Под занавес уходящего активного политического сезона о его некоторых итогах мы беседуем с одним из крайне немногочисленных откровенных и в большей степени беспристрастных политологов страны Досымом Сатпаевым.
– Досым, заканчивается политический сезон 2010–2011. Что необычного вы можете отметить в этом промежутке?
– Естественно, к политическим событиям этого сезона можно отнести странные манипуляции с референдумом, которые потом трансформировались в президентские выборы. Хотя уже после принятия Закона «О Лидере нации» возник естественный вопрос: «Что дальше?». Поэтому идея с референдумом была лишь одна из попыток решить эту дилемму со стороны одной из околопрезидентских групп. Были и другие проекты, в том числе связанные с проведением выборов. И тот факт, что глава государства сделал ставку на второй вариант, не меняет кардинальным образом ничего, кроме сроков пребывания президента у власти. По сути, эти пять лет вполне достаточный срок, чтобы наконец определиться с механизмом преемственности власти.
Но весь этот механизм даст сбой, если произойдет форс-мажор, и глава государства не успеет реализовать эту передачу. Другой, не менее важный вопрос: на кого должен опираться любой преемник?
Получается, что опираться придется только на свою группу, что уже является потенциальным источником межэлитного конфликта. Хотя одним из вариантов может быть создание аналога советского Политбюро из числа олигархов, то есть правление нескольких олигархических групп в качестве коллективного преемника на основе коалиционного соглашения.
Возможно, последние манипуляции с партией «Ак жол» и появление в перспективе формально двухпартийного парламента следует рассматривать не узконаправленно, лишь как очередной политический проект, а как попытку объединить номенклатуру и бизнес в одну связку для того, чтобы эти две силы могли обеспечить преемственность действующей власти. Но здесь опять все идет в отрыве от интересов разных электоральных групп, так как большинство наших политических игроков являются искусственными образованиями, чье будущее очень сомнительно.
– В связи с этим о том, о чем вы упомянули, вы сами ждали такого развития событий, и, если они были предсказуемы, выходит, грош цена идеологам и политтехнологам из Акорды и ее окрестностей?
– Меня меньше всего интересуют конкретные политтехнологии, как реакция на текущую политическую конъюнктуру. Для аналитиков более важны тренды, которые будут определять будущее страны в среднесрочной перспективе. Но позитивных трендов в упомянутый период я так и не увидел. Идет игра ради игры. О том, что для президента выгодно сейчас заниматься не только поддержанием баланса сил внутри элиты, а созданием сильных политических институтов, которые могли бы обеспечить политическую конкурентоспособность страны в ближайшие десятилетия, уже говорится давно. Но если нет легальных и легитимных сильных политических институтов в лице партий, парламента, СМИ, профсоюзов и т.д., то тогда их место занимают многочисленные неформальные, теневые группы не только в элите, но и в обществе.
Уже сейчас идет активный процесс фрагментации казахстанского общества на различные, в том числе непримиримые группы. Последние события в Актюбинской области, связанные с активизацией экстремистских и террористических организаций, являются лишь одним из наглядных подтверждений роста протестных настроений в обществе, которые часто игнорируются властью, слишком увлеченной дворцовыми интригами и политической эквилибристикой.
– По нашим сведениям, в качестве спарринг-партнера для «Нур Отана» реанимируют партию «Ак жол», которую, по слухам, продали известному боксеру Азату Перуашеву. Вы думаете, президент окончательно определился с удобной для него второй партией в мажилисе?
