале суда, наша газета писала в нескольких номерах за прошлый год.
Однако справедлив ли, а главное – законный ли приговор? На этот вопрос предстоит ответить последующим инстанциям отечественного правосудия.
Понятно, приговор подобного рода, как правило, оспаривается стороной защиты. Тем более, когда во время разбирательства судья допускает нарушения законодательства, что ведет к порой немотивированному отклонению заявленных ходатайств, поверхностному исследованию обстоятельств дела и доказательств. Такими нарушениями, с точки зрения адвоката осужденного Нурлана Калтанова – Амангельды Ташмуканова, грешило и это дело.
Напомню, Калтанов обвинялся в совершении преступлений по ст.257 ч.3 – «хулиганство, совершенное с применением или попыткой применения огнестрельного, газового оружия, ножей… либо других предметов…»; ст.104 ч.1 – «умышленное причинение средней тяжести вреда здоровью, не опасного для жизни человека…, но вызвавшее длительное расстройство здоровья…»; ст.251 ч.1 – «незаконное приобретение,… или ношение огнестрельного оружия…» УК РК. Кроме того, в обвинительном заключении указывалось, что Калтанов ранее был осужден на 8 лет лишения свободы, однако имея не снятую и непогашенную судимость, должных выводов не сделал, при наличии опасного рецидива вновь совершил преступление.
Во время предварительного следствия и в судебном разбирательстве Калтанов и его защита категорически не согласились с «опасным рецидивом» и формулировкой о не снятой и не погашенной судимости. Более того, прежде чем представить обвинительное заключение, согласно которому Калтанов – не кто иной, как опасный рецидивист, следствие даже не утрудило себя выяснением такой важной «детали»: впоследствии приговор был изменен – срок наказания Калтанову с 8 лет снижен до 6. С учетом же условно-досрочного освобождения судимость была погашена еще в 2010 году. Этот неопровержимый факт тем не менее защита доказывала суду и гособвинению прямо в зале суда путем простых арифметических действий. Следовательно, о каком «опасном рецидиве» может быть речь? К чести гособвинения, оно исключило из обвинительного заключения ст.13 ч.2 п. «б» – то есть «опасный рецидив».
В остальном же сам подсудимый согласился с обвинением и даже попросил в суде прощения у пострадавшего – Кажимукана Рахманбердиева. Тот его простил. Родственники Калтанова тоже делали неоднократные попытки принести пострадавшей стороне свои извинения и компенсировать моральный и физический ущерб. Увы. Хотя, напомню, сам Кажимукан представлял следствию и суду письменные заявления (даже нотариально заверенное), что никаких претензий к избившему его Калтанову не имеет, просил суд не привлекать его к ответственности, связанной с лишением свободы. Однако впоследствии поменял свою позицию на 180 градусов. Однако при вынесении приговора суд не учел этот факт. По мнению защиты, при вынесении приговора суд не учел тот факт, что в своих показаниях потерпевший говорил, что «Калтанова вообще не помнит», и не смог подтвердить, избивал ли он его.
В то же время может ли признание своей вины служить доказательством вины человека? Уголовное законодательство РК отвечает: «Нет». Вина должна быть подтверждена и другими доказательствами в совокупности. А вот этой-то «совокупности», считает защита, как раз-таки и не было. В том числе суд проигнорировал и обстоятельства, при которых было совершено преступление.
Так, все свидетели защиты и даже гособвинения подтвердили: потерпевший Рахманбердиев постоянный посетитель ночных клубов «Эль-карнак» и «Вайт-Холл», не раз заявлял во всеуслышание, что он является племянником вице-министра внутренних дел РК Марата Демеуова. Принадлежностью к семейному клану высокопоставленного генерала он козырял даже в момент происшествия 1 декабря 2012 года и, по словам подсудимого, даже угрожал: мол, вам мало не покажется, никто из вас (охранников ночного клуба – Ред.) работать здесь не будет.
Почему именно Демеуова, а не кого-либо иного из генералов и полковников МВД, завсегдатай ночных клубов выбрал в качестве демонстрации «плебеям-охранникам» своего «социального» статуса? Опять же – увы. Сам пострадавший и его родственники в суде категорически отрицали свою принадлежность к представителю нынешней так называемой «элиты». А на брифинге, который состоялся в Центре социальных коммуникаций в Астане 21 ноября 2013 года, судя по публикациям в СМИ, вице-министр не подтвердил, но и не опроверг свои кровные связи с «родственником-дебоширом» ночных клубов.