– Проблема заключается в том, что любая партия попадает в наш парламент не потому, что ее поддержал электорат, а потому что так решили в Астане. Можно согласиться с тем мнением, что ни одна из пропрезидентских партий не является конкурентоспособной лишь только потому, что никогда не участвовала в честной и жесткой конкурентной борьбе. Поэтому было бы наивным полагать, что появление второй партии в парламенте сделает законодательную ветвь и сами партии более сильными. На место «Ак жола» можно поставить любую партию из президентской партийной колоды, и получится тот же самый низкий КПД. Конечно, нет смысла сравнивать нашу партийную систему с той же западноевропейской или американской. Давайте просто взглянем на Турцию, которую у нас так любят ставить в пример, когда идеологам от власти это нужно. Но при этом очень мало говорится о том, что сейчас в этой стране действует 67 партий, каждая из которых доказывает свое право на существование не в резиденции президента, а во время честных и конкурентных выборов. Конечно, туркам, для того, чтобы прийти к этому состоянию, пришлось пройти через военные перевороты и политические кризисы, но, как оказалось, это было все-таки движение вперед, а не назад.
– Некоторое время назад я разговаривал с вашим московским коллегой Аркадием Дубновым. Он достаточно уверенно заявил, что прошедшие досрочные президентские выборы – последние в политической биографии Назарбаева. Вы разделяете это мнение?
– Аркадий Дубнов лишь повторил то, что до него, еще летом прошлого года, когда был принят закон «О лидере нации», говорили некоторые казахстанские политологи. В частности, акцент делался на том, что с принятием этого закона президенту уже фактически не нужна его должность. И прошедшие президентские выборы лишь оттягивают реализацию механизма преемственности власти, при которой президент захочет встать над системой, не будучи связанным с президентской должностью. Но, как вы знаете, человек предполагает, а Господь располагает.
– С другой стороны, президент время от времени заявляет, что он готов и дальше работать, пока хватит сил. Насколько по времени ему может хватить здоровья, а главное, он что, не испытывает даже «усталости металла»?
– Эта бравада звучит хорошо из уст главы государства, чей уход из политики не вызовет серьезных политических катаклизмов, так как во многих политических системах президенты уходят и приходят, а сама система, с ее прозрачными правилами политической игры, которые признаются большинством участников политического процесса, не только остается, но и продолжает эффективно функционировать. В нашем случае политологию вообще уже пора скрещивать с медициной, так как казахстанская политическая система и ее перспективы зависят от физического состояния одного человека.
– Хорошо, давайте немного отвлечемся от дел наших скорбных. Как нам говорят, Таможенный союз заработал в полную силу. Однако события в Белоруссии и полускрытое доминирование в ТС России показывают, что в кратко- и среднесрочной перспективе мы больше потеряли, нежели приобрели. А вы как думаете? Что по худшему развитию сценария может ожидать нашу страну?
– Ликвидация с 1 июля таможенных границ между Россией, Казахстаном и Беларусью имеет довольно неоднозначное отношение внутри самого Казахстана. На официальном уровне, естественно, больше оптимистов, рассматривающих данное событие в качестве важного этапа в создании Единого экономического пространства, которое должно начать свое функционирование с начала 2012 года. Что касается пессимистов, то их условно можно разделить на три группы. К первым относятся те рядовые казахстанцы, которые в той или иной степени занимались торговлей, например, с тем же Китаем или привозили на продажу автомобили из Германии, США или Объединенных Арабских Эмиратов. Для многих из них создание Таможенного союза, в первую очередь, связано с повышением таможенных пошлин на ту продукцию, которую они в свое время ввозили по довольно либеральным казахстанским таможенным правилам. Вполне возможно, что многие из них потеряют свой традиционный источник заработка, связанный с челночным или автомобильным бизнесом, что может негативно сказаться на казахстанском рынке труда, где большинство из этих людей в официальной статистике часто именовались как «самозанятые». Кстати, общее количество так называемых «самозанятых» в Казахстане сейчас оценивается в пределах 2,5 миллиона человек.
Вторая группа казахстанцев имеет лишь смутные представления о механизмах функционирования Таможенного союза, но зато видит пока его первые результаты на ценниках в магазинах, которые меняются чуть ли не ежемесячно в сторону повышения. И кроме импорта инфляции, а также общемирового тренда, связанного с повышением цен на продовольствие, в определенной степени этот процесс также связан с выравниванием казахстанских цен на один уровень с теми же российскими ценами, например, на горюче-смазочные материалы.