Однако косвенное подтверждение таких связей сторона защиты усматривает в повышенном внимании руководства СИЗО, в котором с момента задержания находился подсудимый. Так, в течение четырех месяцев Калтанов был изолирован от всех других задержанных в особом изоляторе, хотя режим содержания не нарушал. А все его жалобы по этому незаконному факту, в том числе в Генпрокуратуру, дальше СИЗО не пропускали. И лишь после объявленной им голодовки методом зашивания рта, когда информация об этом просочилась в СМИ, Калтанова перевели в общий корпус.
На первом же судебном заседании судья Кайрат Менликул поручил прокурору провести проверку, на каком основании Калтанова незаконно содержали в изоляторе. Проверка якобы не установила такого факта. Результаты назначенной повторной проверки неизвестны защите до сих пор. В принципе это никого и не удивило. Бесчинства в Астанинском СИЗО, по-видимому, в порядке нормы. К примеру, в день оглашения приговора Калтанов явился в суд наголо обритым. Как пояснили его родственники, накануне в СИЗО прошла большая «спецоперация»: обвиняемых и осужденных избивали «по-черному», несколько часов держали раздетыми и побрили всех поголовно.
Непонятно почему, но суд отказал защите в ходатайстве об установлении родственных отношений Рахманбердиева и вице-министра. Хотя требовалось всего-то направить соответствующий запрос в МВД или же вызвать Демеуова в суд для дачи свидетельских показаний. Тем более, что, объясняя мотивы, побудившие Калтанова избить Рахманбердиева, подсудимый прямо ответил: его оскорбили постоянные бравады потерпевшего своей высокопоставленной родственной связью, чем он унижал его, Калтанова, социальный статус. Ведь именно этот фактор, кроме того, что потерпевший в ту ночь был в состоянии сильного алкогольного опьянения (по показаниям свидетелей, выпил в общей сложности 400 гр. виски) и нарушение им правил поведения в заведении послужили поводом к конфликту. То есть его своим поведением спровоцировал сам потерпевший.
К сожалению, у нас принято считать доказательствами почему-то только прямые улики, что категорически противоречит теории судебных доказательств и вообще теории криминалистики. Совокупность косвенных улик так же доказательна, если одно звено смыкается с другим, как и прямые улики. Однако в деле Калтанова ни предварительное следствие, ни суд не придали значения косвенным уликам.
В частности, многочисленные свидетели подтвердили, что Рахманбердиев везде озвучивал, что он «джамалиевский» (по некоторым данным, ОПГ, члены которой ныне находятся под следствием по факту убийства одного и ранения второго охранников другого ночного клуба в Астане), следовательно, «неприкасаемый». В суде потерпевший вначале отрицал свою дружбу с представителями этой группировки, но когда защита предъявила суду в качестве доказательства фотографии и видеоматериал, где он запечатлен с ними в очень даже тесном кругу, а на видео – как он входит в ночной клуб вместе с ними, крыть ему было нечем. После просмотра видеоматериалов ему, видимо, стало так плохо, что он просил разрешения у судьи выйти из зала. Однако суд отказал защите в приобщении этих улик к материалам дела, хотя потерпевший не отрицал, что в них запечатлен он и что это не фотомонтаж.
Одной из «национальных особенностей» казахстанского судопроизводства стало то, что почти в каждом приговоре фигурируют ссылки на «невыясненные обстоятельства», «неустановленные лица», «неустановленное орудие преступления» и т.д. Тем не менее, все эти «не» чудным образом переходят в разряд доказательств вины подсудимых. Не стало исключением и «дело Калтанова». Орудие, которым избил подсудимый потерпевшего, не просто не найдено, оно даже не установлено. Обвинение утверждает, что «заранее приготовленной металлической трубой, не установленной в ходе предварительного следствия», один из свидетелей – что металлической палкой, другие – что вообще не было в его руках никакого орудия, тем более заранее заготовленного. Сам потерпевший вообще ничего не помнит и строит лишь предположения на этот счет. Однако, предположение, как известно, никак не может быть положено в основу обвинения, приговора – тем более.
В одном из предыдущих материалов из зала суда мы приводили пояснение подсудимого о том, почему он, будучи начальником охраны, вывез Рахманбердиева за пределы ночного клуба: чтобы избежать столкновения с группой «джамалиевских», которые, по словам его подчиненных, до этого инцидента уже приезжали в «Эль-Карнак» с оружием. «Если бы потерпевший остался в клубе, то они могли вернуться, и тогда перестрелки было бы не избежать», – говорил Калтанов. Кроме того, пояснил он, могли пострадать посетители клуба. Таким образом, утверждал подсудимый, он предотвратил то, что спустя месяц с небольшим случилось в другом ночном клубе, когда «джамалиевские» открыли стрельбу по его охранникам, в результате которого погиб один из них, а второй был тяжело ранен.