Естественно, рост цен на ГСМ приводит к негативному мультипликативному эффекту в других казахстанских сферах. Получается, что правительство и население живут в разных измерениях, оценивая пользу от Таможенного союза. Если первые мыслят категориями среднесрочной перспективы, утверждая о том, что конкретные экономические выгоды от этого интеграционного проекта Казахстан получит в ближайшие два-три года. То вторые ждут позитивных результатов здесь и сейчас. Возможно, одной из проблем является то, что, несмотря на критику, казахстанское правительство проводит довольно слабую информационную работу по разъяснению населению конкретных плюсов и минусов от функционирования Таможенного союза и Единого экономического пространства, ибо, как гласит одна восточная пословица: «Если постоянно говорить халва, от этого во рту сладко не будет!».
К третьей группе пессимистов можно отнести ту часть казахстанских экспертов, политологов и экономистов, которые пытаются провести своеобразный SWOT-анализ Таможенного союза. С одной стороны, многие понимают, что в условиях глобализации ни одно государство в одиночку не выживет. Поэтому сейчас можно наблюдать процесс регионализации мировой политики, когда в разных частях света реанимируются старые и появляются новые региональные объединения. С другой стороны, одной из проблем Таможенного союза является то, что для России – это в основном геополитический проект, а для Казахстана чисто экономический. Москва хочет укрепиться в Центральной Азии на двух фронтах: военно-политическом через ОДКБ и экономическом – через Таможенный союз, к которому могут в перспективе присоединиться Кыргызстан и Таджикистан.
– И еще момент. Досым, вы славитесь своими достаточно точными прогнозами. Как вы полагаете, в наступающем политическом сезоне 2011–2012 увидим ли мы еще какие-то спектакли по типу «лидер нации», «всенародный референдум» и прочая, и прочая?..
– Сейчас многие ждут досрочные парламентские выборы. Хотя все это лишь тактические шаги со стороны президента, чтобы усилить парламент за счет упомянутой связки бюрократов и бизнесменов. Проблема в том, что он опаздывает. Время играет против него.
Не так давно я делал доклад на VII международной конференции по риск-менеджменту, где привел свою этапизацию развития политической системы Казахстана с 1991 по 2011 год. Так вот, 2009–2011 годы мною были обозначены как завершение формирования сверхпрезидентской системы. Речь шла не только о принятии Закона «о Лидере нации». Речь также шла о продолжении мобилизации информационных, политических, экономических и прочих ресурсов «под зонтиками» некоторых курирующих структур. То есть трендов к реальной, а не мнимой децентрализации власти я пока не вижу. И здесь не нужны какие-то революционные изменения. Начните хотя бы с малого, с принятия закона о местном самоуправлении, который, наконец, заложит основу для демократии снизу. Но даже здесь застой.
– В общем, продолжается любимый президентский лозунг «сначала экономика, только затем политика»?
– Вообще, если исходить из того, что автократические режимы в своем развитии могут проходить три этапа: институциональный, мобилизационный и стабилизационный, то Казахстан как раз достиг уже третьего этапа. Не каждая авторитарная система поднимается на четвертый, модернизационный уровень, так как для этого необходима не только политическая воля, но и наличие структур, которые могли бы реализовать эту модернизацию. Но в Казахстане таких структур нет.
Хотя, если пофантазировать, теоретически есть один вариант трансформации сверхпрезидентской системы в иллюзорную президентско-парламентскую форму правления даже при действующем президенте. Это возможно, если он оставит свой президентский пост в статусе лидера нации, сохранив также позиции председателя партии «Нур Отан», которая будет иметь большинство в парламенте при параллельном сокращении президентских полномочий у своего преемника.
– Спасибо, Досым, за, как всегда, четкие, «не расплывающиеся мыслию по древу», ответы.
Алмат АЗАДИ