Однако этот факт также не был принят во внимание как смягчающее обстоятельство при вынесении приговора. Наоборот, «Подсудимые (имеются в виду и ранее осужденные по этому инциденту охранники – Ред.), используя незначительный повод – нахождение Рахманбердиева К. в помещении караоке – бара в верхней одежде, спровоцировали конфликт для дальнейшего совершения преступления в отношении последнего». То есть, выходит, не потерпевший своими действиями и угрозами оставить их без работы благодаря «своему» влиятельному родственнику спровоцировал конфликт, а охранники, выполнявшие свои должностные обязанности.
Обращает на себя внимание и такой факт. Обвинение утверждает, что Калтанов осуществлял обязанности начальника охраны незаконно, так как не было договора между ним и работодателем. Сторона защиты опровергла это наличием двух договоров между охранным предприятием «Щит» и руководством клубов «Эль-Карнак» и «Вайт-Холл». Суд обозрел их, но приобщить к материалам уголовного дела отказался: нет приказа о его назначении и пенсионных отчислений. По телефону руководитель «Щита» пояснил, что не может предоставить эти документы в силу того, что после событий 1‑го декабря 2012 года на фирме была проверка, все документы изъяли и не вернули, а в настоящее время он уже не является директором этой охранной фирмы. «Но защита считает, что отсутствие приказа о назначении Калтанова начальником охраны и справки о пенсионных отчислениях не может расцениваться судом как факт отсутствия соглашения о трудовой деятельности Калтанова», – говорит адвокат Амангельды Ташмуканов. К сказанному им добавлю: в суде руководители ночных клубов подтвердили, что именно Калтанов являлся начальником службы охраны, что они выплачивали ему заработную плату с двух клубов в размере 250 тыс. тенге, характеризовали его только с лучшей стороны, мол, при нем был наведен порядок в службе безопасности. Что же касается пенсионных отчислений, то разве это не обязанность работодателя? Кстати, защита ходатайствовала об оказании содействия в получении необходимых документов по этому поводу. Однако, оставив его на рассмотрение, суд ни в суде, ни в приговоре не указал причин отказа, что также недопустимо с точки зрения УПК РК.
В совокупности всех прямых и косвенных доказательств защита убеждена, что действия Калтанова следует квалифицировать другими статьями УК РК, в частности, как самоуправство или превышение должностных полномочий.
А поскольку в деле так много «белых пятен», невыясненных обстоятельств, то она ходатайствовала направить уголовное дело на дополнительное расследование. Ходатайство не было разрешено, зато в приговоре г‑н Менликул ограничился одной фразой: оснований не имеется.
Что же касается ст. 251 ч.1 – незаконное приобретение оружия, то, считают подсудимый и его адвокат, следствие вообще не представило никаких доказательств. А посему, согласно законодательству, «неустранимые сомнения виновности обвиняемого» должны толковаться в его пользу. Увы.
Удивительно, но судья Менликул отказал в праве голоса и общественному защитнику подсудимого – его супруге. Она не смогла выступить ни с ходатайством, ни в прениях. Тогда в чем смысл института общественных защитников? Ради бутафории?
Скорее всего, уже в января апелляционная коллегия суда г. Астаны рассмотрит жалобу адвоката осужденного Нурлана Калтанова. Он просит оправдать своего подзащитного.
И хотя иллюзий питать не стоит, однако 6 лет лишения свободы – не слишком ли суровый приговор, если учесть, что сам осужденный не отрицал своей вины, раскаялся в содеянном? Тем более, если учесть, что и сам потерпевший, судя по свидетельским показаниям и представленным суду фото- и видеоматериалам, далеко «не белый и пушистый», а также непоследовательность его поведения в ходе следствия и судебного разбирательства: то претензий не имею, не лишайте человека свободы, то накажите по всей строгости закона.
Кроме того, вынося приговор, суд не взял во внимание наличие на иждивении у подсудимого трех малолетних детей, нигде не работающую жену, мать-пенсионерку, отца-инвалида. А казахстанское уголовное законодательство предусматривает совокупность всех этих факторов при назначении наказания с тем, чтобы не лишать человека свободы. Наоборот, чтобы дать подсудимому еще один шанс на исправление.
Жумабике ЖУНУСОВА,
«D»
